Местное правосудие: современная модель

В судебно-правовой политике современной России достаточно ясно обозначена необходимость не столько реформирования, сколько формирования принципиально нового правового образа судебной власти. Для мировых судей как низового звена единой судебной системы РФ это может также означать необходимость подготовки к работе в условиях реализации вновь создаваемой правовой модели совершенного института мировой юстиции.

Одним из вариантов создания такой модели может стать конструирование непротиворечивого правового образа мировой юстиции, в основе которого лежит определение потребности общества в ее совершенной модели.

Построение такой модели видится в использовании современных интеллектуальных технологий, сложившихся в рамках западной правовой мысли, с учетом традиций отечественной правовой культуры.

Но все же направленность постижения, а вернее, объяснение феномена мировой юстиции во многом предопределяется ценностными предпочтениями при его научно-теоретическом рассмотрении. При всей их динамичности и многополярности в историческом развитии российского общества эти предпочтения (они были и до сих пор остаются кардинально различными) можно выразить в следующем концентрированном виде: социальная ценность возможностей института судебной власти, их понимание и законодательное закрепление государством.

Именно поэтому методологическим ориентиром целостного объяснения мировой юстиции и моделирования ее непротиворечивого правового образа служит идея взаимодействия «классического» (просвещенческого) и неклассического типов рациональности. В нашем случае ее реализация означает познание не только существующего местного судебного установления (мировая юстиция как она есть), но и должного (какой она должна быть).

Признание этих утверждений означает, что научное знание о будущем юридической судьбы мировой юстиции включает в себя как собственно когнитивный, так и ценностно-идеологический аспекты.

А для этого первоначально необходимо четко сформулировать основные принципы концептуального построения возможной правовой модели мировой юстиции. Их описание подразумевает необходимость учета специфики современного гуманитарного знания, проявляющуюся сегодня в ее формировании на стыке многих наук. Современная теория государства и права уже не может догматически строиться «из самой себя». Поэтому поиск и описание методологических принципов разработки правовой концепции мировой юстиции должны предполагать моделирование этого правового объекта одновременно в двух взаимосвязанных плоскостях — в гносеологической и предметной.

С учетом этого методологические принципы научного построения любой правовой модели мировой юстиции должны иметь следующие характеристики.

(1) Структура и содержание методологии моделирования мировой юстиции должны соответствовать поставленным целям и обеспечивать альтернативный и рациональный характер вырабатываемых решений.

При этом обязательно использование:

имеющихся в науке знаний о процессах и результатах институционализации судебной масти в России, об общественных потребностях, процессах и результатах их удовлетворения государственными органами и должностными лицами, а также практического опыта в этих направлениях судебного строительства;
концептуальных идей о мировой юстиции как местного суда (при этом особый правовой статус и специфические функции мировой юстиции должны учитываться при построении методологических моделей).

(2) Построение концепции мировой юстиции должно производиться в границах конституционно-правового поля институтов судебной власти России и основываться на выявлении и познании объективных правовых требований населения страны к корпусу мировых судей.

При этом должны быть учтены:

общие закономерности и тенденции развития отечественного и международного правосудия, в том числе местных судебных установлений;
особенности отечественной традиции права, в основе которых лежит специфика национально-правовых субкультур многонационального и самобытного населения страны;
дуализм правового положения мировых судей в единой судебной системе РФ, по-своему отражающего противоречивые результаты реализации идеи судебного федерализма, в том числе об участии населения судебных участков в избрании на должность мировых судей.

(3) Понимание идеального места и роли мировой юстиции в обществе и государстве должно исключать не только отстраненное созерцание этого феномена, но и абсолютизацию формально- юридического подхода к научному объяснению места и роли мировых судей в обществе.

В нашем случае, когда в юридической науке пока лишь продекларирована потребность в мировой юстиции, а ясное понимание того, что она (эта потребность) означает в институциональном пространстве судебной власти, отсутствует, коррекция этатистского правопонимания феномена мировой юстиции в сторону расширения его границ является оправданной и эффективной мерой, что отвечает объективному процессу социализации российского права.

Обращение юристов к традиционным для России правовым ценностям фактически означает, что именно ценностно-функциональная оценка правовых объектов может и должна помочь преодолеть узость не оправдавшего себя нормативного подхода. Этот вывод в полной мере относится и к рассматриваемому объекту.

(4) В условиях неоднозначного понимания учеными и практиками сущности современной судебной власти, исходя из поставленной цели, судебную власть мировой юстиции следует рассматривать с двух взаимосвязанных и непротиворечивых позиций, а именно как:

особое публично-властное отношение, в границах которого большинство членов общества признает необходимость наличия властных полномочий у мировых судей, де-юре и де-факто подчиняясь их судебным постановлениям, оглашаемым ими от имени и по поручению государства, имея при этом юридическую и фактическую возможность осуществлять общественный контроль за их деятельностью;
неотъемлемый атрибут правосудных полномочий мировых судей, который выражает особенности их законодательно закрепленных возможностей по урегулированию правовых конфликтов, реализация которых происходит только во взаимоотношениях с членами общества.

В основе сформулированного принципа — признание того, что в границах конституционного единства российской судебной власти властные полномочия мировых судей являются ее составной частью, обладающей в силу закона особенностями, характеризующими законодательное закрепление их возможностей и механизм реализации судебной защиты прав и законных интересов граждан.

В публично-властных отношениях мировой судья, как типичный носитель судебной власти, выступает ключевым неперсонифицированным участником, «стоящим над схваткой», императивно связанным буквой и духом закона. Закон наделил его властью — неотъемлемым атрибутом его правосудия, свидетельствующим о судебных возможностях этого суда, но не эти возможности, а отношения, в пределах которых они реализуются, предопределяют функциональную значимость органа судебной власти. Гражданам требуется не столько понимание возможностей суда, сколько получение результата — скорого и правого суда.

Признание допустимости и правомерности понимания судебной власти как отношения и атрибута означает возможность научного объяснения ключевых характеристик институционализации этого типа судебной власти — формы, процесса и результатов.

(5) Критерием оценки достоверности знаний о феномене мировой юстиции должна стать, с одной стороны, оценка соответствия полученной информации поставленным целям (формирование институциональных основ концепции мировой юстиции), а с другой — оценка степени адекватности отражения реальных событий в правовой жизни этого суда в его общественном развитии. Иными словами, дня получения релевантных знаний о совершенном институционально-правовом образе мировой юстиции требуется ее последовательное представление в форме явления, института и объекта управления.

Прежде всего нас интересует, насколько мировая юстиция соответствует своей главной задаче — удовлетворению правовых интересов общества, так как именно население судебных участков оценивает эффективность сегодняшних возможностей судебной власти.

Поскольку речь идет об удовлетворении правовых интересов общества, то логично предположить, что институциональные возможности мировой юстиции должны носить ярко выраженный социально-правовой характер. Дуалистичность характера ее возможностей предопределена, с одной стороны, правовым характером удовлетворяемых правовых интересов, а с другой — самим субъектом этих потребностей, т.е. обществом и его современным состоянием. На уровне законодательного закрепления возможностей судебной власти мировых судей это подтверждается императивом дуализма правового положения мировых судей в единой судебной системе Российской Федерации.

Природа, содержание и структура этих потребностей жестко связаны с природой мировой юстиции, проявляющей себя в процессе функционирования триады «человек — общество — государство». Поэтому правомерно будет говорить о наличии причинно-следственной связи между природой мировой юстиции и ее возможностями удовлетворения правовых потребностей общества, что приводит к выводу о целесообразности их изучения и описания с учетом этой взаимосвязи.

Представление мировой юстиции в качестве явления позволяет получить информацию о восприятии обществом ее природы с помощью инструментальных возможностей различных областей знаний (прежде всего философии права, теории государства и права, социологии права и т.п.).

В структуре общества мировая юстиция представлена и объективно существует в форме института судебной власти, место и роль которого государство определяет путем законодательного регулирования, а общество — соответствующими оценками его текущего состояния. Этот институт является низовым элементом системы судов общей юрисдикции, подчиняется законам и правилам управления в рамках этой системы, т.е. выступает и как объект управления, функционируя в соответствии с законами общей теории организационных систем. Такое представление мировой юстиции позволяет не только получить необходимые знания о ее социально-правовых возможностях, но и установить степень ее общественной полезности и положение в правовом механизме государственного управления социальными процессами.

При изучении возможностей мировой юстиции, связанных с удовлетворением правовых интересов общества, комплексное применение знаний, полученных в результате использования потенциала описанных выше моделей, позволяет решать и познавательные задачи. Но при рассмотрении способов и средств разрешения проблем, выявленных в состоянии мировой юстиции, необходимым условием является ее представление как объекта управления. В этом случае придется решать и решаются уже другие задачи — управленческие, в том числе диагностика проблемы, разработка, выбор и реализация альтернативных вариантов разрешения проблемы.

(6) Для получения научно корректных, имеющих практическую направленность результатов формирования концепции идеального института мировой юстиции необходимо использование возможностей системного подхода к ее исследованию:

во-первых, она может и должна рассматриваться в фиксированные моменты ее предметного бытия, т.е. в статике;
во-вторых, она может и должна рассматриваться в динамике процесса ее реального существования как функциональная деятельность и как эволюция — возникновение, становление, видоизменение и, наконец, разрушение.

Определение статических и динамических характеристик подразумевает концентрацию внимания на позитивных и негативных проявлениях природы мировой юстиции в ее реальной правовой жизни. Для эффективной реализации потенциала системного подхода и получения научно корректных результатов целесообразно использовать три метода его исследования:

предметный (структурно-элементный анализ);
функциональный (внутреннее и внешнее функционирование организации);
исторический (генетический и прогностический аспекты).

В гносеологическом отношении это означает возможность получения интегрированных знаний, отражающих единство социальных и правовых свойств природы мировой юстиции и целостность именно такого ее восприятия со стороны членов общества, а также актуальность разрешения противоречий в ее состоянии.

В предметном отношении такая структура системного исследования позволяет применить полученные знания для правового преобразования — управления состоянием мировой юстиции в интересах общества. Если реально существующие противоречия между фактическим и требуемым обществом состояниями мировой юстиции отражают уровень общественной и государственной значимости проблемы, то без системного подхода к ее решению, по-видимому, обойтись вряд ли удается.

Применение системного подхода к исследованию мировой юстиции позволяет не только создать корректную институциональную модель и выявить ее слабые и сильные стороны, но и эффективные инструменты для совершенствования не только сегодняшнего состояния этого суда, но и для постоянного совершенствования.

(7) В условиях объективной социализации права и его инструмента — правосудия — за основу построения требуемой, а не возможной концепции института мировой юстиции должен быть принят комплексный метод применения государственно-, политико- и социально-правового подходов к исследованию объекта.

Речь идет о правовых интересах общества как причинах, следствием которых являются его требования к суду. Следовательно, логично предположить, что возможности мировой юстиции должны носить ярко выраженный социальный и правовой характер. Дуалистичность этого атрибута предопределена, с одной стороны, правовым характером удовлетворяемых интересов (правовые потребности), а с другой — самим субъектом этих потребностей, т.е. обществом и его современным состоянием.

В настоящее время в правоведении пока доминируют государственно-, политико-правовые подходы к изучению мировой юстиции, которые не в состоянии охватить все проявления ее специфичной природы. Применение наряду с этими подходами к изучению мировой юстиции социально-правового подхода позволяет более полно и точно описать особенности ее институционализации в российском обществе и, в частности, определить специфику правового характера и степень социальной ценности этого института судебной власти для многонационального и самобытного населения страны. К сожалению, социально-правовой подход к изучению института мировой юстиции пока не стал общепринятым в юридической науке, хотя потребность в его использовании очевидна не только для ученых, но и для законодателей и представителей исполнительной власти. В условиях объективной социализации судебной деятельности, формирования элементов общественного контроля над судебной властью и внедрения в теорию и практику идей восстановительного правосудия такой подход может оказаться незаменимым и особенно эффективным.

Тезис о необходимости применения комплексного подхода к системному изучению института мировой юстиции можно обосновать на примере возможностей совместного применения государственно-правового и социально-правового подходов.

Государственно-правовой подход к рассмотрению признаков этого института предполагает различные варианты исследования судоустройства и судопроизводства института мировых судей. Это позволяет получить знания об институциональном месте и роли мировой юстиции в государстве и в судебной системе России. При всей очевидной полезности этого подхода его применение объективно ограничено доминированием государственной составляющей в природе его методологических возможностей. Он не предусматривает рассмотрения мировой юстиции как особого элемента социальной структуры общества, обладающего в нем судебными полномочиями от имени государства. Можно утверждать, что рассмотрение института мировой юстиции только в государственно- правовом смысле существенно ограничивает возможность получения полного представления об институциональных особенностях и действительной природе мировой юстиции. Социально-правовой подход не противопоставляется государственно-правовому способу, так как они, безусловно, способны взаимно дополнять друг друга для достижения правовых целей исследования.

Возможности социально-правового подхода, как и любого другого, ограничены. В нашем случае ограничением является методологический потенциал его социально-правовой природы, позволяющий получить адекватные знания о месте и роли мировой юстиции в обществе. Он позволяет не только выявить степень социализации юридической природы судебной власти мировой юстиции. По сравнению с государственно-правовым подходом его применение расширяет возможности исследования малоизученных, но тем не менее актуальных вопросов: организационной структуры института мировой юстиции, соотношения и содержания судебной деятельности мировых судей и т.д. Ведь мировая юстиция как институт судебной власти взаимодействует со всеми социальными единицами (группами) общества, и в условиях верховенства права приоритет государственных органов во взаимоотношениях с мировыми судьями не столь очевиден, как в недавнем прошлом.

Именно поэтому для эффективного исследования институциональных признаков и характеризующих их свойств наиболее целесообразен сравнительный анализ требований текущего законодательства к мировым судьям и имеющихся междисциплинарных знаний об организации и деятельности государственных органов. Это должно обеспечить получение комплексных правовых знаний об относительной самостоятельности института мировой юстиции в обществе и в государстве и помочь сформулировать его социально- правовой смысл. Эту мысль высказывает и Г.В. Атаманчук, говоря о междисциплинарной природе правовых знаний о государственных органах и о необходимости обязательного учета особенностей характера правовых знаний при юридическом исследовании институтов государственной власти. Он обращает внимание на то, что любой государственный орган можно рассматривать с различных позиций, но в правовом смысле ничто не должно противоречить интересам общества и закону¹Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. 2-е изд., доп. М., 2004. С. 194.. Такая точка зрения имеет методологическое значение, поскольку определяет правомерность использования междисциплинарных знаний в правовых целях.

Таким образом, выполнение этого условия-правила означает рассмотрение максимально широкого спектра особенностей взаимоотношений этого суда с обществом, а значит, появление возможности перевода научной проблемы из теоретико-прикладного осмысления в сферу правового целенаправленного преобразования мировой юстиции.

В систему методологических принципов предметного определения перспективы развития правовой модели мировой юстиции входят следующие положения.

(1) Определение и выбор перспектив развития мировой юстиции должны быть социально ориентированы, причем критерий оценки степени социальной ценности ее возможной модели должен стать нормативным индикатором — показателем ее правовой жизнеспособности.

В границах относительно самостоятельного определения перспектив развития мировой юстиции их выбор ограничен и содержит как минимум три альтернативных направления ее возможного моделирования:

отказ от российского феномена мировой юстиции;
разработку необходимых целевых воздействий на конкретные причины, вызвавшие появление проблем в состоянии института;
признание достигнутого состояния наилучшим из возможных вариантов и продолжение исследований и мониторинга динамики обстоятельств, заставивших принять это решение.

Проведенные социологические опросы свидетельствуют о том, что сегодняшнее состояние института мировой юстиции явно не устраивает общество и его проблемы (противоречия между реальным и требуемым) затрагивают интересы больших групп людей и социальных институтов. Поэтому вариант целевого воздействия на конкретные причины, влияющие на состояние объекта на федеральном и региональном уровнях его рассмотрения, предпочтителен.

(2) Научное прогнозирование развития мировой юстиции должно быть ограничено социально востребованными и государственно-властными пределами определения перспективы.

Выполнение этого принципа-правила осложняется тем, что в условиях необходимости опережающего отражения, в котором опыт прошлого и настоящего проецируется на будущее, определение перспектив мировой юстиции связано с рядом обстоятельств, без учета которых в принципе невозможно говорить об идеальной модели этого института судебной власти (ограничение определения перспективы). Особое место в перечне этих обстоятельств занимает официальное декларирование государством своего выбора в пользу национального проекта развития российской государственности, в основе которого должны быть закреплены традиционные культурно-правовые особенности многонационального населения страны и активная роль государства по отношению к культурно-исторической тождественности.

(3) Правовой прогноз перспектив развития мировой юстиции в конституционно-правовом поле судебной власти России следует определять в двух наиболее важных для ее состояния направлениях — законодательного закрепления и развития ее возможностей, а также совершенствования механизма реализации этих возможностей.

Соблюдение этого принципа с точки зрения институционального измерения возможностей мировой юстиции означает учет предметного единства и состояния ее ключевых институциональных признаков. Только так можно минимизировать степень риска, снизить вероятность ошибок при правовом моделировании будущего мировой юстиции. Окончательный выбор варианта направления моделирования мировой юстиции зависит от эффективности обратной связи между комплексной оценкой соответствия результатов работы мировых судей правовым интересам общества и правовой регламентации их места и роли в Российской Федерации. Этот принцип универсален, целесообразен и продуктивен на федеральном и региональном уровнях институционального устройства мировой юстиции.

(4) Совершенствование мировой юстиции должно осуществляться с целью улучшения не только качества судопроизводства (форм судебной деятельности), но и сохранения ценностных приоритетов в направлениях судебной деятельности мировых судей с учетом объективного существования и других институциональных признаков (свойств) мировой юстиции.

Соблюдение этого принципа-правила является принципиальным, поскольку речь идет о комплексном изменении состояния института мировой юстиции. К сожалению, современные взгляды на пути разрешения проблем совершенствования органов судебной власти, как правило, сводятся к постулату об абсолютизации совершенствования суда за счет улучшения качества судопроизводства. В этом случае исходной посылкой является сомнительный²Автор разделяет точку зрения тех юристов, которые, рассматривая вопросы теории и практики судебного строительства, справедливо и обоснованно отмечают, что современная судебная деятельность объективно полифункциональна, где функция отправления правосудия, безусловно, является главенствующей, но не единственной. тезис о том, что федеральным и мировым судьям свойственна только функция отправления правосудия. По всей вероятности, это вызвано тем, что ученые-юристы традиционно ограничивают исследования судебной деятельности только ее процессуальными аспектами.

Они справедливо выделяют ее отличительный от других видов государственной власти функциональный признак — отправление правосудия. Но при этом не принимается во внимание то, что в границах форм судебной деятельности (виды судопроизводства) процессуальные законы предписывают обязанность и/или право судьи реализовывать не только функцию отправления правосудия, но и другие направления деятельности: социальную, профилактики и предупреждения правонарушений, идеологическую, управленческую, политическую, информационную функции и т.п., что, в свою очередь, ведет к искаженному представлению о месте и роли судов в урегулировании социальных конфликтов.

Так, М.П. Поляковым в публикации «О принципах совершенствования мировой юстиции» обосновывается идея ограничения области возможных технологических решений по модернизации института мировой юстиции лишь совершенствованием качества судопроизводства, что не совсем оправданно.

Автором не учитываются как минимум два существенных фактора:

множественность и иерархичность построения институциональных признаков мировой юстиции (целеполагание, организация, судебная деятельность и профессиональная правовая культура мировых судей и работников их аппаратов):
их объективная зависимость друг от друга в правовом режиме взаимоподдержки и непрепятствования.

Каждый институциональный признак мировой юстиции по- своему выражает ее многогранную сущность, по-разному характеризуя ее состояние в обществе и государстве. Именно поэтому их установление и детальное рассмотрение имеет не только теоретическую, но и практическую направленность. Общество судит о местном правосудии, соединяя воедино суждения о множестве различных проявлений жизнедеятельности этого суда.

Например, одному из авторов этого пособия в 2002-2006 гг. выпада честь быть избранным и работать мировым судьей в г. Таганроге Ростовской области. Первые два года мировые судьи работали в полуразрушенном помещении бывшего ПТУ, где окна были заколочены фанерой, а по полу было опасно ходить из-за отсутствия в здании качественных межэтажных потолочных перекрытий. Судебные процессы проводились нами практически в экстремальных условиях, когда в зимнее время года никто из судей, работников их аппаратов, участвующих в процессе лиц не решался снять в «зале судебного заседания» верхнюю зимнюю одежду. Реакцию на это граждан, пришедших в суд, представить несложно... К счастью, сейчас ситуация с обеспечением деятельности мировых судей в г. Таганроге кардинально изменилась в лучшую сторону. По оценке руководителей Ростовского областного суда, новое административное здание мировых судей г. Таганрога — одно из лучших в регионе.

(5) К процессу прогнозирования следует подходить с учетом не только внутренних аспектов институционального устройства мировой юстиции, но и тенденций развития внешней для него среды, в том числе развития всей судебной системы России. Понимание существующих глубинных механизмов зависимости местного правосудия от внешней среды предполагает необходимость прогнозирования ее развития. В условиях дуализма правового положения мировых судей и существования явных «огрехов» в институциональном устройстве их судебной власти соблюдение этого принципа-правила в равной мере важно для совершенствования всей судебной системы и для укрепления российской государственности в целом. Это позволяет учитывать особенности регионального опыта государственного строительства, где органы судебной власти, в том числе и институт мировой юстиции, выполняют вполне конкретную, конституционно регламентированную функцию судебной защиты прав и основных свобод человека и гражданина.

Признание правомерности и целесообразности совместного применения этих принципов конструирования мировой юстиции может рассматриваться как достаточное условие институционально-правового измерения ее возможностей.

Концептуальный формат описанных в настоящей главе определений понятия мировой юстиции и принципов конструирования ее современной правовой модели выбран не случайно. Методологически выверенное представление о теоретических основах институционально-правового измерения возможностей мировой юстиции является необходимым условием определения ее сущности и перспективы развития.