Влияние норм международного права на формирование национальных моделей ювенального уголовного судопроизводства

Непосредственные правовые отношения с участием индивидов на международном уровне регламентируются рядом документов. Один из принципов международного права связан со становлением обязательства государств уважать основные права и свободы человека. Международное право оказывает влияние на национальное законодательство по вопросам прав человека, включая права несовершеннолетних, устанавливает общепринятые стандарты, которыми должны руководствоваться государства, вводит в действие международные средства защиты прав человека и является гарантом определенных элементов правового статуса личности, который может обеспечиваться не только национальным, но и международным правовым механизмом. Вслед за п. 4 ст. 15 Конституции РФ п. 3 ст. 1 УПК РФ рассматривает общепризнанные принципы (ius cogens) и нормы международного права и международные договоры РФ в качестве составной части законодательства Российской Федерации, в данном случае регулирующей уголовное судопроизводство. В.П. Божьев, говоря о формировании норм УПК РФ с учетом международно-правовых актов, обращает внимание на то обстоятельство, что «включив многие общепризнанные нормы международного права в Конституцию..., законодатель тем самым способствовал их включению в систему реально действующих норм (путем их прямого применения), регламентирующих уголовно-процессуальные отношения. В последующем указанные нормы либо были включены в УПК, либо продолжали выполнение своей регулятивной роли на основе прямого применения»¹Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева; Научн. ред. В.П. Божьев. 3-е изд., пере раб. и доп. М., 2007. С. 36..

Права несовершеннолетнего, их обеспечение непосредственно зависят от сознательной, целенаправленной государственной политики на международном и национальном уровнях и от деятельности неправительственных общественных организаций, которые исходят из безусловного признания самоценности ребенка, наличия у детей и молодежи своих специфических интересов и потребностей и создают необходимые социально-экономические и политические условия для их жизни и развития.

Международное право устанавливает общечеловеческие стандарты прав и свобод личности, представляющие собой нормативный минимум, который должен быть воспринят национальным законодательством.

Особенности современной правовой жизни таковы, что любая система правосудия в отношении несовершеннолетних должна быть построена на основе основных принципов, вытекающих из международных стандартов. Применительно к несовершеннолетним международное право:

определяет перечень основных прав ребенка, обязательных для всех государств — участников Конвенции о правах ребенка:
формулирует приоритеты содержания каждого из этих прав, которые должны получить воплощение в национальных нормативных положениях;
устанавливает обязательства государств по признанию и обеспечению провозглашаемых прав ребенка и введение на международном уровне самых необходимых гарантий, обусловливающих их реальность;
фиксирует условия реализации прав ребенка, связанные с законными ограничениями.

Вполне можно согласиться с утверждением о том, что пакты о правах человека и другие договоры (конвенции), являющиеся источниками международного права, предусматривают комплексную систему обеспечения и защиты зафиксированных в этих актах и во внутригосударственном законодательстве прав и свобод²Международное право: Учебник для вузов / Отв. ред. Г.В. Игнатенко и О.И. Тиунов. М., 1999. С. 364..

В отношении несовершеннолетних в сфере уголовного судопроизводства действуют как общие процессуальные гарантии, закрепленные в серии международных документов и имплементированные в российское законодательство, так и специальные, предусмотренные только для лиц, не достигших возраста совершеннолетия.

Международные средства защиты прав ребенка предусматривают, в первую очередь, создание органов, наделенных специальными полномочиями. Считается, что в XX в. возникло принципиально иное отношение к несовершеннолетним детям, которые достойны лучших условий существования, заботы и всесторонней защиты со стороны любого государства. Толчок к осмыслению и оформлению прав детей дала первая мировая война. Британский Союз спасения детей и ее шведский аналог «Радда Барнен» совместно с Лигой женщин в 1923 г. разработали и предложили к рассмотрению на Ассамблее Лиги Наций первую Декларацию прав ребенка.

В целом, в начале XX в. были сделаны важные шаги по пути создания международных организаций, занимающихся проблемами, связанными с деятельностью судов по делам несовершеннолетних. Благодаря усилиям П.И. Люблинского, Жюлье, Фройденталя и других юристов было положено начало международному сотрудничеству в области ювенальной юстиции. В 1928 г. была создана первая Международная ассоциация судей для детей. Примечательно, что в ее уставе в качестве основных целей были определены: «способствование деятельности судей по защите прав детей и подростков; защита судей от негативного воздействия при осуществлении ими профессиональных функций». В июле 1930 г. ассоциация получила свое современное название Международная ассоциация магистратов по делам несовершеннолетних» (МАМН). Постепенно в сферу ее деятельности вошли вопросы семьи, и с 1978 г. она стала называться Международной ассоциацией магистратов по делам несовершеннолетних и семьи (МАМНС). Основной целью данной международной организации является изучение и оценка методов отправления правосудия в отношении несовершеннолетних. Вся деятельность организации полностью посвящена вопросам ювенальной юстиции, рассмотренным через призму сравнительного правоведения. Можно без преувеличения утверждать о том, что долгие годы данная международная неправительственная организация играла одну из ведущих ролей в пропагандировании семейных судов.

Проблемы ювенального уголовного судопроизводства находились и в центре внимания Международной федерации женщин юридических профессий (МФЖЮ), также созданной в 1928 г. Долгие годы Федерация занималась разработкой методов защиты прав несовершеннолетних правонарушителей и детей-жертв правонарушений.

В определенной мере различных проблем обеспечения прав несовершеннолетних, вовлеченных в сферу уголовного преследования и уголовного правосудия, касаются такие организации, как Международное общество социальной защиты (МОСЗ). Международное криминологическое общество (МКО), Международная ассоциация уголовного права. Во второй половине XX в. проблемы обеспечения прав несовершеннолетних разрабатывались и целым рядом неправительственных организаций ООН.

20 ноября 1989 г. в тридцатилетие со дня утверждения Декларации о правах ребенка 1959 г. Генеральная Ассамблея ООН единогласно приняла Конвенцию о правах ребенка, ратифицированную Верховным Советом СССР 13 июля 1990 г. и вступившую в силу для СССР (в последующем, и для Российской Федерации) с 15 сентября 1990 г. Следует признать справедливой мысль о том, что в общем массиве документов, имеющих международное значение и предназначенных для несовершеннолетних детей, Конвенция «О правах ребенка» занимает особое место. Как международный договор, к которому присоединилась Российская Федерация, она согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ имеет приоритетное значение перед нормами национального права.

Безусловно, основной целью Конвенции о правах ребенка является максимальная защита интересов несовершеннолетних. По мнению А.Х. Саидова, «основное содержание Конвенции о правах ребенка является весьма емким и значимым»³Саидов А.Х. Международное право прав человека. М., 2002. С. 109.. Примечательно, что большинство современных государств, включая Россию, пошли по пути имплементации норм Конвенции в национальное законодательство.

Конвенция о правах ребенка охватывает широкий спектр прав несовершеннолетних, в частности, затрагивая некоторые аспекты взаимодействия несовершеннолетнего с системой правосудия и уголовного преследования. Например, п. 4 ст. 9 Конвенции говорит о необходимости обязательного информирования родственников ребенка о месте его нахождения в случае ареста или тюремного заключения.

Концептуальный подход к уголовному преследованию в отношении несовершеннолетнего зафиксирован в ст. 40 Конвенции о правах ребенка. В соответствии с п. 1 данной статьи «государства-участники признают право каждого ребенка, который как считается, нарушил уголовное законодательство, обвиняется или признается виновным в его нарушении, на такое обращение, которое способствует развитию у ребенка чувства достоинства и значимости, укрепляет в нем уважение к правам человека и основным свободам других и при котором учитывается возраст ребенка и желательность содействия его реинтеграции и выполнению им полезной роли в обществе». Несмотря на известную декларативность данных положений, нельзя не признать их влияние на переориентацию моделей ювенального уголовного судопроизводства многих современных государств с карательных позиций на иные, более социально приемлемые. Конвенция предусматривает и ряд гарантий, которые должны соблюдаться при осуществлении уголовного преследования в отношении несовершеннолетнего, а именно:

презумпцию невиновности;
незамедлительное и необходимое информирование несовершеннолетнего по сути предъявленного ему обвинения;
обеспечение несовершеннолетнего правовой и другой необходимой помощью при подготовке и осуществлении своей защиты;
безотлагательное рассмотрение сути обвинения с принятием решения «компетентным, независимым и беспристрастным органом или судебным органом в ходе справедливого слушания в соответствии с законом в присутствии адвоката или другого соответствующего лица», с учетом наилучших интересов ребенка;
«свободу от принуждения к даче свидетельских показаний или признания вины; изучение показаний свидетелей обвинения либо самостоятельно, либо при помощи других лиц, и обеспечение равноправного участия свидетелей защиты и изучения их показаний»;
возможность повторного рассмотрения вышестоящим компетентным независимым и беспристрастным органом или судом решений и мер, принятых по уголовному делу в отношении ребенка;
предоставление бесплатной помощи переводчика;
уважение личной жизни несовершеннолетнего на всех стадиях разбирательства.

Часть данных гарантий носит универсальный характер, а часть адаптирована под специфику несовершеннолетнего субъекта. Очевидно, что данные гарантии, изложенные в Конвенции о правах ребенка, должны составлять основу процессуально-правовых гарантий личности несовершеннолетнего субъекта уголовного процесса применительно ко всем государствам, ратифицировавшим данную Конвенцию.

Еще один аспект, на который следует обратить, внимание при анализе норм Конвенции, — это закрепление минимальных требований к отправлению правосудия в отношении несовершеннолетних правонарушителей в п. 3 ст. 40 Конвенции. К ним относятся: а) установление минимального возраста уголовной ответственности; б) в случае необходимости принятие мер по отказу от судебного разбирательства.

Хотя Конвенция напрямую не говорит о выборе мер уголовно-процессуального принуждения, однако п. 4 ст. 40 отдает явный приоритет мерам воспитательного воздействия, соответствующим характеру преступления и нацеленным на перевоспитание несовершеннолетнего.

Характеризуя Конвенцию, следует обратить внимание на форму выражения государствами — участниками своей воли путем использования глаголов: уважают, обеспечивают, принимают все необходимые (возможные) меры, обязуются, признают, добиваются, стремятся содействовать. С одной стороны, так оформляются практически все нормы-декларации, с другой — при обеспечении прав ребенка Конвенция не обезличивает гаранта любых прав несовершеннолетнего, а прямо его называет. И этим гарантом является государство, степень и форма участия которого в реализации несовершеннолетними основных прав определяется самим характером охраняемого права. Можно отметить и то, что богатство содержания Конвенции позволяет лишний раз убедиться в необходимости обеспечения прав несовершеннолетних в наиболее значимых социальных сферах, в том числе в сфере уголовного преследования. В то же время Конвенция формулирует свои требования в такой гибкой форме, которая позволяет государству любого уровня развития, учитывая свои особенности и возможности, обеспечивать права несовершеннолетних. Это важно еще и потому, что Конвенцию о правах ребенка ратифицировали более 180 стран, т.е. примерно 90% всех государств.

Традиционно при рассмотрении вопросов, касающихся международных стандартов осуществления уголовного правосудия в отношении несовершеннолетних, в качестве ориентира рассматриваются так называемые Пекинские правила. Необходимо отметить, что их появление было результатом длительной работы и осмысления специфики правового положения несовершеннолетнего лица в системе судопроизводства. Например, в 1960 г. в Лондоне ООН провела II конгресс по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Генеральный доклад на этом конгрессе назывался «Новые формы преступности несовершеннолетних». Это и явилось первым серьезным шагом, предваряющим появление так называемых Пекинских правил.

Созданию Минимальных стандартных правил ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинских правил), предшествовали разработка и принятие ряда международных документов, которые в итоге легли в их основу. В первую очередь этот широко известный ныне документ явился результатом разработок, осуществляемых в рамках региональных совещаний Азиатского и Дальневосточного институтов ООН и межрегионального совещания в Пекине, где был сформулирован окончательный текст проекта Правил. Сам проект Правил был принят VII Конгрессом ООН по предупреждению преступности в Милане (1985 г.). Пекинские правила нацеливают государства-участники «на оказание максимального содействия обеспечению благополучия несовершеннолетних, что сведет до минимума необходимость вмешательства со стороны системы правосудия в отношении несовершеннолетних и, в свою очередь, уменьшит ущерб, который может быть нанесен каким-либо вмешательством вообще». Фактически первая часть документа содержит основные направления социальной политики в отношении несовершеннолетних. Правила носят универсальный характер, так как могут быть применены в рамках различных правовых систем. В то же время в зависимость от характера правовой системы поставлен возраст совершеннолетия, поэтому для целей данного документа категория «несовершеннолетний» охватывает достаточно широкий возрастной диапазон.

Характерно, что при решении данного вопроса Минимальные стандартные правила ООН. касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, следуют заложенной в Конвенции о правах ребенка традиции по варьированию границ несовершеннолетия с учетом национального законодательства. Это тем более справедливо, что различные государства устанавливают не только различный возраст, по достижении которого лицо считается совершеннолетним, но и разные возрастные пороги уголовной ответственности. Несомненным достоинством данного документа следует считать наличие ст. 4, которая содержит рекомендации по определению возраста уголовной ответственности для несовершеннолетних с учетом аспектов «эмоциональной, духовной и интеллектуальной зрелости».

Сфера действия Пекинских правил в полной мере может быть распространена на уголовное правосудие в отношении несовершеннолетних, поскольку это фактически вытекает из п. 2 Пекинских правил. В соответствии с правилом 2.1 Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, применяются к несовершеннолетним правонарушителям, а пункт b правила 2.2 понимает под правонарушением «любой проступок (действие или бездействие), наказуемый по закону в рамках существующей правовой системы».

Минимальные стандартные правила нацеливают государства на разработку соответствующего национального законодательства. Правила предполагают не просто правовой, а именно социально-правовой механизм их реализации. Обращают на себя внимание и цели правосудия для несовершеннолетних, закрепленные в правиле 1.4 и сводимые в достаточно общем виде к «всестороннему обеспечению социальной справедливости для всех несовершеннолетних». Правило 5.1 несколько уточняет данную формулировку, поскольку фиксирует направленность правосудия в отношении несовершеннолетних «на обеспечение благополучия несовершеннолетнего и обеспечение того, чтобы любые меры воздействия на несовершеннолетних правонарушителей были всегда соизмеримы как с особенностями личности правонарушителя, так и с обстоятельствами правонарушения». Конечно, такая формулировка цели ювенального правосудия носит весьма абстрактный и обобщенный характер, однако, во-первых, она типична для международного права, а во-вторых, позволяет применять данные нормы к государствам, принадлежащим к различным правовым системам. Поэтому обобщенность и декларативность норм в данном случае несут скорее позитивную нагрузку.

Небезынтересно отношение Пекинских правил к возрасту уголовной ответственности. Выступая против слишком низкого возрастного порога уголовной ответственности, с одной стороны, документ ориентирован на все многообразие национальных правовых систем, а с другой — нацеливает государства на учет при определении возраста уголовной ответственности таких значимых факторов, как эмоциональная, духовная и интеллектуальная зрелость (правило 4.1). Очевидно, что все современные дискуссии по поводу понижения возраста уголовной ответственности должны вестись с учетом именно данных аспектов проблемы. К сожалению, ситуация осложняется тем, что понятия эмоциональной, духовной и интеллектуальной зрелости носят вне правовой характер. К тому же в настоящее время не существует каких-либо универсальных общепризнанных методов определения данной зрелости.

Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что уровни эмоциональной и интеллектуальной зрелости могут как опережать друг друга, так и существенно отставать. Вопрос о возрасте уголовной ответственности не носит чисто материально-правового характера, поскольку в сферу уголовного судопроизводства также вовлекаются лица, не достигшие возраста уголовной ответственности, уголовное преследование в отношении которых прекращается по основанию недостижения ими очерченного законодателем необходимого возрастного порога, и таким образом реализуется «тесная взаимосвязь между понятием ответственности за правонарушение или преступное поведение и другими социальными правами и обязанностями».

В Минимальных стандартных правилах учитывается и то обстоятельство, что в ряде правовых систем правонарушения несовершеннолетних дифференцированы на собственно правонарушения и так называемые статусные нарушения, за которые ответственность наступает только в несовершеннолетнем возрасте.

Пекинские правила ориентируют государства на учет «особых потребностей несовершеннолетних» на всех стадиях уголовного судопроизводства. Учет этих потребностей должен осуществляться при осуществлении специально уполномоченными субъектами особых дискреционных полномочий, т.е. полномочий, фактически связанных с реализацией следственного или судейского усмотрения в рамках осуществления принципа процессуальной самостоятельности того или иного должностного лица. Примечательно, что здесь же закрепляется принцип подконтрольности деятельности подобных субъектов с тем, чтобы избежать «случаев неправильного использования дискреционных полномочий и для защиты прав молодого правонарушителя». Хотя в Пекинских правилах не описываются формы осуществления контроля и противодействия нарушениям прав несовершеннолетнего, очевидно, речь идет о различных процедурах, известных национальным правовым системам (собственно судебный контроль, система пересмотра дела, процедуры кассации и апелляции и т.д.).

В качестве основных процессуальных гарантий отправления правосудия в отношении несовершеннолетнего лица правило 7.1 называет:

презумпцию невиновности;
право быть поставленным в известность о предъявленном обвинении;
право на отказ давать показания;
право иметь адвоката;
право на присутствие родителей или опекуна;
право на очную ставку со свидетелями и их перекрестный допрос;
право на апелляцию в вышестоящую инстанцию.

Данные гарантии должны быть закреплены за несовершеннолетними правонарушителями на всех этапах судебного разбирательства.

Одним из важнейших прав несовершеннолетнего правонарушителя Минимальные стандартные правила считают право на конфиденциальность, чтобы избежать причинения вреда несовершеннолетнему в связи с распространением информации об уголовном преследовании и ущерба его репутации. Данное правило, содержащееся в п. 8, при этом соотносимо с аналогичными положениями, содержащимися в подпункте vii ч. 2 ст. 40 Конвенции о правах ребенка, закрепляющими принцип полного уважения личной жизни несовершеннолетнего на всех стадиях разбирательства. Следует отметить, что данная международная норма вызывает ряд споров, которые ведутся вокруг ее применения. Национальные законодательства также по-разному подходят к реализации принципа конфиденциальности и сообразно этому устанавливают ограничения на получение и распространение информации, касающейся личности несовершеннолетнего правонарушителя.

Пекинские правила нацеливают органы, производящие расследование, на незамедлительное информирование родителей или опекунов несовершеннолетнего в случае его задержания. Вопрос об освобождении несовершеннолетнего также должен быть рассмотрен судьей или другим компетентным должностным лицом как можно быстрее. Правила рассматривают содержание несовершеннолетнего до суда под стражей в качестве крайней меры и в течение кратчайшего периода. Во всех остальных случаях должны применяться альтернативные меры пресечения.

Безусловно, позитивным моментом можно считать закрепление в правиле 11 права следственных органов на прекращение уголовного дела в отношении несовершеннолетнего в соответствии с возможностями, предоставляемыми для этого конкретной национальной правовой системой. В соответствии с правилом 11.3 «любое прекращение дела, связанное с его передачей в соответствующие общинные или другие службы, требует согласия несовершеннолетнего или его или ее родителей или опекуна, при условии, что такое решение о передаче дела подлежит пересмотру компетентным органом власти на основании заявления». По логике имплементация данной нормы в национальное законодательство должна требовать получения согласия несовершеннолетнего обвиняемого или его законных представителей на прекращение в отношении него уголовного преследования с применением принудительных мер воспитательного воздействия. Прекращение уголовного дела допускается Пекинскими правилами на различных стадиях судопроизводства.

Достаточно места в Пекинских правилах уделено проблеме специализации судов и органов следствия, в производстве которых находятся дела в отношении несовершеннолетних. В частности, указывается на необходимость создания в крупных городах специализированных подразделений полиции (правило 12.1). Работники таких подразделений должны проходить специальный инструктаж и подготовку. Таким образом, к квалификации должностного лица, занимающегося расследованием уголовного дела в отношении несовершеннолетнего, предъявляются повышенные требования. В первую очередь речь идет об опыте работы с несовершеннолетними, а также о получении такими лицами специальной психолого-педагогической подготовки. Правила 22.1 и 22.2 также посвящены различным аспектам профессиональной подготовки и компетентности должностных лиц, вовлеченных в систему судопроизводства для несовершеннолетних. В частности, предполагается подбор персонала судебных органов в зависимости от категорий несовершеннолетних, вступающих в контакт с системой правосудия. Отбор персонала должен проводиться с учетом принципа недискриминации на основе гендерного и национального подходов. К сожалению, абстрактный характер норм Правил не позволяет сделать однозначный вывод о том, какие категории несовершеннолетних имеются в данном случае. Однако в данном случае намечена перспектива для разграничения несовершеннолетних правонарушителей по различным группам с учетом особенностей и традиций национальных правовых систем в рамках национального законодательства. Таким образом, очевидна ориентация Пекинских правил на специализацию следственных и судебных органов по делам несовершеннолетних.

Обращает на себя внимание и гарантированное Правилами право несовершеннолетнего на участие в судебном разбирательстве и свободное изложение своей точки зрения. На наш взгляд, данная норма как раз недостаточно прижилась в российском законодательстве, поскольку нередко точка зрения несовершеннолетнего обвиняемого или подсудимого подменяется точкой зрения его законного представителя.

Весьма своеобразно закреплено в правиле 15 право несовершеннолетнего иметь представителя по делу. На всех стадиях ему должны быть предоставлены либо возможность пользоваться услугами адвоката, либо возможность бесплатной юридической помощи, однако последнее возможно только в том случае, если оказание такой помощи предусмотрено национальным законодательством. Кроме того, представителем несовершеннолетнего может быть родитель или опекун, которым в то же время может быть отказано в участии в деле в интересах несовершеннолетнего. Основанием для такого отказа является противоречие между интересами родителя, опекуна или иного представителя, который является таковым в силу закона, и интересами представляемого ими несовершеннолетнего правонарушителя.

Следует остановиться и на правиле 16. Оно косвенным образом закрепляет принцип дифференциации производства в отношении несовершеннолетних в зависимости от тяжести совершенного ими правонарушения. По делам о мелких правонарушениях применяется более простая процедура, во всех остальных случаях ставится вопрос о необходимости «тщательно изучить окружение и условия, в которых живет несовершеннолетний, или обстоятельства, при которых было совершено правонарушение, с тем, чтобы содействовать вынесению компетентным органом власти разумного судебного решения по делу». Таким образом, Правила закрепляют необходимость расширения предмета доказывания по большинству уголовных дел в отношении несовершеннолетних. Однако при этом они допускают и упрощение данной процедуры по делам о мелких правонарушениях. Это призвано, с одной стороны, сократить издержки судебного разбирательства, а с другой — сократить контакт несовершеннолетнего правонарушителя со следственными и судебными органами. В соответствии с правилом 20.1 судопроизводство по делам несовершеннолетних должно быть достаточно быстрым, осуществляемым без каких-либо задержек.

Пекинские правила закрепляют и принципы выбора меры воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетнего правонарушителя. Одним из таких принципов является принцип соразмерности меры воздействия обстоятельствам и тяжести правонарушения, положению и потребностям несовершеннолетнего, а также потребностям общества. Правило 18 определяет достаточно широкий перечень таких мер воздействия, но данный список не является исчерпывающим и может быть дополнен с учетом особенностей национальной правовой системы и правовой культуры конкретного общества.

Важнейшим принципом осуществления официального судопроизводства по делам несовершеннолетних Пекинские правила считают кратчайшие сроки и быстроту осуществления судопроизводства. В случае игнорирования данного принципа несовершеннолетнему бывает сложно, «а иногда и невозможно логически и психологически увязать процедуру судебного разбирательства и вынесения решения с самим правонарушением». Очевидно, что в данном случае следует дать позитивную оценку данному принципу, однако следует помнить, что временной фактор в рамках уголовного судопроизводства может быть оценен только в контексте всей процессуальной деятельности.

К сожалению, незаслуженно мало внимания при анализе Пекинских правил уделяется шестой части. Содержащиеся здесь правила, рассматривают проведение различного рода исследований в сфере отправления правосудия в отношении несовершеннолетних «в качестве неотъемлемой части мероприятий по национальному развитию» (правило 30.4). Таким образом, государственная уголовно-правовая и уголовно-процессуальная политика должны быть ориентированы на организацию и проведение исследований, направленных на изучение возможностей совершенствования механизма отправления правосудия в отношении несовершеннолетних.

Подводя итоги, можно отметить, что в целом документ затрагивает важные вопросы, связанные с отправлением правосудия в отношении несовершеннолетних. Э.Б. Мельникова справедливо относит к ним следующие: о компетентном властном органе, правомочном вынести решение по делу; о руководящих принципах вынесения судебного решения и выбора мер воздействия; о запрете применения смертной казни и телесных наказаний к несовершеннолетнему; о сведении до минимума ограничения личной свободы несовершеннолетнего правонарушителя. Характеризуя документ в целом, она обращает внимание на один из пунктов резолюции 40-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, где подчеркивается, что хотя нормы, содержащиеся в Пекинских правилах, «возможно представляются в настоящее время трудноосуществимыми ввиду существующих социальных, экономических, культурных, политических и правовых условий, они, тем не менее, как предполагается, могут быть реализованы в качестве программного минимума».

Кроме того, следует согласиться с А.Х. Саидовым, подчеркивающим, что данные правила закрепляют «цели отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, характеристики эффективного, справедливого и гуманного отправления правосудия в отношении несовершеннолетних и подлежащие применению принципы в области прав человека»⁴Саидов А.Х. Общепризнанные права человека. М.. 2002. С. 80-81..

Вслед за Пекинскими правилами международным сообществом был принят ряд других документов, касающихся несовершеннолетних правонарушителей: Руководящие принципы ООН для предупреждении преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядские принципы ООН 1988 г.); Правила ООН, касающиеся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы (1990 г.). В частности, Эр-Риядские принципы нацеливают государства на разработку методов эффективного снижения «возможности совершения правонарушений несовершеннолетними». Документ предлагает рассматривать помещение молодых людей в воспитательно-исправительные учреждения в качестве крайней меры. Шестой раздел Принципов посвящен основным направлениям разработки законодательства и отправления правосудия в отношении несовершеннолетних. Правило 58 подчеркивает необходимость специальной подготовки сотрудников правоохранительных органов. Фактически сохраняется и направленность всей работы с группой несовершеннолетних правонарушителей на недопущение столкновения несовершеннолетних с системой правосудия. Таким образом, прослеживается четкая направленность международных норм на внесудебные механизмы корреляции подростковой преступности.

Поскольку заключение под стражу до настоящего времени достаточно часто используется и в России, и в ряде других государств в качестве меры пресечения в отношении несовершеннолетних, остановимся на некоторых международных стандартах содержания несовершеннолетних под стражей. Сразу следует оговориться, что международное сообщество рассматривает такую меру в качестве крайней, допустимой только в том случае, если нет возможности (или эти возможности исчерпаны) применить альтернативную меру воздействия, связанную, в первую очередь, с отдачей несовершеннолетнего под надзор определенных лиц и органов.

Нормы, регулирующие содержание несовершеннолетнего под стражей, в международном праве формировались, конечно, не в рамках исследования возможностей использования мер пресечения, а в рамках определения принципов исполнения наказания в отношении несовершеннолетних.

Началась данная работа в 40-е гг. XIX в., когда были учреждены Международные пенитенциарные конгрессы. Первый такой конгресс состоялся в 1846 г. во Франкфурте-на-Майне, следующий — в 1847 г. в Брюсселе. С 1872 г. они стали проводиться каждые пять лет, и последний состоялся в 1910 г., так как запланированный на 1915 г. конгресс в Лондоне не состоялся вследствие начала войны. Практически на каждом конгрессе обсуждались вопросы, связанные с исполнением наказания в отношении несовершеннолетних. Рекомендации, вырабатываемые международными пенитенциарными конгрессами, отличались гуманизмом и были ориентированы на формирование у служащих тюрем и учреждений для несовершеннолетних понимания своего предназначения и роли в деле исправления несовершеннолетних правонарушителей.

В 1878 г. была создана Международная пенитенциарная комиссия, которая готовила и проводила конгрессы, поддерживала связь с национальными тюремными обществами, собирала тюремную статистику и издавала специальный бюллетень.

Заслуга в разработке теоретических основ условного осуждения (которое по отношению к несовершеннолетним применялось в России начиная с 1866 г.) принадлежит Международному съезду криминалистов, работа которого прерывалась только Первой и Второй мировыми войнами⁵Беляева Л.И. Несовершеннолетний в ВК: международные стандарты. М., 1998. С. 7-12..

Начиная с 50-х гг. XX в., организующим и координирующим звеном в данной области становится Организация Объединенных Наций. В итоге такой работы были приняты Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, содержащие ряд правил по обращению с несовершеннолетними в местах заключения. Эти Правила должны применяться как при назначении меры пресечения, так и при выборе наказания. В первую очередь, они касаются раздельного содержания несовершеннолетних и взрослых правонарушителей, требований к помещениям, в которых следует содержать несовершеннолетних, оборудования данных помещений, одежды, рассмотрения жалоб и заявлений, контактов с внешним миром и других рекомендаций. Также ряд принципов, которые применимы ко всем несовершеннолетним, находящимся в исправительных и других учреждениях, содержится в «Правилах ООН, касающихся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы», которые приняты Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с заключенными в 1990 г. Данный документ устанавливает минимальные стандарты, принятые ООН для защиты несовершеннолетних, лишенных свободы, в соответствии с правами человека и основными свободами. В Правилах излагаются специальные положения, охватывающие различные аспекты пребывания в учреждениях, например, условия содержания, образования, медицинского обслуживания, контактов с внешним миром, и другие. В частности, правило 1 подчеркивает необходимость учета обстоятельств правонарушения и особенностей личности юного правонарушителя при выборе мер воздействия на него.

В последние годы наметилась четкая тенденция к регионализации норм международного права. Достаточно большой массив документов разработан в рамках работы Совета Европы. Как для международного сообщества значима Всеобщая декларация прав человека, принятая ООН в 1948 г., для Совета Европы весома Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ), принятая в Риме 4 ноября 1950 г. с последующими изменениями, вносимыми в нее различными Протоколами. Конвенция вступила в силу 3 сентября 1953 г., не только провозгласив основные права и свободы человека, но и фактически создав для Европы особый механизм их защиты и восстановления. С 1 ноября 1998 г., после вступления в силу Протокола № 11, этот механизм сводим к деятельности Европейского суда по правам человека. Именно на Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) налагается обязанность по обеспечению соблюдения ЕКПЧ государствами- участниками.

90-е гг. XX в. ознаменовались для России ускоренными процессами интеграции в международное сотрудничество. Следствием такого сотрудничества стали ратификация целого ряда международных договоров и конвенций, признание выработанных международным сообществом в рамках развития европейской традиции права общепризнанных стандартов прав и свобод человека и гражданина.

Прошло более 10 лет с того момента, когда Россия ратифицировала в 1998 г. Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Факт ратификации придал ей статус источника российского права. Однако значение Конвенции и деятельности Суда, их влияние на российскую правовую систему требуют глубокого осмысления и исследования. Остановимся на некоторых моментах этой проблемы.

Следует согласиться с З.М. Хатковой, считающей, что «для европейских государств решения Европейского суда по правам человека и нормы Европейской конвенции о защите прав человека являются ориентиром в формировании национального законодательства в области прав и свобод человека и гражданина»⁶Хаткова З.М. Судебное решение как источник конституционного права Российской Федерации. Автореф. дисс.... канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 2006. С. 8-9..

Проблема влияния решений ЕСПЧ на российскую правовую систему является предметом непрекращающихся дискуссий. В первую очередь, они ведутся вокруг вопроса: есть ли в России прецедентное право? Не имея возможности в данном исследовании пристально исследовать эту проблему, позволим себе сделать лишь несколько тезисных замечаний. Во-первых, в настоящее время наметилась тенденция к отказу от поиска в теории права единственно верного решения проблемы, поэтому в связи с развитием различных концепций правопонимания данные научные споры неизбежны. Во-вторых, де-юре судебный прецедент не признается источником права ни Конституцией России, ни федеральными конституционными законами, а де-факто, «благодаря жесткому иерархическому устройству судебной системы России вероятность того, что решения высших инстанций реально послужат образцом для нижестоящих, едва ли существенно меньше, чем в судебных системах стран общего права. Отказ учитывать решения высших судов является аномалией и наверняка повлечет пересмотр дела в вышестоящих инстанциях».⁷Верещагин А. Заметки о судебном нормотворчестве // Сравнительное конституционное обозрение. 2007. № 2 (59). С. 139. В-третьих, нет никакой терминологической ясности в понимании прецедента, поскольку от его классического определения как прежнего решения, являющегося моделью для последующих решений, отпочковалось огромное количество альтернативных, в чем-то «гибридных» определений. В-четвертых, сближение различных правовых культур приводит к взаимопроникновению в национальных правовых системах разнообразных форм выражения права. Деятельность Европейского суда по правам человека в чем-то подтверждает эту тенденцию.

Таким образом, проблема в первую очередь связана с тем, что традиционно в силу особенностей российской правовой системы основным источником права принято считать нормативный правовой акт. Некоторыми учеными и практиками высказывается мнение о необходимости официального опубликования решений Европейского суда в целях придания им силы нормативного правового акта.

На наш взгляд, такая позиция не оправданна. К слову, не была она поддержана и П.А. Лаптевым в то время, когда он был представителем России в Европейском суде по правам человека. Приходится признать, что прецедентное право начинает все более интенсивно вторгаться в систему национального права многих государств, которым изначально не были свойственны судебные прецеденты. Колебание от закрепленных в законе норм в стороны правовых процедур может быть рассмотрено как общемировая тенденция. Противники данной точки зрения считают, что «признание прецедентного права в правовой системе может серьезно ослабить юридическую силу Конституции, закона, привести к деформации последних посредством правоприменительной практики»⁷Витрук Н. О некоторых особенностях использования решений Европейского суда по правам человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации и иных судов // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 1. С. 83..

Трудность применения решений Европейского суда по правам человека происходит из самой природы этих решений. Правовая система Европейского суда является так называемой «системой живого права» (living system), поскольку она основана на прецедентах, и может изменяться при принятии нового решения. Таким образом, фактически каждый заявитель при восстановлении своих нарушенных прав в Европейском суде по правам человека, каждый обращающийся в Европейский суд заявитель, восстанавливая свои нарушенные права, может изменить представления о содержании того или иного права, а также изменить правовую действительность своей страны.

Решения Европейского суда по правам человека должны выполнять две функции: восстановительную и превентивную. Это позволит оптимизировать внутригосударственный механизм судебной защиты прав человека. Как подчеркивается в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», применение судами ЕКПЧ должно осуществляться с учетом практики Европейского суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Фактически открыв своим гражданам путь к защите нарушенных прав в Европейском суде по правам человека, Россия стала занимать одно из первых мест по количеству обращений. Это свидетельствует как о том, что национальные механизмы защиты прав человека далеки от совершенства, так и об определенных изменениях в правосознании российского общества. Следует отметить, что сам по себе факт нарушения прав человека не является чем-то экстраординарным. Большинство современных демократических государств сталкиваются с этой проблемой. Примечательно, что судебная защита по-прежнему остается приоритетной в восстановлении нарушенных прав граждан практически во всем мире.

Учет решений ЕСПЧ ставит вопрос о совершенствовании российского законодательства. В частности, уголовно-процессуальное законодательство России не всегда соответствует европейским стандартам. Например, в России исторически сложилось и развивалось надзорное производство. Несмотря на справедливую критику института надзора в российском уголовном процессе, данный институт многие годы вполне оправдывал свое существование и выступал в качестве достаточно эффективного внутригосударственного механизма⁸Ковлер А.И. Европейское право прав человека и Конституция России // Журнал российского права. 2004. № 1. С. 149.. В то же время система надзорного производства рассматривается Европейским судом по правам человека как вообще малоэффективный правовой институт, не способный обеспечить восстановление нарушенных прав. Такая позиция аргументируется тем, что надзорное производство связано с достаточно большим риском пропуска срока для обращения в Европейский суд по правам человека. Европейский суд не знает практики восстановления пропущенного срока, а в своем решении по делу «Гумплович против РФ» ЕСПЧ признал надзорное производство неэффективным, так как заявитель не имеет права инициировать судебное разбирательство в порядке надзора.

Применительно к несовершеннолетним обращает на себя внимание еще одно обстоятельство. Существует целый ряд отличий относительно подачи жалобы в рамках российского национального права и в рамках европейского права. Правила в отношении того, кто именно и против кого может жаловаться в Европейский суд по правам человека, определяют, что жалоба может быть подана только тем лицом, непосредственно чье право было нарушено (ratione persona). Многие критерии, применимые в национальном праве, здесь не действуют. Например, в качестве заявителя может выступить человек, не обладающий полной гражданской дееспособностью. Поэтому, в частности, Европейский суд по правам человека отрицательно относится к российским нормам, лишающим несовершеннолетнего возможности быть самостоятельным субъектом уголовного процесса. При этом отмечается, что интересы законного представителя могут вступать в существенные противоречия с интересами несовершеннолетнего. Европейский суд по правам человека признал, что согласно Конвенции несовершеннолетний имеет право сам обращаться с заявлением в Суд. Таким образом, каждый, кто полагает, что его гражданские и политические права были нарушены Российской Федерацией, может обращаться в Европейский суд по правам человека.

Европейская конвенция по правам человека напрямую не посвящена защите прав ребенка или несовершеннолетнего. В то же время ее основные положения распространяют свое действие и на несовершеннолетних лиц, вовлеченных в систему уголовного судопроизводства. Некоторые же статьи ЕКПЧ оговаривают специфику защиты прав несовершеннолетних. Например, согласно п. d ст. 5 законом должен быть установлен порядок задержания несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для передачи несовершеннолетнего под воспитательный надзор либо определенному компетентному органу для вынесения решения по его делу. Если же такая процедура не закреплена законодательно, будет иметь место нарушение права несовершеннолетнего лица на свободу и личную неприкосновенность. Кроме того, как показывают решения ЕСПЧ. для того, чтобы лишение свободы было законным, должны быть соблюдены следующие условия: а) действительно совершено правонарушение; б) лицо, подвергнутое лишению свободы, должно быть доставлено в компетентный судебный орган, чем подчеркивается, что цель лишения свободы связана с уголовным судопроизводством; в) в отношении данного лица должно существовать обоснованное подозрение в совершении им правонарушения⁹Право на свободу и личную неприкосновенность: европейские стандарты и российская практика / Под общ. ред. А.В. Деменевой. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та. 2005. С. 11.. Таким образом, основание для задержания несовершеннолетнего — это совершенное им правонарушение.

Статья 6 налагает ограничения на принцип публичности вынесения судебного решения, если оно затрагивает интересы несовершеннолетнего. Очевидно, в данном случае в такой форме нашел свое выражение применяемый к несовершеннолетним принцип конфиденциальности, более определенно выраженный в Конвенции о правах ребенка и Пекинских правилах. Кроме того, в контексте ст. 6 ЕКПЧ этот принцип рассматривается как одно из возможных условий реализации несовершеннолетним права на справедливое судебное разбирательство.

Как уже отмечалось, Европейский суд по правам человека рассматривает несовершеннолетнего как потенциального заявителя. Как отметила судья Европейского суда по правам человека Изабель Берро-Лефевр, нет никаких оснований считать, что несовершеннолетний не может самостоятельно принимать участие в процедуре подачи жалобы в ЕСПЧ.

Можно согласиться с Н.В. Кравчук, полагающей, что в рамках уголовного судопроизводства чаще всего нарушаются права несовершеннолетних, предусмотренные ст. 3 (запрещение пыток), 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) и 6 (право на справедливое судебное разбирательство) ЕКПЧ¹⁰Кравчук Н. Европейский суд по правам человека и защита прав детей // Политика и право. 2001. № 12. С. 109-110.. Примечательно, что Суд, принимая жалобы на нарушения прав несовершеннолетних в уголовном судопроизводстве, учитывает ссылки не только на нормы ЕКПЧ, но и на статьи Конвенции о правах ребенка и Пекинских правил.

К настоящему времени было предпринято несколько попыток подачи жалоб в Европейский суд по правам человека и российскими несовершеннолетними осужденными или их защитниками. Однако пока часть таких дел не прошла процедуру регистрации, а часть вернулась как не отвечающая принципу приемлемости. Зарегистрировано несколько жалоб. В частности, Европейский суд по правам человека зарегистрировал в 2003 г. досье № 27735/03 (SHAVLIN) на основании жалобы об отказе в защите несовершеннолетнему жителю Омска Вячеславу Шавлину.

Шестнадцатилетний Вячеслав Шавлин был осужден в 2002 г. и к моменту регистрации жалобы почти полтора года отбывал наказание в виде лишения свободы в воспитательной колонии. По данным Карельского союза защиты детей, 3 марта 2006 г. в ЕСПЧ ушла жалоба несовершеннолетнего жителя Петрозаводска Г., считающего, что в результате длительного содержания его в СИЗО были нарушены положения ст. 3, ч. 1 ст. 5, ч. 3 ст. 5, ч. 1 ст. 6, ст. 2 Протокола № 1.

В феврале 2007 г. ЕСПЧ зарегистрировал жалобу несовершеннолетнего нижегородца Алексея Левашова. 4 марта 2004 г. Алексея Левашова доставили в УВД Автозаводского района г. Нижнего Новгорода. Позднее в районной прокуратуре Левашов сообщил, что во время его опроса сотрудник милиции применял к нему физическое насилие. В декабре того же года в прокуратуру Автозаводского района поступило заявление отца Алексея Левашова на действия сотрудников милиции. По результатам проверки прокуратурой Автозаводского района 12 раз выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Еще одним нижегородцем была подана в конце 2006 г. жалоба в Европейский суд по правам человека. Несовершеннолетний Андрей Шестополов обжаловал действия сотрудников милиции, которые, по его мнению, нарушали ст. 3 ЕКПЧ.

Опыт рассмотрения жалоб несовершеннолетних граждан других государств у ЕСПЧ имеется. В качестве примера приведем известное дело Тайрер против Великобритании (Tyrer v. The United Kingdom) 1978 г. Энтони Тайрер (заявитель), гражданин Великобритании, резидент острова Мэн, в возрасте 15 лет был признан виновным местным судом в «незаконном нападении, повлекшем за собой телесные повреждения старшему ученику своей школы». Нападение было совершено Тайрером вместе с тремя другими мальчиками и было мотивировано тем фактом, что жертва донесла о том, что они пили пиво в здании школы, за что были исключены. В тот же день заявитель, в соответствии с действующим законодательством, был приговорен к трем ударам палкой. Заявитель обжаловал решение суда, но добился лишь медицинского освидетельствования, целью которого было установить, достаточно ли он здоров для того, чтобы перенести наказание. Наказание было исполнено в присутствии отца мальчика и доктора в полицейском участке. Заявитель должен был снять брюки и трусы и лечь на стол; его удерживали двое полицейских, в то время как третий отдавал приказания. После первого удара палка сломалась. После третьего удара отец ребенка потерял контроль над собой и пытался наброситься на полицейского, и полицейские были вынуждены прибегнуть к силовым мерам. Кожа мальчика после наказания покраснела и болела на протяжении полутора недель. В своем решении по этому делу Суд установил нарушение ст. 3 Конвенции, признав телесное наказание, примененное к заявителю, унизительным. В соответствии с решением Суда законодательство о. Мэн было изменено. Кроме того. Европейский суд по правам человека отмечал в ряде своих решений, что обращение с несовершеннолетними в некоторых государствах не соответствует Европейской конвенции о правах человека.

Необходимо признать, что решения Европейского суда по правам человека создают практику толкования и применения положений ЕКПЧ. которая в силу п. 4 ст. 15 Конституции РФ является частью правовой системы России. Очевидно, целесообразно в какой-то степени использовать в российской судебной практике не только нормы Конвенции, но и прецеденты Европейского суда по правам человека. А для этого было бы вполне логичным более четко определить в российском законодательстве место решений Европейского суда по правам человека в правовой системе, а также порядок разрешения отдельных вопросов, в том числе предмета проверки, порядка опубликования решений, сферы их действия, механизмов исполнения подобных решений и возможного влияния решений на правотворчество и правоприменительную практику.

Необходимо признать, что международные стандарты отправления ювенального правосудия оказывают определенное влияние на форму и содержание производства по делам несовершеннолетних в рамках национальных правовых систем. Характер и степень такого влияния зависят от целого ряда факторов: особенностей самой правовой системы, ориентации на международное сотрудничество, правовой политики государства, уровня его социально-экономического и политического развития. 90-е гг. XX в. ознаменовались для России ускоренными процессами интеграции в международное сотрудничество. Следствием такого сотрудничества стали ратификация целого ряда международных договоров и конвенций, признание выработанных международным сообществом в рамках развития европейской традиции права общепризнанных стандартов прав и свобод человека и гражданина. Следует сказать, что в начале третьего тысячелетия общепризнанность данных стандартов стала подвергаться весьма конструктивной критике со стороны государств, сформировавшихся в рамках так называемых восточных цивилизаций. Стало очевидно, что процессы глобализации несут современным государствам не только позитив, но и целый ряд отрицательных моментов, среди которых, в первую очередь, называют потерю национальной самобытности и как раз вживление европейских стандартов в чужеродные правовые культуры.

Россия в этой связи оказалась в сложной ситуации в связи с особенностями своего геополитического положения и многослойной правовой культурой. Тем не менее, официально большинство международных стандартов прав человека было Россией признано, а в соответствии с нормой ч. 4 ст. 15 Конституции нормы международного права вошли в российскую национальную правовую систему.

Процессы имплементации норм международного права в российское уголовное судопроизводство были призваны увеличить его гуманистическую направленность, создать условия для соблюдения основных прав и свобод человека. Данное утверждение еще в большей степени применимо к нормам российского уголовно-процессуального законодательства, регулирующим производство по делам о преступлениях несовершеннолетних.

В первую очередь необходимо отметить, что несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый или подсудимый обладает не только специальным уголовно-процессуальным статусом, но и общим правовым статусом, ядром которого являются закрепленные в российской Конституции права и обязанности. Поэтому на несовершеннолетних, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства, распространяется целый ряд конституционных гарантий, оформившихся под влиянием общепризнанных норм международного права. Среди них можно выделить:

право защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (ч. 2 ст. 45);
право на квалифицированную юридическую помощь (ч. 1 ст. 48);
презумпцию невиновности, закрепленную в ст. 49 Конституции;
право на пересмотр приговора, помилование и смягчение наказания (ч. 3 ст. 50);
свидетельский иммунитет (ст. 51).

Несомненно, что многие из перечисленных международных норм нашли воплощение в национальных законодательствах, в том числе в российском уголовно-процессуальном законодательстве. Например, ст. 421 УПК РФ вполне соотносима с положениями ст. 16.1 Пекинских правил. В соответствии с международными стандартами, требующими изучения обстановки, обстоятельств совершения преступления несовершеннолетним, условий, способствующих его совершению, российский законодатель значительно расширил предмет доказывания по уголовным делам в отношении несовершеннолетних. Причем данный принцип действует как на стадии досудебного производства, так и на стадии судебного разбирательства.

В то же время в странах системы континентального права и системы common law сложилось различное отношение к нормам международного права, определяющим стандарты отправления правосудия в отношении несовершеннолетних и обращения с несовершеннолетними правонарушителями. Если для стран континентальной Европы преимущественно характерно монистическое отношение к нормам международного права, то страны системы общего права демонстрируют известный дуализм по отношению к международному праву. В первом случае речь идет об однозначном признании международного права в качестве части внутригосударственного права, а нормы международного права имеют приоритет перед нормами национального права (как, например, во Франции); во втором случае, например, в Великобритании, превалирует принцип парламентского суверенитета, в соответствии с которым международные нормы остаются вне внутригосударственного права, пока закон четко не объявит международный инструментарий в качестве части национального права.

Это связано, в первую очередь, со спецификой правовых систем, поскольку в судах стран системы common law невозможно автоматическое применение норм международного права. Поэтому, например, Северная Ирландия рассматривает три пути влияния норм международного права на ювенальную юстицию: 1) имплементацию международных процедур (воспитательные механизмы; международные отчеты и наблюдение над ювенальными процедурами; использование процедур примирения и процедур обжалования); 2) судебное толкование закона; 3) закон Северной Ирландии 1998 г., закрепляющий Билль о правах. В принципе, в Великобритании обязательность распространяется только на нормы Европейской конвенции о защите прав человека и Конвенции о правах ребенка. Все остальные международные нормы носят рекомендательный характер и используются для системного толкования других норм и принципов международного права. В качестве аргумента в пользу такого подхода выдвигается тезис о том, что «многие положения Пекинских правил повторяют Конвенцию о правах ребенка, Эр-Риядские правила содержат нормы, содержащиеся в Международном пакте о гражданских и политических правах и Конвенции о правах ребенка», а значит, играют скорее «символическую и просветительскую роль в распространении международных идей о правах ребенка и информировании о практике молодежной юстиции».

Поэтому проблема применения международных стандартов в области отправления правосудия в отношении детей и молодежи является реальной для стран общего права, и решение этой проблемы зависит от многих, в том числе и чисто политических, факторов. Хотя было бы преувеличением утверждать, что для государств континентальной Европы нормы международного права являются чем-то вроде истины в последней инстанции. В частности, наличие рекомендации ООН 2007 г. относительно неприемлемости установления возраста уголовной ответственности в 12 лет не помешало Франции, традиционно не имевшей фиксированного возрастного порога уголовной ответственности, в конце 2008 г. подготовить законодательные предложения, среди которых фигурировало и установление возраста уголовной ответственности в 12 лет.

Таким образом, в современном мире наблюдается неоднозначное отношение к нормам международного права при конструировании национальных систем ювенальной юстиции. Однако так называемые общепринятые стандарты ювенального уголовного судопроизводства, содержащиеся в нормах международного права, все чаще имплементируются в национальное право и в какой-то мере определяют национальную уголовно-процессуальную политику в отношении несовершеннолетних.