Квалификация преступлений экстремистской направленности

Особенности уголовно-правового понятия экстремистской деятельности

Наряду с другими странами — участницами Шанхайской Конвенции от 15 июня 2001 г.¹См.: Шанхайская Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (Шанхай. 15 июня 2001 г.)//СЗ РФ. 2003. № 41. Ст. 3047. Россия признала экстремизм одной из угроз международному миру и безопасности, развитию дружественных отношений между государствами, а также осуществлению основных прав и свобод человека. Как подчеркивается в данной конвенции, экстремизм, терроризм и сепаратизм серьезно угрожают территориальной целостности и безопасности государств, а также их политической, экономической и социальной стабильности.

5 июля 2005 г. в Астане (Казахстан) была принята Концепция, посвященная взаимодействию государств — членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, в которой, в частности, были обозначены такие задачи, как выработка общих подходов государств — членов ШОС к борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом и совершенствование правовых основ сотрудничества, а также развитие и гармонизация законодательств соответствующих стран в области борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.

Декларативные положения отмеченных международных актов находят отражение в законодательстве России в виде определенных норм, указывающих на конкретные проявления экстремизма. Введение в российскую систему права понятия экстремистской деятельности (экстремизма), уголовно-правовых норм об ответственности за организацию экстремистского сообщества (ст. 282.1 УК РФ) и организацию деятельности экстремистской организации (ст. 282.2 УК РФ), а также последующие изменения и дополнения уголовного законодательства, направленные на противодействие экстремизму, вызвали научные дискуссии и сложности в правоприменительной деятельности. Споры ученых, трудности и ошибки в следственной и судебной практике во многом обусловлены сложностью законодательных формулировок, содержащих бланкетные и оценочные признаки.

Как указывалось ранее, понятия «экстремистская деятельность» и «преступления экстремистской направленности» в российской правовой системе появились относительно недавно, а точнее, в 2002 г. Впервые в России понятие «экстремистская деятельность» и его синоним «экстремизм» на законодательном уровне были приведены и раскрыты в Федеральном законе от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», в п. 1 ст. 1 которого первоначально указывалось следующее: «...экстремистская деятельность (экстремизм):

Понятие преступлений экстремистской направленности впервые было закреплено в диспозиции ч. 1 ст. 282.1 УК РФ, введенной в данный нормативный правовой акт Федеральным законом от 25 июля 2002 г. № 112-ФЗ, первоначально изложенной в следующей редакции:

Понятие преступлений экстремистской направленности первоначально выводилось при анализе диспозиции ч. 1 ст. 282.1 УК РФ и по сути содержало указание на мотивы соответствующих преступлений и перечень статей УК РФ об ответственности за совершение последних. К таким преступлениям относились следующие деяния: воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий (ст. 148 УК РФ); воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них (ст. 149 УК РФ); хулиганство (ст. 213 УК РФ); вандализм (ст. 214 УК РФ); уничтожение или повреждение памятников истории и культуры (ст. 243 УК РФ); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ст. 244 УК РФ); публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ); возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ).

Сопоставление диспозиции ч. 1 ст. 282.1 УК РФ и п. 1 ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» в их первоначальной редакции позволяло утверждать, что положения данных нормативных правовых актов не были достаточно согласованными. Так, федеральный закон указывал на мотивы, присущие преступлениям экстремистской направленности, только применительно к осуществлению массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма, тогда как в диспозиции ч. 1 ст. 282.1 УК РФ о массовых беспорядках вовсе не говорилось, но указывались другие уголовно наказуемые деяния, помимо хулиганства и вандализма, точнее, статьи УК РФ о соответствующих преступлениях.

Кроме того, в ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» возбуждение расовой, национальной, а также социальной или религиозной розни относилось к экстремизму только при совершении данного деяния с применением насилия или призывов к насилию, тогда как согласно ч. 1 ст. 282.1 УК РФ соответствующее преступление приобретало экстремистскую направленность и без его взаимосвязи с насилием. Следовательно, законодателем заведомо создавалась ситуация, при которой одно и то же деяние могло быть преступлением экстремистской направленности, но тем не менее не относиться к экстремизму, и наоборот.

В настоящее время в п. 1 ст. 1 указанного федерального закона приводятся следующие виды экстремизма:

• «насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
• публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;
• возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;
• пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;
• нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;
• воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;
• воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;
• совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте «е» части первой статьи 63 Уголовного кодекса Российской Федерации;
• пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;
• публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;
• публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;
• организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению;
• финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг».

Так, упомянутым Федеральным законом от 24 июля 2007 г. № 211-ФЗ в данный перечень внесены существенные коррективы: из него исключены такие формулировки, как «подрыв безопасности Российской Федерации»; «захват или присвоение властных полномочий»; «создание незаконных вооруженных формирований»; «посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность»²Данное посягательство в соответствии с ч. 1 ст. 205.1 УК РФ является одним из проявлений террористической деятельности, а последняя, в свою очередь, соотносится с экстремизмом как часть и целое..

В качестве недостатка законодательного определения понятия «экстремистская деятельность (экстремизм)» можно указать и уравнивание в характере и степени общественной опасности, во-первых, преступлений, относящихся к различным категориям, и, во-вторых, уголовно наказуемых деяний и административных правонарушений. Так, к проявлениям экстремизма de jure относятся такие административные деликты, как пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения (ст. 20.3 КоАП РФ), либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения (ст. 20.29 КоАП РФ). Полагаем, что законодателю следовало более тщательно подойти к нормативному понятию экстремизма, и в первую очередь разделить понятия преступлений экстремистской направленности и указанных административных правонарушений, отнеся последние к созданию условий для осуществления экстремистской деятельности.

Понятие преступлений экстремистской направленности, как указывалось ранее, также подверглось изменениям и в настоящее время содержится в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ в следующей редакции: «Под преступлениями экстремистской направленности в настоящем Кодексе понимаются преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса и пунктом „е“ части первой статьи 63 настоящего Кодекса».

Нетрудно заметить, что словосочетание «преступления экстремистской направленности» в ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» отсутствует, однако в ней содержится указание на такое проявление экстремизма, как «совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте «е» части первой статьи 63 Уголовного кодекса Российской Федерации». В п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ приводится одно из обстоятельств, отягчающих наказание, а именно — «совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы», т.е. мотивы, присущие преступлениям экстремистской направленности, совпадающие с побуждениями, содержащимися в законодательном определении таких уголовно наказуемых деяний.

В случае если в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ была бы воспроизведена указанная формулировка ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», сомнения относительно объема понятия «преступления экстремистской направленности» рассеялись, и к последним можно было бы относить те посягательства, которые фактически были совершены по мотивам ненависти либо вражды в отношении определенных социальных групп и (или) их представителей. Но, как уже отмечалось ранее, при разработке уголовно-правового понятия преступлений экстремистской направленности была допущена неточность, существенно затрудняющая толкование последнего и, по нашему мнению, значительно сужающая объем рассматриваемого понятия.

Большинство приведенных видов экстремистской деятельности (экстремизма) корреспондирует с соответствующими уголовно наказуемыми деяниями. Полагаем, что самостоятельное значение понятия экстремистской деятельности (экстремизма), подтверждаемое указанным федеральным законом, должно распространяться и на присущие ей преступные проявления, которые, кроме того, также обозначены в этом нормативном правовом акте.

Необходимо отметить, что в российском законодательстве, как, впрочем, и в науке, до настоящего времени не сформулировано понятие экстремизма (экстремистской деятельности), отражающее его существенные отличительные признаки. Приведенный ранее перечень деяний, относящихся к экстремистской деятельности, не отвечает на вопрос о содержании последнего, о том, что такое экстремизм, так как не содержит ни одного признака, позволяющего отличить данное понятие от прочих (например, от терроризма). Отмеченное обстоятельство дает повод для критики введения терминов «экстремизм» и «экстремистская деятельность» в отечественное законодательство, особенно в УК РФ. Так, В. Третьяков отмечает, что «как только экстремизм начинают детально квалифицировать, он сразу же исчезает, превращаясь то в брутальное инакомыслие, то в собственно уголовное преступление — чаще всего либо в терроризм, либо в обычное насилие над личностью, или в такое неопределенное (хоть и содержащееся в Уголовном кодексе) деяние, как „возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды"»³Третьяков В. Загадка экстремизма // Российская газета. 2002. 15 июня..

В теории уголовного права в последние 7 лет довольно активно исследуется так называемый криминальный (преступный) экстремизм, понятие которого, конечно же, основывается на дефинициях, выработанных в других отраслях знания (например, политологии). Полагаем, что для формулирования авторского понятия экстремизма целесообразно выделить соответствующие определения, уже сформулированные другими учеными, что позволит, с одной стороны, сохранить преемственность и избежать излишних повторов, с другой — учесть допущенные ранее неточности, с тем чтобы новое определение соответствовало требованиям, предъявляемым к положениям законодательства. Последнее утверждение, по нашему мнению, согласуется с основным предназначением научных исследований в сфере юриспруденции — быть индикатором проблем законодательства, теории и практики и одновременно ориентиром для их совершенствования.

Анализ уголовно-правовой и криминологической литературы приводит к выводу, что в качестве общего понятия экстремистской деятельности (экстремизма) обычно используется следующая дефиниция:

«Экстремизм — это противоправная деятельность, осуществление которой причиняет или может причинить существенный вред основам конституционного строя или конституционным основам межличностных отношений».

На основе приведенного понятия А.Г. Хлебушкин формулирует понятие преступного экстремизма как вида экстремизма, представляющего собой комплекс деяний из числа альтернативно указанных в ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», за осуществление которых установлена уголовная ответственность. Автор подчеркивает, что преступный экстремизм представляет собой собирательное понятие, признак противоправности которого носит двойственный характер — содержание преступной экстремистской деятельности предусмотрено нормами УК РФ и указанного федерального закона.

Кроме вида противоправности, в качестве классификационных критериев применительно к экстремизму используются и такие его особенности, как направленность умысла и содержание мотивации соответствующих правонарушений. При этом выделяют религиозный, этнорелигиозный⁴См.: Новиков Д.В. Этнорелигиозный экстремизм на Северном Кавказе: методы противодействия (политико-правовой аспект): дис.... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2002., политический⁵См.: Педан С.А., Пиджаков А.Ю. Политический экстремизм и терроризм в России (историографический обзор) // Россия и мир. Гуманитарные проблемы: Межвуз. сб. науч. трудов: вып. 10. СПб., 2005. С. 208-211., социально-политический⁶См.: Воронов И.В. Основы политико-правового ограничения социально-политического экстремизма как угрозы национальной безопасности Российской Федерации: дис.... канд. полит, наук. М., 2003. и этнополитический⁷См.: Киреев А.С. Политико-правовые основы профилактики этнополитического экстремизма в Российской Федерации: дис.... канд. полит, наук. М., 2003. виды экстремизма.

Б. Мартыненко и Р. Тамаев выделяют три основные формы экстремизма: политический, национальный и религиозный⁸См.: Мартыненко Б.К. Политический терроризм: понятие, признаки, классификация //Северокавказский юридический вестник. 1999. № 7. С. 66-74; Тамаев Р. Борьба с экстремизмом: необходимо международное сотрудничество // Законность. 2006. № 6. С. 57.. Н.В. Волков дополняет эти формы этническим⁹См.: Волков Н.В. Экстремизм как крайняя форма сепаратизма: проблема определения социально-правовой сущности феномена // История государства и права. 2006. № 9. С. 5., а Б.А. Мыльников — еще и международным, государственным, идеологическим, общеуголовным, криминальным и экономическим проявлениями экстремизма¹⁰См.: Мыльников Б.А. Противодействие преступлениям экстремистской направленности: криминологический и уголовно-правовой аспекты. М., 2005. С. 11-12..

Л.С. Рубан отмечает, что «наиболее тревожной тенденцией является процесс сращивания национального и религиозного экстремизма»¹¹Рубан Л.С. Как разрешить конфликты и формировать толерантность. М., 2007. С. 10-11.. Автор определяет национал-экстремизм как «приверженность к крайним политическим взглядам и крайним формам социально-политической практики. Это попытки применения силы для утверждения превосходства своей национальной идеи, своей национальной исключительности, своего национального превосходства за счет оскорбления, выдавливания или физического уничтожения представителей других национальностей».

В криминологии предпринята попытка разделения экстремизма на две разновидности — рациональный (политический, идеологический, националистический, религиозный, экологический) и иррациональный (психопатический, спортивный, культурный; хиппи, панки, общины наркоманов, вандалы и другие молодежные движения протеста)¹²См.: Криминология: учебник для студентов вузов / под ред. Г.А. Аванесова. М., 2005. С. 247-259.. Представляется, что такое понимание экстремизма оторвано от законодательного определения объема последнего, свидетельствующего об умышленном, т.е. рациональном, характере соответствующей деятельности и ограниченности форм ее внешнего проявления.

Чрезмерно широкое толкование термина «экстремизм» в научных и учебных работах добавляет ему неопределенности и «универсальности». Такая тенденция находит продолжение в средствах массовой информации¹³См., напр.: Грицюк М. Профсоюзный «экстремизм» // Российская газета. 2008. 30 апр. и общественном мнении, что не лучшим образом сказывается на адекватности оценки социальной опасности экстремистских проявлений. Чем чаще люди слышат слова «экстремизм», «экстремист», «экстремистский» и чем в более широком контексте они при этом употребляются, тем более привычными и даже обыденными, а потому и не такими уж опасными кажутся обозначаемые ими явления. Так, поданным фонда «Общественное мнение», только 60% респондентов, знающих, кто такие скинхеды, считают, что данное движение необходимо запретить. Остальные либо затрудняются ответить однозначно, либо полагают, что это молодежное движение имеет право на существование¹⁴См.: Федосенко В. Нашествие бритоголовых в суд // Российская газета. 2008. июля.. При этом 50% россиян считают нормальным лозунг «Россия для русских!»¹⁵См.: Графова Л. Не сотвори себе врага // Российская газета. 2009. 4 июня..

Отметим, что другими крайностями при определении экстремизма является неоправданное сужение последнего и (либо) привнесение в него инородных, не присущих экстремистской деятельности признаков. Проявлением этого является определение экстремизма, сформулированное В.А. Пономаренковым и М.А. Яворским, которые понимают под ним «насильственные и (или) противоправные деяния, совершаемые по мотивам религиозной, расовой, половой и иной социальной неприязни, а также призывы к таковым деяниям»¹⁶Пономаренков В.А., Яворский М.А. Сущностная характеристика современного экстремизма // Юридический мир. 2008. № 2. С. 42..

В приведенном определении между словами «насильственные» и «противоправные» безосновательно употребляются союзы «и» и «или», тогда как экстремистские проявления обязательно противоправны, но не всегда связаны с насилием. Кроме того, нами не поддерживается используемое В.А. Пономаренковым и М.А. Яворским указание на половую неприязнь как на возможный мотив экстремистского правонарушения. Данные авторы выделяют две, пожалуй, самые большие социальные группы после общества в целом — мужчин и женщин, неприязнь между которыми, по нашему мнению, не может образовывать мотив рассматриваемых преступлений.

К проявлениям излишнего сужения понятия экстремизма относится и позиция Р.А. Амироковой, отмечающей, что экстремизм как социально-политическое явление может найти свое проявление в терроризме, являющемся методом достижения целей экстремистов и выступающем как совокупность специфических противоправных насильственных приемов и способов воздействия на охраняемые законом общественные отношения¹⁷См.: Амирокова РА. Политический экстремизм в современном политическом процессе России: автореф. дис.... канд. полит, наук. Черкесск, 2006. С. 18-19.. Подчеркнем, что экстремизм и терроризм как одно из проявлений экстремизма нельзя сводить только к насильственным действиям. Кроме того, экстремизм не имеет каких-либо целей, которые бы были ему присущи и отмечены в законодательстве о противодействии данному явлению, тогда как террористический акт и терроризм в целом такой целью обладают. Поэтому виновные в террористических преступлениях направляют свои усилия на достижение результатов, что присущи каждому из таких уголовно наказуемых деяний, но не экстремизму как более широкому явлению и понятию.

По нашему мнению, научные исследования в области уголовного права и криминологии должны формировать непротиворечивую основу для единообразного понимания соответствующих правовых терминов, в том числе обозначающих виды преступлений и структурные элементы преступности в целом. Примерами таких терминов являются «экстремистская деятельность (экстремизм)» и «преступления экстремистской направленности».

Иными словами, это совокупность тех правонарушений, которые способны дестабилизировать структуру и состояние общества и государства (государств) за счет особенностей их внешнего проявления, широкого резонанса и разветвленного комплекса дальнейших негативных последствий. При этом наиболее опасными проявлениями экстремизма являются относящиеся к нему преступления (экстремистского характера). При рассмотрении вопроса о соотношении понятий экстремистской деятельности и преступлений экстремистской направленности наиболее значимым представляется именно правильное выделение последних из всех уголовно наказуемых проявлений экстремизма (преступлений экстремистского характера).

Перед тем как перейти к выделению видов преступлений экстремистского характера, приведем еще один аргумент в пользу нашей позиции относительно необходимости четкого определения круга таких деяний, а именно — международно-правовое определение экстремизма. Данное понятие содержится в п. 3 ч. 1 ст. 1 упоминавшейся выше Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, где указано следующее: «Экстремизм» — какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон».

При этом в ч. 2 ст. 1 Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом подчеркивается, что «настоящая статья не наносит ущерба какому-либо международному договору или какому-либо национальному законодательству Сторон, которые содержат или могут содержать положение о более широком применении терминов, используемых в настоящей статье». Таким образом, в российском законодательстве понятие экстремизма (экстремистской деятельности) может быть более широким по содержанию и объему.

Как самостоятельное понятие преступления экстремистского характера призваны обозначать общественно опасные деяния, указанные в п. 1 ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», ответственность за которые предусмотрена в различных статьях Особенной части УК РФ, выделяющих уголовно наказуемую часть экстремизма. Очертить точный круг таких деяний необходимо для разработки соответствующих мер противодействия, в том числе рекомендаций по их квалификации.

Виды преступлений экстремистского характера следует определять на основе сопоставления указанных нормативных правовых актов. При этом можно выделить определенные виды данных уголовно наказуемых деяний. Предваряя приводимый далее перечень преступлений экстремистского характера, отметим, что применительно к каждому из таких уголовно наказуемых деяний нами выделяются цель (цели) и мотив (мотивы) последних. Выделение целей и мотивов позволит, на наш взгляд, изначально выявить некоторое сходство и различие в преступных проявлениях экстремизма.

Итак, к преступлениям экстремистского характера следует относить следующие уголовно наказуемые деяния:

• убийство (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ), мотивы — политическая, идеологическая, расовая, национальная или религиозная ненависть или вражда либо ненависть или вражда в отношении какой-либо социальной группы (мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления);
• умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. «е» ч. 2, ч. 3 и 4 ст. 111 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. «е» ч. 2 ст. 112 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• умышленное причинение легкого вреда здоровью (п. «б» ч. 2 ст. 115 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• побои (п. «б» ч. 2 ст. 116 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• истязание (п. «з» ч. 2 ст. 117 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ч. 2 ст. 119 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением (ч. 2, 3 ст. 129 УК РФ)¹⁸Название преступления приведено в соответствии с п. 1 ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности». В ч. 2 ст. 129 УК РФ говорится о клевете, содержащейся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, в ч. 3 ст. 129 УК РФ — о клевете, соединенной с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления., — цель и мотив в законе не указаны;
• нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии (ст. 136 УК РФ) — цель и мотив в законе не указаны;
• воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, а также воспрепятствование работе избирательных комиссий, соединенные с насилием или угрозой его применения (п. «а» ч. 2 ст. 141 УК РФ), — цель и мотив в законе не указаны;
• воспрепятствование законной деятельности религиозных объединений, соединенное с насилием либо угрозой его применения (ст. 148), — цель и мотив в законе не указаны;
• вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ч. 4 ст. 150 УК РФ) — мотивы указаны только применительно к преступлению экстремистской направленности, в совершение которого вовлекается несовершеннолетний, т.е. само вовлечение может осуществляться из самых различных побуждений;
• террористический акт (ст. 205 УК РФ) — цель: воздействие на принятие решения органами власти или международными организациями;
• содействие террористической деятельности (ст. 205.1 УК РФ) — цель деяния указана только применительно к подготовке и вооружению лица: совершение им хотя бы одного преступления, относящегося к террористической деятельности;
• публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 205.2 УК РФ) — цель и мотив в законе не указаны;
• захват заложника (ст. 206 УК РФ) — цель: понуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия;
• организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем (ст. 208 УК РФ) — цель и мотив в законе не указаны;
• угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава (ст. 211 УК РФ) — цель (при захвате судна или указанного подвижного состава): угон такого судна или подвижного состава;
• хулиганство (п. «б» ч. 1, 2 ст. 213 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• вандализм (ч. 2 ст. 214 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ) — мотивы, определяющие экстремистскую направленность преступления;
• посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК) — цели: прекращение государственной или иной политической деятельности потерпевшего либо месть за такую деятельность;
• насильственный захват власти или насильственное удержание власти (ст. 278 УК РФ) — цели (направленность действий): насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции РФ, а равно насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации;
• вооруженный мятеж (ст. 279 УК РФ) — цели: свержение или насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации либо нарушение территориальной целостности Российской Федерации;
• публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ) — цель и мотив в законе не указаны;
• возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ) — цели (направленность действий): возбуждение ненависти либо вражды либо унижение человеческого достоинства по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе;
• организация экстремистского сообщества (ст. 282.1 УК РФ) - мотивы указаны только применительно к преступлениям экстремистской направленности, для совершения которых создается и действует экстремистское сообщество; однако, по нашему мнению, создание такого сообщества, руководство им, а также участие в его деятельности могут осуществляться по самым различным мотивам; цели организации такого сообщества: подготовка или совершение преступлений экстремистской направленности либо разработка планов и (или) условий для совершения данных уголовно наказуемых деяний;
• организация деятельности экстремистской организации (ст. 282.2 УК РФ) — цель и мотив в законе не указаны.
• нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360 УК РФ) — цели указаны в ч. 2 ст. 360 УК РФ: провокация войны или осложнение международных отношений;
• иные преступления, фактически совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Выделенные нормы УК РФ охватывают большой круг уголовно наказуемых деяний, хотя и отличающихся друг от друга одним либо несколькими существенными признаками, но составляющих определенную систему, распознание свойств, значения и взаимосвязей которой требует самостоятельного исследования. Подчеркнем, что приведенный перечень преступлений экстремистского характера является результатом проведенного авторами настоящей работы сравнительного анализа Особенной части УК РФ и Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» и может быть подвергнут критике и некоторым изменениям и (или) дополнениям.

Последнее обстоятельство во многом обусловлено тем, что законодатель при формулировании положений ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» для обозначения проявлений экстремизма использовал термины, не совпадающие с признаками соответствующих преступлений, описанных в статьях Особенной части УК РФ, применив излишне обобщенные понятия (например, «воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления»).

Повышенная бланкетность норм о преступлениях экстремистского характера позволяет относить их к области так называемого смешанного уголовного права¹⁹Понятие «смешанное уголовное право» впервые использовал Л.Д. Гаухман, подразделяющий уголовное право на две разновидности: «1) чистое, т.е. не содержащее бланкетных норм, и 2) смешанное, или комплексное, т.е. содержащее бланкетные нормы, вследствие чего реализуемое лишь с применением других, помимо уголовного, законов и (или) иных нормативных правовых актов». См.: Гаухман Л.Д. Бланкетные нормы УК РФ: проблемы правотворчества и правоприменения // Современное уголовное законодательство России и вопросы борьбы с преступностью: сб. науч. ст. по итогам науч.-практ. семинара в Моск, ун-те МВД России, посв. 10-летию принятия УК РФ. М., 2007. С. 10., применение норм которого невозможно без обращения к иным, не уголовным законам и (или) подзаконным нормативным правовым актам. При этом все большую роль начинают играть международные правовые акты в сфере противодействия терроризму и иным проявлениям экстремистской деятельности.

Уголовно-правовое значение мотивов и целей преступлений экстремистского характера состоит в конститутивной либо квалифицирующей природе данных субъективных признаков рассматриваемых групп и видов преступлений. Так, С.Н. Поминов подчеркивает, что «именно мотивы и цели превращают любое деяние в экстремистское»²⁰Поминов С.Н. Организация деятельности органов внутренних дел в сфере противодействия проявлениям религиозного экстремизма: автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 22.. В связи с выделенным обстоятельством отметим некоторые аспекты исследуемой проблемы.

Подавляющее большинство отмеченных выше деяний, не относящихся к преступлениям экстремистской направленности, характеризуется присущими только им целями; отсутствие либо недоказанность в каждом конкретном случае исключает квалификацию по соответствующей статье УК РФ. Так, если при совершении взрыва какого-либо здания не было заявлено требование о принятии решения органами власти или международными организациями либо не доказана такая цель, то совершенное деяние независимо от существенности его последствий не может быть квалифицировано как террористический акт (ст. 205 УК РФ). Юридическая оценка такого деяния должна производиться по ст. 105 и (или) ч. 2 ст. 167 УК РФ. Следовательно, отсутствие либо недоказанность цели, являющейся конститутивным признаком основного состава многих преступлений экстремистского характера, исключает юридическую оценку деяния по статьям УК РФ данной группы и его отнесение к проявлениям экстремизма.

Различие в целях преступлений экстремистского характера позволяет разграничить их. Например, преступление, предусмотренное ст. 278 УК РФ, имеющее в качестве целей (направленности действий) насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции РФ, а равно насильственное изменение конституционного строя нашего государства, отличается от вооруженного мятежа (ст. 279 УК РФ), который может быть направлен на свержение или насильственное изменение конституционного строя России либо нарушение ее территориальной целостности. Частичное совпадение целей (насильственное изменение конституционного строя России) компенсируется различием признаков объективной стороны данных преступлений.

Отметим, что в отдельных случаях отсутствие либо недоказанность цели, являющейся обязательным признаком состава преступления экстремистского характера, может приводить к выводу об отсутствии основания уголовной ответственности за совершенное деяние в целом. Так, если отсутствует либо не доказана цель воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, угроза совершения взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, сама по себе не содержит признаков состава какого-либо преступления, т.е. виновные в ее совершении не подлежат уголовной ответственности.

Остановимся еще на двух моментах, свидетельствующих о том, что законодатель не всегда уделяет должное внимание уголовно-правовому значению мотивов и целей преступлений, а также системности уголовного права.

Применительно к понятию хулиганства отметим, что ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» первоначально относила данное деяние к одному из возможных видов экстремизма, без указания каких-либо частей ст. 213 УК РФ об ответственности за данное преступление. В диспозиции ч. 1 ст. 282.1 УК РФ хулиганство было отнесено к преступлениям экстремистской направленности с указанием на ч. 1, 2 ст. 213 УК РФ. Такое указание определялось наличием трех частей в ст. 213 УК РФ в первоначальной редакции. В 2003 г. данная статья была изменена: в ч. 1 ст. 213 УК РФ был перенесен особо квалифицирующий признак этого преступления (применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия) и одновременно исключена ее ч. 3, которая по сути воспроизвела себя в признаках основного состава хулиганства. Следовательно, ч. 1 ст. 282.1 УК РФ должна была также подвергнуться изменению, а именно — из нее необходимо было исключить указание на ч. 1, 2 ст. 213 УК РФ и хулиганство в целом. Кроме того, полагаем, что хулиганство, обладая специфическими побуждениями деяния, вообще не может быть отнесено к преступлениям экстремистского характера. Обратная ситуация, а именно — допущение сочетания в преступлении хулиганских и иных мотивов — приведет к необоснованному привлечению виновного к ответственности с учетом совокупности преступлений. Отметим, что данные аргументы полностью проигнорированы законодателем, изменившим диспозицию ч. 1 ст. 213 УК РФ и изложившим ее в следующей редакции:

«1. Хулиганство, т.е. грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное:

а) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия;

б) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы...».

Нетрудно заметить, что указание на хулиганский мотив рассматриваемого преступления дано в абз. первом законодательного определения, являющемся общим для приводимых далее видов хулиганства, т.е. законодательные изменения усложнили применение ст. 213 УК РФ на практике, так как отсутствие в деянии хулиганских побуждений исключает ею квалификацию как хулиганства, сочетание же в деянии данных побуждений и экстремистских мотивов вызывает необходимость юридической оценки содеянного в зависимости от его основного мотива либо с учетом совокупности преступлений. Вместе с тем в судебной практике создаются прецеденты осуждения за хулиганство, совершенное по мотивам ненависти либо вражды.

Считаем, что такую квалификацию в части применения ст. 213 УК РФ следует признать ошибочной, так как виновные действовали не из хулиганских побуждений, а на основе национальной ненависти или вражды, которые предполагают избирательность поведения и исключают совершение деяния без внешнего повода либо с явно незначительным поводом, что свойственно хулиганству. Как уже отмечалось, деяние необходимо квалифицировать с учетом его основного, главного и ведущего мотива, а не на основе всего, подчас весьма обширного, комплекса внутренних побуждений виновного.

Кроме того, деяние, предусмотренное п. «б» ч. 2 ст. 213 УК РФ, по мысли законодателя, может совершаться и без применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия, что, по нашему мнению, делает практически невозможным отграничение его от преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 115, ч. 2 ст. 116 УК РФ, так как применение указанных предметов, по сути, ранее являлось единственным признаком, позволяющим провести такое отграничение.

Исходя из приведенных обстоятельств, в настоящей работе хулиганство рассматривается в основном с позиции отграничения от него смежных составов преступлений экстремистской направленности.

В ч. 1 ст. 282.1 УК РФ среди перечня преступлений экстремистской направленности называлось и возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ) с указанием на возможность совершения данного деяния, в частности по мотивам идеологической или политической ненависти или вражды, тогда как ст. 282 УК РФ такие мотивы не были предусмотрены. Представляется, что данная ошибка законодателя могла быть исправлена путем дополнения диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ указанием на такие мотивы либо за счет их исключения из перечня побуждений, изложенных в ч. 1 ст. 282.1 УК РФ. С позиций принципа системности права первый вариант устранения законодательной ошибки представлялся более правильным, так как в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» упоминается именно такой перечень мотивов, что свидетельствует об экстремистской направленности соответствующих преступлений.

Однако законодатель пошел другим путем, исключив из ч. 1 ст. 282.1 УК РФ перечень статей УК РФ о преступлениях экстремистской направленности и сформулировав рассмотренное ранее определение таких деяний в примечании 2 к указанной уголовно-правовой норме.

В данном примечании можно выделить два наиболее существенных упущения: во-первых, в нем не приводится перечень статей УК РФ о преступлениях экстремистской направленности; во-вторых, как указывалось ранее, преступление не может быть предусмотрено никакой статьей Общей части УК РФ, в том числе п. «е» ч. 1 ст. 63 кодекса, где приводится лишь перечень побуждений, свидетельствующих об экстремистской направленности деяния и отягчающих наказание за его совершение. Как уже отмечалось, последнее обстоятельство позволяет многим ученым утверждать, что к преступлениям экстремистской направленности можно отнести практически любое уголовно наказуемое деяние, совершенное по соответствующим мотивам.

Отметим, что мотивы и цели преступлений экстремистского характера в целом могут выступать в роли конститутивных либо квалифицирующих признаков последних, предопределять направление и результаты их юридической оценки, в том числе способствовать разграничению рассматриваемых уголовно наказуемых деяний. Учитывая данное обстоятельство, уголовное законодательство должно строиться с соблюдением принципа системности и с учетом взаимосвязей с нормативными актами других отраслей права²¹См.: Бурковская В. Законодательство, направленное на борьбу с экстремизмом: проблемы становления и правоприменительной практики // Уголовное право. 2005. № 1.C. 104-106 с тем, чтобы не создавать искусственных противоречий в сфере противодействия преступности, в частности ее экстремистской составляющей.

В названии настоящего параграфа не случайно указано на уголовно-правовое понятие экстремистской деятельности, которое используется в заголовке ст. 280 УК РФ и диспозиции ее ч. 1, предусматривающей уголовную ответственность за публичные призывы к осуществлению такой деятельности; в ч. 1 ст. 282.2 УК РФ упоминается также об организации деятельности экстремистской организации. Казалось бы, ничего сложного в толковании данных уголовно-правовых норм нет, достаточно лишь учесть их бланкетный характер, обратившись к понятию экстремизма, содержащемуся в ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности».

Однако, как отмечалось ранее, указанный федеральный закон включает в объем понятия экстремистской деятельности не только преступления, но и административные правонарушения. Следовательно, простое привнесение понятия экстремизма в процесс квалификации публичных призывов к осуществлению последнего может привести к выводу, что законодатель криминализировал создание условий для совершения как преступлений, так и административных правонарушений. По нашему мнению, данный вывод необходимо сопоставить с неотъемлемым признаком (свойством) любого преступления — его общественной опасностью. В связи с этим, например, считаем, что если пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики (ст. 20.3 КоАП РФ) либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов (ст. 20.29 КоАП РФ) с точки зрения законодателя не обладают характером и степенью общественной опасности, свойственными преступлениям, то и призывы к ним не могут приобретать такие характер и степень. Более того, отмеченные административные деликты могут выступать способом либо элементом способа при совершении публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности, а равно возбуждения ненависти либо вражды в отношении каких-либо социальных групп и (или) их представителей, и лишь в таком качестве относиться к криминальным проявлениям экстремизма.

Если в ст. 280 УК РФ экстремистская деятельность упоминается в качестве возможного в будущем результата публичных призывов, то в ст. 282.2 УК РФ — в связи с прошлым общественного либо религиозного объединения, в отношении которых принято решение суда о ликвидации или запрете их деятельности. Вместе с тем деяния, предусмотренные ст. 280, 282.2 УК РФ, сами по себе выступают проявлениями экстремистской деятельности.

Вместе с тем, учитывая необходимость разграничения понятий экстремистского сообщества и экстремистской организации, следует отметить особенность понимания экстремистской деятельности применительно к последнему из объединений.

Экстремистская организация представляет собой религиозное л ибо иное общественное объединение, а равно иную организацию, возобновившие свою деятельность несмотря на состоявшееся судебное решение о ликвидации такого объединения либо запрете его деятельности в связи осуществлением экстремизма. Экстремистское сообщество является организованной группой, созданной для совершения преступлений экстремистской направленности. Исходя из сопоставления данных понятий, можно сделать вывод о том, что экстремистская организация до судебного решения о ее ликвидации либо запрете деятельности может осуществлять любые из действий, относящихся к экстремизму, но на момент последующего возобновления ее деятельности — те из них, что не относятся к преступлениям экстремистской направленности.

Учитывая меньшую по отношению к организации экстремистского сообщества общественную опасность организации деятельности экстремистской организации, полагаем, что к таким действиям можно отнести лишь административные правонарушения, а равно сам факт создания данной организации либо приготовление к преступлениям экстремистского характера небольшой либо средней тяжести, за исключением преступлений экстремистской направленности. Поэтому создание экстремистской организации в целях совершения определенных тяжких либо особо тяжких преступлений экстремистского характера следует квалифицировать не только по ст. 282.2 УК РФ, но и расценивать данный факт еще и как приготовление к таким уголовно наказуемым деяниям.

Считаем, что изложенные обстоятельства подтверждают предложение об исключении из УК РФ ст. 282.1, 282.2 как юридически необоснованных, лишь затрудняющих применение норм уголовного законодательства за счет отсутствия возможности доказывания соответствующих признаков, однозначного толкования и единообразного использования данных норм.

Итак, понятие экстремизма (экстремистской деятельности), по нашему мнению, призвано обозначать совокупность противоправных деяний, посягающих на общественные отношения, обеспечивающие государственность, безопасность, а также толерантность между различными элементами социума. В структуру экстремизма включены уголовно и административно наказуемые деяния. Полагаем, что первые из них целесообразно именовать преступлениями экстремистского характера, перечень которых устанавливается путем сравнительного анализа ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» и статей Особенной части УК РФ.