Основания, процедура и правовые последствия недействительности брака
Как мы отмечали ранее, между различными требованиями, предъявляемыми к семейному союзу мужчины и женщины, чтобы объявить его браком, существует определенная субординация. При отсутствии регистрации, хотя бы были соблюдены все прочие условия, нет брака и его правовых последствий (до тех пор, разумеется, пока мы не вернемся к юридическому признанию и защите фактического супружества). Напротив, если государственная регистрация осуществлена, правовые последствия возникают, несмотря на несоблюдение любого из условий (или их совокупности) вступления в брак: приобретает силу презумпция действительности брака - как следствие презумпции действительности административно-правового акта, которая может быть опровергнута только в судебном исковом порядке.
Впервые, как и многие другие презумпции, презумпция действительности брака была сформулирована в римском частном праве: semper praesumptur pro matrimonio (всегда существует предположение в пользу законности (действительности) брака). Это означает, что при надлежащем оформлении брака следует исходить из предположения о существовании порождаемой им семейно-правовой связи между субъектами-супругами. Об этом свидетельствует общественная практика: как правило, в брачный союз вступают с соблюдением законных требований о возрасте, взаимном и свободном согласии, дееспособности, отсутствии близкого родства и т.п., которые регистрирующий орган далеко не всегда может и компетентен проверить. Презумпция играет и стабилизирующую роль, выводит из-под «меча сомнения» массовое и социальное явление брака. Одновременно, как всякая иная презумпция, она имеет прежде всего гражданско-процессуальное значение, возлагая обязанность своего опровержения на заинтересованное лицо или уполномоченное лицо, поименованное в нормах ст. 28 СК РФ.
Недействительность брака есть признанная судом его порочность в связи с несоблюдением условий его заключения, последствием которой является аннулирование брачного правоотношения. Примерно такое же определение дается В. П. Шахматовым: «Недействительность брака - это его дефектность, обусловленная нарушением в момент его регистрации установленных законом требований, предъявляемых к вступающим в брак».
Институт недействительности брака то появлялся, то исчезал с российского «правового горизонта»: например, Кодекс 1918 г. четко проводил различие между разводом и признанием брака недействительным, в Кодексе 1926 г. данный институт отсутствовал - при нарушении условий вступления в брак можно было ставить вопрос о судебном оспаривании записи о регистрации брака, стабильный вариант законодательной редакции был закреплен в Кодексе 1969 г. и подтвержден, разумеется, с изменениями, СК РФ 1995 г.
С. Н. Братусь и П. Е. Орловский, комментируя сущность данного института, отмечали, что «признание брака недействительным является санкцией в отношении лиц, регистрирующих его с нарушением установленных законом условий». М. Т. Оридорога в целом разделяет данную точку зрения: юридический смысл категории недействительности брака заключается в правовом воздействии на лиц, заключивших его с нарушением требований закона; государство отказывается признавать законность данного правоотношения и аннулирует его, оказывает принуждение на стороны и ставит их в юридически невыгодное положение». А. М. Рабец, полагая, как и многие другие цивилисты, исследуемую конструкцию санкцией, уточняет, что «семейно-правовой санкцией является не сама недействительность брака, а устанавливаемые законом последствия недействительности брака». Однако это уточнение вряд ли основательно и соответствует общей формуле санкций, куда включаются и главный компонент (признание недействительным, т.е. аннулирование правоотношения), и конкретные элементы в виде тех самых последствий, о которых пишет автор. Так трактуется сущность данной санкции и М. В. Антокольской, и В. А. Рясенцевым, и другими цивилистами.
М. В. Кротов усматривает сущность санкции в исследуемом случае не в мере защиты и не в мере ответственности: основная цель нормы — в констатации того, что стороны не достигли желаемого правового результата. Однако это не так. М. В. Антокольская совершенно справедливо отмечает, что, в зависимости от наличия или отсутствия вины у стороны или обеих сторон, «санкция — признание брака недействительным» сводится либо к мере ответственности (фиктивный брак, обман и т.п.), либо к мере защиты (не знали о близком родстве, о фактической недееспособности и т.д.) — соответственно за правонарушение или за объективное противоправное поведение. Это вполне отвечает доктринальному представлению о дифференциации санкций вообще1В цивилистике высказываются и иные точки зрения о сущности недействительности сделки и, в частности, соотношении недействительности и противоправности Так, Д.О. Тузов полагает, что указанные характеристики сделки автономны: не всякая недействительная сделка противоправна — иное приведет к признанию, например, недееспособного субъекта сделки правонарушителем. См., Тузов Д.О. Теория недействительности сделок Опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. М. 2007. С. 44. Однако полагаем, что дифференциация противоправности по субъективному и объективному (объективная противоправность) критериям в значительной мере данную проблему разрешает..
В. П. Шахматов, Б. Л. Хаскельберг предлагают различать недействительные и несостоявшиеся браки. Последние являются следствием сговора одного из «вступивших в брак» и должностного лица органа ЗАГС. Так, в результате противоправных действий работника сельского совета и одной гражданки был зарегистрирован се брак с Дмитруком в его отсутствие и вопреки его желанию. И такие казусы не единичны. Для несостоявшихся браков характерно, что о регистрации брака «супруги» или один из них обычно узнают после того, как она была произведена. Их нельзя, продолжают авторы, квалифицировать как недействительные браки, ибо последние не всегда ведут к полному аннулированию всех правовых последствий. Речь должна идти о «несостоявшихся браках», юридическую реакцию на которые необходимо оформлять иском об аннулировании записи о несостоявшемся браке. В известном смысле, считают ученые, недействительные и несостоявшиеся браки соотносятся между собой как оспоримые и ничтожные сделки. Однако, на наш взгляд, это было бы неточно, так как и те и другие составляют «клиентуру» института недействительности сделок (ст. 166 ГК РФ). Другое дело, что подобная параллель уместна при сравнительном анализе различных оснований признания брака недействительным: есть обстоятельства, которые влекут недействительность априори, исключая судебное усмотрение, и есть такие, что предполагают альтернативное развертывание событий в гражданском процессе. В то же время сама конструкция несостоявшихся браков представляется нам основательной и заслуживает внимания de lege ferenda — тем более, что правовые последствия должны быть иные, в частности, целесообразно не распространять на них правила о «льготировании» добросовестной стороны (пп. 4,5 ст. 30 СК РФ).
Хотя семейный закон не разграничивает порочность брака на ничтожную и оспоримую, соответствующие представления цивилистики могут и должны быть использованы при его анализе. Так, М. В. Антокольская полагает, что по своей правовой природе любое признание брака недействительным идентично признанию недействительной оспоримой сделки. Аналогичной точки зрения придерживается и М. В. Кротов, впрочем, с некоторым уточнением своей позиции: недействительность брака определяется по правилам об оспоримых сделках, поскольку она может быть установлена только судом, однако существует ряд обстоятельств, наличие которых могло бы служить основанием для распространения на недействительный брак правил о ничтожных сделках (например, недееспособностьлица). Большинство же авторов учебников по семейному праву вообще не классифицируют данные явления на основе классических критериев цивилистики, вероятно, по умолчанию предполагая сходство недействительного брака с оспоримыми сделками, но избегая при этом прямых аналогий.
Между тем в цивилистике не достигнуто соглашения о четких критериях отнесения той или иной сделки к оспоримой или ничтожной. По мнению Д. О. Тузова, наиболее близко к раскрытию сути такого деления подошла теория, основанная на критерии публичного и частного интереса, хотя и она не может претендовать на универсальность значения (ярким примером могут служить сделки с недееспособными лицами, которые затрагивают частные интересы: по законодательству Франции они относятся к оспоримым, России и Германии - ничтожным).
А. П. Сергеев полагает, что, вопреки мнению некоторых авторов, между оспоримыми и ничтожными сделками нет сущностных различий, а критерии их разграничения носят формальный характер, достаточно произвольно толкуемый законодательством. Причем два признанных критерия их дифференциации (порядок признания сделки недействительной — п. 1 ст. 166 ГК РФ; круг лиц, имеющих право на предъявление иска, — п. 2 ст. 166) также не являются универсальными — в ряде случаев требуется или не исключается возможность предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки, а для некоторых оспоримых сделок закон не дает перечня лиц — инициаторов судебного процесса.
Тем не менее В. В. Грачев, используя данные ориентиры, полагает, что ничтожным должен считаться брак, заключенный с нарушением требований нормы ст. 14 СК РФ, а оспоримым - брак, заключенный с лицом, не достигшим брачного возраста, под влиянием заблуждения, обмана или в состоянии фактической недееспособности, а также фиктивный брак. Соответственно различным образом выстраивается перечень инициаторов судебного процесса и разную природу имеют иски: в первом случае заявляется преобразовательный иск (о прекращении состояния супружества), во втором — установительный, о признании отсутствия состояния супружества.
Итак, основаниями признания брака недействительным служат нарушения позитивных условий его заключении или несоблюдения запретов (ограничений), предусмотренных нормами ст. 12 — 15 СК РФ, а также обстоятельства, фиксированные в нормах п. 1 ст. 27, ч. 2 п. 1 ст. 28 СК РФ.
Право на предъявление иска существенно дифференцировано — как раз в зависимости от объективной стороны деяния. Так, прокурор назван в качестве возможного инициатора процесса во всех случаях, кроме казуса о сокрытии одним из супругов заболеваний (п. 3 ст. 15, ч. 5 п. 1 ст. 28 СК РФ). Орган опеки и попечительства вправе предъявить иск о признании брака недействительным, если нарушено условие о брачном возрасте, дееспособности или запрет брака с усыновленным. Наиболее широкий круг инициаторов процесса предусмотрен в случае несоблюдения требований ст. 14 СК РФ: супруг, не знавший о наличии препятствий, супруг по предыдущему нерасторгнутому браку, опекун недееспособного, другие лица, права которых нарушены заключением брака, орган опеки и попечительства, прокурор. И во всех случаях такое право принадлежит добросовестному супругу (ст. 28 СК РФ).
Существо ряда нарушений не ведет к безусловной порочности брака. Так, брак, заключенный с лицом, не достигшим совершеннолетия, которому не был снижен брачный возраст законным порядком, может быть объявлен судом действительным (исцелен, санирован), если этого требуют интересы несовершеннолетнего супруга, а также при отсутствии его согласия на признание брака недействительным (п. 2 ст. 29 СК РФ). Суд не может признать брак фиктивным, если стороны до рассмотрения дела в порядке гражданского судопроизводства фактически создали семью.
Суд может признать действительным брак, если к моменту рассмотрения дела отпали обстоятельства, которые препятствовали его заключению. Очевидно, что единственным непреодолимым препятствием, вследствие своей неизменности, является близкое родство.
Санация же при нарушении принципа единобрачия имеет свою особенность действия во времени и пространстве: если нарушитель до судебного рассмотрения дела успел расторгнуть первый брак, то второй может влечь последствия только с момента прекращения первого (это вытекает из систематического толкования норм ст. 25 и п. 1 ст. 29 СК РФ). По общему правилу брак не может быть признан недействительным после его расторжения, за исключением случаев близкого родства либо состояния одного (обоих) из супругов в момент регистрации брака в другом нерасторгнутом браке. Полагаем, что данное положение п. 4 ст. 29 СК РФ (уточненное нами в части множественности нарушителей) не является разумным и справедливым, так как различие между казусами может состоять лишь в предприимчивости и динамизме тех, кто успел расторгнуть брак, который, в противном случае, мог быть признан недействительным. Поскольку правовые последствия развода и недействительности построены принципиально по-разному, постольку правильно было бы ограничиться такой альтернативой, как санация недействительного брака судом.
Каковы же эти последствия? Если при расторжении брака брачное правоотношение прекращается на будущее время — с соответствующей модификацией смежных правоотношений (имущественных, по воспитанию детей и т.д.), то при признании брака недействительным общим правилом является двусторонняя реституция, т.е. приведение сторон в первоначальное положение с момента его заключения. В то же время, коль скоро брак не гражданско-правовая сделка, а особая разновидность семейно-правового договора, существо которого не допускает столь формализованного подхода ко всем событиям, происшедшим с супругами до судебного признания их отношений недействительными, семейный закон традиционно предусматривает значительные изъятия из общего правила. Первое касается статуса детей: недействительность не влияет на их права (п. 3 ст. 30 СК РФ). Второе - добросовестного супруга: суд полномочен признать за ним права в отношении алиментирования, раздела имущества на основе семейно-правовых принципов, по брачному договору, добросовестный супруг волен требовать возмещения причиненного ему материального и/или морального вреда, а также сохранить избранную им при регистрации брака фамилию.
Следует признать, что построение схемы правовых последствий не во всех правовых системах совпадает с российской. Так, например, в Японии существенно дифференцируются последствия в зависимости от характера нарушения: пороки воли ведут к недействительности брака и реституции, а нарушение условия о брачном возрасте, единобрачии и запрета брака между близкими родственниками – к аннулированию брака и отрицательным последствиям только на будущее время. В Болгарии (п. 1 ст. 98 СК) правовые последствия «уничтоженного» брака приравниваются к последствиям развода, а недобросовестность в первом имеет значение вины во втором (о брачной вине см. в главе о прекращении брака). Однако в большинстве стран общее правило о правовых последствиях признания брака недействительным относительно совпадает с российским вариантом.