Виды и ответственность соучастников преступления

Квалификация действий соучастников

Сочетание акцессорного и самостоятельного принципов позволяет решить ряд специальных вопросов ответственности соучастников: о порядке квалификации действий соучастников; времени и месте совершения преступления соучастниками; ответственности соучастников при неоконченном преступлении; при эксцессе исполнителя; соучастии в преступлениях со специальным субъектом; влиянии объективных и субъективных обстоятельств преступления на ответственность соучастников; добровольном отказе соучастников; пределах ответственности соучастников за преступление, совершенное с двумя формами вины.

Порядок квалификации действии соучастников преступления. Согласно ч. 2 ст. 34 УК РФ для квалификации действий исполнителей и соисполнителей не требуется ссылаться на положения Общей части УК РФ о соучастии. В части 3 этой же статьи указывается, что уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 УК РФ, за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления.

Данный подход представляется небезупречным. Так, П.Ф. Тельнов совершенно правильно отмечает, что в этом случае «в самом процессе квалификации не получает отражения существование такого важного уголовно-правового явления, как соисполнительство», и это «затрудняет изучение и оценку тенденций, проявляющихся в совместной преступной деятельности»¹Тельнов П.Ф. Формы соучастия и квалификация преступлений. С. 22.. Аналогичную мысль относительно исполнителя высказывает и А. Кладков: «Выполнение указанного в ч. 2 ст. 34 УК РФ требования означает, что квалификация действий исполнителя скроет тот факт, что преступление совершил не он один, а в соучастии...»²Кладков А. Квалификация преступлений, совершенных в соучастии // Законность. 1998. № 8. С. 26.. Эти же авторы, кроме того, совершенно справедливо предлагают квалифицировать действия соучастников со ссылкой на соответствующую часть статьи, в которой говорится о видах соучастников. Действительно, такая квалификация будет более правильной, так как в этом случае будет отражен характер участия лица в совершении преступления.

Однако возможны ситуации, когда соучастник выполняет несколько ролей (организатора и исполнителя, подстрекателя и пособника и т.д.). Какой роли соучастника мы должны отдать предпочтение при квалификации его действий? В соответствии с уголовным законом (ч. 3 ст. 34 УК РФ) исполнительская деятельность поглощает любую другую деятельность соучастника. В уголовной литературе также отмечается, что исполнительской деятельности должно отдаваться предпочтение. Такое решение данного вопроса является неверным. Непонятно почему, например, мы не должны при квалификации действий соучастника отражать его организаторскую деятельность в том случае, когда он выполнял роли организатора и исполнителя. Ведь организатор — более общественно опасный соучастник, чем исполнитель. Кроме того, неясно как быть, если соучастник является, например, подстрекателем и пособником, а исполнителем не является. Какой роли отдавать предпочтение?

Мы считаем, что в том случае, когда соучастник выполнял несколько ролей, при квалификации его действий каждая из них должна получить отражение. Подобный порядок квалификации будет общим. Он, несомненно, отразит характер и степень участия лица в совместном преступлении, необходимость чего вытекает из требования ч. 1 ст. 34 УК РФ, и поможет реализации принципа справедливости при определении ответственности соучастников. 48% опрошенных сотрудников правоохранительных органов поддерживают именно такую точку зрения.

В соответствии с этим, как нам представляется, положение ст. 34 УК РФ (ч. 2, 3) о квалификации действий различных видов соучастников преступления должно быть изменено и сформулировано следующим образом:

«Уголовная ответственность соучастника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, с указанием части или частей статьи 33 настоящего Кодекса соответственно характеру его участия в совместно совершаемом преступлении».

Время и место совершения преступления соучастниками. Вопрос о времени и месте совершения преступления соучастниками до сих пор остается спорным в юридической литературе. Вместе с тем он имеет серьезное практическое значение. Нетрудно, например, представить себе ситуацию, отмечает Е.М. Журавлева, когда организатор, подстрекатель или пособник выполнили свои функции до 1 января 1997 г., а исполнитель позднее, т.е. после вступления в силу нового Уголовного кодекса²См.: Журавлева Е.М. Действие уголовного закона во времени // Рос. юстиция. 1996. № 10. С. 17.. В этом случае возникает вопрос: По какому уголовному закону определяются преступность и наказуемость деяний соучастников?

В отношении исполнителя временем совершения преступления, бесспорно, будет время совершения им общественно опасного действия (бездействия). Относительно же организатора, подстрекателя и пособника мнения исследователей разделились. По мнению одних, для соучастников временем совершения преступления будет момент совершения преступления исполнителем. Другие считают, что время совершения преступления любого соучастника определяется моментом совершения им деяния, в котором выразилось его участие в преступлении.

Действительно, исходя из некоторой акцессорности характера ответственности организатора, подстрекателя или пособника (например, в соответствии с ч. 5 ст. 34 УК РФ), можно предположить, что время совершения преступления данными соучастниками зависит от времени совершения преступления исполнителем. Однако такой вывод является поспешным, поскольку определенные факты указывают на его уязвимость. Во-первых, согласно ч. 1 ст. 34 УК РФ, ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления. Это означает, как уже отмечалось, что основание ответственности каждого соучастника имеет индивидуальный характер и зависит от фактически выполненного им деяния, т.е. от его роли в совершении преступления. Во-вторых, участие совместно действующего лица в совершении преступления нередко ограничивается определенными функциями, выполняемыми им, скажем, на стадии приготовления, и по мере дальнейшей реализации преступления исполнителем соучастник уже не осуществляет никакой деятельности. Например, участие лица в преступлении может ограничиться простым пособничеством путем предоставления орудия совершения преступления. Поэтому вполне может быть ситуация, когда участник на момент осуществления им «пособничества» не достиг возраста уголовной ответственности, а исполнитель осуществляет объективную сторону преступления только после достижения данным лицом такого возраста. «Следуя правилу о существовании единого времени совершения преступления всеми соучастниками, — справедливо замечает Е.М. Журавлева, — придется признать необходимость привлечения к ответственности пособника, невзирая на то, что в момент фактического его участия в совершении преступления действие соответствующего уголовного закона на него не распространялось»⁴Журавлева Е.М. Действие во времени российского уголовного законодательства. М., 1999. С. 37.. В-третьих, в соответствии с ч. 2 ст. 9 УК РФ временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного деяния независимо от времени наступления последствий. Применительно к совместной преступной деятельности это означает, что временем совершения преступления соучастниками следует считать время совершения ими соответствующего деяния, определяемого их ролью в совершении преступления.

На основании этого более предпочтительной является точка зрения, в соответствии с которой время совершения преступления для каждого соучастника определяется моментом совершения им деяния, в котором выразилось его участие в преступлении. В приведенном примере деяние исполнителя должно квалифицироваться по УК РФ 1996 года, а в отношении деяний других соучастников возможны различные варианты в зависимости от того, как они соотносятся с принципами, закрепленными в ст. 10 УК РФ 1996 года. Поэтому М.Г. Мельников совершенно правильно указывает на необходимость разграничения при соучастии времени совершения преступления и момента его окончания (реализации исполнителем объективной стороны преступления). Более того, как нам представляется, при соучастии необходимо учитывать и особенность соотношения времени совершения преступления и стадий совершения преступления: время совершения преступления для организатора, подстрекателя и пособника исходя из смысла ч. 1 ст. 30 УК РФ, всегда будет совпадать со стадией приготовления, несмотря на то, что исполнитель доводит преступление до конца.

Вопрос о месте совершения преступления соучастниками, по нашему мнению, должен решаться подобным же образом.

Ответственность соучастников при неоконченном преступлении. Относительно ответственности соучастников преступления за приготовление к преступлению и покушение на преступление возникает ряд вопросов.

Приготовление к преступлению традиционно рассматривается в качестве деятельности по созданию условий для совершения преступления. Часть 1 ст. 30 УК РФ приготовление к преступлению определяет как «приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам». В нашем случае представляет интерес приготовление к преступлению путем приискания соучастников и их сговора на совершение преступления. Следует заметить, что прежний УК РСФСР 1960 года не указывал на подобные подготовительные действия, они входили в понятие иного умышленного создания условий для совершения преступления.

Необходимо определиться с понятиями «приискание соучастников» и «сговор на совершение преступления» и провести четкую границу между ними. Отдельные авторы не делают этого и утверждают, что под приисканием соучастников и сговором на совершение преступления понимается простое соглашение между двумя и более лицами на совершение преступления. По сути, эти понятия сводятся к одному — соглашение на совершение преступления. Обоснованна ли данная позиция?

По словарю С.И. Ожегова, сговор — соглашение в результате переговоров; соглашение же определяется как взаимное согласие, договоренность. Мы видим, что понятия «сговор», «соглашение» и «согласие» одинаковы и являются в уголовном праве выражением согласованности соучастников. Сговор на совершение преступления имеет место в том случае, если между несколькими лицами (по крайней мере, двумя) состоялось взаимное соглашение по поводу совершения конкретного преступления. Не имеет уголовно-правового значения договоренность лиц о совершении каких-либо преступлений вообще. Что же касается приискания соучастников, то его нельзя приравнивать к соглашению. Как нам представляется, закон не случайно разделяет эти действия. Поэтому приискание будет иметь место в том случае, если нет сговора между лицами, но были реальные действия по пути достижения такового. Возникает вопрос: Какую деятельность следует относить к приисканию соучастников?

В части 5 ст. 34 УК РФ указано, что «за приготовление к преступлению несет уголовную ответственность лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления». Таким образом, этот вид подготовительных действий сводится к попытке склонения другого лица (или нескольких лиц) к совершению преступления. Такие случаи именуются неудавшимся подстрекательством и неудавшимся организаторством. Можно ли их отнести к приготовительным действиям путем приискания соучастников?

Вполне очевидно, что в данной ситуации имеются конкретные активные действия, направленные на создание условий для совершения преступления. Поэтому, если «организатор» либо «подстрекатель» своими действиями, направленными на склонение другого человека к совершению преступления, не достиг желаемого результата, мы можем с полной уверенностью говорить о приготовлении к преступлению путем приискания соучастников.

Таким образом, Косков обоснованно был признан виновным в приготовлении к разбойному нападению на Широкову, так как он предпринимал попытки склонить К. к совместному совершению данного преступления, но ему не удалось достичь этого.

Необходимо, однако, отметить, что действия по приисканию соучастников не ограничиваются только неудавшимся склонением другого лица к совершению преступления. Вполне возможно, что при попытке склонения лица у него уже имелась решимость совершить преступление. Это также будет приготовлением к совершению преступления. Более того, многие авторы указывают и на возможность неудавшегося пособничества. Оно возникает, когда лицо пыталось (при отсутствии сговора) оказать содействие совершению преступления, но по не зависящим от него обстоятельствам ему не удалось сделать этого (действия были совершены уже после окончания преступления или после его пресечения и т.д.).

Под приисканием соучастников следует понимать неудавшиеся действия лица, направленные на достижение преступного взаимодействия с целью совместного совершения преступления (причем они обязательно должны осуществляться в отношении конкретного лица). Указанные действия являются неудавшимся соучастием, так как в этом случае нет обязательной для соучастия совместности преступных деяний, нет присущей ему субъективной, виновной связи двух или более лиц, которая выражается в сговоре. Вместе с тем, как справедливо отмечает Н.Д. Дурманов, нельзя путать неудавшееся соучастие с обнаружением умысла, не имеющим уголовно-правового значения, для которого характерно отсутствие каких- либо действий, направленных на то, чтобы совершить преступление. Кроме того, по нашему мнению, нет необходимости дополнительно указывать в ч. 5 ст. 34 УК РФ на то, что лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления, несет ответственность за приготовление к преступлению. Данное действие полностью охватывается понятием приискания соучастников, содержащимся в ч. 1 ст. 30 УК РФ.

Приготовление к преступлению путем приискания соучастников существенно отличается от приготовления к преступлению путем сговора, когда уже можно говорить о совместности преступной деятельности лиц. По содержанию сговор охватывает собой соглашение о предмете, характере, целях и способе совершения преступления, используемых средствах и т.д. По форме выражения сговор может быть осуществлен в письменной, словесной форме либо в виде жестов, понимающих взглядов, т.е. конклюдентных действий, заменяющих устное соглашение. По времени возникновения сговор может быть предварительным, т.е. состоявшимся до начала преступления, а также возникшим в процессе совершения преступления, но обязательно до его окончания. Кроме того, сговор о совершении преступления — это момент, когда фактически имеется совместность преступной деятельности, а в случае приискания говорить о совместности не приходится.

Заметим, что в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ лица могут привлекаться к уголовной ответственности за приготовление к преступлению только тогда, когда они осуществляют приискание соучастников тяжкого или особо тяжкого преступления или когда между ними имеется сговор на совершение конкретного тяжкого или особо тяжкого преступления. Исключением из этого правила являются ситуации, когда сговор на совершение преступления представляет большую общественную опасность и образует оконченное преступление. Это положение закреплено в ч. 5 ст. 35 УК РФ, указывающей на то, что «лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество либо руководившее ими, подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ. Другие участники организованной группы или преступного сообщества несут уголовную ответственность за участие в них в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ». Таковыми случаями в УК РФ являются преступления, предусмотренные ст. 208, 209, 210, 239, 279. Согласно ч. 6 ст. 35 УК РФ создание организованной группы в случаях, не предусмотренных статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ, влечет уголовную ответственность за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана. По нашему мнению, данную норму УК РФ необходимо дополнить указанием и на участие в организованной группе, так как создание организованной группы отражает только деятельность организатора: «создание организованной группы и участие в ней...».

В отличие от приготовления к преступлению при покушении объект преступления ставится под непосредственную угрозу причинения вреда⁵См.: Иванов В.Д. Ответственность за покушение на преступление. Караганда, 1974. С. 36, 37.. Другими словами, для покушения характерно то, что действия виновного непосредственно направлены на совершение преступления, т.е. выполняется объективная сторона состава преступления, но преступный результат не наступил по не зависящим от лица обстоятельствам, что и закреплено в ч. 3 ст. 30 УК РФ.

Говоря об уголовной ответственности соучастников за покушение на преступление, следует исходить из деления соучастия на две основные разновидности: простое соучастие (соисполнительство) и сложное (соучастие с разделением ролей). Простое соучастие характеризуется тем, что все участники совместной преступной деятельности являются исполнителями преступления. В соответствии с этим они несут уголовную ответственность за покушение, когда совершают действия, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом оно не было доведено до конца по не зависящим от них обстоятельствам. При сложном соучастии происходит разделение ролей, и действия соучастников не могут привести к завершению преступления без действий исполнителя. Исходя из этого, организатор, подстрекатель и пособник подлежат уголовной ответственности за соучастие в покушении на преступление лишь в том случае, если действия самого исполнителя достигли стадии покушения. В этой форме соучастия исполнитель становится центральной фигурой. Неслучайно, поэтому, в ч. 5 ст. 34 УК РФ говорится о возможности ответственности соучастников за покушение на преступление в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам. Однако здесь необходимо сделать одно существенное замечание. Организатор, подстрекатель или пособник в данной ситуации несут уголовную ответственность не просто за покушение на преступление, а за соучастие в покушении на преступление, поскольку в этом случае они не совершают действий, непосредственно направленных на совершение преступления.

В юридической литературе также отмечается, что при добровольном отказе исполнителя соучастники подлежат ответственности за участие в той стадии развития преступной деятельности, на которой остановился исполнитель. Это означает, что соучастники могут привлекаться к уголовной ответственности за покушение на совершение преступления, если исполнитель, скажем, на стадии неоконченного покушения, добровольно отказался от совершения преступления. Вместе с тем в ч. 5 ст. 34 УК РФ говорится об ответственности соучастников за приготовление к преступлению и покушение на него лишь в том случае, если исполнитель не довел преступление до конца по не зависящим от него обстоятельствам. О добровольном отказе исполнителя речи не идет. Поэтому не ясно, каковы в этом случае пределы ответственности соучастников. Бесспорно, что этот вопрос имеет принципиально немаловажное значение и требует законодательного разрешения. По нашему мнению, независимо от того, не довел ли исполнитель преступление до конца по не зависящим от него обстоятельствам либо вследствие добровольного отказа, остальные соучастники подлежат уголовной ответственности за фактически содеянное ими. В любом случае ответственность соучастников определяется совместно достигнутым результатом.

Учитывая перечисленные обстоятельства, как нам представляется, ч. 5 ст. 34 УК РФ необходимо изложить в следующей редакции:

«В случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам либо вследствие добровольного отказа остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление».

Эксцесс исполнителя. Эксцессом исполнителя в соответствии со ст. 36 УК РФ признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат, так как во время выхода за пределы сговора утрачивается субъективная связь между соучастниками, а следовательно, совместность их посягательства. Иными словами, эксцесс исполнителя — это не что иное, как отклонение исполнителя по тем или иным причинам от линии умышленного преступного поведения, согласованной с другими соучастниками. Хотя в зарубежном уголовном законодательстве встречаются случаи, когда соучастникам вменяется преступление, совершенное исполнителем и не охватывающееся рамками сговора. Так, в соответствии со ст. 7.02 УК штата Техас, «если при попытке реализации сговора совершить одну фелонию, один из его участников совершает иную фелонию, все участники сговора виновны в фактически совершенной фелонии, даже при отсутствии намерения ее совершить, если такое посягательство было совершено в продвижение незаконной цели и являлось таким, которое следовало бы предвидеть в результате данного сговора». Российское законодательство придерживается несколько иного понимания вопроса о пределах ответственности соучастников при эксцессе исполнителя.

Необходимо сразу же отметить, что не всякое отклонение в преступном поведении исполнителя можно относить к эксцессу. Таким образом, прежде чем рассматривать вопрос об ответственности соучастников преступления при эксцессе исполнителя, следует определить круг случаев, которые относятся к данному уголовно-правовому явлению. К эксцессу исполнителя следует относить отклонение от задуманного, влияющее на юридическую оценку содеянного, выразившееся в совершении такого деяния исполнителем, которое находится в причинной связи с действиями других соучастников, но не является совместным и не охватывается умыслом соучастников. Это означает, что к эксцессу исполнителя не относится такое отклонение в преступном поведении исполнителя, которое не может повлиять на квалификацию содеянного (например, изменение времени или места убийства определенного лица). Случаи, когда лицо совершает деяние, не находящееся в причинной связи с действием другого соучастника, также не следует рассматривать по правилам об эксцессе исполнителя. Например, А. подстрекает Б. совершить убийство В., а Б. независимо от уговоров А. самостоятельно совершает разбойное нападение на гражданина Г. В данном случае вполне очевидно отсутствие какой-либо связи вообще между действием подстрекателя и действием исполнителя. Кроме того, вполне может быть, что соучастники допускают наступление нескольких различных последствий, поскольку они действуют с альтернативным или неопределенным умыслом. В этом случае соучастники отвечают за фактически содеянное исполнителем.

В связи с этим мы критически относимся к мнению тех авторов, которые считают, что при эксцессе исполнителя причинной связи между деянием исполнителя и действиями соучастника может не быть. Ведь при отсутствии такой связи затруднений с квалификацией деяний соучастников не возникает и применять в этом случае норму об эксцессе исполнителя, по меньшей мере, нецелесообразно. Как справедливо заметил В.С. Прохоров, отсутствие причинной связи означает отсутствие эксцесса исполнителя.

Эксцесс исполнителя может выражаться в различном объеме и в зависимости от этого в теории уголовного права его принято подразделять на количественный и качественный.

Количественным эксцессом исполнителя является совершение им преступления однородного с тем, которое было задумано соучастниками, но либо с квалифицирующими обстоятельствами (например, вместо преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, исполнитель совершает преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 105 УК РФ) или в особой форме (исполнитель совершает преступление, предусмотренное ст. 161 или ст. 162 УК РФ, вместо преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ), не охватываемыми умыслом других соучастников. В этом случае ответственность соучастников наступает по статье, предусматривающей ответственность за менее опасный вид данного преступления.

Количественным эксцессом является и совершение исполнителем менее тяжкого однородного преступления, что тоже следует относить к количественному эксцессу исполнителя. В этом случае остальные соучастники подлежат ответственности за покушение на задуманное более тяжкое однородное преступление. Например, Б. уговорил А. совершить убийство В. с особой жестокостью. А. из-за нежелания причинять страдания жертве совершает простое убийство В., предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК РФ. В данной ситуации Б. подлежит ответственности за покушение на убийство с особой жестокостью.

При качественном эксцессе исполнитель при реализации задуманного выполняет другое неоднородное деяние. Например, Б. склоняет А. к изнасилованию В. А. после изнасилования В. в целях сокрытия содеянного убивает ее. В этом случае Б. несет ответственность только за подстрекательство к изнасилованию. Такая квалификация действий соучастников будет только тогда, когда исполнитель довел задуманное преступление до конца. В случае недоведения исполнителем задуманного преступления до конца и совершения им другого неоднородного преступления остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к задуманному преступлению (исполнитель в целях облегчения совершения преступления приобретает огнестрельное оружие) или за покушение на него (исполнитель совершает покушение на изнасилование и в целях сокрытия содеянного убивает жертву).

Таким образом, можно выделить следующие признаки эксцесса: 1) при совершении деяния исполнителем происходит такое отклонение от задуманного, которое может повлиять на квалификацию действий соучастников; 2) деяние исполнителя, являющееся отклонением от задуманного, находится в причинной связи с действиями соучастников; 3) данное деяние не является совместным и не охватывается умыслом других соучастников.

Соучастие в преступлениях со специальным субъектом. В Особенной части УК РФ содержится достаточно большое количество статей, предусматривающих ответственность за совершение преступлений лицами, обладающими, помимо общих признаков, еще и какими-либо специальными признаками субъекта преступления. Как отмечается, существование в уголовном праве понятия специального субъекта обусловлено спецификой совершения отдельных видов преступлений и самого субъекта. Признаки так называемого общего субъекта преступления определяются в Общей части уголовного законодательства, в то время как признаки специального субъекта преступления предусматриваются еще и в статьях Особенной части. Исходя из анализа УК РФ выделяются признаки, которые характеризуют специальных субъектов преступлений по гражданству, возрасту, полу, семейному положению или родственным отношениям, должностному (служебному) положению, профессиональной принадлежности, выполнению гражданского долга, принадлежности к военной службе.

Преступления данной категории применительно к соучастию порождают некоторые вопросы. Во-первых, могут ли лица, не обладающие признаками специального субъекта преступления, быть соучастниками такого преступления. И если это возможно, то, во- вторых, в каком качестве они (исполнитель, организатор, подстрекатель или пособник) могут участвовать в совершении этого преступления.

В соответствии с ч. 4 ст. 34 УК РФ лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника. Как видно, уголовный закон допускает возможность соучастия в преступлениях со специальным субъектом. Однако лицо, не обладающее признаками специального субъекта, может быть только организатором, подстрекателем или пособником при его совершении и никак не исполнителем или соисполнителем. В уголовно-правовой литературе данный вопрос в большей части решается подобным же образом.

Вместе с тем из этого общего правила делаются исключения. Так, определенные исследователи считают, что при совершении некоторых преступлений со специальным субъектом лица, не обладающие признаками специального субъекта, могут быть и соисполнителями. Однако, поскольку под соисполнительством принято понимать непосредственное совместное выполнение (полностью или частично) несколькими (два или более) лицами объективной стороны преступления, это исключение может касаться только тех случаев, когда законодательное описание объективной стороны соответствующего преступления имеет сложный характер и предусматривает не одно, а два действия или более. На подобную возможность указало 53% респондентов.

Такие исключения допускаются и в судебной практике. Например, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. № 4 «О судебной практике по делам об изнасиловании» говорится следующее: «Квалификация изнасилования, как совершенного группой лиц, может иметь место в случае, когда лица, принимавшие участие в изнасиловании, действовали согласованно в отношении потерпевшей, причем как групповое изнасилование должны квалифицироваться не только действия лиц, совершивших насильственный половой акт, но и действия лиц, содействовавших им путем применения физического или психического насилия к потерпевшей. При этом действия лиц, лично не совершавших насильственного полового акта, но путем применения насилия к потерпевшей содействовавших другим в ее изнасиловании, должны квалифицироваться как соисполнительство в групповом изнасиловании»⁶Сборник постановлений пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. С. 458, 459.. Исходя из этого, правильно полагать, что Пленум допускает возможность привлечения в качестве соисполнителей изнасилования лиц, не могущих выполнить состав этого преступления по причине отсутствия у них необходимых качеств и свойств (например, женщина). Поэтому мы согласны с мнением В. Сергеева, который пишет по этому поводу следующее: «Возможность такого привлечения ставится Пленумом в зависимость не от указанных признаков субъекта (лицо мужского пола, способность лица совершить половой акт), а от его способности применить насилие к потерпевшей. Следовательно, к уголовной ответственности за изнасилование могут быть привлечены и лица, не обладающие необходимыми специальными признаками субъекта этого преступления: мужчины, не способные совершать половые акты в силу болезни, физических и физиологических аномалий, а также женщины». Более того, «с точки зрения юридической оценки, — совершенно правильно замечает А.Н. Игнатов, — нет никакой разницы между действиями мужчины, физически принуждавшего потерпевшую к совершению полового акта с другим лицом, и аналогичными действиями женщины»⁷Игнатов А.Н. Квалификация половых преступлений. С. 116.. Подобное же указание применительно к хищению имущества, субъект которого специальный, содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. № 4 «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества».

Таким образом, если специфика объективной стороны состава преступления со специальным субъектом такова, что может быть частично выполнена лицом, обладающим только признаками общего субъекта, то вполне возможно соисполнительство данного лица в таком преступлении. Основываясь на сказанном, по нашему мнению, в ч. 4 ст. 34 УК РФ необходимо внести коррективы и изложить ее в следующей редакции:

«Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совместном совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника. В случаях, когда объективная сторона такого преступления имеет сложный характер и может быть частично выполнена лицом, не являющимся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, ответственность данного лица за совершенное преступление возможна в качестве соисполнителя».

Такое уточнение внесет ясность в вопрос соучастия в преступлениях со специальным субъектом.

Влияние объективных и субъективных обстоятельств преступления на ответственность соучастников. Применительно к соучастию в преступлении возникает вопрос о том, как различные обстоятельства, отягчающие и смягчающие ответственность, имеющиеся на стороне одного соучастника, влияют на ответственность других соучастников.

При решении этого вопроса следует, прежде всего, придерживаться положения о том, что на ответственность организатора, подстрекателя или пособника определенное влияние оказывает деятельность исполнителя, а не наоборот. Поэтому обстоятельства, касающиеся организатора, подстрекателя или пособника, безусловно, влияют только на ответственность того, к кому они относятся. Что же касается обстоятельств, имеющихся на стороне исполнителя, то здесь нет однозначного подхода. А.Н. Трайнин, например, предложил следующее решение: «...поскольку умысел каждого соучастника (как и умысел индивидуального виновника) должен охватывать все те фактические обстоятельства, которые являются элементами состава, то отсюда непосредственно следует, что отдельный соучастник не несет ответственности лишь за те отягчающие обстоятельства, которых он не знал»⁸Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. С. 286, 287.. Такой подход, однако, является слишком широким, так как не учитывается специфика соучастия в преступлении.

В уголовно-правовой литературе, решая этот вопрос, большинство ученых исходят из деления всех обстоятельств на объективные и субъективные. Объективные обстоятельства (например, совершение преступления с особой жестокостью, с использованием оружия и т.п.), как совершенно правильно отмечается, вменяются в ответственность другому соучастнику, если они охватывались его умыслом. Относительно субъективных обстоятельств считается, что в том случае, когда эти обстоятельства повышают общественную опасность всего совместно совершенного преступления, они могут быть вменены другому соучастнику, если они охватывались его умыслом, когда же эти обстоятельства относятся только к личности исполнителя, другому соучастнику они вменяться не могут, даже если они и охватывались его умыслом.

Подобной позиции придерживается и судебная практика. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» указывается на необходимость учитывать при юридической оценке действий соучастников получения взятки или незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе квалифицирующие признаки, характеризующие повышенную общественную опасность взяточничества или коммерческого подкупа (вымогательство, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой и др.), если эти обстоятельства охватывались их умыслом. Вместе с тем отмечается, что при квалификации действий соучастников преступления не должны приниматься во внимание такие обстоятельства, которые характеризуют личность других участников деяния (например, неоднократность получения или дачи взятки, коммерческого подкупа). Кроме того, также в соответствии с ч. 2 ст. 67 УК РФ смягчающие и отягчающие обстоятельства, относящиеся к личности одного из соучастников, учитываются при назначении наказания только этому соучастнику. Исходя из этого, данный вопрос, на первый взгляд, кажется вполне ясным и определенным, но это не совсем так.

Во-первых, нет четкого разделения обстоятельств на повышающие общественную опасность всего преступления в целом и на не относящиеся к таковым. Их перечень в уголовном законодательстве не устанавливается и, как справедливо отмечается в литературе, многие обстоятельства повышают общественную опасность и личности, и деяния одновременно.

Во-вторых, представляется неправильной практика вменения в ответственность соучастникам преступления обстоятельств, относящихся к субъективной стороне состава преступления, которые имеются на стороне исполнителя и охватываются их умыслом. Показательным в этом отношении является следующий пример из судебной практики.

Анализируя этот пример, заметим, что решение краевого суда было правильным, поскольку корыстного мотива у Кравчук не было. Она действовала, как это совершенно правильно было указано первоначально в приговоре, из чувства мести. Из корыстных побуждений действовал только Быстряков. А одной лишь аргументации в приведенном примере тем, что Кравчук осуждена за соучастие в преступлении, предусмотренном ст. 103 УК РСФСР, в то время как никто не признан виновным в совершении данного преступления, недостаточно. Тем более, ранее уже говорилось о возможности ответственности соучастников по различным статьям УК.

Хотя в судебной практике и делается уклон на иное решение, как нам представляется, вменять в ответственность соучастникам убийство, совершенное из корыстных побуждений, которые действовали без этих побуждений, только потому, что на стороне исполнителя был корыстный мотив и они осознавали это, нельзя. Такое решение данного вопроса, по сути, означает объективное вменение и соответствует идеи об акцессорной природе соучастия. Правильно по этому поводу писал Н.С. Таганцев: «Если закон усиливает ответственность племянника, убившего дядю, после которого он был единственным наследником, совершившего преступление именно ради получения наследства, и усиливает потому, что видит в этом особую испорченность воли, то не может он предполагать такой особой испорченности у соучастника, действовавшего не ради достижения каких-либо корыстных целей, а, например, в отмщение убитому за только что нанесенную убитым обиду ему или его жене, дочери».

Исходя из самостоятельности составов преступлений на стороне каждого соучастника, обстоятельства, относящиеся к субъективной стороне состава преступления (мотив, цель, эмоциональное состояние), могут влиять на ответственность совместно действующего лица только тогда, когда они действительно есть на его стороне, а не просто осознаются им как имеющиеся на стороне исполнителя. Такое решение представляется нам наиболее соответствующим общим принципам уголовного права.

Таким образом, по нашему мнению, рассматривая влияние различных объективных и субъективных обстоятельств, имеющихся на стороне исполнителя, на ответственность соучастников, следует исходить из деления данных обстоятельств на те, которые учитываются в зависимости от их осознания соучастником (наступление тяжких последствий, совершение преступления с особой жестокостью, с использованием оружия и т.д.), и те, которые не учитываются независимо от их осознания соучастником (несовершеннолетие или беременность виновного лица, неоднократность и рецидив преступлений, особый мотив преступления и т.д.). Соответственно обстоятельства первого рода имеют объективный характер и влияют на ответственность соучастников, когда они осознавались ими. Обстоятельства второго рода характеризуют субъективную сторону преступления, совершенного исполнителем, или личность исполнителя и не влияют на ответственность остальных соучастников, даже если они и осознавались ими, так как для вменения этих обстоятельств в ответственность необходимо их действительное наличие у соучастника, а не просто осознание как имеющихся на стороне исполнителя.

Добровольный отказ соучастников. В соответствии со ст. 31 УК РФ добровольный отказ от совершения преступления возможен не только со стороны индивидуально действующего лица и исполнителя, но и со стороны таких соучастников, как организатор, подстрекатель и пособник.

Заметим, что норма, которая специально регламентирует добровольный отказ соучастников преступления, является в отечественном уголовном законодательстве новеллой. Целесообразность появления этой нормы заключается, прежде всего, в том, что добровольный отказ совместно действующих лиц по сравнению с добровольным отказом индивидуально действующего лица от дальнейшего совершения преступления имеет некоторую специфику. И, следовательно, это область, требующая отдельной регламентации. Специфика добровольного отказа соучастников преступления связана с особенностями совместной преступной деятельности, в которой участвуют два или более лица. В связи с этим возникают некоторые вопросы. До какого момента возможен добровольный отказ соучастника? Как влияет добровольный отказ одного из соучастников на ответственность других соучастников? В чем именно должен выражаться добровольный отказ соучастника? При ответе на данные вопросы следует в первую очередь помнить, что центральной фигурой соучастия, реализующей совместный преступный замысел, является исполнитель.

Организатор, подстрекатель и пособник преступления, вполне очевидно, могут добровольно отказаться от совершения преступления до того момента, когда такая возможность еще есть и у исполнителя. Поэтому, определяя момент, до которого возможен добровольный отказ соучастников, необходимо исходить из положения о добровольном отказе единолично действующего лица, закрепленного в ч. 1 ст. 31 УК РФ, поскольку оно полностью применимо и к исполнителю преступления. В соответствии с ним добровольным отказом от преступления признается прекращение приготовления к преступлению либо действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца. Из этого положения вытекает, что возможность добровольного отказа от совершения преступления у исполнителя сохраняется на стадии приготовления и покушения, а значит, до этого момента таковая сохраняется и у остальных соучастников преступления.

Вопрос о влиянии добровольного отказа одного соучастника на ответственность других соучастников возникает только при добровольном отказе исполнителя, так как само по себе наличие такового у организатора, подстрекателя или пособника не влияет на ответственность остальных соучастников. При добровольном отказе исполнителя от доведения преступления до конца, как уже отмечалось, остальные соучастники несут ответственность за приготовление к преступлению или за покушение на преступление. Все зависит от того, на какой стадии совершения преступления исполнитель добровольно отказался от преступления. Однако если исполнителей было несколько, а от преступления отказался только один, то, естественно, остальные соучастники будут нести ответственность за оконченное преступление при условии доведения его до конца оставшимся исполнителем.

Что же касается формы, в которой должен выразиться добровольный отказ соучастника, то она определяется характером участия лица в совместно совершаемом преступлении, т.е. ролью соучастника. Так, добровольный отказ исполнителя или соисполнителя по своей форме совпадает с добровольным отказом индивидуально действующего лица и заключается в простом воздержании от доведения преступления до конца. Добровольный отказ организатора, подстрекателя и пособника отличается от добровольного отказа индивидуально действующего лица, а также исполнителя (соисполнителя), поскольку данные соучастники вносят вклад в совместное преступление еще до начала его совершения.

Действия по добровольному отказу организатора, подстрекателя и пособника имеют некоторые отличия по форме между собой, но одинаковы по сути: они должны каким-либо образом не допустить, чтобы совершенные ими действия явились одним из условий совершения преступления исполнителем. Сделать это можно только путем или «изъятия» своего вклада из совместной преступной деятельности, или каким-то способом, предотвращающим совершение преступления исполнителем.

В соответствии с ч. 4 ст. 31 УК РФ организатор и подстрекатель не подлежат уголовной ответственности, если они своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца. Организатор преступления — это лицо, которое выполняет наиболее сложные и широкие функции в совместной преступной деятельности. Несомненно, что этому виду соучастника принадлежат объединяющее и направляющее начала, связанные с организацией преступления. Для добровольного отказа организатора не всегда достаточно простого бездействия, т.е. прекращения действий, направленных на организацию преступления. Ведь это может не повлечь прекращения преступной деятельности со стороны остальных соучастников, ибо преступный «механизм» уже запущен и действует в независимости от деятельности организатора. Поэтому организатор, помимо этого, должен еще совершить и определенные действия по предотвращению совершения совместного преступления. Например, убеждение соучастников отказаться от задуманного, задержание исполнителя, предупреждение будущей жертвы о грозящей опасности и обеспечение ее безопасности, а также любое своевременное сообщение органам власти о готовящемся преступлении, благодаря которому преступление не было совершено, и т.д. Подстрекатель также после склонения конкретного лица к совершению преступления для добровольного отказа не может бездействовать. Ему необходимо совершить действия по предотвращению совершения преступления. Это могут быть действия, аналогичные соответствующим действиям организатора. Согласно ч. 5 ст. 31 УК РФ, если действия организатора или подстрекателя, предусмотренные ч. 4 ст. 31 УК РФ, не привели к предотвращению совершения преступления исполнителем, то предпринятые ими меры могут быть признаны судом смягчающими обстоятельствами при назначении наказания.

Пособник преступления в соответствии с ч. 4 ст. 31 УК РФ не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления. По нашему мнению, добровольный отказ пособника из-за разницы в характере совершаемых им действий нуждается в более детальном рассмотрении. Как видно, уголовный закон при добровольном отказе к пособнику предъявляет менее жесткие требования, чем к организатору и подстрекателю. Конечно, такой подход во многом объясняется тем, что пособник нередко является менее активным соучастником и его действия, направленные на «изъятие» своего вклада в совместную преступную деятельность, не всегда могут приводить к предотвращению совершения преступления. Например, лицо предоставляет орудие совершения преступления исполнителю и после некоторых размышлений забирает данный предмет у него, но исполнителя это не останавливает, и он все равно совершает преступление при помощи орудия, взятого у другого лица, или вообще без него. Вполне понятно, что в данном случае первоначальные действия лица в виде предоставления орудия совершения преступления не стали одним из условий совершения преступления из-за предпринятых этим лицом мер. И это, несомненно, является добровольным отказом.

Однако способы пособничества, как уже отмечалось, весьма разнообразны, а само пособничество подразделяется на физическое и интеллектуальное. В отношении физического пособника все понятно: для добровольного отказа он должен забрать предоставленные средства или орудия совершения преступления либо не предоставлять данные орудия и средства, несмотря на обещание сделать это, и т.п. В отношении интеллектуального пособничества не все так просто. Это не касается только тех случаев, когда пособничество осуществляется путем заранее данного обещания преступнику произвести определенные действия после совершения преступления, поскольку такому лицу для добровольного отказа достаточно лишь отказаться от своего обещания и обязательно сообщить об этом тому, кому необходимо совершение таких действий (что, несомненно, будет являться добровольным отказом, даже если исполнитель все равно довел преступление до конца). Сложности возникают, если пособничество осуществляется советами, указаниями или предоставлением информации. Как справедливо отмечает А.А. Тер-Акопов, интеллектуальный пособник в подобной ситуации «не имеет возможности «вернуть» свои советы, указания, рекомендации»⁹Тер-Акопов А.А. Добровольный отказ от совершения преступления. М., 1982. С. 72.. Неслучайно поэтому деятельность интеллектуального пособника по добровольному отказу от совершения преступления в литературе иногда сводят к соответствующим действиям организатора и подстрекателя. Следовательно, добровольный отказ лица, оказывающего содействие совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации, возможен скорее таким же путем, как для организатора и подстрекателя. В связи с этим мы не согласны с А.П. Козловым, по мнению которого квалификация действий по добровольному отказу интеллектуального пособника ничем не отличается от квалификации подобных действий физического пособника. Свой вывод он обосновывает следующим образом: «Попытка приравнять интеллектуального пособника и подстрекателя путем определения первого как лица, укрепляющего решимость другого соучастника, тем самым максимально приблизив его к подстрекателю... является необоснованной. Любой пособник (и физический, и интеллектуальный) укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления в силу самого наличия соучастия (разве устранение препятствия не нейтрализует мотивы, удерживающие другого соучастника от совершения преступления?). Поэтому с таким же успехом можно смешивать квалификацию подстрекательства с квалификацией физического пособничества. Однако это не так. Сущностно пособник отличается от подстрекательства единственным: с кем они имеют дело — либо с готовым преступником (пособник), либо готовят преступника (подстрекатель)». Действительно, как физический, так и интеллектуальный пособник в конечном счете укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления, и с этим трудно поспорить. Но не стоит забывать, что это происходит различными ПУТЯМИ, и, более того, мы ни в коем случае не стремимся смешать понятия подстрекателя и интеллектуального пособника, поскольку ведем речь только о способе добровольного отказа данных соучастников, а это не одно и то же.

На основании вышеизложенного, предлагаем внести изменения в ч. 4 и 5 ст. 31 УК РФ и изложить их в следующей редакции:

«4. Организатор преступления, подстрекатель к преступлению, а также лицо, осуществляющее пособничество совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации, не подлежат уголовной ответственности, если они своевременным сообщением или иными предпринятыми мерами предотвратят доведение преступления исполнителем до конца. Лицо, осуществляющее пособничество какими-либо другими способами, не подлежит уголовной ответственности, если им были предприняты все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления.

5. Если действия организатора, подстрекателя или лица, осуществляющего пособничество совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации, предусмотренные частью четвертой настоящей статьи, не привели к предотвращению совершения преступления исполнителем, то предпринятые ими меры могут быть признаны судом смягчающими обстоятельствами при назначении наказания».

Кроме того, при рассмотрении вопросов, связанных с добровольным отказам соучастников, следует также учитывать и то, что любое лицо в совместной преступной деятельности может не ограничиваться выполнением функций, присущих только одному виду соучастника. Скажем, кто-то может выполнять в совместной преступной деятельности функции подстрекателя и исполнителя, а кто-то пособника и исполнителя или пособника и подстрекателя. Поэтому в данной ситуации поведение лица часто должно соответствовать поведению, характерному для добровольного отказа всех тех видов соучастников, функции которых оно выполняет. Это требование не распространяется на те случаи, когда: а) выполнение функций одного соучастника поглощает функции другого соучастника (например, выполнение функций организатора поглощает функции подстрекателя); б) действия по добровольному отказу, присущие тем видам соучастников, функции которых лицо выполняет, сходны между собой и взаимозаменяют друг друга (например, при подстрекательстве и пособничестве совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации); в) выполнение действий по добровольному отказу, присущих одному виду соучастника, не требует совершения действий по добровольному отказу, необходимых для другого вида соучастника (например, лицо выполняет действия по добровольному отказу, необходимые для подстрекателя, и это уже не требует совершения таких же действий, необходимых для физического пособника, функции которого оно также выполняло).

Пределы ответственности соучастников за преступление, совершенное с двумя формами вины. Преступления, совершенные с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ), характеризуются тем, что наряду с последствиями, наступления которых лицо желало или сознательно допускало либо относилось к ним безразлично, причиняется преступный результат, отношение к которому у лица выражается в форме неосторожности (ч. 4 ст. 111; ч. 3 ст. 123; ч. 3 ст. 126; ч. 3 ст. 127; ч. 2 ст. 128 УК РФ и т.д.).

При решении вопроса о возможности соучастия в этих преступлениях следует обратить внимание на то, что законодатель говорит о преступлении, совершенном именно с двумя формами вины, т.е. никакой третьей формы вины не создается. Другими словами, умысел и неосторожность между собой не смешиваются, они существуют самостоятельно, хотя и в одном преступлении. «Реальная основа для существования преступлений с двумя формами вины заложена в своеобразной законодательной конструкции отдельных составов преступлений. Это своеобразие состоит в том, что законодатель как бы сливает в один состав, т.е. юридически объединяет, два самостоятельных преступления, одно из которых является умышленным, а другое — неосторожным, причем оба могут существовать самостоятельно...».

Основываясь на этом, можно утверждать о сложной конструкции состава преступлений с двумя формами вины, который складывается из двух уголовно наказуемых деликтов. Справедливо на этот счет замечание В.В. Лунеева, также считающего, что «в деликтах с двойной формой вины есть два самостоятельных состава преступления»¹⁰Лунеев В.В. Субъективное вменение. М., 2000. С. 56.. Например, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, складывается из умышленного причинения тяжкого вреда здоровью и причинения смерти по неосторожности. В связи с этим необходимо согласиться с авторами, которые рассматривают преступления данной категории в качестве «учтенной законодателем» идеальной совокупности преступлений. Таким образом, преступление, совершенное с двумя формами вины, нельзя охарактеризовать как только умышленное или как только неосторожное. В нем всегда сочетаются две формы вины — умысел и неосторожность. Поэтому совершенно правильно утверждение В.В. Лунеева о необходимости «раздельного установления вины субъекта к различным действиям и последствиям».

Следовательно, исходя из сущности данных преступлений, соучастия, как мы видим, в них быть не может. Мы не поддерживаем авторов, высказывающих противоположную точку зрения. Совместной будет только та часть преступления, которая характеризуется умышленной виной. Последствия, причиненные по неосторожности, выходят за рамки совместности, а значит, и соучастия. Поэтому совершенно справедливо большинство авторов говорят о невозможности соучастия в преступлениях с двойной формой вины. На это также указывает 61% опрошенных сотрудников.

Вместе с тем, невозможность соучастия в подобных преступлениях не означает, что соучастники умышленного преступления, повлекшего по неосторожности тяжкие последствия, вовсе не должны нести ответственности за эти последствия: «... указанные последствия (смерть потерпевшего в результате умышленного причинения тяжкого вреда здоровью) могут инкриминироваться лишь их фактическим причинителям (исполнителям), а организаторы, подстрекатели и пособники не могут нести за них ответственность, если причинение этих последствий не охватывалось их умыслом (положение, аналогичное эксцессу исполнителя)». Положение, действительно, аналогичное эксцессу исполнителя, но совместно действующие лица в этом случае не несут ответственности за наступившие по неосторожности последствия именно как соучастники. И это совместно действующих лиц не освобождает вовсе от ответственности за указанные последствия, если по отношению к ним будет установлена с их стороны вина в форме неосторожности.

Как нам представляется, эта проблема имеет следующие решения. Во-первых, можно деяния лиц в этом случае квалифицировать просто по той части статьи, которая предусматривает ответственность за наступившие по неосторожности последствия умышленного преступления (например, по ч. 4 ст. 111 УК РФ). Поскольку это преступление с двумя формами вины или, иначе говоря, учтенная законодателем совокупность преступлений, мы просто не учитываем то, что умышленное деяние было совершено в соучастии, а принимаем это преступление в целом как содеянное при посредстве других лиц (для организаторов, подстрекателей и пособников в умышленном преступлении) или непосредственно с участием других лиц (для исполнителей и соисполнителей в умышленном преступлении).

Однако сразу же возникнет вопрос: правильно ли игнорировать совершение умышленного преступления в соучастии? Поэтому, во-вторых, можно квалифицировать деяния лиц по совокупности преступлений: каждое лицо несет ответственность за умышленное преступление как совершенное в соучастии и за неосторожное преступление как содеянное при посредстве других лиц или непосредственно с участием других лиц (например, ч. 1-3 ст. 111 и ст. 109 УК РФ). Второе решение более приемлемо, так как здесь учитывается совершение умышленного преступления в соучастии