Соотношение понятий «мировая юстиция», «мировой суд» и «мировой судья»: истоки и смысловое значение терминов

Одним из наиболее сложных, неразработанных и дискуссионных вопросов современного понимания феномена местного правосудия является определение его понятийного выражения. По сути процесс определения правомерности использования и особенностей соотношения понятий «мировая юстиция», «мировой судья», «мировой суд» означает целенаправленный поиск объективной природы этого суда.

Большинство граждан России до сих пор не до конца понимают правовой смысл понятия «мировая юстиция». Они, как правило, воспринимают термины «мировой суд» и «мировой судья» неоднозначно, отождествляя мировую юстицию с каким-то международным органом и/или в качестве государственной инстанции, действующей вместо федерального суда. Такое обыденное понимание мировой юстиции приводит в реальной жизни к возникновению противоречия социально-правового характера. Его можно сформулировать следующим образом: с одной стороны, за короткий срок своего существования современная модель мировой юстиции прочно вошла в круг «необходимых» для граждан судов, а с другой — достаточно большая группа населения считает, что можно было обойтись и без мировых судей.

Сегодня объективность такого противоречия подтверждается многочисленными социологическими исследованиями правовой направленности. Так, по заказу совета судей Ростовской области и Управления судебного департамента при Верховном Суде РФ Ростовской области Ростовским филиалом Российской академии правосудия в г. Ростове-на-Дону был проведен опрос, связанный с исследованием отношения граждан к изменениям организационной структуры судебной власти РФ. В среднем 55% опрошенных жителей города в категоричной форме высказались за необходимость существования мировых судей. Около 45% респондентов считали, что можно обойтись без мировых судей, называя в качестве причины такого вывода неясность для них места и роли мировой юстиции в системе судебной власти России. При опросе работников аппаратов судов г. Ростова-на-Дону около 97% респондентов однозначно высказались в пользу проводимых изменений в судебной системе РФ, указывая в качестве основной причины их ценность и результативность для граждан, обращающихся в суд¹Цыганаш В.Н., Степанов О.В. Мировые судьи в современной России: опыт юридико-социологического анализа. Ростов н/Д, 2004. С. 100—104..

Не менее интересна позиция самих мировых судей по этому вопросу. По данным опроса мировых судей Курской области (примечательно, что 50% опрошенных судей работают в сельской местности), 56% респондентов считают, что мировая юстиция не нужна²Колоколов Н. А., Туз Д.Д. Лицо нашего читателя // Мировой судья. 2004. № 1. С. 2-3.. В целом такие неоднозначные по своему содержанию оценки носят достаточно субъективный характер, но неизменность их направленности на протяжении последних лет (в том числе и до 2010 г. включительно), безусловно, доказывает объективность существования противоречия в оценках этого правового феномена в умах профессионалов и простых граждан.

В современной разговорной и профессиональной речи понятия «мировая юстиция» и «мировые судьи» обычно отождествляют и представляют их сущность как одну из исторических форм местного суда, предназначенную государством для рассмотрения менее сложных уголовных и гражданских дел. Именно такое представление феномена мировой юстиции в современной правовой жизни страны является господствующим. Но при этом следует признать справедливой позицию тех исследователей, которые утверждают, что применение названия «мировые судьи» к действующему низовому звену системы судов общей юрисдикции России не совсем правильно. М.В. Боровский, рассматривая судебную власть мирового суда в России, отмечает: «В целом можно сказать, что предложенная законодателем современная конструкция института мировых судей мало соответствует... представлениям о сущности мировой юстиции. Это позволяет говорить о том, что к этому нижнему звену судов общей юрисдикции само название ''мировые судьи" применять не совсем корректно»³Судебная власть / Под ред. И.Л. Петрухина. М., 2003. С. 412.. Не лишены логики рассуждения И.Л. Петрухина о том, что, исходя из сегодняшнего правового статуса мировых судей, назвать эти суды надо как-то иначе.

Во многом это связано с тем, что в исторических источниках права России отсутствуют какие-либо комплексные представления о правовом смысле мировой юстиции. Даже одно из наиболее развернутых описаний мирового суда, приведенное в Учреждениях судебных установлений 1864 г., опирается на косвенное перечисление отдельных признаков, присущих ему:

есть власть судебная, единоличная;
рассматривает дела по существу;
на него возлагаются иные обязанности, определенные в особых уставах и положениях по принадлежности;
избирается на три года всеми сословиями и утверждается правительством;
состоит по уездам или городам;
его власть ограничивается территорией мирового участка и т.д.

В таких условиях изучение любых актуальных вопросов современного строительства мировой юстиции в России необходимо начинать с изучения истоков наименования и смыслового значения понятий о местном правосудии, по-разному характеризующих смысл и свойства его состояния и положения в российском обществе и государстве.

Проблемы познания феномена мировой юстиции находили свое отражение в научных работах видных российских ученых дореволюционного периода: И.В. Гессена, Г.А. Джаншиева, С.И. Зарудного, Н.А. Неклюдова, А.К. Резона, Л.Я. Тауберга, И.Я. Фойницкого и др. Но эти авторы в основном решали просветительские задачи социальной направленности: популяризации мировых судов, организации общественной дискуссии о роли и месте мировых судей в общественной жизни России и т.д.

После Октябрьской революции 1917 г. и окончательной ликвидации института мировых судей эта форма организации местного суда, за редким исключением, не являлась предметом научных исследований. Во многом это было связано с отрицанием в советском государстве целесообразности сохранения любой организации местного суда, противоречащей социалистической идее народовластия. На протяжении всего советского периода мировая юстиция фактически была заменена институтом народных заседателей и товарищеских судов. Тем не менее следует отметить, что в советское время проводились отдельные научные исследования, которые были посвящены проблемам истории мировой юстиции и концентрировались на анализе судебной реформы 1864 г., в том числе на процессуальных вопросах частного обвинения. В советский период эти вопросы изучались видными учеными, в их числе можно назвать Б.В. Виленского, К.Ф. Гуценко, Н.П. Ерошкина, М.Г. Коротких, Л.Д. Кокорева, М.С. Строговича и др.

В настоящее время отдельные государственно-правовые и исторические аспекты институционализации российской модели мировой юстиции на концептуальном уровне достаточно подробно рассмотрены в научных трудах современных ученых-правоведов: Н.Н. Апостоловой, В.В. Дорошкова, В.М. Жуйкова, С.В. Донской, В.Н. Ткачева, В.В. Золотых, Е.В. Данилевской, В.А. Устюжаниновой и др. Но, к сожалению, понятийному выражению феномена мировой юстиции не уделяется достаточного внимания в научных изысканиях.

Современными учеными-юристами для обозначения рассматриваемого феномена используются различные терминологические вариации: мировая юстиция, мировой суд, мировой судья. Независимо от целевого использования этих терминов они нередко употребляются юристами как синонимы. Хотя это и не противоречит принципам историко-правового анализа, но в ряде случаев такой подход не всегда оправдан. Зачастую он исключает саму возможность выбора и формулировки терминов, которые необходимы для точного обозначения местного правосудия. В.В. Дорошков справедливо отмечает, что подобная синонимика отражает современное состояние юриспруденции, которое проявляется в отсутствии достаточно емких и четких определений терминов «мировая юстиция», «мировой суд», «мировой судья», которые могли показать их сущность, отличительные черты применительно к судоустройству и судопроизводству. Вследствие этого российский законодатель не обладает соответствующей теоретической базой для совершенствования законодательства о судоустройстве и судопроизводстве применительно к мировым судьям⁴См. Дорошков В.В. Мировой судья. Исторические, организационные и процессуальные аспекты деятельности. М., 2004. С. 13-14..

В связи с этим стоит отметить, что в действующем законодательстве термины «мировой суд» и «мировая юстиция» вообще отсутствуют. В ходе публичной дискуссии по оценке этой ситуации большинство ученых и практиков справедливо высказывают мнение о целесообразности закрепления термина «мировой суд» в законодательстве и правомерности его использования наряду с термином «мировой судья». Не случайно в Концепции судебной реформы в Российской Федерации 1992 г. исполнительная власть фактически поставила знак тождества между понятиями «мировая юстиция» и «мировой суд», подчеркивая тем самым ее место и роль мировой юстиции в будущем организационном построении судебной системы. К сожалению, законодателем эта идея не была воспринята.

В настоящее время российское законодательство императивно описывает современную модель мировой юстиции только в форме термина «мировой судья», определяя его в следующих значениях:

суд субъекта РФ;
состав суда;
участник судебного процесса;
низовое звено общей системы судов общей юрисдикции.

В статье 1 Федерального закона от 17 декабря 1998 г. № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации» содержится следующее положение: «Мировые судьи являются судьями общей юрисдикции субъектов РФ и входят в единую судебную систему России, осуществляют правосудие от имени государства. Вступившие в силу судебные постановления мировых судей, их законные распоряжения, требования, поручения, вызовы и другие обращения являются обязательными для всех без исключения и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории России».

Очевидно, что такая нормативно-правовая характеристика мирового судьи подчеркивает его правовой статус и двойственность характера его правового положения. С одной стороны, он является судьей общей юрисдикции субъектов РФ, и введение должности мирового судьи зависит от требований регионального законодательства, а с другой — он принимает судебные постановления от имени Российской Федерации, являясь одним из носителей судебной власти и звеном единой судебной системы государства. Но такая характеристика мирового судьи явно неполна и неточна, поскольку она недостаточно отражает сложную природу этого института, его особенности и специфику при взаимоотношениях с гражданами.

Сравнительный анализ научных работ о теории судебных систем и положений упомянутого Закона позволяет утверждать, что понятийное выражение рассматриваемого феномена должно учитывать все многообразие общественных проявлений его правового смысла, объективно существующего независимо от текущего законодательного закрепления статуса мировых судей.

Подобное противоречие между явно выражаемыми правовыми ожиданиями общества и расплывчатым законодательным определением этого института, усугубленное недостаточностью научных знаний и неоднозначным толкованием сути этого правового феномена, влияет не только на качество научного обеспечения правовой регламентации местного правосудия. Оно негативно влияет на оперативность и эффективность взаимодействия субъектов права с этим судом. Ведь уже существует ситуация (условно ее можно назвать юридическим обыкновением), когда не только население судебных участков, но и должностные лица государства обращаются к низовому звену судов общей юрисдикции не как к мировым судьям, а как к мировому суду (самостоятельной организационной структуре), вполне обоснованно не понимая, почему у этих судей нет своего административного руководителя, способного оперативно разрешить организационно-функциональные проблемы, связанные с их обращением в этот суд.

Объективность мирового процесса интеграции правосудия, в том числе и на низовом уровне его организации, а также традиционное своеобразие отечественных судебных установлений отражены в результатах сравнительного анализа лингвистического и юридического аспектов наименования и обозначения рассматриваемого объекта.

Мировая юстиция как разновидность местных судебных установлений впервые сформировалась и получила это наименование в судебной системе Англии. Вестминстерский статут 1361 г. определил первоначальную и основную задачу английского мирового суда («Justice of the Peace») как сохранение общественного порядка и спокойствия (мира) на местах. Именно в таком смысле понимали мировой суд современники, и именно этот смысл английского слова «the Peace» вкладывался в это понятие. Созданный в России в середине XIX в. государственный местный суд как элемент судебной власти также носил название «мировой суд» или «мировой судья». Такая тождественность русского и английского наименований этого суда и его синонимическое обозначение в виде нескольких терминов не случайны.

Они обусловлены как минимум тремя основными обстоятельствами - причинами:

лингвистической идентичностью и однородностью смыслового содержания слова «мир» в значении «порядок, спокойствие» во многих европейских языках. Это объясняет, почему для обозначения одного и того же феномена юристами разных стран в равной степени используется несколько близких друг другу по значению понятий (рус. яз. — «мировая юстиция — мировой суд — мировой судья»; англ. яз. — «Law justice — Justice of the Peace — justice magistrate»). При этом в английском языке понятия «мировой судья» и «мировая юстиция» однозначно расцениваются как близкие по своему смысловому значению слова;
разработчики российских реформ правосудия 1864 г. в основном рассматривали мировых судей в патриархальном славянофильском ключе, называя их хранителями мира и судьями совести, считая возможным достигнуть с помощью местного правосудия от имени государства некоего социального компромисса между различными слоями общества;
влиянием буржуазных (европейских) традиций права, и прежде всего английской, на либерализацию идеологического обеспечения государственного переустройства самодержавной России.

Для поиска современного понятийного выражения рассматриваемого феномена признание и учет этих обстоятельств-причин существенно важны. Они характеризуют некую родственность социальных и правовых аспектов наименования и синонимического обозначения рассматриваемого суда, которая формировалась не на параллельных, а на встречных курсах развития национальных правовых систем. Этот факт не только имеет чисто аксеологическую ценность, но и является одним из ключевых условий успешной разработки и описания хотя бы одного из вариантов содержания современного правового понятия мировой юстиции.

Необходимость корректного правопонимания смыслового значения мировой юстиции становится более очевидной, если обратиться к истории государства и права России XX в. В этот период развитие отечественной судебной власти и качественный уровень ее научного обеспечения находились под влиянием множества факторов, в числе которых стоит выделить следующие:

советская юридическая наука практически не рассматривала местные суды как объект теоретико-прикладных исследований, ограничиваясь их историко-правовым анализом;
в советский период потенциал местных судов был не востребован властью, а понятия «мировой суд» и «мировой судья» описывались схематично и поверхностно.

Как уже указывалось, в настоящее время в юридической науке отсутствует единое понимание смысла понятий «мировая юстиция», «мировой суд», «мировой судья» и законодатель явной заинтересованности в этом не проявляет.

Современный русский язык предлагает множество значений слов «мир» и «мировой». Современные словари русского языка предлагают как минимум 13 значений слова «мир» и 6 значений слова «мировой». Слово «мир» может означать согласие, отсутствие разногласий, вражды или ссоры; производное от него слово «мировой» может означать — связанный с разрешением спора без суда или относящийся к разбору споров, касающихся главным образом незначительных гражданских и уголовных дел, при этом производным является и применяемое в разговорной речи выражение «мировой судья».

Такое широкое и неоднозначное толкование понятий, общепринятое в современной юридической науке, не расходится с отечественной дореволюционной традицией. В российском судопроизводстве XIX в. обязанность склонять стороны к примирению являлась одной задач правосудия как для общих, так и для мировых судов.

Термин «юстиция» в русском языке также имеет различные значения (от латинских слов — justitia — справедливость, jus — право) и обозначает в числе прочих:

правосудие, судопроизводство;
совокупность государственных органов, занимающихся судопроизводством:
систему судебных учреждений.

Толкование понятия «юстиция» как политико-правового проявления власти существовало в России и в советское время. В различных государствах правовые основы устройства публичной власти предусматривают использование этого термина для обозначения не только судебных ведомств⁵Так, в современном английском юридическом языке одним их самостоятельных значений термина «justice» является его обозначение — «судья». , но и исполнительных органов.

Например, в современной России термин «юстиция» для наименования судов законодателем не используется. Он обозначает Министерство юстиции России — учреждение исполнительной власти, и следовательно, слово «юстиция» в своем точном, т.е. формально-юридическом и терминологическом смысле, к организации судебной системы России отношения не имеет, хотя на уровне обыденного и научного толкования общепризнанно, что понятие «юстиция» может обозначать процессуальную деятельность не только судов, но и других государственных органов по урегулированию споров.

Например, административная юстиция осуществляется как судами общей юрисдикции, так и различного рода административными органами государства. Действующий Кодекс об административных правонарушениях РФ содержит 65 статей, регламентирующих полномочия судей, органов, должностных лиц, уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях. В Германии существует другой подход к применению этого понятия. В соответствии с Положением об административных судах 1960 г. (Административный судебный устав от 21 января 1960 г. в ред. от 1991 г.) термин «административная юстиция» был законодательно сформулирован, обозначая факт создания самостоятельной и независимой ветви судебной власти.

По мнению С.В. Донской, при определении смыслового содержания понятия «мировая юстиция» необходимо учитывать не только российскую модель местного правосудия, но и международную историю развития и практику этого института. Общая характеристика мировой юстиции должна включать в себя перечисление и описание ее специфических черт⁶Донская С.В. Мировой суд в России (1964—1917 гг.): историко-правовое исследование. М., 1998. С. 104-106..

С.В. Донская достаточно обоснованно и логично считает наиболее важным придание формулируемому понятию обобщенного, универсального характера, что не противоречит общепринятому в правоведении подходу к смысловому обозначению мировой юстиции. В структурное построение понятия «мировая юстиция» она предлагает внести следующие элементы.

мировые суды и мировые судьи. При этом под мировым судом понимается «местный (локальный) судебный или административно-судебный государственный орган ограниченной юрисдикции, рассматривающий и разрешающий малозначительные дела по упрощенной процедуре»;
порядок судопроизводства и исполнительно-распорядительные полномочия мировых судей, если они имеются;
органы судебного управления и самоуправления, порядок их деятельности, т.е. органы, которые занимаются организационным обеспечением деятельности мировых судов, выражают интересы мировых судей как носителей судебной власти.

Относительно выдвинутого С.В. Донской первого элемента понятия мировой юстиции следует иметь в виду, что местное правосудие — это результат объективного исторического процесса эволюционирования общественных судов в государственные. Учет этой закономерности позволит приблизиться к адекватному познанию

принципов и закономерностей движения местных судебных установлений в правовой жизни различных стран.

В предложенном С.В. Донской определении мирового суда отсутствует описание организационно-правовых атрибутов формы судебной власти, существующей в пределах судебной системы в качестве ее низового звена (например, в России, Великобритании, Испании и т.п.).

У российской модели мировой юстиции также не определена и цель в правовой жизни общества и государства. Необходимо сформулировать интегрированный, базовый критерий оценки степени адекватности и полноты понятийного выражения объекта в его общественном развитии.

Характеризуя второй элемент понятия мировой юстиции, С.В. Донская по традиции исключительное значение придает процессуальным формам деятельности мировых судей, определяя тем самым судопроизводство как ее единственный существенный признак. Такой подход исключает из поля научного познания направления их судебной деятельности.

Относительно третьего элемента понятия мировой юстиции следует отметить, что полномочия судебных ведомств, обслуживающих мировых судей, и их реализация являются внешними факторами для мировой юстиции как суда. Они вряд ли могут быть главными при определении рассматриваемого понятия. А вот факт учреждения в ряде субъектов РФ должностей мировых судей — организаторов района (города) с целью координации работы мировых судей заслуживает самого пристального внимания и изучения, ибо полномочия таких мировых судей — организаторов имеют прямое отношение к внутреннему организационно-функциональному содержанию института мировой юстиции.

Проблема содержательного наполнения понятия рассматриваемого суда намного сложнее и многограннее, чем это кажется на первый взгляд. И «первым камнем преткновения» при ее разрешении становится отсутствие достаточных научных знаний об этом феномене.

Решение задачи определения универсального содержания понятия «мировая юстиция», в том числе его элементного строения, — это трудоемкий и сложный процесс. В самом начале он нуждается в определении сущности объекта, что достигается выявлением, познанием и оценкой его институциональных признаков, в которых он выражается. И лишь после этого можно приступать к формулировке понятия «мировая юстиция», установлению взаимосвязей и определению иерархии отношений с пока еще недостаточно исследованными понятиями «мировой суд» и «мировой судья». При этом терминологические обозначения в русском юридическом языке понятий «мир», «юстиция», закрепляющие краткое смысловое значение наиболее важных характеристик этих слов, безусловно необходимы, но лишь в качестве ориентиров научного познания, облегчающих корректировку и проверку полученных результатов в соответствии с реалиями сегодняшней правовой жизни местного суда.

В современной России институционально-правовые конструкции местного суда весьма многообразны и динамичны, что предопределено дуализмом правового положения мировых судей, в том числе с возможностью региональных законодателей самостоятельно определять порядок назначения (избрания) на должность мирового судьи, структуру, штатное расписание аппарата мирового судьи и т.п.

Признание необходимости и целесообразности существования различных подходов к пониманию правового смысла мировой юстиции, по-разному обозначающих один и тот же правовой объект, позволяет утверждать следующее.

В триаде понятий «мировая юстиция — мировой суд — мировой судья» термин «мировая юстиция» является наиболее общим родовым понятием (категорией) для рассматриваемого феномена. Термины же «мировой суд» и «мировой судья» носят более частный характер и отражают отличительные черты организации и функционирования феномена как институционального образования, но только совместное их использование позволяет получить релевантное представление о природе исследуемого феномена на современном этапе развития судебной власти.

С учетом того, что современный законодатель отождествляет термины «мировой судья» и «судья субъекта РФ», «суд субъекта РФ», следует считать допустимым совместное употребление терминов «мировая юстиция», «мировой суд», «мировой судья». Это существенно расширяет и облегчает рассмотрение природы этого института в процессе его взаимодействия с обществом. На уровне теоретического познания феномена это обстоятельство позволяет использовать в научных целях термин «мировой суд» наряду с терминами «мировая юстиция», «мировой судья», подчеркивая его особое организационно-функциональное построение.

Предлагаемые теоретико-методологические положения небесспорны, но тем не менее принципиально необходимы для конкретно-содержательного наполнения понятий «мировая юстиция — мировой суд — мировой судья». Они обусловливают логику научного определения понятийного выражения рассматриваемого феномена — исследование генезиса отечественного местного правосудия, качественных свойств его природы и институциональных признаков, в которых она выражается. Это позволит дать точное и емкое определение понятий «мировая юстиция», «мировой суд», «мировой судья», а значит, помочь (необходимое условие) корректно и обстоятельно сформулировать институционально-правовые основы мировой юстиции.

Но при этом возникает первоочередной вопрос: какими исходными принципами следует руководствоваться, чтобы построить необходимую обществу современную модель местного правосудия?