Индивидуализация юридической ответственности и наказания в условиях ужесточения дисциплины и усиления ответственности в годы Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления разрушенного народного хозяйства (1941-1955 гг.)
В условиях военного времени законодательство многих отраслей права (уголовного, административного, дисциплинарного) стало наполняться различными квалифицирующими обстоятельствами, направленными на значительное усиление ответственности. В репрессивных отраслях широко применялся принцип аналогии права и закона, а индивидуализирующие ответственность факторы практически полностью перестали выполнять свою роль, так как собственно карательная направленность санкций не оставляла места исправительным и воспитательным началам наказаний.
Например, в соответствии с постановлением Верховного Суда СССР от 8 января 1942 г. «О квалификации некоторых видов краж личного имущества граждан в условиях военного времени» кражи, совершенные во время воздушных налетов или в момент отхода войск из населенного пункта, а также кража имущества эвакуированных граждан приравнивались к кражам во время стихийного бедствия (п. «г» ст. 162 УК РСФСР) и наказывались лишением свободы сроком до 2 лет. По постановлению Верховного Суда СССР от 26 июня 1942 г. кража продовольственных карточек квалифицировалась как мошенничество по ч. 2 ст. 169 — до 5 лет лишения свободы. Кража, совершенная рецидивистом или группой, приравнивалась к бандитизму.
Постоянно увеличивался объем дел, связанных с растратами и хищениями1Так, в 1942 г. в СССР было рассмотрено на 7% таких дел больше, чем в 1941 г.; в 1943 г. — уже на 25% больше по сравнению с 1941 г. В целом по сравнению с довоенными годами число приговоров по этим делам возросло на 18.2%. Куликов В.В. Правосудие в СССР в военные годы // Советское государство и право 1975. № 5. С. 35.. Вообще все хищения, совершаемые систематически или по предварительному сговору, вне зависимости от размеров похищенного, стали квалифицироваться в соответствии с положениями Указа от 7 августа 1932 г. По словам М.М. Исаева, эти преступления непосредственно подрывают снабжение фронта и тыла всем необходимым для разгрома врага (Исаев М.М. Преступления против социалистической и личной собственности. М., 1945. С. 7). В целях уже- стечения репрессивных мер борьбы с хищениями было издано постановление ГКО от 22 января 1943 г. «06 усилении борьбы с расхищениями и разбазариванием продуктов и промышленных товаров» (нарушения отпуска нормируемых фондовых продовольственных и промышленных товаров, недостачи). Стоимость недостающих продовольственных товаров взыскивать по рыночным иенам, а недостачу промышленных товаров — по коммерческим ценам в пятикратном размере с наложением на имущество виновных лиц ареста в обеспечение взыскания. Также чрезвычайно ужесточена ответственность была за деяния, совершенные преступниками-профессионалами. В уголовном порядке стали наказываться уклонение от выплаты налогов, выпуск недоброкачественной продукции и др.
Широко применялось осуждение за уклонение от мобилизации на производство или строительство и на сельскохозяйственные работы в колхозах, совхозах и МТС. Зачастую решения судов во исполнение положений отмеченных нормативных актов отменялись вышестоящими судебными инстанциями, так как обвинения нередко предъявлялись лицам, не достигшим необходимого 16-летнего возраста привлечения к ответственности по данным категориям дел, либо престарелым, либо лицам, имеющим право освобождения от мобилизации по болезни, и т.п.
На порядок увеличилось число случаев применения норм об ответственности, основанных на объективности вменения. В военные годы ранее имеющиеся нормы об ответственности членов семьи изменника Родине (ст. 581в УК РСФСР 1926 г.) дополнились иными составами и приобрели чрезвычайно широкое распространение. Так, с лета 1942 г. всех совершеннолетних членов семей лиц, осужденных за совершение государственных преступлений, если такие члены семьи проживали совместно с преступником или находились на его иждивении к моменту совершения преступления или к моменту его мобилизации в армию в связи с началом войны, в административном порядке стали подвергать обязательной пятилетней ссылке с отбыванием в отдаленных местностях СССР (постановление Государственного Комитета Обороны, от 24 июня 1942 г. № 1926сс). Осенью того же года формальным основанием такой ссылки, наряду с судебным приговором, стали являться подтверждаемые показаниями различные акты и справки о расстреле преступника2Упоров И.В. Пенитенциарная политика России в XVIII-XX вв.: историко-правовой анализ тенденций развития. СПб., 2004. С. 428-429..
В военные годы на особом контроле всегда стояла реализация планов хлебозаготовок, поэтому невыполнение обязательного минимума трудодней колхозниками стало наказываться в уголовном порядке. Данная мера была введена в соответствии с постановлением СИ К СССР и ЦК ВКП/б от 13 апреля 1942 г. «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней». По сравнению с ранее существующими нормативами (100 трудодней для хлопковых районов. 60 — для северных районов Нечерноземья. 80 — для остальных районов СССР) обязательный минимум был повышен, соответственно, до 150, 100 и 120. Для подростков от 12 до 16 лет также был введен обязательный минимум — 50 трудодней. За невыполнение установленного минимума следовало наказание в виде шестимесячных исправительно-трудовых работ в этом же колхозе с удержанием 25% трудодней в пользу колхоза. Эта мера, ужесточенная обязательным лишением приусадебного участка и фактически лишающая крестьянина средств к существованию. В.М. Курицыным справедливо была названа ничем иным, как классической феодальной рентой в форме отработки (барщины) за пользование землей3Курицын В.М. История государства и права России. 1929-1940 гг. М., 1998. С. 23..
Осуждение по факту невыполнения обязательного минимума трудодней применялось широко. Так, по свидетельству П.Н. Кнышевского, по 21 району Куйбышевской области за шесть месяцев обязательный минимум не выполнили 14 294 человека, на 4872 из них были заведены уголовные дела, а 3783 осуждены. А всего по РСФСР из привлеченных к ответственности за такие нарушения 151 тыс. колхозников только за июнь-октябрь 1942 г. народными судами было осуждено 117 тыс. человек. Во время войны меры, применяемые к колхозникам, не выполняющим натурально-продуктовую повинность, были значительно ужесточены. С ноября 1942 г. при повторном попадании колхозника в разряд должников он мог быть приговорен к одному году исправительно-трудовых работ или к лишению свободы сроком до двух лет с конфискацией имущества4Уголовная ответственность за эти недоимки была отменена лишь в 1954 г. и заменена штрафом и лишением права пользования приусадебным участком на срок до двух лет. Кроме того, сохранялись опись имущества и бесспорное изъятие продуктов. Вообще обязательства по выполнению обязательного минимума трудодней в том или ином виде сохранялись вплоть до середины 1960-х гг. Только в 1966 г. постановлением ЦК КПСС и СМ СССР «О повышении материальной заинтересованности колхозников в развитии общественного производства» была введена выплата заработной платы колхозникам, но часть ее все равно еще некоторое время продолжала выдаваться натуральным продуктом. Окончательно государство отошло от установления минимума трудового участия колхозов в общественном хозяйстве лишь с мая 1969 г. См.: Безнин М.А., Димони Т.М. Повинности российских колхозников в 1930-1960-с годы // Отечественная история. 2000. № 2. С. 98. 106. 107..
В соответствии с положениями постановления СНК СССР от 24 сентября 1943 г. «О запрете торговли хлебом до выполнения плана хлебозаготовок» колхозникам и единоличникам до выполнения плана хлебозаготовок запрещались продажа хлеба и обмен зерна, муки и печеного хлеба. За нарушение этого запрета в первый раз на виновного налагался штраф до 300 руб., во второй раз следовала уголовная ответственность. Совместно с такими лицами к ответственности привлекали также председателя колхоза и иных должностных лиц530 сентября 1943 г. совместным приказом Прокурора СССР и Наркома Юстиции СССР было разъяснено, что должностные лица, нарушители постановления от 24 сентября 1943 г., несут ответственность в соответствии со ст. 109 УК РСФСР, а рядовые колхозники — по ч. 1 ст. 105 УК РСФСР..
Вообще в послевоенные годы нажим на деревню не только не ослаб, но и усилился. В числе причин были значительные недопоставки сельскохозяйственной продукции из-за засухи 1946-1947 гг., а также определенные внешнеполитические обязательства и программы СССР (плата по ленд-лизу, поддержка продовольствием некоторых европейских стран и др.). Теперь уже всякие ссылки на «трудности военного времени» как оправдание невыполнения планов сельчанами не принимались. Вследствие этого указанное постановления продолжало действовать и после войны (до 1952 г.). Вместе с тем эта уголовно-правовая мера не смогла послужить стимулом повышения производительности труда колхозников, так как все внутренние резервы крестьян были уже окончательно выработаны. Так, в 1946 г. обязательный минимум трудодней не выполнили 18,4% общего количества трудоспособных колхозников (например, в Орловской области — 31,1%, в Курской — 29,2%, в Тамбовской — 45,8%). Угроза наказания уже никого не пугала. Жестокость (в существующих условиях), неминуемость и бессмысленность наказания порождали пассивность крестьян от отчаяния и безысходности.
«Уголовное право», свободное от принципов гуманизма, справедливости, дифференциации и индивидуализации, определяло и постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперативов и укреплении общественной социалистической (социалистической) собственности», а также указы ЛВС СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищения государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан», соответственно каравшие предусмотренные ими преступления расстрелом или лишением свободы на срок в 10 лет, от 7 до 10, от 10 до 25, от 5 до 8, от 8 до 20 и от 5 до 6, от 6 до 10, от 10 до 15 и от 15 до 20 лет»6Гринберг М.С. Отечественное уголовное право (трагедия становления) // Вестник Омского ун-та. 2003. № 4. С. 129-130.. Только за хищение государственного имущества в 1950 г. было осуждено 117, 5 тыс. человек (25,3% всех осужденных, в 1951 г. — 97,5% (21,4% всех осужденных), в 1952 г. — 103 тыс. человек (20,9% осужденных)7Говоров И.В. Уголовно-правовые принципы государственной политики в области борьбы с профессиональной преступностью в советской России (1920-е—1940-е годы) // История государства и права. 2004. № 1. С. 36..
Для усиления мер воздействия на колхозников в июне 1948 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в колхозах и ведущих паразитический образ жизни». И в военное и в послевоенное время эта мера только подпитывала общее недовольство колхозной системой, что зачастую приводило уже к изменению квалификации деяния как за распространение антисоветских слухов и агитацию8Зубкова Е.Ю. Мир мнений советского человека. 1945-1948 // Отечественная история. 1998. № 3. С. 29-33. 37..
По окончании Великой Отечественной войны население страны оказалось перед лицом всеобщей разрухи, голода, бытовой и профессиональной неустроенности, детской беспризорности и т.п. В этих условиях уровень преступности резко подскочил по всем направлениям. Особенно широкое распространение получили имущественные преступления (кражи, грабежи и разбои).
Характерной чертой советской внутренней политики периода послевоенного восстановления разрушенного народного хозяйства было стремление (впрочем, как и ранее) решить все проблемы максимальной мобилизацией народных сил, при миниминизации государственного участия. Впрочем, последнее выражалось в новом ужесточении карательных сил и средств. Их осуществление было крайне непоследовательно и неразборчиво в адресатах.
Практически сразу после окончания Великой Отечественной войны произошло дальнейшее усиление ответственности за многие виды имущественных преступлений. Это выразилось в существенном сокращении законодательной дифференциации соответствующих составов преступлений, установлении высоких минимумов наказания в виде лишения свободы (5-7-10 лет) и привело к тому, что индивидуализация уголовной ответственности даже в рамках существующих «усеченных» возможностей оказалась попросту бессмысленной, так как целей специальной превенции проводимая тогда уголовная политика явно не предусматривала.
В частности, в условиях послевоенного голода были приняты постановления Совета Министров СССР и ЦК ВКП/б «О мерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущению его разбазаривания, хищения и порчи» (27 июня 1946 г.) и «Об обеспечении сохранности государственного хлеба» (25 октября 1946 г.). Ответственность по ним предусматривалась в соответствии с Указом от 7 августа 1932 г.9Ближе к окончанию войны колхозы находились на грани выживания, так как государство забирало у них практически всю произведенную сельхозпродукцию. Весомость трудодня колхозников в послевоенное время значительно снизилась по сравнению с довоенным периодом. Так, B.Л. Дрындин привадит такие цифры: если до войны колхозы распределяли по трудодням около 20% валового сбора зерна и 40% денег, то в 1945 г. уже соответственно 13,8% и 28.5%. Послевоенное восстановление советского сельского хозяйства происходило с крайним напряжением сил колхозников на протяжении многих лет. Тяжелое положение колхозов еще более усугубилось в результате сильнейшей засухи лета 1946 г., закономерно обернувшейся голодом 1947 г. Даже в 1950 г. в 26,3% колхозов на территории РСФСР колхозникам деньги на заработанные трудодни совсем не выдавали. В этих условиях личные приусадебные участки были практически единственным источником существования сельских жителей. Они давали до 90% овощей и почти всю животноводческую продукцию (мясо, молоко, масло, яйца и т.д.). См.: Дрындин B.Л. Экономические предпосылки реформ Н.С. Хрущева // Вестник Оренбургского гос. ун-та. 2002. № 1. С. 33., а осуждения приобрели массовый характер.
Необходимо отметить, что данные указы не были направлены непосредственно против крестьян, как это было в 30-е гг. Они нацелены были также на борьбу с растратчиками, норами, грабителями и убийцами, совершившими преступления из корыстных побуждений. Как отмечает В.Ф. Зима, приводя примеры подобных чрезвычайно распространенных в то время преступлений, «испытывавшие острую нехватку продовольствия горожане шли грабить деревню, а сельчане, не дождавшиеся обещанной государственной помощи, отправлялись в города... Это напоминало войну за кусок хлеба. Голодные отнимали у голодных». Имелись случаи даже разбойных нападений с целью завладения зерном. Так, 5 октября 1946 г. четверо вооруженных автоматами преступников, подъехав к зерноскладу, приказали охране лечь на землю лицом вниз. Затем засыпали в машину 1,8 т пшеницы и скрылись в неизвестном направлении, предварительно перерезав телефонные провода10Зима В.Ф. Послевоенное общество: голод и преступность (1946-1947) // Отечественная история. 1995. № 5. С. 49-51..
Суды вследствие своей перегруженности, массовости, типично- cm и кажущейся простоты правонарушений чаще всего лишь фиксировали преступный факт и выносили самый строгий приговор, не затрудняя себя поиском смягчающих ответственность обстоятельств. Например, в Ростовской-на-Дону области 8 июля 1947 г. за совместное хищение с колхозного поля 2,7 кг колосьев пшеницы осуждены к 8 годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях каждая некие Крамскова и Шпырева, имеющие по трое детей в возрасте от 8 месяцев до 9 лет.
Распространенная практика осуждений за указанные деяния привела к тому, что среди осужденных в 1946-1947 гг. женщины только с малолетними детьми составляли около 50%. Отсутствие продуманной и налаженной системы исполнения наказаний в отношении подобных заключенных, совершенная непригодность их в качестве рабочей силы поставили перед необходимостью освобождения от дальнейшего отбывания наказания беременных женщин и женщин с детьми в возрасте до 4 лет, кроме лиц, осужденных за государственные и иные особо тяжкие преступления, в том числе осужденных по Указу от 4 июля 1947 г. (Указ от 16 августа 1947 г.). Однако получалось, что свободу получили профессиональные преступницы, а женщины, совершившие преступления вследствие нужды и голода, остались в заключении. Следующий Указ (22 апреля 1949 г.) «Об освобождении от наказания осужденных беременных женщин и женщин, имеющих малолетних детей» (теперь уже в возрасте до 9 лет) произвел более глубокую разгрузку исправительное трудовых учреждений.
Общее ужесточение экономического нажима на крестьян во второй половине 1940-х гг., в том числе все увеличивающаяся ставка сельхозналога, приводили к тому, что колхозы не могли справиться с постоянно повышающимися плановыми цифрами обязательных поставок. Эта система, по свидетельству В.Л. Дрынлина, ставя крестьян в условия коллективной ответственности за выполнение колхозом государственной повинности, заставляла их пытаться разложить эти повинности «по справедливости» на всех членов коллективного хозяйства. Все это порождало взаимные обиды и упреки и приводило к многочисленным жалобам и доносам в официальные органы. Государство же эта круговая порука вполне устраивала, и оно всемерно поощряло ее.
Так, именно с помощью колхозных масс в виде общих сходов и собраний членов колхозов были реализованы положения Указа Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни», вызвавшие особо широкое осуждение колхозников. Только за период с 1948 г. по март 1953 г. с помощью колхозной общественности по этому указу было осуждено более 33 тыс. человек. Вместе с ними отправлялись и члены их семей (13 598 чел.). При этом никого уже не смущало, что среди спецпереселенцев оказывалось много инвалидов, нетрудоспособных стариков и больных11Дрындин В.Л. Экономические предпосылки реформ Н.С. Хрущева // Вестник Оренбургского гос. ун-та. 2002. № 1. С. 34..
Значительную роль в заполнении исправительно-трудовых учреждений (в основном лагерей) сыграло введение суровой уголовной ответственности по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1946 г. и ужесточение санкций (с одного года лишения свободы до 7-10) Указа от 10 августа 1940 г. «Об усилении уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и хулиганство». Как отмечает В.Ф. Зима, уже через полгода (1947) тюрьмы и лагеря были переполнены. После лавины жалоб и вследствие неспособности исправительно-трудовой системы справиться с потоком осужденных в 1948 г. было принято решение о переквалификации приговоров в соответствии с Указом в редакции 1940 г. (т.е. в пределах одного года лишения свободы).
Послевоенное голодное существование крайне негативно отражалось на детях. Беспризорность, преступления несовершеннолетних захлестнули страну. Действующая с середины 30-х гг. законодательная (точнее, подзаконная) и правоприменительная практика не устанавливала каких-либо особых правил в отношении несовершеннолетних правонарушителей. Поэтому неудивительно, что в ходе проверок были выявлены многочисленные случаи нахождения в исправительно-трудовых колониях и даже лагерях детей 13-14 лет и даже не достигших 12-летнего возраста, а также подростков, не достигших возраста 16 лет, осужденных, например, за нарушение правил прописки.
Кампания по борьбе с преступностью несовершеннолетних, начавшаяся летом 1947 г., привела к тому, что суды, применяя только формальный подход, разбирали дела малолетних правонарушителей наравне со взрослыми. Понадобилось указание Пленума Верховного Суда СССР (от 12 февраля 1948 г. «О применении указа от 4 июня 1947 г. в отношении несовершеннолетних») на целесообразность использования в подобных случаях более мягкого постановления СИ К СССР от 15 июня 1943 г. «Об усилении мер борьбы с детской беспризорностью и хулиганством», предусматривавшего за мелкое хищение, совершенное подростком (12-16 лет), его направление в воспитательно-трудовую колонию, а при смягчающих обстоятельствах — условное осуждение с передачей несовершеннолетнего на попечение родителей или опекунов12В постановлении Пленума говорилось так: «Судебная практика показывает, что, правильно восприняв значение указов Президиума Верховного Совета СССР от июня 1947 г., суды вместе с тем подходят иногда недостаточно вдумчиво к делам, по которым в качестве обвиняемых привлекаются несовершеннолетние в возрос те от 12 до 16 лет. Суды не всегда учитывают, что эти указы направлены против преступных элементов, которые не желают честно трудиться, а хотят жить за чужой счет. Поэтому их действия не всегда носят характер той повышенной общественной опасности, которая требует применения суровых мер наказания к взрослым преступникам». См.: Судебная практика Верховного Суда СССР М, 1948 Вып III. С. 4..
Таким образом, можно заметить явную несбалансированность советской уголовной и исправительно-трудовой политики в 1945- 1954 гг. Резкое усиление и расширение уголовной ответственности сопровождалось частыми и широкомасштабными амнистиями, число которых возросло к концу рассматриваемого периода. Кроме как собственно кары эта политика никакого предупредительного или воспитательного заряда не несла. В обществе постепенно все больше людей приходило к выводу о том, что «кто не сидел, тот сядет», так что лояльность и благонамеренность никакой роли не играют13Шамбаров В.Е. Государство и революция. М., 2002. С. 463.. Тем более, что в условиях послевоенного рывка по преодолению разрухи и обстановке назревающей «холодной войны», когда перекос в сторону тяжелой индустрии составил 70% финансирования в ущерб легкой и пищевой промышленности, вызвав общий кризис народного хозяйства14Сразу же после окончания войны большинство промышленных наркоматов не было упразднено, а перепрофилировано на работу в мирных условиях. Так, наркомат среднего машиностроения был преобразован в наркомат автомобильной промышленности, минометного вооружения — в наркомат машиностроения и приборостроения. Появились и новые наркоматы: строительного и дорожного машиностроения, строительства предприятий тяжелой индустрии, строительства топливных предприятий и др. Если во время войны имеюсь 25 промышленных наркоматов, то в 1947 г. их было уже 34. , надежды людей на послевоенное улучшение растаяли очень быстро. Многие зачастую сознательно шли на нарушение норм зловещих указов (которые подчас и не нарушить было нельзя), так как речь, по большому счету, шла об элементарном выживании.
Между тем, волны послевоенных амнистий имели целью вовсе не либерализацию (смягчение) процесса исполнения наказаний, а только вынужденную разгрузку имеющихся мест заключения перед принятием очередной партии осужденных в ходе реализации очередного указа.
Однако самое большое число осужденных было освобождаемо в ходе довольно многочисленных послевоенных амнистий. Самыми значительными были амнистии 1953 г., когда из более чем 2526 тыс. заключенных было освобождено 1181 тыс. человек, и 1957 г., когда от дальнейшего отбывания наказания были освобождены все лица, осужденные к лишению свободы на срок до 3 лет, женщины, беременные женщины и женщины, имеющие малолетних (до 8 лет) детей, мужчины старше 60 лет и женщины старше 55 лет, а также несовершеннолетние до 16 лет. Остальным заключенным не отбытая часть срока наказания сокращалась наполовину. При этом амнистированию не подлежали осужденные за государственные преступления, бандитизм, умышленное убийство, разбой, умышленное нанесение тяжких телесных повреждений, злостное хулиганство, изнасилование, хищение социалистической собственности в особо крупных размерах, лица, судимые более двух раз, освобожденные досрочно и вновь совершившие преступление, злостные нарушители режима содержания в местах лишения свободы.
Значительная часть осужденных освобождалась и по так называемой «актировке», т.е. по состоянию здоровья (по инвалидности). Учет иных факторов (примерное поведение и честное отношение к труду) стал производиться только с июля 1954 г., с введения условно-досрочного освобождения от наказания. Позже такое освобождение было распространено и на ст. 58 УК РСФСР. (К слову, постепенно применение самой 58-й статьи стало сокращаться, но это не означало, что власть мирилась с антисоветскими проявлениями или даже с политически невыдержанными действиями. Просто подобных лиц стали осуждать по общеуголовным составам «хулиганство», «бандитизм», «организация массовых беспорядков», «терроризм» и др.)