Квалификация преступлений экстремистской направленности

Сравнительный анализ уголовного законодательства Российской Федерации и иных стран — участниц Содружества Независимых Государств об ответственности за преступления экстремистской направленности

Предупреждение преступности, а также борьба с ней в современных условиях требуют осуществления международного сотрудничества в данных сферах правоохранительной деятельности. Наиболее тесно и с большей необходимостью такое сотрудничество должно осуществляться между близлежащими государствами, в данном случае — между бывшими республиками СССР, имеющими сходные исторические и правовые предпосылки для создания системы взаимодействия в борьбе с преступностью. Необходимость такого взаимодействия диктуется и современными криминологическими реалиями: рост организованной преступности, приобретение последней транснационального характера, проникновение криминалитета практически во все властные государственные и муниципальные структуры, увеличение числа насильственных и иных противоправных проявлений ксенофобии.

Выделенные обстоятельства подчеркивают актуальность и важность сравнительно-правового анализа действующего на территории стран — участниц Содружества Независимых Государств уголовного законодательства об ответственности за различные виды преступлений. В настоящем параграфе такой анализ проводится через призму уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности. Отметим, что понятие «преступления экстремистской направленности» содержится только в российской системе права, однако ни в одной из стран — участниц СНГ не оставлена без внимания необходимость законодательной регламентации противодействия общественно опасным деяниям, совершаемым на почве ненависти либо вражды, а равно в целях возбуждения последних. Поэтому в ходе сравнительного правового анализа уголовного законодательства государств — участников СНГ за отправные точки сопоставления были выбраны нормы, предусматривающие, во-первых, отягчающие обстоятельства в виде мотивов ненависти либо вражды; во-вторых, ответственность за конкретные деяния, совершаемые по таким мотивам; в-третьих, преступления, связанные с реализацией направленности на возбуждение ненависти либо вражды в других людях, а равно унижение человеческого достоинства по признакам, вызывающим такие ненависть либо вражду¹В основу сравнительного анализа уголовного законодательства России и стран — участниц СНГ положен следующий источник: Лозовицкая Г.П. Общий сравнительно-правовой комментарии и сравнительные таблицы уголовных кодексов государств — участников Содружества Независимых Государств (СНГ): в 2 ч. Ч. 2/ под ред. П.Г. Пономарева. Саратов, 2002. При этом учтены последующие изменения уголовных кодексов соответствующих государств..

Считаем, что сравнительно-правовой анализ целесообразно начать с рассмотрения положений модельного Уголовного кодекса, т.е. рекомендательного законодательного акта, для Содружества Независимых Государств²См.: Модельный Уголовный кодекс для государств — участников СНГ (принят пост. Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ 17 февраля 1996 г.) // Приложение к Информационному бюллетеню Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ. 1997. № 10)..

В п. «е» ч. 1 ст. 63 модельного Уголовного кодекса (Модельный кодекс) в качестве одного из отягчающих обстоятельств (сочетания отягчающих обстоятельств) указывается «...совершение преступления по мотиву национальной, расовой или религиозной вражды, религиозного фанатизма, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление».

Ранее отмечалось, что п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ изначально имел следующую редакцию: «...совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение».

При сопоставлении положений п. «е» ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса и п. «с» ч. 1 ст. 63 УК РФ можно заметить, что вплоть до изменений, внесенных в российское уголовное законодательство упоминавшимся выше Федеральным законом от 24 июля 2007 г. № 211-ФЗ, они во многом совпадали, кроме словосочетания «религиозный фанатизм», отсутствующего в УК РФ, и некоторого расширения мотива за счет указания в последнем нормативном правовом акте не только вражды, но и ненависти.

Отметим, что в статьях Особенной части Модельного кодекса при описании квалифицирующих признаков словосочетание «религиозный фанатизм» используется лишь один раз (п. «д» ч. 2 ст. 252). Однако данный признак содержится в общем перечне отягчающих обстоятельств и подлежит учету при назначении наказания за различные преступления. Например, если убийство совершено лицом, одновременно проявляющим религиозные вражду и фанатизм, то при назначении ему наказания учитывается не только соответствующий квалифицирующий признак, но и отягчающее обстоятельство. Кроме того, с рассматриваемым отягчающим обстоятельством в статьях Особенной части Модельного кодекса происходят еще две метаморфозы: во-первых, в самостоятельные квалифицирующие признаки выделяются мотив мести за правомерные действия других лиц и намерение облегчить или скрыть другое преступление; во-вторых, при описании мотива наряду с враждой указывается еще и ненависть. Именно такая формулировка воспроизводилась и в статьях Особенной части УК РФ до внесения изменений и дополнений Федеральным законом от 24 июля 2007 г. № 211-ФЗ.

В Модельном кодексе мотив национальной, расовой либо религиозной ненависти или вражды указывается в качестве квалифицирующего признака таких преступлений, как: убийство (п. «м» ч. 2 ст. 111); причинение тяжкого вреда здоровью (п. «м» ч. 2 ст. 119); причинение вреда здоровью средней тяжести (п. «е» ч. 2 ст. 120); истязание (п. «ж» ч. 2 ст. 126); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ч. 2 ст. 239). В п. «д» ч. 2 ст. 252 Модельного кодекса указывается на совершение умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества по мотивам национальной или расовой вражды либо религиозного фанатизма. По нашему мнению, последнее положение являет собой нарушение принципа системности права, так как идет вразрез с общей формулировкой данного квалифицирующего признака: в нем указывается не на сочетание ненависти и вражды, а только на последний из этих мотивов, выступающий, кроме того, альтернативой религиозному фанатизму, не учитываемому в других статьях Особенной части Модельного кодекса.

Как и в Модельном кодексе, первоначальное содержание п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ относительно мотивов ненависти либо вражды воспроизводилось при изложении квалифицирующих признаков составов определенных преступлений: убийство (п. «л» ч. 2 ст. 105); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. «с» ч. 2 ст. 111); умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. «е» ч. 2 ст. 112); истязание (п. «з» ч. 2 ст. 117); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. «б» ч. 2 ст. 244).

Рассмотренные выше законодательные изменения существенно затронули редакцию п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ: помимо расширения содержания «экстремистских» мотивов, в самостоятельное отягчающее обстоятельство было выделено совершение преступления из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. «е.1» указанной уголовно-правовой нормы). Кроме того, мотивы ненависти либо вражды дополнительно были введены в ряд статей Особенной части УК РФ: п. «б» ч. 2 ст. 115, п. «б» ч. 2 ст. 116, ч. 2 ст. 119, п. «б» ч. 1 ст. 213 и ч. 2ст. 214.

Модельный кодекс содержит разд. XIII «Преступления против государственной власти», включающий гл. 31 «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства», однако ст. 187 «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды» размещена в гл. 23 «Преступления против общественной безопасности» разд. VIII «Преступления против общественной безопасности и здоровья населения» данного рекомендательного акта. Учитывая место данной нормы в структуре Модельного кодекса, можно заключить, что типовым объектом предусмотренного в ней преступления выступают общественная безопасность и здоровье населения, а родовым объектом — общественная безопасность.

Статья 282 УК РФ о возбуждении ненависти либо вражды изначально расположена в гл. 29 «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства» разд. X «Преступления против государственной власти», т.е. типовым объектом данного преступления выступают общественные отношения, обеспечивающие интересы государственной власти, а родовым объектом — основы конституционного строя и безопасность государства.

Статья 187 Модельного кодекса изложена в следующей редакции:

Сравнительный анализ ст. 282 УК РФ и ст. 187 Модельного кодекса позволяет выделить следующие их основные различия:

1. название ст. 282 УК РФ говорит о возбуждении ненависти либо вражды, а также об унижении человеческого достоинства, тогда как название ст. 187 Модельного кодекса — только о возбуждении вражды, причем имеющей национальную, расовую либо религиозную окраску;
2. сопоставление диспозиций ч. 1 ст. 282 УК РФ и ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса приводит к следующим результатам:
   • в обоих случаях речь идет об общественно опасных действиях, имеющих определенную направленность, при этом согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ такие действия направлены на что-либо, а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса — к чему-либо;
   • в ч. 1 ст. 282 УК РФ направленность действий связана с возбуждением ненависти либо вражды, а также с унижением достоинства человека либо группы лиц, тогда как в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса — с возбуждением вражды, унижением достоинства, а равно пропагандой исключительности граждан;
   • согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ соответствующие действия осуществляются на основе таких признаков, как пол, раса, национальность, язык, происхождение, отношение к религии, а равно принадлежность к какой-либо социальной группе, а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса говорится о возбуждении трех разновидностей вражды — национальной, расовой или религиозной, унижении одного вида достоинства — национального и пропаганде исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности;
   • как в ч. 1 ст. 282 УК РФ, так и в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса в качестве обязательного признака деяния предусмотрено его совершение публично либо с использованием средств массовой информации;
3. с учетом санкции ч. 1 ст. 282 УК РФ предусмотренное в ней преступление относится к категории небольшой тяжести (максимальное наказание — лишение свободы на срок до 2 лет), а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса рекомендуется относить подобное деяние к категории преступлений средней тяжести, т.е. российский законодатель несколько отступает от провозглашаемого в последнее время принципа усиления противодействия всем проявлениям экстремизма;
4. квалифицирующие признаки содержатся в ч. 2 ст. 282 УК РФ и ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса практически идентично, различаются лишь оттенки такого описания; например, в п. «а» ч. 2 ст. 282 УК РФ указывается на совершение деяния с применением насилия или с угрозой его применения, а в п. «а» ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса — на осуществление действий с применением насилия или угрозы его применения; кроме того, ч. 2 ст. 282 УК РФ начинается с фразы «Те же деяния, совершенные:..», а ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса — со словосочетания «Действия, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные...»;
5. санкция ч. 2 ст. 282 УК РФ, предусматривающая в качестве максимального наказания лишение свободы на срок до 5 лет, также не соответствует рекомендации, содержащейся в ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса, относящей соответствующие действия к категории тяжких преступлений.

Полагаем, что положения ст. 282 УК РФ с течением времени все больше отходят от рекомендаций, содержащихся в ст. 187 Модельного кодекса, причем данную эволюцию нельзя назвать прогрессивной, подтверждением чему служат следующие обстоятельства:

• в ст. 282 УК РФ искусственно объединены два самостоятельных деяния (возбуждение ненависти либо вражды и унижение достоинства), причем последнее из них не может иметь своим основным непосредственным объектом заявленные в названии гл. 29 УК РФ основы конституционного строя и безопасность государства;
• в названии ст. 282 УК РФ и в тексте диспозиции ее ч. 1 безосновательно расширен перечень признаков, в связи с которыми возбуждается ненависть либо вражда; ставятся под сомнение характер и степень общественной опасности предусмотренных в данной уголовно-правовой норме действий. На наш взгляд, пол, происхождение, язык человека и особенно его принадлежность к какой-либо социальной группе без указания конкретных отличительных признаков последней не могут служить предпосылками для возбуждения в отношении соответствующих индивидов и групп ненависти и вражды, приводящих к нарушению основ конституционного строя и (или) безопасности государства;
• при разработке российского уголовного законодательства была необоснованно занижена степень общественной опасности преступлений, предусмотренных ст. 282 УК РФ, что не изменилось и в ходе последующей «модернизации» данного нормативного правового акта.

В дальнейшем мы остановимся на особенностях законодательной регламентации уголовной ответственности за преступления, совершаемые на почве ненависти и (или) вражды, в странах — участницах СНГ.

Статьей 61.1.6 УК Азербайджанской Республики предусмотрено следующее сочетание отягчающих обстоятельств: «...совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или фанатизма, из мести за правомерные действия других лиц, с корыстной целью или другими низменными побуждениями, а также скрыть другое преступление или облегчить его совершение». При сравнении данной формулировки со сходным сочетанием отягчающих обстоятельств в Модельном кодексе и УК РФ можно выделить некоторые особенности, содержащиеся в УК Азербайджанской Республики:

1. в п. «е» ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса упоминается только религиозный фанатизм, тогда как согласно ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики фанатизм может иметь не только религиозный, но и национальный либо расовый характер;
2. ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики дополняет рекомендуемое Модельным кодексом сочетание отягчающих обстоятельств, допустимых в одном пункте статьи, корыстной целью и иными низменными побуждениями, причем, как видно из текста данной уголовно-правовой нормы, азербайджанский законодатель считает термины «цель и «мотив» синонимами;
3. в отличие от п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ соответствующие положения азербайджанского УК более близки к рекомендованным Модельным кодексом, однако, как показано выше, интерпретация последних имеет здесь противоречивый характер.

Рассмотренное отягчающее обстоятельство в УК Азербайджанской Республики используется в качестве квалифицирующего признака только применительно к составу убийства (ст. 120.2.12 данного кодекса). Как и в Модельном кодексе, редакция данного квалифицирующего признака сводится к совершению деяния «по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды».

Ответственность за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды предусмотрена в ст. 283 УК Азербайджанской Республики. Данная статья расположена в гл. 31 «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства» разд. XI «Преступления против государственной власти» и имеет две части, при этом диспозиция первой из них изложена в следующей редакции: «Действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно действия, направленные на ограничение прав граждан, либо установление превосходства граждан по признаку их национальной или расовой принадлежности, отношения к религии, если эти деяния совершены публично или с использованием средств массовой информации».

По сравнению со ст. 187 Модельного кодекса ист. 282 УК РФ положения ст. 283 УК Азербайджанской Республики предусматривают более обширное число признаков основного состава рассматриваемого преступления. Вместе с тем азербайджанский законодатель отказался от введения в текст данной нормы указания на пропаганду исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, как это сделано в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса. Судя по всему, в диспозиции ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики в качестве альтернативы пропаганды предусмотрены действия, направленные на установление превосходства граждан по тем же признакам.

Кроме того, в диспозиции ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики содержится указание на действия, направленные на ограничение прав граждан по признаку их национальной или расовой принадлежности, отношения к религии, что отсутствует в ст. 187 Модельного кодекса и в ст. 282 УК РФ. По сути данная формулировка более всего совпадает с определением дискриминации граждан, содержащимся в ч. 1 ст. 136 УК РФ, устанавливающей ответственность за «нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям или каким-либо социальным группам». Вместе с тем в диспозиции ч. 1 ст. 154 УК Азербайджанской Республики практически полностью совпадает с приведенной ранее формулировкой ч. 1 ст. 136 УК РФ, за исключением материальной конструкции соответствующего состава преступления (последствия в виде причинения вреда правам и законным интересам граждан) и отсутствия термина «дискриминация». Полагаем, что отмеченные положения ст. 154, 283 УК Азербайджанской Республики предполагают ответственность за сходные преступные деяния, причем такая «конкуренция» вызвана исключительно недочетом законодательной техники.

Относительно ст. 283 УК Азербайджанской Республики отметим, что санкция ее ч. 1 соответствует рекомендации Модельного кодекса, предусматривая лишение свободы на срок от 2 до 4 лет. Часть 2 той же статьи увеличивает максимальный срок лишения свободы всего на 1 год, что, на наш взгляд, не учитывает повышение степени общественной опасности таких действий.

В п. 6 ст. 63 УК Республики Армения содержится следующее отягчающее обстоятельство (сочетание отягчающих обстоятельств): «...совершение преступления по мотивам национальной, расовой или религиозной ненависти, религиозного фанатизма, из мести за правомерные действия других лиц». В основе данная формулировка во многом совпадает с п. «е» ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса, за исключением того, что в п. 6 ст. 63 УК Республики Армения слово «мотив» используется во множественном числе, причем одним из таких мотивов здесь является не вражда, а ненависть, и не отмечается цель облегчения либо сокрытия другого преступления.

В статьях Особенной части УК Республики Армения данное обстоятельство преображается в сходный с ним квалифицирующий признак, указывающий на совершение преступления «по мотиву национальной, расовой или религиозной ненависти либо религиозного фанатизма». В анализируемом уголовном кодексе такой признак содержится в п. 13 ч. 2 ст. 104 об убийстве; п. 12 ч. 2 ст. 112 об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью; п. 7 ч. 2 ст. 113 об умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью; п. 7 ч. 2 ст. 109 о пытке; п. 4 ч. 2 ст. 185 об умышленных уничтожении или повреждении имущества; п. 2 ч. 2 ст. 265 о надругательстве над телами умерших или местами захоронения.

В ст. 226 УК Республики Армения предусмотрена ответственность за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды. Эта статья расположена в гл. 23 «Преступления против общественной безопасности» разд. 9 «Преступления против общественной безопасности, безопасности компьютерной информации, общественного порядка, общественной нравственности и здоровья населения» данного нормативного правового акта. Следовательно, в качестве родового объекта рассматриваемого преступления здесь обозначаются общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность.

Диспозиция ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения изложена в следующей редакции: «Действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, пропаганда расового превосходства или унижение национального достоинства». Сравнение приведенной формулировки с диспозицией ч. 1 ст. 282 УК РФ позволяет выделить некоторые их различия:

• в ч. 1 ст. 282 УК РФ указывается на возбуждение не только вражды, как в ч. 1 ст. 226 Республики Армения, но и ненависти;
• согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ ненависть либо вражда возбуждаются с учетом определенных признаков одного человека либо группы людей, а ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения гласит, что вражда имеет национальный, расовый либо религиозный характер. Кроме того, в ч. 1 ст. 282 УК РФ перечисляется большее число признаков, в связи с которыми возбуждаются ненависть либо вражда, чем это вытекает из толкования диспозиции ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения;
• ч. 1 ст. 282 УК РФ указывает на унижение достоинства с учетом тех же признаков, что и при возбуждении ненависти либо вражды, причем отмечается, что такое унижение может относиться как к одному человеку, так и к группе лиц, тогда как в ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения указывается на унижение только национального достоинства без выделения количественного признака возможных потерпевших;
• в отличие от ч. 1 ст. 282 УК РФ для объективной стороны основного состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения, не является обязательным признак совершения деяния публично либо с использованием средств массовой информации.

В качестве квалифицирующих признаков ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения предусмотрены следующие обстоятельства совершения деяния: 1) гласно или с использованием средств информации; 2) с применением насилия или с угрозой его применения; 3) с использованием должностного положения; 4) организованной группой. Отметим, что первое из указанных обстоятельств по своей сути совпадает с признаком основного состава преступления, содержащимся в ч. 1 ст. 282 УК РФ, однако вместо слова «публичное» здесь используется указание на гласный способ совершения деяния. Остальные признаки практически полностью идентичны обстоятельствам, перечисленным в ч. 2 ст. 282 УК РФ. за исключением п. 3 ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения, где говорится о совершении деяния с использованием должностного положения. Буквальное толкование последнего признака приводит к выводу, что он касается поведения только должностных лиц, но при этом не существует однозначного ответа на вопрос о возможности квалификации по п. 3 ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения случаев совершения деяния человеком, не обладающим статусом должностного лица, но использующим последнего в целях осуществления задуманных преступных действий.

Санкции ч. 1, ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения отвечают рекомендациям ст. 187 Модельного кодекса, несколько превышая высший предел наказания, предусмотренный соответственно ч. 1 и ч. 2 ст. 282 УК РФ. Так, в санкции ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения максимальный срок лишения свободы составляет 4 года, а ч. 2 данной статьи предусматривает 6 лет.

В п. 9 ч. 1 ст. 64 УК Республики Белоруссия в качестве одного из отягчающих обстоятельств предусмотрено «совершение преступления по мотивам расовой, национальной, религиозной вражды или розни, политической или идеологической вражды, а равно по мотивам вражды или розни в отношении какой-либо социальной группы».

Полагаем, что белорусский законодатель обоснованно отошел от рекомендованного Модельным кодексом сочетания отягчающих обстоятельств, изложив последние дифференцированно, не прибегая к искусственному их смешиванию. Кроме того, указанная формулировка, как и в УК РФ, оправданно не содержит термина «фанатизм», но использует указание на возбуждение вражды или розни, а не только вражды, как в Модельном кодексе, и не на сочетание ненависти либо вражды, как в УК РФ. Считаем, что понятие «рознь» может включать в себя как ненависть, так и вражду, а равно их сочетание, т.е. термин «рознь» не может быть использован в качестве самостоятельного наряду со словом «вражда».

Данное утверждение согласуется и с позицией филологов, понимающих под рознью, во-первых, вражду либо ссору (например, религиозно-общинная рознь), во-вторых, противопоставление кого- либо или чего-либо, различение одного от другого в высказывании (например, работник работнику рознь).

Как и в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ, в белорусском уголовном законодательстве в рассматриваемом отягчающем обстоятельстве с течением времени расширилось число признаков, в связи с которыми виновные испытывают резко негативное отношение к другим людям. Если первоначально в п. 9 ч. 1 ст. 64 УК Республики Белоруссия указывалось только на расовую, национальную и религиозную вражду или рознь, то в дальнейшем данные мотивы дополнились еще и политической или идеологической враждой, а также враждой или рознью в отношении какой-либо социальной группы. Как видим, негативное отношение по политическим или идеологическим соображениям здесь характеризуется только враждой без указания на возможность сочетания последней с рознью, что еще более затрудняет восприятие и разграничение этих двух мотивов.

Формулировка данного отягчающего обстоятельства полностью воспроизводится в качестве квалифицирующего признака ряда составов преступлений: убийства (п. 14 ч. 2 ст. 139 УК Республики Белоруссия); умышленного причинения тяжкого телесного повреждения (п. 8 ч. 2 ст. 147 данного кодекса); нарушения уставных правил взаимоотношений между лицами, на которых распространяется статус военнослужащего, при отсутствии отношений подчиненности (ч. 2 ст. 443 кодекса).

Статья 130 УК Республики Белоруссия «Разжигание расовой, национальной или религиозной вражды или розни» расположена в гл. 17 «Преступления против мира и безопасности человечества» разд. VI «Преступления против мира, безопасности человечества и военные преступления» данного нормативного правового акта. Эти раздел и глава открывают собой Особенную часть УК Республики Белоруссия, что символизирует особую значимость правовой охраны общественных отношений, обеспечивающих мир и безопасность человечества в целом.

Чтобы подчеркнуть значимость такой законодательной оценки, отметим, что в этой же главе УК Республики Белоруссия содержатся статьи об ответственности за подготовку либо ведение агрессивной войны (ст. 122), пропаганду войны (ст. 123), международный терроризм (ст. 126), геноцид (ст. 127) и т.п.

Статья 130 УК Республики Белоруссия содержит три части, при этом диспозиция первой из них изложена в следующей редакции: «...умышленные действия, направленные на возбуждение расовой, национальной, религиозной вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства». Данная формулировка в целом воспроизводит суть, основное содержание диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ, однако имеет и некоторые особенности:

• в названии ст. 282 УК РФ и в тексте ее ч. 1 используется один и тот же термин — «возбуждение»; в наименовании ст. 130 УК Республики Белоруссия говорится о разжигании ненависти или розни, а в ч. 1 данной уголовно-правовой нормы — о возбуждении таких мотивов. Несмотря на почти полную синонимичность слов «разжигание» и «возбуждение», полагаем, что белорусский законодатель здесь допустил неоправданное отступление от принципа системности права;
• в ч. 1 ст. 130 УК Республики Белоруссия приводится излишнее указание на умышленный характер соответствующих действий; это следует логически из формальной конструкции данного состава преступления;
• диспозиция ч. 1 ст. 130 УК Республики Белоруссия по сравнению с ч. 1 ст. 282 УК РФ содержит меньше признаков, в связи с которыми возбуждаются указанные побуждения: здесь отсутствует указание на пол, язык, происхождение, идеологию, политику или принадлежность к какой-либо социальной группе;
• если в ч. 1 ст. 282 УК РФ говорится о возбуждении ненависти либо вражды, то в ч. 1 ст. 130 Республики Белоруссия — о возбуждении вражды или розни;
• в ч. 1 ст. 282 УК РФ указывается на то, что действия могут быть направлены на унижение только достоинства одного человека или группы лиц с учетом самых различных признаков последних, а по смыслу ч. 1 ст. 130 УК Республики Белоруссия унижение может затронуть не только достоинство, но и честь безотносительно к количеству потерпевших; кроме того, данное действие здесь имеет исключительно национальный подтекст;
• объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 130 УК Республики Белоруссия, не предполагает таких обязательных для ст. 282 УК РФ признаков, как публичность соответствующих действий либо их совершение с использованием средств массовой информации.

При этом санкция ч. 1 ст. 130 УК Республики Белоруссия следует рекомендации Модельного кодекса, относя соответствующее деяние к категории преступлений средней тяжести (максимальное наказание — до 5 лет лишения свободы).

В отличие от ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ ст. 130 УК Республики Белоруссия содержит не две, а три части. При этом в ч. 2 рассматриваемой статьи содержится всего два квалифицирующих признака: 1) сопряженность деяния с насилием; 2) совершение преступления должностным лицом с использованием своих служебных полномочий. Таким образом, белорусский законодатель не придал отягчающего значения угрозе насилием как способу возбуждения вражды либо розни, а также совершению данного деяния кем-либо, хотя и использующим служебные полномочия, но не относящимся к категории должностных лиц. Санкция ч. 2 ст. 130 УК Республики Белоруссия также следует рекомендации Модельного кодекса, предусматривая в качестве максимального наказания лишение свободы на срок от 3 до 10 лет (тяжкое преступление).

Особо квалифицирующими признаками возбуждения вражды либо розни, предусмотренными ч. 3 ст. 130 УК Республики Белоруссия, являются совершение данного преступления группой лиц либо с неосторожным причинением смерти либо иных тяжких последствий. Белорусский законодатель посчитал, что совершение деяния даже в простейшей форме соучастия по характеру и степени общественной опасности не уступает неосторожному причинению смерти или других тяжких последствий, что отразилось в санкции (максимальное наказание достигает 12 лет лишения свободы).

В отличие от УК РФ и уголовных кодексов других стран — участниц СНГ, УК Грузии не содержит самостоятельной нормы (норм), включающей (включающих) перечень отягчающих и смягчающих обстоятельств. В ст. 53 УК Грузии, посвященной общим началам назначения наказания, приводятся лишь некоторые виды таких обстоятельств; расширение числа и конкретизация их производятся, в частности, в ст. 109 кодекса об ответственности за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. В числе названных в ч. 3 ст. 53 УК Грузии обстоятельств не значится совершение преступления на почве ненависти либо вражды, а равно сходных с ними побуждений; говорится лишь о необходимости учета судом мотивов и целей деяния, выявленной противоправной воли и т.д., т.е. законодатель ограничивается общими формулировками, одновременно относящимися к смягчающим и отягчающим обстоятельствам и способными вместить в себя и так называемые экстремистские побуждения виновных.

Пункт «м» ст. 109 УК Грузии предусматривает одно из отягчающих обстоятельств убийства — совершение деяния «вследствие расовой, религиозной, национальной или этнической нетерпимости». В данной норме, на наш взгляд, необоснованно использовано слово «нетерпимость», судя по всему, призванное заменить собой термины «ненависть» и (или) «вражда».

В филологии под словом «нетерпимость» принято понимать, во-первых, производное от прилагательного «нетерпимый», во- вторых, нежелание или невозможность терпеть кого-нибудь либо что-нибудь (например, нетерпимость к недостаткам). При этом прилагательное «нетерпимый» толкуется в двух значениях: 1) недопустимый, такой, с которым нельзя мириться; 2) лишенный терпимости, не считающийся с чужими взглядами. В данном контексте следует учитывать и разъяснение слова «терпимый»: 1) такой, что можно терпеть, с которым можно мириться (например, терпимые условия); 2) умеющий без вражды, терпеливо относиться к чужому мнению, взглядам, поведению (например, терпимый характер, терпимое отношение к людям).

В отличие от Модельного кодекса и УК РФ, в УК Грузии наряду с национальным признаком потенциальных потерпевших выделяется их этническая принадлежность. По нашему мнению, эта отличительная черта лишь создает некоторую путаницу в терминах, так как слова «нация» и «этнос» большинством ученых и обычных граждан понимаются в качестве синонимов либо по меньшей мере сходных по своим объему и содержанию понятий. Более правильным, на наш взгляд, было бы указывать в законе оба термина вместе с подчеркиванием их почти полной синонимичности в виде взаимосвязанных существительных «национальность (этнос)» или прилагательных «национальный (этнический)».

Так, в используемом авторами толковом словаре русского языка слово «нация» раскрывается в двух значениях: 1) исторически сложившаяся устойчивая общность людей, образующаяся в процессе формирования общности их территории, экономических связей, литературного языка, особенностей культуры и духовного облика; 2) в некоторых сочетаниях: страна, государство (Организация Объединенных Наций).

Прилагательное «национальный» является производным от слова «нация», может обозначать что-либо характерное для той или иной нации, свойственное именно ей (национальная культура, национальный костюм и т.п.), а равно выступать синонимом прилагательного «государственный».

Прилагательное «этнический», по мнению филологов, может характеризовать что-либо, относящееся к происхождению определенного народа (народности, племени), исторически сложившейся общности людей. При этом слово «народ» понимается в следующих значениях: 1) население государства, жители страны; 2) нация, национальность, народность; 3) основная трудовая масса населения страны; 4) люди, группа людей. На основе сопоставления приведенных терминов можно утверждать, что слова «нация», «национальный» и «этнический» имеют схожее значение и не могут использоваться в законе в качестве различающихся между собой признаков составов преступлений.

Отметим, что в УК Грузии отсутствует норма, аналогичная ст. 282 УК РФ либо ст. 187 Модельного кодекса, т.е. грузинский законодатель решил рассредоточить уголовную ответственность за возбуждение ненависти либо вражды в специальных нормах в качестве указанного квалифицирующего признака соответствующих составов преступлений. Отмеченный ранее квалифицирующий признак приводится не только в уголовно-правовой норме об убийстве, но еще и в п. «м» ч. 2 ст. 117 УК Грузии об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, в п. «ж» ч. 2 ст. 126 указанного кодекса об истязании и п. «б» ч. 3 ст. 258 УК Грузии о «неуважительном отношении к умершему». Кроме того, в ч. 2 ст. 118 УК Грузии об ответственности за умышленное причинение менее тяжкого вреда здоровью указывается на «то же деяние, совершенное при наличии предусмотренных статьей 117 Настоящего кодекса отягчающих обстоятельств», т.е. в том числе и вследствие расовой, религиозной, национальной или этнической нетерпимости. Отметим, что в приведенной формулировке слово «обстоятельство» употреблено во множественном числе, т.е. при буквальном толковании ч. 2 ст. 118 УК Грузии можно прийти к выводу о необходимости совершения деяния при наличии как минимум двух таких обстоятельств.

Пунктом «е» ч. 1 ст. 54 УК Республики Казахстан в качестве отягчающего обстоятельства предусмотрено «совершение преступления по мотиву национальной, расовой и религиозной ненависти или вражды, из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение». Данная формулировка практически полностью совпадает содержащейся в п. «е» ч. 2 ст. 63 УК РФ в его первоначальной редакции, за исключением употребления отсутствующего в последней уголовно-правовой норме соединительного союза «и» между прилагательными «расовый» и «религиозный», что, по нашему мнению, является необоснованным, так как на практике может приводить к выводу, что такое отягчающее обстоятельство имеет место только при одновременном наличии в психике виновного расовой и религиозной ненависти либо вражды. Например, если виновный проявил в деянии только религиозную ненависть, то данное отягчающее обстоятельство отсутствует, чего нельзя сказать о национальном характере той же ненависти, судя по всему, признаваемой казахским законодателем более опасным мотивом.

В статьях Особенной части УК Республики Казахстан рассматриваемое отягчающее обстоятельство трансформируется в соответствующий квалифицирующий признак отдельных составов преступлений: убийства (п. «л» ч. 2 ст. 96); умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (п. «з» ч. 2 ст. 103); умышленного причинения средней тяжести вреда здоровью (п. «е» ч. 2 ст. 104); истязания (п. «е» ч. 2 ст. 107); надругательства над телами умерших и местами их захоронения (п. «в» ч. 2 ст. 275). При этом в большинстве указанных уголовно-правовых норм данный признак приводится в следующей редакции: «...по мотиву социальной, национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды». Лишь п. «л» ч. 2 ст. 96 УК Республики Казахстан дополнительно указывает еще и на кровную месть.

В гл. 4 «Преступления против мира и безопасности человечества» Особенной части УК Республики Казахстан, не имеющей деления на разделы, содержится ст. 164 «Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой или религиозной вражды», состоящая из трех частей, санкция каждой из которых следует рекомендациям Модельного кодекса: ч. 1 предусматривает максимальный срок лишения свободы 5 лет, ч. 2-6 лет, ч. 3-10 лет.

В диспозиции ч. 1 ст. 164 УК Республики Казахстан содержатся признаки трех деяний: 1) умышленные действия, направленные на возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, религиозной вражды или розни; 2) умышленные действия, направленные на оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан; 3) пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, сословной, национальной, родовой или расовой принадлежности. Каждое из данных действий должно быть совершено публично или с использованием средств массовой информации.

По сравнению со ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ в ст. 164 УК Республики Казахстан непосредственно указывается на умышленный характер соответствующих действий, хотя это логически следует из формальной конструкции данного состава преступления; также несколько изменен перечень признаков, в связи с которыми возбуждается негативное отношение к другим людям, и характер совершаемых при этом действий.

Сопоставление ст. 164 УК Республики Казахстан со ст. 282 УК РФ позволяет выявить следующие отличительные черты первой из них:

• в названии ст. 164 УК Республики Казахстан указывается только одно деяние (возбуждение вражды, причем с исчерпывающим перечислением ее видов), а в наименовании ст. 282 УК РФ — два альтернативных деяния (возбуждение ненависти либо вражды и унижение человеческого достоинства без перечисления признаков и видов таковых);
• в диспозиции ч. 1 ст. 164 УК Республики Казахстан указывается три отмеченных выше деяния, а в ч. 1 ст. 282 УК РФ — только два, совпадающие с названием данной статьи и не включающие в себя пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, сословной, национальной, родовой или расовой принадлежности, предусмотренную в первой из сопоставляемых статей;
• статья 164 УК Республики Казахстан предусматривает ответственность за возбуждение вражды либо розни, тогда как ст. 282 УК РФ — за возбуждение ненависти либо вражды;
• в ст. 164 УК Республики Казахстан вражда либо рознь подразделены на определенные виды (социальная, национальная, родовая, расовая, религиозная), а в ст. 282 УК РФ ненависть либо вражда возбуждаются по определенным признакам (пол, раса, национальность, язык, происхождение, отношение к религии, а равно принадлежность к какой-либо социальной группе);
• статья 164 УК Республики Казахстан в качестве одного из деяний предусматривает действия, направленные на оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан, а ст. 282 УК РФ — действия, направленные на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе;
• в ч. 2, 3 ст. 164 УК Республики Казахстан содержатся такие отсутствующие в ч. 2 ст. 282 УК РФ квалифицирующие признаки, как совершение деяния группой лиц, неоднократно, руководителем общественного объединения, наступление тяжких последствий;
• судя по месту расположения ст. 164 УК Республики Казахстан и строгости ее санкций, казахский законодатель признает за соответствующими деяниями большую общественную опасность, нежели разработчики УК РФ.

В ст. 55 УК Киргизской Республики в перечне отягчающих обстоятельств отсутствует указание на осуществление деяния на основе ненависти либо вражды, однако п. 3 ч. 1 данной уголовно-правовой нормы содержит общую формулировку, относящуюся ко всем мотивам, повышающим общественную опасность преступления, — «совершение преступления из корыстных или иных низменных побуждений». Мотивы ненависти либо вражды следует относить к разновидности низменных побуждений. Вместе с тем, на наш взгляд, прилагательное «низменный» в контексте с существительным «мотив» образует чрезмерно оценочный признак, предполагающий самые различные его трактовки.

Рассматриваемые мотивы упоминаются лишь в в п. 9 ч. 2 ст. 97 Особенной части УК Киргизской Республики: предусмотрена ответственность за убийство, совершенное на почве межнациональной или расовой либо религиозной ненависти или вражды. При этом отдельной статьи о возбуждении ненависти либо вражды УК Киргизской Республики не содержит.

Пункт 3/1 ст. 38 ранее действовавшего УК Республики Молдова предусматривал отягчающее обстоятельство в виде совершения преступления «на почве национальной или расовой вражды или пренебрежения». Нетрудно заметить, что данный кодекс, пожалуй, в наибольшей степени отошел от рекомендаций Модельного кодекса, а точнее, не воспринял их. В приведенной формулировке отсутствует указание на религиозный характер вражды, но используется термин «пренебрежение», отсутствующий как в Модельном кодексе, так и в УК РФ. Вместе с тем полагаем, что совершение деяния на почве религиозной вражды можно отнести к отягчающему обстоятельству, указанному в п. 3 ст. 38 УК Республики Молдова, — низменным побуждениям преступления.

По нашему мнению, слово «пренебрежение» нельзя признать синонимом либо равнозначной альтернативой существительного «ненависть», так как пренебрежение может выражаться и в игнорировании какого-либо человека либо группы лиц, чего нельзя сказать о ненависти либо вражде.

В п. «d» ч. 1 ст. 77 УК Республики Молдова, принятого 18 апреля 2002 г., в качестве одного из отягчающих обстоятельств названо «совершение преступления на почве социальной, национальной, расовой либо религиозной вражды или ненависти». По сравнению с ранее действовавшим уголовным законодательством Молдовы данный кодекс содержит некоторые изменения и дополнения, коснувшиеся и рассматриваемого отягчающего обстоятельства: слово «пренебрежение» было заменено на «ненависть», причем соответствующее ему побуждение, как, впрочем, и вражда, стало характеризоваться не только национальным и расовым, но еще и социальным и религиозным признаками.

Следует отметить, что в анализируемом положении молдавского уголовного закона подчеркнуто, что к отягчающему обстоятельству относится осуществление деяния, изначально основанного на вражде либо ненависти («совершение преступления на почве...»). Отмеченное отягчающее обстоятельство используется в качестве квалифицирующего признака составов «умышленного убийства» (п. «j» ч. 2 ст. 145 УК Молдовы); умышленного причинения тяжкого телесного повреждения или иного тяжкого вреда здоровью (п. «i» ч. 2 ст. 151 этого кодекса), умышленного причинения телесного повреждения средней тяжести или иного средней тяжести вреда здоровью (п. «j» ч. 2 ст. 152); надругательства над могилой (п. «b» ч. 2 ст. 222).

В разд. Х УК Республики Молдова «Преступления против публичной власти и безопасности государства» содержится ст. 346 об ответственности за умышленные действия, направленные на разжигание национальной, расовой или религиозной вражды или розни. Диспозиция данной уголовно-правовой нормы изложена в следующей редакции: «...умышленные действия, публичные призывы, в том числе через печатные и электронные средства массовой информации, направленные на разжигание национальной, расовой или религиозной вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства, а равно прямое или косвенное ограничение прав либо установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от национальной, расовой или религиозной принадлежности».

Если сравнивать диспозицию ст. 346 УК Молдавии и п. «d» ч. 1 ст. 77 этого кодекса, можно отметить отсутствие в первой из них указания на социальный характер вражды с одновременной заменой слова «ненависть» на «рознь». Считаем, что с позиции принципа системности права такие различия являются не чем иным, как недочетами законодательной техники.

В отличие от ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ в ст. 346 УК Молдавии подчеркивается умышленный характер данного преступления. При этом в диспозиции ст. 346 УК Республики Молдова указываются следующие альтернативные действия: 1) умышленные действия, направленные на разжигание национальной, расовой или религиозной вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства; 2) публичные призывы, в том числе через печатные и электронные средства массовой информации, имеющие ту же направленность; 3) прямое или косвенное ограничение прав граждан в зависимости от национальной, расовой или религиозной принадлежности; 4) установление прямых или косвенных преимуществ граждан с учетом той же зависимости. В соответствии с санкцией данной статьи совершение таких действий наказывается штрафом в размере до 250 условных денежных единиц или лишением свободы на срок до 3 лет, т.е. данное преступление относится к категории средней тяжести.

Отметим, что редакция ст. 346 УК Молдавии вызывает сомнения относительно последних двух указанных действий: можно ли ограничение прав и установление преимуществ рассматривать в качестве признаков объективной стороны данного преступления либо следует отнести их к возможному содержанию направленности умысла виновных, т.е. признать альтернативой разжигания вражды или розни?

В качестве отличительных характеристик ст. 346 УК Республики Молдова можно назвать также наличие в ее диспозиции указания на унижение не только национального достоинства, как в ч. 1 ст. 282 УК РФ, но и национальной чести, а также расширение понятия «средства массовой информации» за счет отнесения к таковым печатных и электронных ресурсов.

Применительно к последним двум действиям, указанным в ст. 346 УК Молдавии, отметим, что они имеют наибольшее сходство с действиями, направленными на ограничение прав граждан либо установление превосходства граждан, содержащимися в ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики об ответственности за сходное преступление. При этом в УК Молдавии, так же как и в уголовных кодексах России и Азербайджана, содержится самостоятельная статья (ст. 176) о нарушении равноправия граждан, устанавливающая ответственность за нарушение прав и свобод граждан, гарантированных Конституцией и другими законами, в зависимости от пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальному меньшинству, имущественного, сословного или иного положения, совершенное должностным лицом либо повлекшее тяжкие последствия. Как уже отмечалось, установление уголовной ответственности за идентичные деяния в различных статьях кодекса лишь добавляет данному нормативному правовому акту неопределенности и противоречивости, свидетельствует о недочетах законодательной техники.

В п. «е» ч. 1 ст. 62 УК Республики Таджикистан в качестве одного из отягчающих обстоятельств (сочетания отягчающих обстоятельств) предусмотрено «совершение преступления по мотиву местной национальной или религиозной вражды, религиозного фанатизма, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление». Данное положение таджикского уголовного законодательства практически полностью воспроизводит содержание п. «е» ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса, за исключением замены слова «расовый» на отнюдь не синонимичное прилагательное «местный». По нашему мнению, толкование словосочетания «местная вражда» на практике сопряжено с трудностями, связанными, во-первых, с выяснением смыслового содержания прилагательного «местный», особенно в контексте с существительным «вражда», и, во-вторых, с разрешением вопросов об объеме данного понятия (например, можно ли относить к такой вражде явно негативное отношение к представителям какой-либо расы, должны ли данные лица проживать в определенной местности ит.п.).

Рассматриваемое отягчающее обстоятельство в дальнейшем трансформируется в УК Республики Таджикистан в квалифицирующий признак ряда составов преступлений в следующей редакции: «...на почве национальной, расовой, религиозной, местнической ненависти или вражды либо кровной мести». Данный признак содержится в статьях УК Республики Таджикистан о следующих преступлениях: убийство (п. «н» ч. 2 ст. 104); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. «н» ч. 2 ст. 110); умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. «е» ч. 2 ст. 111); истязание (п. «з» ч. 2 ст. 117); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. «б» ч. 2 ст. 243).

Статья 189 УК Республики Таджикистан, предусматривающая ответственность за возбуждение национальной, расовой, местнической или религиозной вражды, расположена в гл. 21 «Преступления против общественной безопасности» разд. VIII «Преступления против общественной безопасности и здоровья населения» данного нормативного правового акта. Следовательно, типовым объектом данного преступления в данном случае признаются общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность и здоровье населения, а родовым — общественная безопасность.

Диспозиция ч. 1 ст. 189 УК Республики Таджикистан изложена в следующей редакции: «...действия, направленные к возбуждению национальной, расовой, местнической или религиозной вражды или розни, унижению национального достоинства, а равно пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной, расовой или местнической принадлежности, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации...».

В отличие от ч. 1 ст. 282 УК РФ в рассматриваемой норме УК Республики Таджикистан вместо слова «ненависть» использован проанализированный выше термин «рознь», а также указывается отсутствующее в первом нормативном правовом акте действие — «пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной, расовой или местнической принадлежности...». Интерес вызывает прилагательное «местнический», характеризующее вражду и рознь, а также принадлежность граждан, которых касается пропаганда. Содержание и объем данного понятия, на наш взгляд, не обладают достаточной для законодательных положений четкостью и однозначностью понимания, что не лучшим образом может сказаться на толковании и дальнейшем применении анализируемой уголовно-правовой нормы.

В ч. 2 ст. 189 УК Республики Таджикистан приводятся следующие квалифицирующие признаки возбуждения вражды или розни: а) повторность; б) применение насилия или угроза его применением; в) использование служебного положения; г) совершение деяния группой лиц или группой лиц по предварительному сговору. Часть 3 ст. 189 УК Республики Таджикистан содержит указание на совершение деяния организованной группой, при опасном или особо опасном рецидиве; причинение по неосторожности смерти человеку или иных тяжких последствий; насильственное выдворение гражданина с постоянного места жительства. Сравнение данных признаков с содержащимися в ч. 2 ст. 282 УК РФ показывает, что в последней отсутствуют такие обстоятельства, как повторность; осуществление деяния группой лиц или группой лиц по предварительному сговору, при наличии опасного или особо опасного рецидива, а также с причинением указанных последствий.

Приводимое в п. «с» ч. 1 ст. 58 УК Туркменистана отягчающее обстоятельство предусматривает «совершение преступления по мотиву национальной или религиозной вражды, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление». Данная формулировка наиболее сходна с описанием отягчающего обстоятельства, содержащимся в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ в первоначальной редакции. Вместе с тем, как показывает сравнительный анализ данных уголовно-правовых норм, в п. «с» ч. 1 ст. 58 УК Туркменистана, как и в таджикском уголовном законодательстве, отсутствует указание на расовый характер вражды, причем последнее не подменяется каким-либо альтернативным признаком. Вместе с тем применительно к отдельным преступлениям УК Туркменистана предусматривает следующий квалифицирующий признак: совершение преступления «на почве социальной, национальной, расовой или религиозной ненависти или вражды». Данный признак содержится в уголовно-правовых нормах об ответственности за «умышленное убийство» (п. «м» ч. 2 ст. 101 УК Туркменистана); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. «ж» ч. 2 ст. 107); умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести (п. «ж» ч. 2 ст. 108); истязание (п. «е» ч. 2 ст. 113).

Статья 177 УК Туркменистана предусматривает ответственность за возбуждение социальной, национальной или религиозной вражды, причем расположена эта статья в гл. 22 «Преступления против государства» одноименного разд. IX. Под типовым и родовым объектами преступлений, предусмотренных ст. 177 УК Туркменистана, здесь подразумеваются общественные отношения, обеспечивающие интересы государства. Диспозиция ч. 1 данной статьи изложена в следующей редакции: «...умышленные действия, направленные на возбуждение социальной, национальной, этнической, расовой или религиозной вражды, розни, унижение национального достоинства, а равно пропаганда исключительности либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, национальной, этнической или расовой принадлежности». При сравнении приведенной формулировки с диспозицией ч. 1 ст. 282 УК РФ можно выделить их различия:

• в ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана говорится о возбуждении только вражды, при этом перечисляются прилагательные, характеризующие последнюю, тогда как в ч. 1 ст. 282 УК РФ речь идет о возбуждении ненависти либо вражды, которые связаны с определенными признаками потенциальных потерпевших;
• в ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана, как и в ч. 1 ст. 282 УК РФ, указывается на унижение национального достоинства, однако в первой из данных статей не отмечается количество возможных потерпевших, тогда как российский законодатель подчеркнул, что пострадать от такого унижения может один человек либо группа лиц;
• в отличие от ч. 1 ст. 282 УК РФ в ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана применительно к возбуждению вражды и унижению достоинства не выделяется такой признак объективной стороны, как совершение деяния публично либо с использованием средств массовой информации;
• в ст. 282 УК РФ отсутствует указание на пропаганду исключительности либо неполноценности граждан, а в ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана данное деяние выступает в качестве одного из альтернативных действий.

Статья 177 УК Туркменистана состоит из трех частей: в ч. 2 указывается на совершение деяний с использованием средств массовой информации, в ч. 3 — с применением физического насилия либо угрозой его применения, а равно организованной группой. При этом максимальный срок лишения свободы, предусмотренный ч. 1, достигает 3 лет, ч. 2-4 лет, ч. 3-8 лет.

Пунктом «л» ст. 56 УК Республики Узбекистан предусмотрено одно из отягчающих обстоятельств в виде совершения преступления «по мотивам расовой или национальной вражды или розни». Данная формулировка наиболее сходна с содержанием рассмотренного выше п. 9 ч. 1 ст. 64 УК Республики Белоруссия, за исключением отсутствия в узбекском уголовном законе указания на возможный религиозный характер вражды либо розни. Вместе с тем отмеченный пробел восполняет п. «к» ст. 56 УК Республики Узбекистан, относящий к числу отягчающих обстоятельств все низменные побуждения к совершению преступления. Отмеченное отягчающее обстоятельство в Особенной части УК Республики Узбекистан трансформируется в сходный квалифицирующий признак ряда составов преступлений: умышленного убийства (п. «к» ч. 2 ст. 97); умышленного тяжкого телесного повреждения (п. «ж» ч. 2 ст. 104); умышленного средней тяжести телесного повреждения (п. «ж» ч. 2 ст. 105); умышленного уничтожения или повреждения имущества (п. «а» ч. 2 ст. 173). В первых трех уголовно-правовых нормах рассматриваемый признак приводится в следующей редакции: «...по мотивам межнациональной или расовой вражды», при этом наряду сданным признаком в отмеченных статьях УК Республики Узбекистан в качестве самостоятельного квалифицирующего обстоятельства указывается еще и совершение деяния по религиозным предрассудкам. В последней уголовно-правовой норме данные отягчающие обстоятельства объединяются в один квалифицирующий признак — совершение деяния «по мотивам межнациональной или расовой вражды либо религиозных предрассудков».

Статья 156 УК Республики Узбекистан об ответственности за возбуждение национальной, расовой, этнической или религиозной вражды расположена в гл. VIII «Преступления против мира и безопасности человечества» разд. II «Преступления против мира и безопасности» данного нормативного правового акта. Следовательно, типовым объектом данного преступления в узбекском уголовном законодательстве признаются общественные отношения, обеспечивающие мир и безопасность, а родовым объектом — общественные отношения, обеспечивающие мир и безопасность человечества. Исходя из содержания указанных главы и раздела, возбуждение национальной, расовой, этнической или религиозной вражды по характеру общественной опасности признается сходным с такими преступлениями, как пропаганда войны, геноцид, терроризм и другие деяния, посягающие на мир безопасность человечества.

Статья 156 УК Республики Узбекистан содержит два основных состава рассматриваемого преступления. Часть 1 данной статьи предусматривает ответственность за «изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов, пропагандирующих национальную, расовую, этническую или религиозную вражду, совершенные после применения административного взыскания за такие же деяния». В данном случае имеет место указание на административную преюдицию, предполагающую возможность уголовной ответственности за деяние, основой которого является состав аналогичного административного правонарушения, совершенного после применения административного взыскания за осуществление последнего. При этом степень строгости санкции (наиболее строгое наказание — лишение свободы на срок до 3 лет) позволит относить соответствующее деяние к категории преступлений средней тяжести.

Признаки второго основного состава данного преступления приводятся в диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан, изложенной в следующей редакции: «...умышленные действия, унижающие национальную честь и достоинство, оскорбляющие чувства граждан в связи с их религиозным или атеистическим убеждением, совершенные с целью возбуждения вражды, нетерпимости или розни к группам населения по национальным, расовым, этническим или религиозным признакам, а равно прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ в зависимости от их национальной, расовой, этнической принадлежности или отношения к религии».

Если в ч. 1 ст. 282 УК РФ возбуждение ненависти либо вражды и унижение достоинства человека либо группы лиц указываются в качестве самостоятельных альтернативных целей совершаемых действий, то в ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан целью выступает только возбуждение вражды, нетерпимости или розни, а средством достижения данной цели — умышленные действия, унижающие национальную честь и достоинство, оскорбляющие чувства граждан в связи с их религиозным или атеистическим убеждением. Отметим, что буквальное и логическое толкование диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан приводит к выводу о некотором несоответствии указанных цели и средства ее достижения, так как совершаемые действия унижают исключительно национальную честь и достоинство, а оскорбляют чувства граждан только в связи с их религиозным или атеистическим убеждением, тогда как направлены эти действия на возбуждение вражды, нетерпимости или розни к группам населения по национальным, расовым, этническим или религиозным признакам. По мысли узбекского законодателя, за счет воздействия на человека с учетом его национальности либо религиозных убеждений можно возбудить не только национальную или религиозную, но еще и расовую, и этническую вражду, нетерпимость или рознь.

Представляется, что использование в диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан в качестве альтернативы термину «вражда» слов «нетерпимость» и «рознь» лишь усложняет толкование и последующее применение данной уголовно-правовой нормы. Как уже отмечалось ранее, слова «нетерпимость» и «рознь» в рассматриваемом контексте не конкретизируют слово «вражда» и не могут толковаться по аналогии со словом «ненависть», так как не содержат дополнительной характеристики степени негативного отношения к кому- либо, возбуждаемого виновными в других людях.

В отличие от сопоставляемой нормы российского уголовного законодательства ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан не указывает на обязательную сопряженность деяния с использованием средств массовой информации либо иного публичного способа возбуждения вражды, нетерпимости либо розни.

В диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан содержится и второе альтернативное деяние — прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ в зависимости от их национальной, расовой, этнической принадлежности или отношения к религии, т.е. используется формулировка, присущая понятию дискриминации с учетом определенных признаков (свойств) личности потерпевшего.

Часть 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан устанавливает ответственность за действия, предусмотренные ч. 1 или 2 данной статьи, совершенные: а) способом, опасным для жизни других лиц; б) с причинением тяжких телесных повреждений; в) с насильственным выселением граждан с мест их постоянного проживания; г) ответственным должностным лицом; д) по предварительному сговору группой лиц.

Систематическое толкование квалифицирующих признаков, изложенных в ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан, приводит к следующим критическим выводам:

• по мнению авторов, изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов, пропагандирующих национальную, расовую, этническую или религиозную вражду, не могут быть совершены ни способом, опасным для жизни других лиц, ни с причинением тяжких телесных повреждений или с насильственным выселением граждан с мест их постоянного проживания;
• узбекский законодатель искусственно создал проблему толкования данных признаков в части определения количества людей, для которых способ совершения деяния представляет опасность либо которых насильственно выселяют с мест их постоянного проживания;
• формулировка «совершение действий ответственным должностным лицом» не отвечает на вопрос о необходимости использования в данном случае таким лицом своих должностных полномочий, т.е. формально для применения п. «г» ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан достаточно установить, что деяние осуществлено кем-либо, имеющим статус ответственного должностного лица.

Также отметим, что в ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан отсутствуют некоторые квалифицирующие признаки, предусмотренные ч. 2 ст. 282 УК РФ: указание на совершение деяния с применением насилия либо с угрозой его применения, с использованием служебного положения либо организованной группой.

Санкции ст. 156 УК Республики Узбекистан в целом следуют рекомендациям Модельного кодекса, предусматривая в качестве наиболее строгого вида наказание в виде лишения свободы: в ч. 1 — на срок до 3 лет; в ч. 2 — до 5 лет; в ч. 3 — от 5 до 10 лет.

К указанному выше положению белорусского уголовного законодательства более всего близка редакция п. 3 ч. 1 ст. 67 УК Украины, определяющего одно из отягчающих обстоятельств, — «совершение преступления на почве расовой, национальной либо религиозной вражды или раздора». Судя по контексту, слово «раздор» в данном случае призвано заменить слова «рознь» либо «ненависть», однако, по нашему мнению, оно не заменяет последние, а лишь усложняет процесс квалификации на практике. Как и в молдавском уголовном законодательстве, здесь подчеркивается, что вражда и раздор составляют почву, мотивационную основу совершения преступления.

Отмеченные мотивы выступают в качестве квалифицирующего признака только одного преступления — посягательства на территориальную целостность и неприкосновенность Украины (ч. 2 ст. 110 УК Украины).

Статьей 161, расположенной в разд. 5 УК Украины «Преступления против избирательных, трудовых и других личных прав и свобод человека и гражданина», предусмотрена ответственность за нарушение равноправия граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности или отношения к религии. Следовательно, по мнению украинского законодателя, типовым объектом данного преступления выступают общественные отношения, обеспечивающие избирательные, трудовые и другие личные права и свободы человека и гражданина. По названию и месту в системе уголовного законодательства ст. 161 УК Украины наиболее близка ст. 136 УК РФ об ответственности за нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина, а по своему содержанию сочетает как признаки последней, так и сопоставляемой с ней ст. 282 УК РФ.

Диспозиция ч. 1 ст. 161 УК Украины изложена в следующей редакции: «...умышленные действия, направленные на разжигание национальной, расовой либо религиозной вражды и ненависти, на унижение национальной чести и достоинства или оскорбление чувств граждан в связи с их религиозными убеждениями, а также прямое либо косвенное ограничение прав или установление прямых либо косвенных привилегий граждан по признакам расы, цвета кожи, политических, религиозных и иных убеждений, пола, этнического и социального происхождения, имущественного положения, места жительства, по языковым или иным признакам». Сопоставление диспозиций ч. 1 ст. 161 УК Украины и ч. 1 ст. 282 УК РФ позволяет выделить следующие их различия:

• в ч. 1 ст. 161 УК Украины подчеркивается умышленный характер соответствующих действий, тогда как в ч. 1 ст. 282 УК РФ форма вины не указывается, но определяется за счет формальной конструкции данного состава преступления;
• если в ч. 1 ст. 161 Украины указывается на разжигание вражды и ненависти, то в ч. 1 ст. 282 УК РФ — на возбуждение таких мотивов в других людях, причем в первой из данных уголовно-правовых норм названные побуждения изложены в обратном порядке — сначала отмечается вражда, а затем ненависть;
• по сравнению с ч. 1 ст. 282 УК РФ в ч. 1 ст. 161 УК Украины приводится меньшее число признаков, в связи с которыми разжигаются вражда и ненависть, — национальность, раса и религия;
• в ч. 1 ст. 161 УК Украины отмечаются унижение национальной чести и достоинства или оскорбление чувств граждан в связи с их религиозными убеждениями, а в ч. 1 ст. 282 УК РФ — только унижение достоинства человека или группы лиц, причем все перечисленные в последней уголовно-правовой норме действия должны быть совершены публично либо с использованием средств массовой информации, что не входит в число обязательных признаков состава преступления, предусмотренного в ст. 161 УК Украины;
• как отмечалось ранее, ч. 1 ст. 161 УК Украины предусмотрено не только разжигание вражды или ненависти, унижение чести и достоинства или оскорбление чувств граждан, но еще и «прямое либо косвенное ограничение прав или установление прямых либо косвенных привилегий граждан по признакам расы, цвета кожи, политических, религиозных и иных убеждений, пола, этнического и социального происхождения, имущественного положения, места жительства, по языковым или иным признакам».

Применительно к последнему замечанию отметим, что наибольшую трудность в однозначном толковании представляют словосочетания «косвенные привилегии граждан», «иные убеждения» и «иные признаки». На наш взгляд, такие признаки формируют предпосылки для произвольного их понимания и как следствие — для использования аналогии в ходе применения уголовного закона.

В ч. 2, ч. 3 ст. 161 УК Украины перечислены следующие квалифицирующие признаки: 1) соединенность деяния с насилием, обманом либо угрозами; 2) совершение преступления должностным лицом; 3) его осуществление организованной группой лиц; 4) альтернативное последствие в виде гибели людей либо иных тяжких последствий. Сопоставление данных признаков с квалифицирующими обстоятельствами, содержащимися в ч. 2 ст. 282 УК РФ, приводит к выводу об отсутствии в последней указания на обман и возможные последствия деяния. Кроме того, к числу недостатков ст. 161 УК Украины следует, по нашему мнению, отнести то, что в ней не указывается характер применяемых угроз, а также использование должностным лицом своего служебного положения (полномочий), т.е. угрозы могут быть самыми разными (от шантажа до устрашения применением насилия), а должностное лицо, даже действовавшее в частном порядке, может быть привлечено к ответственности с учетом отмеченного квалифицирующего обстоятельства. Также нельзя не отметить некорректное описание возможных последствий деяния, а именно — указание на гибель людей, т.е. причинение смерти неопределенному кругу лиц, как минимум двум (причем с любой формой вины), что не отражено в санкции ч. 3 ст. 161 УК Украины, предусматривающей лишение свободы на срок от 2 до 5 лет. Кстати, санкции ст. 161 УК Украины не отличаются сбалансированностью и несколько отступают от рекомендаций Модельного кодекса. Так, в санкции ч. 1 ст. 161 УК Украины вовсе не предусматривается наказание в виде лишения свободы, а в ч. 2, 3 данной статьи в качестве наиболее строгого наказания указывается лишение свободы на срок до 5 лет (в ч. 2 — в качестве альтернативного вида наказания и с выделением только верхнего предела срока, в ч. 3 — в качестве единственного наказания с приведением нижнего и верхнего его пределов).

Правовое пространство на территории СНГ, в частности в области предупреждения преступлений экстремистской направленности и борьбы с ними, по нашему мнению, должно быть по возможности более унифицированным и согласованным.