Заключительное
Предпринятый в рамках исследования проблем индивидуализации юридической ответственности историко-правовой экскурс позволяет сделать несколько важных выводов.
Содержанием принципа индивидуализации юридической ответственности является необходимость соотнесения компетентными органами и должностными лицами абстрактных положений закона с фактическими обстоятельствами конкретного правонарушения и личностными особенностями его субъекта; учета показателей, характеризующих в целом данное правонарушение и лицо, его совершившее, с тем чтобы мера государственного порицания наиболее точно соответствовала всем выявленным особенностям в целях достижения оптимальных результатов в деле исправления правонарушителя и предупреждения правонарушений.
В наиболее концентрированном виде требования принципа индивидуализации юридической ответственности закреплены в отраслевых нормах общих начал назначения наказания, содержащих и основные критерии индивидуализации юридической ответственности: тяжесть правонарушения, особенности личности виновного в его совершении, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность. Кроме того, в отраслевом законодательстве существуют специальные правила и приемы индивидуализации юридической ответственности, направленные на регламентирование учета конкретно-ситуационных особенностей того или иного правонарушения и его субъекта. К ним, в частности, относятся формальные правила назначения, порядка исполнения и изменения определенных мер юридической ответственности, указания на необходимость строгого исследования и учета формы и степени вины правонарушителей, мотивов правонарушения и др. Нормативно-правовыми предпосылками практической реализации индивидуализации юридической ответственности являются также особые критерии и правила ее осуществления, имеющиеся в нормах отраслевого законодательства об ответственности, а также в положениях руководящих разъяснений пленумов Верховного Суда РФ.
Сущность принципа индивидуализации юридической ответственности и даже само его существование полностью обусловлены целью исправления и перевоспитания правонарушителя. В отрыве от этой цели институты ответственности и наказания теряют всякий смысл, о чем красноречиво свидетельствует вся история не только отечественного, но и зарубежного права. Само же наказание превращается в акт беспощадной и безликой мести государства нарушителю его установлений, и это отнимает у наказания то единственное. что оправдывает его существование, — роль средства восстановления нарушенной правонарушением гармонии общественных отношений, их справедливости.
Индивидуализация юридической ответственности, будучи обусловленной целями этого правового института, одновременно является одним из важнейших средств их достижения. При этом само существование принципа индивидуализации юридической ответственности напрямую зависит от исторически обусловленных особенностей целей юридической ответственности. Понимание такой детерминированной взаимосвязи и взаимообусловленности и законодательное закрепление механизма его осуществления произошли не сразу и далеко не одновременно, это явилась следствием многовековой истории отечественного государства, эволюция целей юридической ответственности (наказания) происходила по восходящей: кровная месть, собственно возмездие и финансовые выгоды власти; возмездие за содеянное и устранение преступников; исправление правонарушителей и общее предупреждение правонарушений; исправление и перевоспитание правонарушителей, частная и общая превенция правонарушений; исправление правонарушителя, предупреждение совершения им новых правонарушений и максимальное ограждение от последствий осуществления мер юридической ответственности близких ему, но не имеющих отношения к совершенному им правонарушению, лиц.
Право, будучи обусловленным экономическим строем общества, его социально-политической структурой и являясь элементом культуры человечества, развивалось вместе с обществом, отражало и закрепляло его основные ценности и господствующие идеи. Каждой ступени развития общества (государства) соответствовали свои критерии политики и права, наиболее важные из которых в порядке преемственности проникались осознанием ценности человеческой жизни, самой личности, ее прав и свобод.
Проистекая из архаичных положений Русской Правды, нормы юридической ответственности, как и многие другие явления отечественного права, прошли долгий путь становления и развития, превратившись из крайне незатейливых и казуистичных составов в органически завершенные, стройные по структуре и достаточно абстрактные по содержанию конструкции. В памятниках древнерусского права особо не выделялась внутренняя (субъективная) сторона правонарушения, как и не ставилась перед правоприменителем задача по выяснению черт личности правонарушителя: важен был лишь сам факт противозаконности, причинения материального, физического или морального вреда. Достаточно спонтанные попытки связать факт правонарушения и меру наказания с обстоятельствами деяния и особенностями личности правонарушителя можно увидеть в судебных актах XIV в. С течением времени, наряду с требованием установления «положения» преступника, в русском праве появляются указания на необходимость выяснения в суде и некоторых иных особенностей, характеризующих личность виновного.
Со времен Соборного Уложения 1649 г. ведущим основанием привлечения к юридической ответственности и главным критерием индивидуализации при определении конкретной меры наказания становятся тяжесть совершенного правонарушения и сословное положение правонарушителя и потерпевшего.
В Артикулах Воинских 1715 г. впервые проявилось стремление законодателя поставить само применение наказания и его меру в тесную зависимость от степени вины, обстоятельств конкретного дела и личных свойств субъекта. Однако юридическая ответственность и наказание в петровскую эпоху, предусматривая цели возмездия, обезвреживания преступников или их изоляции и извлечения выгод от их эксплуатации, действовали методом устрашения, на первом месте, как и прежде, стояли задачи общей превенции правонарушений. Вместе с тем, жестокость репрессивных мер тщательно дозировалась чрезвычайно мелочной (казуистичной) нормативной регламентацией. Это стало возможным благодаря значительному прогрессу юридической техники. В качестве критериев индивидуализации уголовной ответственности значительно сузилось доминировавшее ранее значение квалифицированных признаков правонарушения за счет существенного расширения роли привилегирующих обстоятельств (крайняя нужда, голод и др.). Впервые скрупулезно описывались критерии, которые лежали в основе оценки преступного деяния и наказания за него. И хотя они далеко не всегда правоприменителями исследовались и учитывались со всей предписываемой тщательностью, тем не менее, они выступали определенными критериями соизмерения совершенного деяния и кары за него.
В екатерининскую эпоху, в значительной степени под влиянием западноевропейских идей, в России происходит переосмысление целей наказания. В них все больше начинает проявляться «человеческий фактор». Уложение 1845 г. закрепило уже целый комплекс норм, направленных на осуществление принципа индивидуализации юридической ответственности. Существенным шагом вперед при этом были не только создание относительно стройной системы наказаний, их тщательная дифференциация, раскрытие их содержания и соотношение между ними, но и установление прообраза общих начал назначения наказания и попытка создания механизма реализации этих начал, стремление тесной привязки наказаний к общественной опасности содеянного путем разделения их на степени по критерию тяжести и возможность применения дополнительных и иных наказаний.
В последующих нормативных актах, регламентирующих правоотношения ответственности, комплексное требование индивидуализации неизменно находило свое выражение, постепенно проникая в правовую материю всех видов и этапов ее осуществления. Особенно ярко это прослеживается в последнем главном источнике уголовного права царской России — в Уголовном Уложении 1903 г.
Свое «второе рождение» принцип индивидуализации юридической ответственности получил в первые годы советской власти. Так, для законодательства периода 1917-1922 гг. характерно наличие широких предпосылок для индивидуализации юридической ответственности в процессе судейского усмотрения (широкие рамки санкций, неопределенные условия и порядок освобождения от уголовной ответственности и наказания, меньшее по сравнению с предшествующим законодательством использование квалифицирующих и привилегирующих признаков и др.). Однако этот путь сопровождался определенными трудностями, связанными со спецификой задач, стоящих перед формирующимся правом на этапе становления социалистического государства. С одной стороны, необходимо было обеспечить воспитательный момент, направленный в отношении основной массы населения; с другой стороны, довлела необходимость слома сопротивления «свергнутых эксплуататорских классов». Если первая задача характеризовалась гуманистической направленностью, то вторая — собственно карательной, репрессивной. Каких-либо полутонов попросту не существовало. Такая двуединая задача обусловливала специфику формирования и функционирования правоохранительных, судебных и надзорных органов. Полому наряду с их общей системой действовала разветвленная система экстраординарных учреждений: чрезвычайные комиссии и суды, широкая сеть трибуналов (военных, революционных и др.), коллегии и т.п. Более того, наряду с государственной системой особые чрезвычайные органы создавались также на базе общественных структур (различные товарищеские суды, отряды «легкой кавалерии» комсомола и др.).
В период становления и развития командно-административной системы управления возможности для индивидуализации юридической ответственности в деле осуществления правосудия существенно снижаются. Ее вытесняет стремление к строгой и последовательной дифференциации юридической ответственности и наказания (рамки санкций сужены, четко регламентирован порядок освобождения от ответственности и наказания, а его основания сокращены). Необычайно расширены рамки и возможности привлечения к уголовной ответственности, мерами которой зачастую наказывались не только совершенные преступления, но и наиболее распространенные случаи нарушения дисциплины (трудовой, учебной и т.п.). Постепенное и целенаправленное становление (закрепление) основ и средств реализации принципа индивидуализации юридической ответственности в законодательстве нередко буквально прерывалось. Усиление ответственности в связи с особыми условиями конкретного периода развития общества и государства делало более востребованным дифференциацию наказания, да и та нередко сводилась к минимуму. В таких условиях о надлежащей организации дифференциации и индивидуализации исполнения уголовных наказаний в виде лишения свободы речь даже не шла.
Военное время и первое десятилетие послевоенного периода еще более сократили возможности для индивидуализации уголовной ответственности, так как реальных альтернатив расстрелу или длительным срокам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях было немного. В этих условиях, по словам М.С. Гринберга, даже обще предупредительная цель уголовной ответственности перестала достигать своей цели.
Таким образом, уголовно-правовая и исправительно-трудовая политика советского государства в 1930-х — 1940-х гг., тесно переплетаясь с народнохозяйственными задачами, была пронизана духом политической и практической целесообразности. В зависимость от последней нередко ставилось даже само основание уголовной ответственности, которая распространялась на предельно широкий крут лиц. Этот же принцип зачастую определял применение институтов условно-досрочного освобождения от уголовной ответственности, амнистии и помилования.
Начиная со второй половины 1950-х гг., картина резко изменилась. В период либерализации общественных отношений 1960-х — 1980-х гг. главным фактором борьбы с правонарушениями были объявлены их профилактика и предупреждение. Изменения в правовой политике советского государства в сфере борьбы с правонарушениями свидетельствовали о взятии твердого курса на целенаправленное противодействие самым распространенным и наиболее опасным правонарушениям, с одной стороны, и глубокую и последовательную гуманизацию мер ответственности и наказания всех иных правонарушителей, с другой стороны. Соответствующим образом изменился и инструментарий средств юридической ответственности, в числе которых требования тщательной индивидуализации в процессе назначения и исполнения ее мер заняли одно из первых мест. Детально разрабатывались критерии и механизмы ее практического осуществления. Максимально использовались совместные усилия всех государственных и общественных институтов.
Действующее в настоящее время уголовное законодательство, в котором наиболее ярко проявляются начала индивидуализации юридической ответственности и наказания, концептуально является воплощением лучших традиций российского дооктябрьского и советского опыта. Кроме того, оно базируется на многих гуманистических идеях, закрепленных в многочисленных международных актах по правам человека, соответствующих правилах и положениях. Если ранее принцип индивидуализации юридической ответственности, в «лучшие времена» своего существования, должен был «обслуживать» общее требование законности1Выражающуюся, надо сказать, по-разному. Для существования порядка самое главное требование — соблюден не его всеми; кто отклоняется от него, того следует наказать, но в соответствии с тяжестью игнорирования общеустановленных правил. Именно на установление этого соответствия и была направлена индивидуализация юридической ответственности. — за нарушение должно следовать наказание, но соразмерное с содеянным, то сейчас к законности добавилось императивное условие гуманизма — наказать следует так, чтобы и покарать нарушителя, и исправить его, но при этом минимизировать вред, наносимый третьим лицам — членам семьи виновного.
Таким образом, принцип индивидуализации, позволяя избрать меру юридической ответственности, необходимую и достаточную для покарания и исправления правонарушителя, в каждом конкретном случае направлен на обеспечение такого воздействия на сознание (ценностные ориентиры) личности, чтобы и карательные, и воспитательные элементы мер государственного порицания правоупречного поведения стимулировали социально-позитивные свойства правонарушителя, обеспечивая его воздержание от совершения правонарушений в будущем. Можно с уверенностью сказать, что эффективность применения мер юридической ответственности в каждом конкретном случае напрямую зависит от степени последовательности и полноты реализации требований принципа индивидуализации юридической ответственности. Гарантиями эффективности выступают не только формально-юридические условия осуществления принципа индивидуализации юридической ответственности, но и организационно-распорядительные аспекты деятельности компетентных государственных органов и их должностных лиц.
Недооценка важности реализации требований принципа индивидуализации юридической ответственности, а в иных случаях — их прямое игнорирование могут служить причиной явного снижения позитивного потенциала юридической ответственности, дискредитацией социальной обусловленности данного правового института. Нарушение либо игнорирование требований принципа индивидуализации юридической ответственности нередко приводит к правоприменительным ошибкам, которые могут заключаться в неприменении в отношении конкретного правонарушителя наиболее соответствую шей содеянному им и его личностным особенностям меры юридической ответственности (наказания, взыскания); в применении мер, не соответствующих этим условиям; в оправдательном или обвинительном уклонах; в таком порядке исполнения конкретной меры ответственности, которая не учитывает направленности ее корректирующего влияния.
Таким образом, требования индивидуализации юридической ответственности и наказания, в том или ином объеме, присутствовали в законодательстве об ответственности различных периодов и эпох отечественной истории государства и права и всегда сопровождали текущую правоприменительную практику. На этом основании, в силу повторяемости требований индивидуализации в законодательстве и правоприменении, она может рассматриваться в качестве правового принципа.
Расценивая факт нормативного закрепления принципа индивидуализации в рамках уголовно-исполнительного законодательства (ст. 8 УИК РФ) как результат многовекового развития отечественного права и как органическое соединение опыта юридической науки и практики в виде признания значимости его требований в условиях построения правового государства и становления основ гражданского общества, отсутствие подобного шага в других «наказательных» отраслях права (прежде всего в уголовном праве), следует считать явным недостатком действующего законодательства.
Принятый в 1996 г. новый Уголовный кодекс РФ впервые в истории нашей страны законодательно закрепил основополагающие идеи уголовной ответственности (ст. 2-7). Однако, даже несмотря на то, что в период его создания научная полемика вокруг индивидуализации развернулась с новой силой, места в окончательном варианте закона этому принципу не нашлось. Именно поэтому сейчас предлагается рассматривать проявление индивидуализации в тех или иных сторонах имеющихся нормативных идей справедливости или гуманизма.
Между тем, человечество веками ищет ответ на риторический вопрос: «Что есть справедливость?» Однако это никогда не мешало при необходимости абсолютно любое воздействие на личность обосновывать с позиции восстановления социальной справедливости. Если говорить о последней цели, то справедливее талиона с его всеуравнивающей сущностью ничего нет. Талион издревле проявлялся по делам против основ религиозных догматов и вплоть до конца XVIII в. воплощался в традиционном сожжении в срубе еретиков и колдунов. Он прямо закреплялся нормами Соборного Уложения, в своей неизменной сущности проводился петровским законодательством, отдельные нормы которого действовали почти до середины XIX в. Имело место и наказание в виде децимации. Голое возмездие можно увидеть в широко практиковавшихся членовредительских наказаниях, в клеймении преступников, применявшемся на протяжении веков (до 17 апреля 1863 г.). Немало отголосков мрачных средневековых правовых институтов в сфере наказания знает история сталинского периода развития отечественной истории. Однако цели голого возмездия ушли в прошлое, уступив место исправлению правонарушителей и запрету налагания обременений невиновным третьим лицам. Тем не менее, многие вопросы и проблемы соизмерения правонарушения (преступления) и ответственности (наказания) за его совершение еще не сняты. Надежный законодательный заслон талиону в виде четко сформулированного принципа индивидуализации юридической ответственности еще не поставлен. Поэтому в правоприменительной практике так много случаев явной несоразмерности между преступлением и наказанием.
Позволим себе несколько замечаний. Как известно, принципы права могут специально закрепляться в общих юридических нормах (нормах-принципах), и тогда они называются правовыми принципами. либо проявляться косвенно, во внутреннем содержании правовых норм, пронизывая своими требованиями всю материю права, — это принципы правосознания. Именно к их числу приходится относить и идею индивидуализации уголовной ответственности.
Однако «принципы права... не только отражают господствующие в данной стране и мировом сообществе взгляды и представления, но и формируют определенные требования, адресованные разным субъектам правовых отношений — как законодателям и правоприменителям, так и гражданам»2Кудрявцев В., Трусов Л. Политическая юстиция в СССР. М., 2000. С. 143-144.. Законодательно закрепленные принципы становятся такими же нормами права, как и все иные, а значит, становятся общеобязательными для выполнения всеми, к кому обращены. Такими адресатами являются, прежде всего, граждане, правоприменители и сам законодатель. Для первых нормативная фиксация принципа становится своеобразной директивой, определяющей все течение профессиональной деятельности. В связи с этим особую важность приобретает не только сам факт такого законодательного закрепления, но и обоснованность и четкость формулировки. Для законодателя правовые принципы важны тем, что все последующие нововведения он вносит, руководствуясь уже имеющимися ориентирами. И, наконец, нормативное закрепление правовых принципов чрезвычайно значимо для граждан, так как именно сквозь призму принципов они оценивают качество правоприменительной и законодательной деятельности государства.
Следует помнить, что правовые принципы выполняют как внешние, так и внутренние функции. Внешнее проявление состоит в том, что принципы права воздействуют на систему юридических норм, обеспечивая ее непротиворечивость и согласованность; все нормативные предписания должны логически вытекать из содержания правовых принципов и полностью соответствовать им, что обеспечивает единство и максимальную эффективность законодательства. Внутренняя направленность правовых принципов заключается в их непосредственном регулирующем воздействии на общественные отношения, на правоприменение и восполнение пробелов в законодательстве.
Таким образом, законодательное закрепление правовых принципов является более важной гарантией реализации их требований, нежели упование на высокий уровень правосознания субъектов правоприменительной деятельности. Но в настоящий момент складывается, на наш взгляд, парадоксальная ситуация: одной из ведущих правовых идей, служащей фундаментом института юридической ответственности, цементирующей и правонарушение, и воздаяние за него, имеющей ярко превентивную направленность и являющейся одним из главных ориентиров для правоприменителей, не нашлось места в нормативном источнике даже самого «наказательного» вида юридической ответственности. Нам могут ответить: индивидуализация юридической ответственности, безусловно, предполагается как само собой разумеющееся... Но подобное положение дел приводит к тому, что, толкуя законодательные положения, юридическая доктрина вновь и вновь вынуждена объяснять смысл и содержание юридической ответственности посредством самых различных, в большинстве своем абстрактных и дезориентирующих правоприменителя идей, в которых порой с неизбежностью растворяется то главное, что составляет сущность данного института. В итоге получается замкнутый круг.
Поэтому мы полностью поддерживаем слова Н.С. Малейна о том, что «в цивилизованном правовом государстве общественные отношения должны регулироваться не общеправовыми принципами (или принципами правосознания), а нормами закона — всеобщими ясными, конкретными масштабами повеления, обязательными как для граждан, так и для правоприменительных органов...»3Малеин Н.С. О справедливости, праве и ответственности // Теория права: новые идеи. М. 1992. С. 78.. Представляется, что это особенно важно с точки зрения осуществления юридической ответственности.