Квалификация преступлений экстремистской направленности

Содержание и объем понятия преступлений экстремистской направленности

Понятие преступлений экстремистской направленности изначально вызывало (и продолжает вызывать) значительные научные дискуссии, а также ошибки при квалификации соответствующих деяний в следственной и судебной практике.

В 2002 г. Уголовный кодекс РФ, введенный в действие 1 января 1997 г. (УК РФ), был дополнен сначала ст. 205.1 УК РФ, а затем и статьей 282.1 УК РФ, признающими уголовно наказуемыми соответственно вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению и организацию экстремистского сообщества. В данных нормах были указаны принципиально новые для российского уголовного законодательства понятия: в названии ст. 205.1 УК РФ — «преступления террористического характера», в ч. 1 ст. 282.1 кодекса — «преступления экстремистской направленности». При этом в ч. 1 ст. 205.1 и ч. 1 ст. 282.1 УК РФ был приведен перечень статей об ответственности за отмеченные преступления, часть которых располагалась не только в различных главах, но даже и в разных разделах Особенной части УК РФ. В настоящее время ст. 205.1 УК РФ носит название «Содействие террористической деятельности», причем понятие «террористическая деятельность» по своему содержанию и объему совпадает с ранее использованным понятием «преступления террористического характера».

Статья 282.1 УК РФ также претерпела значительные изменения: во-первых, из диспозиции ее части первой был исключен перечень уголовно-правовых норм о преступлениях экстремистской направленности, во-вторых, данная статья была дополнена примечанием 2, в котором дается понятие преступлений экстремистской направленности без выделения их конкретных видов.

Понятие преступлений экстремистской направленности ранее выводилось из содержания диспозиции ч. 1 ст. 282.1 УК РФ в первоначальной редакции и определялось как уголовно наказуемые деяния, совершаемые по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренных ст. 148, 149, ч. 1, 2 ст. 213, ст. 214, 243, 244, 280 и 282 УК РФ. Таким образом, в диспозиции ч. 1 ст. 282.1 УК РФ приводился исчерпывающий перечень следующих преступлений экстремистской направленности:

• воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий (ст. 148 УК РФ);
• воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них (ст. 149 УК РФ);
• хулиганство (ст. 213 УК РФ);
• вандализм (214 УК РФ);
• уничтожение или повреждение памятников истории и культуры (ст. 243 УК РФ);
• надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ст. 244 УК РФ);
• публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ);
• возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ).

После внесения упомянутых выше законодательных изменений преступления экстремистской направленности стали определяться в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ как уголовно наказуемые деяния, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части кодекса и пунктом «е» ч. 1 ст. 63 кодекса. Анализ приведенного определения позволяет сделать следующие предварительные выводы:

Во-первых, слово «мотив» использовано законодателем во множественном числе, т.е. преступления экстремистской направленности с субъективной стороны могут характеризоваться не одним, а несколькими побуждениями из числа указанных в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ.

Во-вторых, основу мотивации лиц, совершающих преступления экстремистской направленности, составляют ненависть или вражда, имеющие политическую, идеологическую, расовую, национальную, религиозную окраску либо направленные против представителей какой-либо социальной группы.

В-третьих, ненависть, вражда, а также их основания перечислены в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ в виде альтернативных, равнозначных в уголовно-правовом значении признаков, что дает возможность констатировать наличие в деянии экстремистской направленности при сочетании ненависти или вражды с каким-либо из оснований их возникновения.

В-четвертых, понятия «ненависть» и «вражда» использованы в уголовном законе в качестве различающихся между собой, что вызывает необходимость их сопоставления и проведения четкого разграничения.

В-пятых, большинство ученых считают, что признание экстремистской направленности за каким-либо преступлением допускается в следующих случаях: указание на соответствующие мотивы содержится непосредственно в статье Особенной части УК РФ о данном преступлении; деяние фактически совершено по мотивам, указанным в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ и совпадающим с указанными выше побуждениями, характеризующими такую направленность¹См., напр.: Павлинов А.В. Антигосударственный экстремизм и псевдоэкстремизм: с чем следует бороться // Современные проблемы теории и практики борьбы с преступностью. Первые Кудрявцевские чтения (10 апреля 2008 г.): сб. науч. тр. / науч. ред. С.В. Максимов. М., 2009. С. 214; Экстремизм: понятие, система противодействия и прокурорский надзор: метод, пособие / под ред. А. И. Долговой. М., 2009. С. 34.. Если следовать данной позиции, можно утверждать, что перечень преступлений экстремистской направленности является довольно объемным, так как под определение таких преступлений в настоящее время можно подвести практически любое уголовно наказуемое деяние, совершенное по соответствующим мотивам. Представляется, что такое понимание примечания 2 к ст. 282.1 УК РФ, обусловленное неудачной редакцией последнего, еще более размывает уголовно-правовые рамки экстремизма, распыляет финансирование программ по противодействию данному явлению, а также усилия правоохранительных органов в этой области.

Сказанное выше позволяет утверждать, что сущность, основу экстремистской направленности составляют ненависть либо вражда виновных в отношении представителей социальных групп либо таких групп в целом, разделяемых между собой по признакам определенной политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной либо иной принадлежности.

В толковом словаре русского языка термины «ненависть» и «вражда» определяются за счет взаимного использования друг друга. Так, под ненавистью понимается «чувство сильной вражды, злобы», а под враждой — «отношения и действия, проникнутые неприязнью, ненавистью».

Однако, по нашему мнению, в уголовно-правовом смысле содержание понятий «ненависть» и «вражда» не является идентичным. Термин «вражда» в современном языке практически не используется, в научном же обороте, а именно в психологии, он трансформировался в понятие «враждебность». Однако если «враждебность» понимается скорее как интрапсихическое образование, то понятие «вражда» наряду с внутренним психическим компонентом включает также и внешние практические (конфликтные, деструктивные) действия по отношению к своему объекту²См.: Ратинов А.Р., Кроз М.В., Ратинова Н.А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика / под ред. А.Р. Ратинова. М., 2005. С. 50..

Ненависть же определяется в психологии как «стойкое активное отрицательное чувство человека, направленное на явления, противоречащие его потребностям, убеждениям, ценностям», способное «вызвать не только соответствующую оценку своего предмета, но и активную деятельность, направленную против него»³ Краткий психологический словарь / под ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. М., 1985. С. 206..

Приводя те же определения вражды и ненависти, авторы книги «Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика» приходят к выводу, что «ненависть является наиболее ярко выраженной, возможно, крайней формой проявления вражды».

Однако, по нашему мнению, ненависть может составлять основу вражды, а не наоборот, так как приведенные определения позволяют утверждать, что вражда всегда означает готовность лица к деструктивным действиям, а ненависть лишь предполагает такую возможность. Следовательно, когда лицо, ненавидя кого-либо, готово перейти к активным действиям против соответствующего объекта, можно вести речь о возникновении вражды по отношению к последнему. Кроме того, именно в такой последовательности термины «ненависть» и «вражда» употребляются в наименовании и в тексте диспозиции ст. 282 УК РФ, а также в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ. Отметим, что для юридической оценки того или иного деяния как преступления экстремистской направленности разграничение понятий вражды и ненависти не имеет существенного значения — важно доказать одно либо другое, а равно их сочетание в качестве содержания направленности общественно опасных действий. Однако для целей назначения справедливого наказания следует установить и доказать, какое именно чувство испытывал виновный по отношению к соответствующей социальной группе и (или) ее представителям — ненависть либо вражду.

Для конкретизации уголовно-правового содержания терминов «ненависть» и «вражда» важно учитывать их взаимное смысловое влияние, с одной стороны, понятия «экстремистская направленность» и указанных дефиниций — с другой. Остановимся на толковании понятия «экстремистская направленность».

Слово «экстремистский» является производным от термина «экстремизм» (от лат. extremus), определяемого как «приверженность к крайним взглядам и мерам (обычно в политике)». Сходный смысл придает словам приставка «экстра...», образующая имена существительные и прилагательные со значением: высший (например, экстракласс); выходящий за пределы обычного (например, экстраординарный); экстренный (например, экстрапочта). Полагаем, что для правильного понимания прилагательного «экстремистский» целесообразно использовать приведенное толкование термина «экстремизм» и приставки «экстра...» преимущественно во втором и отчасти все первом значении.

Под направленностью филологами понимается целеустремленная сосредоточенность на чем-нибудь мыслей, интересов. Причем в преступлениях экстремистской направленности мысли и интересы виновных сосредоточены на ненависти либо вражде в отношении представителей определенных социальных групп.

Исходя из приведенных определений, можно утверждать следующее:

• экстремистская направленность преступлений предполагает выходящее за рамки допустимого в обществе негативное отношение к определенным социальным группам и (или) их представителям, основанное на ненависти либо вражде к данным группам и соответствующим индивидам;
• такое отношение обусловлено конкретным отличительным признаком (признаками) этих социальных групп и (или) их представителей: приверженность определенной идеологии, направлению в политике, принадлежность к какой-либо ненавистной расе, национальности либо религии;
• содержание умысла виновного в том или ином преступлении экстремистской направленности включает в себя желание совершить общественно опасное деяние именно в отношении указанных групп и (или) их представителей, а равно в связи с существованием последних (например, сожжение вывески ресторана какой-либо национальной кухни). При этом виновный осознает, что в своем противоправном поведении он проявляет соответствующие ненависть либо вражду и желает их продемонстрировать.

На основе изложенного материала сделаем некоторые критические замечания по поводу законодательного определения преступлений экстремистской направленности.

Во-первых, слово «направленность» в обозначенном контексте должно означать стремление виновных достичь определенного преступного результата, а не совершение ими деяний на основе тех или иных уже существующих в их психике мотивов, тогда как указанные преступления не имеют какой-либо определенной законом цели, к достижению которой направлены усилия виновных.

Данное утверждение основано на принятом в филологии понимании слова «характер» в его соотношении с приведенным ранее толкованием термина «направленность». В толковом словаре русского языка слово «характер» определяется в двух значениях: совокупность психических, духовных свойств человека, обнаруживающихся в его поведении; отличительное свойство, особенность, качество чего-нибудь. Полагаем, что относительно рассматриваемых преступлений следует исходить из второго значения слова «характер». Вместе с тем в настоящей работе будет использоваться словосочетание «преступления экстремистской направленности» с тем, чтобы не отступать от положений уголовного закона и не смешивать данную дефиницию с предлагаемым в дальнейшем изложении более широким по объему и содержанию понятием «преступления экстремистского характера».

Если именовать определенные общественно опасные деяния преступлениями экстремистской направленности, то в определении последних необходимо указать, на что направлены мысли виновных, чего они желают достичь в результате совершения уголовно наказуемого деяния. По нашему мнению, таким результатом может быть возбуждение у других лиц ненависти либо вражды в отношении определенных социальных групп и (или) их представителей. Считаем, что именно такой результат позволит обосновать необходимость выделения самостоятельной группы уголовно наказуемых деяний — преступлений экстремистской направленности.

Во-вторых, следует признать недопустимым использование в законодательном определении преступлений экстремистской направленности излишне обобщенного словосочетания «какая-либо социальная группа» без указания определенных и существенных отличительных признаков такой группы. Буквальное толкование данного словосочетания позволяет подвести под соответствующее понятие любую социальную группу из их неисчислимого множества, например группу болельщиков каждой из существующих спортивных команд, все преступные группы и т.д.⁴См.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений» / науч. ред. и предисл. В.Н. Кудрявцева. М, 2007. С. 41., что может привести к неоправданно широкому применению уголовно-правовых норм, касающихся преступлений экстремистской направленности.

Полагаем, что в законодательном определении преступлений экстремистской направленности следует привести исчерпывающий перечень отличительных признаков социальных групп и их представителей, вызывающих ненависть либо вражду виновных. Представляется, что такими признаками должны быть наиболее существенные из них, причем вызывающие ненависть либо вражду в самых крайних формах на протяжении всей истории человеческого общества: принадлежность к определенной расе либо национальности (этносу), обладание отличающимся цветом кожи, отношение к религии.

В развитие последнего замечания приведем диспозицию ч. 1 ст. 187 модельного Уголовного кодекса государств — участников СНГ о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды, изложенную в следующей редакции: «Действия, направленные к возбуждению национальной, расовой или религиозной вражды, унижению национального достоинства, а равно пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации»⁵Модельный Уголовный кодекс государств — участников СНГ (принят постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ 17 февраля 1996 г.) // Приложение к Информационному бюллетеню Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ. 1997. № 10..

Нетрудно заметить, что слово «ненависть» в названии и диспозиции данной статьи отсутствует, а возбуждаемая вражда может иметь только национальную, расовую либо религиозную окраску. Сходную редакцию имела и диспозиция ч. 1 ст. 282 УК РФ в ее первоначальной редакции до изменений, внесенных Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ.

Наконец, в-третьих, буквальное толкование примечания 2 к ст. 282.1 УК РФ приводит к выводу, что преступления экстремистской направленности должны быть предусмотрены соответствующими статьями Особенной части УК РФ и п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ. Однако преступление не может быть предусмотрено никакой статьей (статьями) Общей части УК РФ, в том числе п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ, где приводится лишь перечень побуждений, свидетельствующих об экстремистской направленности деяния и отягчающих наказание за его совершение.

Последнее из приведенных критических замечаний указывает на еще одну довольно существенную проблему уголовного закона и правоприменения, обусловленную недочетом законодательной техники. При буквальном толковании примечания 2 к ст. 282.1 УК РФ можно и, пожалуй, даже нужно прийти к выводу, что перечень преступлений экстремистской направленности очерчен лишь теми статьями Особенной части УК РФ, которые непосредственно содержат указание на соответствующие побуждения деяния, так как п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ не предусматривает ни одного преступления, а содержит лишь указание на мотивы деяния, выступающие в роли обстоятельства, отягчающего наказание.

Такая ситуация вынуждает ученых и правоприменителей прибегать к логическому толкованию уголовного закона и утверждать, а точнее, предполагать, что к преступлениям экстремистской направленности относятся и другие общественно опасные деяния, совершенные по мотивам, указанным в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ. С нашей точки зрения, данное утверждение (предположение) не рассеивает сомнения относительно возможности единообразного толкования действующего законодательного определения преступлений экстремистской направленности и, как следствие, при рассмотрении конкретного уголовного дела оно должно «разбиваться» о принцип презумпции невиновности, гласящий, в частности, что все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в пользу обвиняемого, а обвинительный приговор не может быть основан на предположениях (ч. 3, 4 ст. 14 УПК РФ).

В настоящее время к преступлениям экстремистской направленности следует относить только те уголовно наказуемые деяния, совершение которых по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы непосредственно предусмотрено соответствующими статьями Особенной части УК РФ.

Следовательно, понятие преступлений экстремистской направленности является собирательным, включающим в себя в первую очередь следующие уголовно наказуемые деяния:

• убийство (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ);
• умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. «е» ч. 2 ст. 111 УК РФ);
• умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. «е» ч. 2 ст. 112 УК РФ);
• умышленное причинение легкого вреда здоровью (п. «б» ч. 2 ст. 115 УК РФ);
• побои (п. «б» ч. 2 ст. 116 УК РФ);
• истязание (п. «з» ч. 2 ст. 117 УК РФ);
• угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ч. 2 ст. 119 УК РФ);
• хулиганство (п. <«6» ч. 1 ст. 213 УК РФ);
• вандализм (ч. 2 ст. 214 УК РФ);
• надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ).

Вместе с тем полагаем, что система преступлений экстремистской направленности будет неполной, если в нее не включить такие уголовно наказуемые деяния, как публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ); возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ); организация экстремистского сообщества (ст. 282.1 УК РФ) и организация деятельности экстремистской организации (ст. 282.2 УК РФ). Последние следует, на наш взгляд, рассматривать в качестве умышленно создаваемых условий для последующего совершения преступлений экстремистской направленности. Думается, данные статьи УК РФ выступают в качестве общих уголовно-правовых норм по отношению к отмеченным ранее статьям кодекса, предусматривающим ответственность за отдельные (специальные) виды преступлений экстремистской направленности.

Помимо указанных посягательств, к деяниям, создающим условия для совершения преступлений экстремистской направленности, следует относить вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (ч. 4 ст. 150 УК РФ). Данное деяние приобретает экстремистскую направленность, если действиям виновного по вовлечению несовершеннолетнего в совершение преступления присущи указанные мотивы ненависти либо вражды.

Мотивы ненависти либо вражды хотя и не выступают в качестве обязательного признака субъективной стороны преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 150 УК РФ, а также ст. 280, 282, 282.1 и 282.2 УК РФ, однако с учетом особенностей объективной стороны и (или) цели деяния могут присутствовать в психике виновных, т.е. являются факультативными признаками отмеченного элемента состава каждого изданных преступлений. Последнее утверждение не противоречит и нашим доводам относительно перечня рассматриваемых уголовно наказуемых деяний, так как уголовный закон непосредственно предусматривает (подразумевает) возможность совершения таких преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Последний вывод можно распространить и на преступления, предусмотренные ч. 3, 4 ст. 111, а также ч. 2 ст. 213 УК РФ, так как каждая изданных уголовно-правовых норм как определенная система основана на взаимосвязи всех ее элементов. Так, экстремистский мотив составляет квалифицирующий признак умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (п. «е» ч. 2 ст. 111 УК РФ) и может входить в содержание соответствующих особо квалифицированных составов данного преступления (ч. 3, 4 ст. 111 УК РФ), а для квалифицированного состава хулиганства (ч. 2 ст. 213 УК РФ) рассматриваемый мотив может быть характерен в силу его указания в п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ.

Таким образом, к преступлениям экстремистской направленности следует относить деяния, предусмотренные п. «л» ч. 2 ст. 105, п. «с» ч. 2-4 ст. 111, п. «с» ч. 2 ст. 112, п. «б» ч. 2 ст. 115, п. «б» ч. 2 ст. 116, п. «з» ч. 2ст. 117, ч. 2 ст. 119, ч. 4 ст. 150, п. «б» ч. 1, ч. 2 ст. 213, ч. 2 ст. 214, п. «б» ч. 2 ст. 244, ст. 280, 282, 282.1 и 282.2 УК РФ.

Как видим, понятие преступлений экстремистской направленности по своему объему отличается широким кругом входящих в него уголовно наказуемых деяний, нормы об ответственности за которые расположены в различных разделах и главах (например, статьи об ответственности за хулиганство — ст. 213 гл. 24 разд. IX УК РФ и организацию экстремистского сообщества — ст. 282.1 гл. 29 разд. X УК РФ). При этом в теории уголовного права понятие и система преступлений экстремистской направленности изучены пока поверхностно, в основном они подвергаются лишь резкой критике ученых⁶См., напр.: Хлебушкин А.Г. Экстремизм: уголовно-правовой и уголовно-политический анализ: монография / отв. ред. Н.А. Лопашенко. Саратов, 2007. С. 67., без взвешенных аргументов и конкретных предложений по совершенствованию уголовного законодательства и правоприменительной деятельности в этой области.

Приведенные положения позволяют утверждать, что преступления экстремистской направленности, а также присущие им мотивы нельзя именовать обобщающими терминами «расизм» либо «ксенофобия», как это делается в некоторых научных исследованиях и средствах массовой информации.

Как было рассмотрено ранее, преступления экстремистской направленности представляют собой определенную совокупность (систему) уголовно наказуемых деяний, совершаемых по мотивам ненависти либо вражды к каким-либо социальным группам не только в связи с расовой принадлежностью представителей последних, но и их национальностью, идеологией, отношением к религии и т.д. Расизм понимается как «реакционная теория и политика, утверждающая превосходство одной расы над другой». Следовательно, понятие расизма касается только одной разновидности негативного отношения к каким-либо социальным группам — утверждения о превосходстве одной расы над другой, причем не обязательно связанном с ненавистью либо враждой по отношению к «низшей» расе, а также с совершением преступлений против представителей последних.

Ксенофобия понимается в двух значениях: болезненный, навязчивый страх перед незнакомыми лицами; ненависть, нетерпимость к чему-либо чужому, незнакомому, иностранному. Как видим, ксенофобия может характеризоваться ненавистью как отношением (чувством) к чему-либо или кому-либо, но не сочетанием ненависти и вражды, что свойственно преступлениям экстремистской направленности. Кроме того, ненависть при ксенофобии основана на боязни, страхе перед чем-то или кем-то чужим, тогда как мотивы рассматриваемых преступлений побуждают к активным деструктивным действиям в отношении ненавистных и не обязательно чужих, незнакомых либо иностранных социальных групп и (или) их представителей. Причем, как показывает изучение уголовных дел, виновным в данных деяниях, как правило, не свойственны боязнь либо страх перед теми, на кого они нападают либо (и) в отношении кого ими возбуждается ненависть или вражда в других людях. Вместе с тем виновные в возбуждении ненависти либо вражды (ст. 282 УК РФ) нередко распространяют, поддерживают и используют идеи расизма и ксенофобские настроения для достижения своей преступной цели.

Исходя из приведенных положений, можно утверждать, что ксенофобия, как, впрочем, и расизм, может предшествовать и способствовать возникновению и укреплению мотивов преступлений экстремистской направленности, но не подменять данные побуждения.

Таким образом, понятие преступлений экстремистской направленности является, во-первых, относительно новым; во-вторых, содержащимся непосредственно в уголовном законе; в-третьих, основанным прежде всего на специфических побуждениях (мотивах) соответствующих преступлений; в-четвертых, собирательным; в-пятых, недостаточно исследованным и как следствие — еще однозначно не определенным в науке российского уголовного права и нуждающимся в совершенствовании на законодательном уровне.

Значение правильного установления мотивов преступлений экстремистской направленности подчеркивает следующий пример из судебной практики.

Данное судебное решение еще раз подтверждает сделанный авторами данной работы вывод о том, что деяние следует квалифицировать с учетом именно основного, главного мотива, выступившего внутренней движущей силой, сформировавшей стремление виновного совершить преступление.

Установление уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности в сегодняшнем их понимании социально обусловлено неуклонным ростом межнациональных и межрасовых конфликтов, подпитываемых проявлениями ненависти и вражды между различными социальными группами; общественной опасностью таких проявлений, состоящей в существенном нарушении основ толерантности в обществе, необходимой для безопасности, стабильности и развития последнего. Несмотря на то что рассматриваемые преступления, как правило, непосредственно затрагивают интересы личности (жизнь, здоровье, достоинство и т.д.), считаем, что характер их общественной опасности предопределяет в первую очередь нарушение социальных отношений «надличностного» уровня, обеспечивающих межгрупповые терпимость и взаимодействие в социуме.

Изложенные в настоящем параграфе выводы и замечания нацеливают на проведение научного исследования уголовно-правового аспекта преступлений экстремистской направленности, одним из результатов которого должно стать непротиворечивое определение таких уголовно наказуемых деяний, пригодное для использования в законодательстве и правоприменительной деятельности.