Международные судебные учреждения и внутреннее право Российской Федерации

Конституционное закрепление статуса международного права в правовой системе Российской Федерации

Международное право введено в правовую систему Российской Федерации ч. 4 ст. 15 Конституции России. В ней говорится: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

В литературе неоднократно отмечалось, что данное положение носит очень общий характер, и поэтому применение его на практике затруднительно¹Зимненко Б. Международное право в судебной практике России: гражданское и административное судопроизводство // Российская юстиция. 2003. №11. С. 4; Мелешников А.В. Международно-правовая культура прав человека и проблема развития российской государственности // Московский журнал международного права. 1996. №2. С. 33.. И.И. Лукашук так характеризовал данную норму: «Содержащееся в данной статье положение является самой общей нормой, в значительной мере — нормой-принципом. Будучи непосредственно действующей, она вместе с тем нуждается в конкретизации, в имплементации»²Лукашук И.И. Конституция России и международное право // Московский журнал международного права. 1995. № 2. С. 34..

Для уточнения данного положения необходимо провести его анализ с точки зрения общего положения международного права в правовой системе страны, особенностей применения различных частей международного права в правоприменительной практике государственных органов.

Вызывают вопросы само понятие правовой системы и обоснованность его применения в Конституции. Один из авторитетных теоретиков международного права Е.Т. Усенко с самого момента появления новой Конституции Российской Федерации обращал внимание на то, что это понятие не имеет нормативного определения ни в международном праве, ни в праве государств. Он писал: «Правовая система» — это научное понятие, нормативно не урегулированное и потому едва ли уместное в Конституции. Достаточно было сказать: «является частью права Российской Федерации»³Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и Российская конституция // МЖМП. 1995. № 2. С. 18..

И.И. Лукашук не считает важным выделение именно этого понятия. Он пишет: «Приведенная статья (ст. 15 Конституции) воспроизводит правило, известное другим государствам: международное право — часть права страны. В результате принятия Россией международной нормы содержащееся в ней правило включается в правовую систему страны, становится ее элементом и уже в этом качестве обретает способность регулировать отношения с участием физических и юридических лиц. Будучи элементом национальной правовой системы, такая норма осуществляется в соответствии с целями и принципами системы и в установленном ею процессуальном порядке⁴Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. 2-е издание. М., 2003. С. 252. . Таким образом, И. И. Лукашук выделяет несколько моментов:

• методы введения международного права в право России общеприняты и не являются исключительными:
• благодаря этому норма международного права становится элементом правовой системы;
• только став элементом правовой системы страны, норма международного права может применяться как регулятор правоотношений субъектов права страны;
• в качестве такого регулятора норма международного права реализуется в соответствии с целями и принципами правовой системы и в установленном ею процессуальном порядке.

В другой работе И.И. Лукашук уточняет: «Термин «правовая система» использован для того, чтобы избежать приравнивания всех международных норм к законодательству. В отличие от законодательства, в правовой системе страны международные нормы могут занимать различное положение⁵Лукашук И.И. Конституция России и международное право // МЖМП. 1995.№ 2. С. 33.. Действительно, нормы национального законодательства и нормы международного права, входя в единую правовую систему, могут занимать в ней различное положение.

Примерно такова же позиция Б.Л. Зимненко. Он подчеркивает, что правовую систему нельзя путать с системой национального законодательства⁶Зимненко Б.Л. Между народные договоры в судебной системе Российской Федерации // МЖМП. 1999. № 2. С. 104., поскольку под системой законодательства понимается совокупность национальных правовых норм, включающих в себя конституционные нормы, нормы закона, а также правила повеления, содержащиеся в подзаконных актах». А правовая система в соответствии с теорией права «является сложным правовым явлением, включающим в себя внутригосударственные правовые нормы, институты и принципы, юридические, правотворческие, правоприменительные и правоохранительные учреждения, правовое сознание и правовую культуру». Таким образом, заключает Б.Л. Зимненко, международно-правовые нормы, включая договорные нормы, являются элементом именно правовой системы России, а не системы национального законодательства.

Другой авторитетный российский ученый Г.В. Игнатенко подчеркивает, что употребление термина «правовая система» дает возможность широкой трактовки, не ограничиваясь только правом⁷Игнатенко Г.В. Понятие международного права // Международное право: Учебник для вузов. М., 1999. С. 13.. Понятие «правовая система», в отличие от понятия «право», — более насыщенная категория, которая охватывает наряду с правом как совокупностью юридических норм также правоприменительный процесс и складывающийся на их основе правопорядок.

Анализ практики государств по восприятию международного права показывает, что формулировка ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации более широкая, чем в других странах, и допускает различные формы взаимодействия международного права с российским законодательством: в правоотношениях, в правоприменительном процессе, в структуре правопорядка⁸Сандуца Г.И. Применение общепризнанных принципов и норм международного права в правовой системе России// МПМЧП. 2001.№ 3. С. 8.. В любом государстве действуют не только нормы, наложенные законодателем в законах и подзаконных нормативных актах, но также иные нормы, например, торговые обычаи, и нормы международного права влияют именно на правовую систему государства в целом, а не на отдельные ее части. Международное право в российской правовой системе приобретает функцию регулирования правоприменительного процесса и потому может расцениваться как одна из основ правопорядка в целом.

И с теоретической, и особенно с практической точки зрения толкование отдельных понятий не так важно, как способы взаимодействия, поскольку уже общепризнано, что международное право и внутреннее право государств составляют две разные системы права, находящиеся в сложном взаимодействии. В российской литературе иных мнений нет. Такая же точка зрения распространена и в мировой литературе.

Однако мировое развитие последних десятилетий выдвигает на первый план их взаимосвязь. Ныне, при всех различиях между ними, продиктованных различиями в тех отношениях, которые ими регулируются, эти системы не могут быть изолированными друг от друга, поскольку, как отмечает И. И. Лукашук, «существует единство внутренней и международной законности». Взаимозависимость и единство мира требуют, чтобы национальные политико-правовые системы строились как части единой глобальной системы, чтобы они были способны взаимодействовать друг с другом и с системой международных отношений в целом. От взаимодействия с внешней средой в растущей мере зависит решение внутренних задач.

Американский ученый Дж. Джексон также подчеркивал нарастание взаимосвязи между правом международным и правом государств. «Существует тесная связь между международным правом и национальными правовыми системами, которую необходимо осознавать для правильного понимания международного экономического порядка и тенденций его развития, это положение не ново, и все же оно несколько отходит от традиционных доктрин международного права во многих странах, которые слишком часто рассматривают международное право в полном отрыве от национального права».

Проблема взаимодействия международно-правовых и внутригосударственных норм носит не только технико-юридический, но и общетеоретический характер. Национальные правовые системы и международное право имеют как общие, так и отличительные черты, взаимосвязаны и оказывают друг на друга влияние. Наличие их общих черт обусловлено их единой социальной природой: все они являются способом выражения, существования правовой материи, в их центре должен находиться человек, его права и свободы.

Различия же происходят из того, что в каждой стране складываются собственная экономическая, политическая и социальная структура, свой уровень культуры и собственные традиции. Некоторые из этих слагаемых, обладая определенной специфичностью и оказывая влияние на свойства правовой системы, придают ей такие черты, которые выделяют ее в особую, только этой стране присущую систему.

Соотношение и взаимодействие международного и внутригосударственного права — это соотношение и взаимодействие явлений надстроечного характера, природа и содержание которых определяются в конечном счете соответствующими базисными общественными отношениями⁹Мюллерсон Р.А. Соотношение и взаимодействие международного публичного, международного частного и национального права: Автореф. дисс.... д-ра юрид. наук. М., 1985. С. 45..

Национальное и международное право — результат проявления воли государства, с тем отличием, что в международном праве государство участвует в выработке норм как один из равноправных субъектов, а в национальном законодательстве внутригосударственные нормы представляют собой продукт волеизъявления самого государства.

Общие свойства названных правовых систем обусловливают возможность рассмотрения проблем их соотношения, а особенные черты дают право говорить об их взаимодействии, понимаемом как всеобщая форма связи тех или иных явлений, выражающаяся в их взаимном влиянии друг на друга и изменении.

Но слияния двух правовых систем никогда не происходит. Будучи включенными в правовую систему страны, международные нормы не утрачивают связи с международно-правовой системой. Они продолжают оставаться элементами международной нормативной системы, однако в силу вышеупомянутого положения Конституции России нормы, содержащиеся в международном договоре Российской Федерации и международном обычае, могут быть применены соответствующими государственными и муниципальными органами. По мнению С.Ю. Марочкина¹⁰Марочкин С.Ю. Применение судами России норм международного права // РЕМП. 2003. С. 64., это следствие того, что по своей природе эти нормы занимают обособленное положение в нормативном массиве правовой системы России, функционируют наряду с российским правом, должны толковаться и применяться в свете целей и принципов международного права и конкретного договора, с установленными в нем временными, пространственными и субъектными пределами действия, в контексте значения используемых в нем терминов, а не с точки зрения соответствующих ориентиров внутреннего права. А это, в свою очередь, предопределяет и особые правила соотношения юридической силы норм российского и международного права. Эти правила не ограничиваются только установленным в ч. 4 ст. 15 Конституции приоритетом договоров над законами.

Уже в конце XIX в. — начале XX в. некоторые русские ученые — М.Н. Коркунов, П.Е. Казанский, Л.А. Камаровский — начали не только рассматривать взаимодействие и взаимное влияние двух правовых систем, но и отмечали особую роль международного права. Л.А. Камаровский указывал, что задача международного права заключается в том, чтобы жизнь и отношения отдельных государств, на которые распадается человечество, поставить на юридическую почву, отыскать нормы права для их урегулирования и посредством этого обеспечить возможно прочный мир на земле: не вечный мир, о котором мечтают идеалисты, но мир юридически организованный и охраняемый¹¹Камаровский Л.А. Основные вопросы науки международного права. М., 1892. С. 65.. Е.Т. Усенко утверждает, что связь международного и национального права не имеет характера господства и подчинения. Связь эта характеризуется координацией, взаимосогласованностью, взаимодополняемостью рассматриваемых объектов в сфере их взаимодействия¹²Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и российская Конституция // Московский журнал международного права. 1995. №2. С. 13.. Е.Т. Усенко приводит некоторые положения международного права как пример взаимодействия международного и национального права. «Типичный пример такого взаимодействия — заключение международного договора, — пишет он. — Оно регулируется нормами как международного, так и внутригосударственного (национального) права, которые дополняют друг друга. Без одновременного соблюдения существенных норм обоих правопорядков заключить действительный международный договор невозможно».

Кроме того, международное право прямо запрещает превалирование национального права над международным. Так, в ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.¹³И.И. Лукашук называет эту конвенцию «своеобразным процессуальным кодексом современного международного права». См.: Лукашук И.И. Международное право в судах государств. СПб., 1993. С. 88. указано, что национальное право не может иметь примата над международным, что государство не может своим законом освободить себя от принятых им обязательств по международному договору. Тем самым отвергаются доктрина и практика тех государств, которые пытаются ставить свой закон выше своих международных обязательств.

Но отрицание примата национального права не служит утверждением примата международного права. В ст. 27¹⁴Статья называется «Внутреннее право и соблюдение договоров»: «Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора, это правило действует без ущерба для статьи 46». Венской конвенции о праве международных договоров содержится отсылка к ст. 46¹⁵Статья называется «Положения внутреннего права, касающиеся компетенции заключать договоры»: «1. Государство не вправе ссылаться на то обстоятельство, что его согласие на обязательность для него договора было выражено в нарушение того или иного положения его внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, как на основе недействительности его согласия, если только данное нарушение не было явным и не касалось нормы его внутреннего права особо важного значения. 2. Нарушение является важным, если оно будет объективно очевидным для любого государства, действующего в этом вопросе добросовестно и в соответствии с обычной практикой». той же Конвенции, из которой следует, что международный договор является недействительным, если он заключен в явное нарушение нормы внутреннего права договаривающейся стороны особо важного значения. Это также не означает примата национального права над международным.

Оба приведенных положения Конвенции о праве международных договоров направлены отнюдь не на утверждение примата той или иной правовой системы, а на их координированное, согласованное взаимодействие.

Заключая международный договор, государство обязано учитывать свои внутренние правовые нормы, наличие внутригосударственной возможности для их изменения в случае необходимости в целях выполнения своего международного обязательства. Поэтому в международном праве существует презумпция: если для выполнения международного обязательства государства необходимо осуществить определенные законодательные меры, то они должны быть им осуществлены, даже если это прямо не предусматривается договором. Данная презумпция, как и приведенные статьи из Венской конвенции о праве международных договоров, направлена на обеспечение согласованного взаимодействия обеих правовых систем.

Рост взаимозависимости государств и народов и обусловленная этим потребность в расширении сферы и повышении интенсивности взаимодействия международного и национального права побуждают государства использовать правовые методы и формы, облегчающие и упрощающие сам механизм этого взаимодействия, что, однако, не ведет ни к интеграции взаимодействующих систем, ни к стиранию граней между ними. Ни то, ни другое не имеет места быть, поскольку сохраняется сам принцип взаимодействия, объективно обусловленный самостоятельностью систем международного и национального права.

Принципиальный момент, определяющий все параметры воздействия международного права на национальное, заключается в том, что оно осуществляется не непосредственно, а опосредуется волей государства, которое одновременно является и участником международно-правового отношения, и территориальным сувереном.

В силу суверенитета государства на его территории может действовать только его воля. Суверенитет государства в принципе исключает возможность действия в пределах его территории государственной воли других государств, в том числе согласованной воли, заключенной в норме международного права.

Международное право на территории государства не имеет собственной юридической силы. Для того чтобы правило, представляющее собой норму международного права, приобрело юридическую силу в пределах действия национального права, оно должно приобрести силу национально-правовой нормы. Но придать такую силу может только территориальный суверен, издав соответствующий национально-правовой акт.

С появлением каждой новой нормы международного права возникают два вида разнопорядковых отношений: с одной стороны, правоотношения между субъектами международного права относительно зафиксированных в ней прав и обязанностей; с другой — между соответствующим и органами государств по поводу осуществления вытекающих из такой нормы международно-правовых обязательств¹⁶Гавердовский А.С. Имплементация норм международного права. Киев, 1980. С. 47,48.. Правоотношения первого вида регулируются непосредственно международным правом, а второго вида — правом национальным. Международно-правовая норма выступает в данном случае, как правило, лишь в качестве юридического факта, вызывающего необходимость внутригосударственного правотворчества и установления внутригосударственных правоотношений. Это касается, конечно, только тех норм международного права, которые направлены на регулирование отношений с участием субъектов национального права и не являются самоисполнимыми. К ним относится подавляющее большинство норм, регулирующих вопросы прав человека.

Некоторые ученые высказывают мысль о том, что в настоящее время можно констатировать признание приоритета международного права большинством государств, которое вытекает, во-первых, из признания приоритета общечеловеческих ценностей над всеми другими, во-вторых, из экономических факторов: создания мирового рынка с международным разделением труда и возможности дальнейшей жизни на планете вообще лишь при приложении усилий всеми государствами, так как наличие средств массового уничтожения и существование угрозы реальной экологической катастрофы ставят под вопрос само существование человека¹⁷Ляхов Е.Г. Кузьмина М.Н. Деятельность органов внутренних дел Российской Федерации и международное право // Московский журнал международного права. 1997. №2. С. 102.. Действительно, внутригосударственная нормативная база, взаимодействуя с нормами международного права, испытывает все более возрастающее влияние с его стороны на различные аспекты функционирования государственного аппарата и его деятельность.

Важным фактором развития взаимодействия международного и национального права является концепция господства права. Если государство стремится к внедрению господства права в своих международных отношениях, то в своем внутреннем правопорядке ему легче настаивать на внедрении концепции господства права.

Суды — это органы, нацеленные на решение чисто правовых вопросов, поэтому судам проще применять международное право, основанное на концепции господства права. Кроме того, практика показывает, что в демократических обществах, основанных на господстве права, гораздо выше степень готовности к восприятию международного права, и исполнительным органам предоставляется большая степень свободы в выборе средств исполнения международных обязательств. Такая политика — одна из форм воплощения в жизнь убеждения в том, что господство права в международных отношениях в противовес господству силы отвечает интересам всего международного сообщества.

С другой стороны, господство права в международных отношениях не может существовать без господства права внутри государств. Если внутренний правопорядок подвержен волюнтаристским воздействиям политических органов, это будет отрицательно сказываться и на международных позициях государства.

В анализе проблемы положения международного права в российской правовой системе нередко проявляется иерархический подход. Многие авторы стремятся выяснить, какие нормы (международного или национального права) занимают более высокое положение. обладают большей юридической силой. Это объясняется, скорее всего, общим принципом правосудия в Российской Федерации: коллизия нормативных актов решается применением акта, занимающего более высокое иерархическое положение.

Но это не уникально российское явление. Такой подход проявляется судами многих государств. Известный английский ученый К. Шрейер писал: «Сознательно или бессознательно национальные суды проявляют склонность следовать своим собственным прецедентам и доктринам, даже в тех случаях, когда им приходится применять норму, созданную вне их национальной правовой системы»¹⁸Schreuer Сh.Н. The Interpretation of Treaties by Domestic Courts// British Yearbook of International Law. 1971. P.264..

Правда, отмечается тенденция судов не сосредоточиваться на вопросах иерархии, а подходить к выбору нормы с позиций координации, т.е. равного положения двух систем.

Необходимо также осознавать, что абстрактное превалирование международного права над национальным в иерархии норм только тогда способствует процессу имплементации, когда суд обладает компетенцией выносить суждение о соответствии национального права международным обязательствам; в ином случае превалирование международного права остается мертвой буквой.

Поэтому вполне закономерен вопрос о правомерности самой проблемы иерархии. Бесспорно только высшее место норм jus cogens, которые в любом случае делают ничтожными противоречащие им нормы национального права. Во всем остальном соотношение международного и национального права должно основываться на идее равенства норм, которые должны применяться так. чтобы в национальном правопорядке создавалось как можно меньше противоречий, с одной стороны, и наиболее полно были бы исполнены международные обязательства, с другой.

В современных условиях развивается идея необходимости достижения возможно большей гибкости во взаимодействии международного и национального права. Это требует независимости судебной власти от исполнительной, потому что возможно только в условиях господства права как внутри государства, так и на международной арене. Национальным судам приходится децентрализованным порядком применять одно и то же международное право. Возможное вмешательство политических органов в деятельность судов ведет к фрагментации международного права. В этом случае происходит то, что можно назвать «национализацией международного права», хотя такая национализация — меньшее зло, чем неисполнение международных обязательств.

Даже в случае отказа от иерархического подхода перед судами остается две сложных задачи.

Во-первых. Конституция как высший источник права государства требует признания ее норм превалирующими над всеми остальными, включая нормы международного права.

Во-вторых, если законодатель намеренно вторгается в сферу международных обязательств, суд не может игнорировать это намеренное вторжение. Если в конституции государства нет ясных директив относительно действий судов, то суды проявляют тенденцию не считаться с международным правом.

Приходится признать, что и в будущем, очевидно, это положение будет продолжать существовать, а потому будет сохраняться противоречие между правопорядком внутри государства и правом, действующим в международных отношениях: во внутреннем правопорядке превалирует конституционный порядок, вне государства продолжают оставаться действительными обязательства по международному праву, которые ведут к наступлению международной ответственности государства. Способы разрешить этот конфликт очень ограничены: для изменения какого-либо соглашения, в котором зафиксировано международное обязательство, требуется согласие всех других участников; для изменения конституционного порядка требуется соблюдение многих очень жестких условий, так что эту возможность можно считать скорее теоретической.

Среди отечественных ученых до сих пор отсутствует единое и четкое представление о месте и роли международно-правовых норм в российской правовой системе. Некоторые их них (в основном представители отраслевых юридических наук) относят международные договоры и обычаи к источникам права России. Так, по мнению В.В. Вандышева и Д.В. Дерновой, источниками гражданского процессуального права нужно считать международные договоры и соглашения, определяющие взаимную правовую помощь государств по гражданским делам¹⁹Вандышев В.В. Дернова Д.В. Гражданский процесс. М. 2003. С. 15.. Однако такая позиция ведет к признанию правомерности слияния международного права с национальным правом и отказу от идеи их автономного существования.

Большинство юристов-международников заявляют о недопустимости отнесения международно-правовых актов к источникам российского права. «Нормы международного права, — подчеркивает, в частности, С.Ю. Марочкин, — в рамках правовой системы Российской Федерации не становятся нормами российского права, а источники международного права — источниками права российского. По своей природе эти нормы занимают обособленное положение в правовой системе России, функционируют наряду с российским правом, должны толковаться и применяться в свете целей и принципов международного права и конкретного договора,... а не с точки зрения соответствующих ориентиров внутреннего права»²⁰Марочкин С.Ю. Материальные и процессуальные вопросы применения норм международного права в судебной практике // Российский юридический журнал. 2003. № 1. C.43..

Такая позиция находит отклик и среди зарубежных правоведов. Известный немецкий ученый Д. Раушнинг²¹Раушнинг Д. Применение норм между народного публичного права в рамках национальной правовой системы // РЕМП. 1998-1999. С. 279. пишет: «Выражение «нормы международного права являются составной частью права Федерации» может ввести в заблуждение. Это положение не означает, что нормы международного права становятся нормами национального права ФРГ Они остаются нормами международного права. Смысл данной статьи Конституции в том, что она предписывает применять такие нормы в рамках правовой системы ФРГ». Возможна аналогия с применением иностранного права: «Мы применяем подобную конструкцию и в международном частном праве. Если норма, регулирующая конфликт права, предписывает немецкому судье применять иностранное право, применяемая норма не становится нормой немецкого права. Немецкий закон предписывает применять нормы иностранного права без изменения национального характера последнего». Статья 25 Основного Закона Германии устанавливает соответствующие правила для немецких правоприменителей: международные обычаи применяются непосредственно. Но эти нормы применяются как нормы международного публичного права, и нет необходимости в их трансформации или инкорпорации в немецкое право.

Другие специалисты (преимущественно юристы-международники) говорят о непосредственном обязывающем воздействии международно-правовых норм на поведение субъектов внутреннего права без изменения их системной принадлежности. Третьи утверждают, что действие норм между народного права внутри России невозможно без их трансформации во внутригосударственные правовые нормы.

Обобщающий подход к проблеме соотношения международного и национального права внутри государства был выражен в советской литературе еще в середине XX века. Известный ученый Л.А. Лунц писал: «...нормы эти становятся внутригосударственными в том смысле, что они должны применяться и соблюдаться при регулировании определенных внутренних отношений, но они сохраняют автономность в отношении к внутренней системе в целом»²²Лунц Л.А. Соотношение между народного договора и внутригосударственного закона в гражданском и трудовом праве // Ученые записки ВНИИСЗ. 1968. № 14. С. 223. 226..

В российской юридической литературе сегодня принято разграничивать два понятия: «право государства» как совокупность создаваемых его органами правовых актов и норм и «право, применяемое в государстве» как совокупность всех нормативных предписаний, подлежащих реализации в сфере внутригосударственных отношений и (или) действующих в пределах юрисдикции государства и компетенции его органов. Р.А. Мюллерсон писал о том, что понятие «право, применяемое в государстве», шире понятия «система права данного государства», поскольку на территории государства применяются не только нормы национального права своего государства, но и нормы иностранного права, а также положения норм международного права²³ Мюллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права. М., 1982. С. 61..

В категорию «право, применяемое в государстве», входит и международное право. Оставаясь отдельной правовой системой, оно, будучи санкционировано волей Российского государства, применяется для регулирования отношений, входящих во внутренний правопорядок.

Та часть международного права, которая может применяться в российской правовой системе, подлежит двойному регулированию — в материальном и процессуальном аспектах.

Международное право уделяет внимание содержательной стороне тех норм, которые вводятся в национальное право. Для примера приведем Итоговый документ Венской встречи представителей государств — участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. В нем выделяется несколько правовых способов влияния на национальное государственно-правовое развитие. Они различаются по характеру и степени воздействия, по возможной реакции государств, по сфере. Это:

• подтверждение приверженности всем 10 принципам, изложенным в Хельсинкском Заключительном акте 1975 г.;
• нормативная ориентация на те уровни правового регулирования в области прав человека, экономики, науки и техники, образования и др., которые отвечают общим интересам;
• признание конституционных рамок и процедур государств и роли их законов в регулировании тех или иных вопросов;
• соблюдение в практике государств принятых в ООП правовых стандартов и модельных актов (Кодекса поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка. Минимальных стандартных правил обращения с заключенными, типового Закона о международном торговом арбитраже и т.п.);
• обеспечение правильного и эффективного применения норм международного и внутреннего права, получение полной правовой информации и обмена его, использование средств правовой защиты;
• изучение и совместное рассмотрение правовых проблем, требующих разрешения.

Методы осуществления всех этих мероприятий не указаны. Однако четко обозначены границы действия международного права. Это «конституционные рамки и процедуры государства».

В данном документе отражен общепринятый подход к методам имплементации международного права во внутренней правовой системе: эти методы определяются национальным правом. Иными словами, международное право диктует, что должно быть сделано, а внутреннее право государств диктует, как это должно быть сделано.

В одной из первых в отечественной литературе работ о международном праве в российской правовой системе И.И. Лукашук писал, что, несмотря на углубляющуюся взаимосвязь международной и национальной жизни, остается непререкаемым принцип, согласно которому государство в силу суверенитета свободно выбирать свою политическую, социальную и культурную систему, а также устанавливать законы. Закрепив право государства определять свою правовую систему, международное право вместе с тем установило, что при осуществлении суверенных прав, включая право создавать собственный правопорядок, государства сообразуются со своими обязательствами по международному праву.

И.И. Лукашук ссылался на резолюцию Института международного права, принятую в 1993 г., в которой говорилось, что «в принципе именно правовая система каждого государства определяет наиболее подходящие пути и средства обеспечения того, чтобы международное право применялось на национальном уровне».

Важное значение внутреннего права государств для имплементации норм о правах человека зафиксировано в таком важном договоре, как Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, который предусматривает, что участвующие в нем государства обязуются осуществлять провозглашенные в Пакте права лишь в «максимальных пределах имеющихся ресурсов» путем соответствующих «законодательных мер».

Это двойное регулирование, действующее для норм международного права, применяемых во внутренней правовой системе, демонстрирует взаимодействие и взаимозависимость двух правовых систем в современном мире.

Это же двойное регулирование вносит некоторые существенные элементы в деятельность всей государственной системы. В силу полномочий государственных органов по имплементации международного права перед этими органами возникают новые задачи. Органы внешних сношений, в чью компетенцию входит принятие Россией международных обязательств, должны принимать меры к предотвращению возникновения конфликтов между этими обязательствами и внутренним правом.

Законодательные органы несут ответственность за имплементацию международных обязательств в национальный правопорядок и правомочны не допускать принятия таких нормативных актов, которые противоречат международному праву.

Федеральные органы исполнительной власти, в компетенцию которых входят вопросы, регулируемые международными договорами Российской Федерации и международными обычаями, обеспечивают выполнение обязательств России и осуществление ею прав, вытекающих из международного права, наблюдают за выполнением другими участниками договоров их обязательств. В сущности, надлежащая правоприменительная практика — это средство обеспечения положительной международной репутации нашей страны, предотвращения наступления случаев международной ответственности.

Благодаря имплементационной деятельности государственных органов положения международного права, применяемые внутри Российской Федерации, становятся такими же правовыми регуляторами, как и нормы национального права. Закрепление в Конституции положения о том, что международное право составляет часть правовой системы Российской Федерации, ведет к тому, что сегодня к правовым регуляторам отношений, возникающих в рамках границ Российской Федерации или с участием ее субъектов, наряду с положениями российского законодательства, отнесены и нормы международного права²⁴Гаврилов В.В. Развите концепции правовой системы в отечественной доктрине права: общетеоретический и международно-правовой подходы // Журнал российского права. 2004. № 11. С. 77..

Международное право становится регулятором отношений внутри Российской Федерации двумя путями.

В большинстве случаев нормы международного права трансформируются в нормы национального права. Их содержание, а иногда и форма воспроизведены в федеральных законах и подзаконных актах. Это происходит в тех случаях, когда государственные органы принимают внутренние акты, необходимые для исполнения международного обязательства. Все эти нормы вводятся во внутреннюю правовую систему потому, что международный нормативный акт обязывает Россию сделать это. Если международный договор или иной международный акт обязывает Россию ввести в ее внутреннее право какую-либо норму, то это значит, что такой акт содержит двоякое обязательство: материальное обязательство действовать определенным образом и процессуальное обязательство ввести данную норму во внутренний правопорядок.

Такие трансформированные нормы международного права уже ничем не отличаются от норм внутреннего права, и даже их происхождение становится неясным. Государственные органы, в частности, суд, используя такую норму, применяют норму национального права, и их не интересует и не может интересовать происхождение этой нормы, поскольку она освящена волей законодателя. По сути государственный орган применяет норму международного права, но по форме — это норма национального права. Международное право как бы «прячется» за национальное право.

В этих случаях принятие нормы национального права ничем не отличается от всех других; лишь мотив, побуждающий принять эту норму, лежит во внешней сфере, а не во внутренних отношениях, да и то формально, так как принятие того или иного международного обязательства может быть вызвано чисто внутренними мотивами.

При применении такой нормы судом нет указания на соответствующий международно-правовой акт. В.Н. Соловьев пишет: «В этом случае применение норм международного права в судебной практике происходит как бы в скрытой форме, без прямого указания в решении суда на конкретный международно-правовой акт. В решениях судов излагается содержание, раскрывается смысл соответствующих норм закона Российской Федерации, которые по существу совпадают либо имеют близкое сходство с теми или иными международно-правовыми актами. Поэтому истинные масштабы применения судами общей юрисдикции России норм международного права определяются, во-первых, тем, в какой мере эти нормы воспроизведены в российском законодательстве, и, во-вторых, тем количеством дел, при разрешении которых суды в открытой (то есть со ссылкой в решении на международный акт или отдельные его части) либо в скрытой форме руководствуются положениями, закрепленными в международных договорах»²⁵Соловьев В.Н. О некоторых вопросах практики применения норм международного права судами Российской Федерации // Российский ежегодник международного права. 1998-1999. С. 267..

Во-вторых, применяются нормы, не трансформированные в национальное законодательство России, но составляющие ее международное обязательство.

Очевидно, именно применение таких норм является предметом регулирования ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации. Смысл ее состоит в том, что в оборот вводятся, наряду с нормами внутреннего российского права, и нормы международного права.

Как уже говорилось, международное право при этом не приобретает свойств национального права, поэтому определение применяемой нормы должно опираться на критерии, устанавливаемые международным правом.