Ювенальное уголовное судопроизводство

¦ Уголовное право (библиотека) ¦ ¦ Ювенальное уголовное судопроизводство (Главная) ¦

Концептуальные подходы к отправлению уголовного правосудия в отношении несовершеннолетних правонарушителей в истории России


Как уже отмечалось в предыдущем параграфе, несовершеннолетие долгие столетия не рассматривалось как основание для изменения порядка судопроизводства. Россия в данном случае не является исключением, так как до конца XIX в. сложно выделить определенную специфику производства по делам о преступлениях несовершеннолетних. Применительно к характеристике более ранних исторических периодов сохранились весьма отрывочные указания на возможность учета малолетия как смягчающего в ряде случаев обстоятельства.

Определение периодов малолетства и несовершеннолетия в российском праве традиционно происходило в рамках гражданского законодательства, где они приняли в определенной степени систематизированный вид. Что касается сферы уголовных правоотношений, то здесь упоминания о несовершеннолетии или малолетстве субъекта долгое время носили малосистемный, отрывочный характер, чаще всего речь шла о неприменении к лицам, не достигшим того или иного возраста, определенных видов уголовного наказания, а также касались ограничения права несовершеннолетнего выступать в качестве свидетеля. Например. Воинский артикул Петра I предусматривал возможность замены обвиненному в совершении кражи несовершеннолетнему наказания передачей родителям для сечения лозами в соответствии с Артикулом 195.

Пытки к несовершеннолетнему применялись только в случае совершения им тяжких преступлений. В то же время такие правила распространялись только на несовершеннолетних, совершивших преступление впервые, поскольку в случае рецидива, судопроизводство велось по общим правилам, так же, как и в отношении взрослых.

Начиная со второй половины XVIII в., при производстве по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего стали устанавливаться соучастники и взрослые лица, подстрекающие малолетнего к совершению преступления1Указ Правительствующего Сената от 26 июня 1765 г. «О производстве дел уголовных, учиненных несовершеннолетними, и о различии наказания по степени возраста преступников» // Полное собрание законодательства. Т. XVII. № 12424..

Весьма расплывчатыми долгое время оставались и границы несовершеннолетия. В связи с этим законодательно колебались и границы возраста уголовной ответственности. Обращает на себя внимание и то, что в российском законодательстве несовершеннолетие не было единым периодом, а в свою очередь подразделялось на различные периоды. При этом практически всегда различались понятия малолетнего и несовершеннолетнего лица. Впрочем, необходимо отметить, что содержание данных дефиниций всегда было весьма нечетким, что нередко приводило к наложению одного понятия на другое. Не разделялись четко и границы малолетия и несовершеннолетия. Верхняя граница малолетия могла обозначаться и в 10. и в 14 лет. В частности, Н.С. Таганцев писал по этому поводу, что «В 1742 г. Сенат вместе с президентами коллегий рассматривал дело 14-летней крестьянки Федоровой, обвиняемой в убийстве, и при этом указал, что малолетство как для мужского, так и для женского пола нужно считать до 17 лет и что таковых нельзя подвергать тем же наказаниям, как и взрослых». Хотя Синод не поддержал это мнение Сената и обозначил возраст уголовной ответственности в 12 лет, на практике вплоть до 1765 г. возраст несовершеннолетия не ограничивался этими рамками, поскольку они были достаточно подвижны. Есть основания предполагать, что вплоть до первой четверти XIX в. на практике в отношении несовершеннолетних, не достигших 10-летнего возраста, уголовное преследование прекращалось (с последующей передачей их родителям или помещику).

К концу XIX в. под несовершеннолетними понимались лица, не достигшие возраста 21 года. Такой возраст был зафиксирован, например, в Уложении о наказаниях 1885 г. В то же время уголовному преследованию могли подвергаться лица, достигшие возраста 10 лет. Как справедливо отмечает Н.С. Таганцев, именно данная традиция нашла свое продолжение в Законе от 2 июня 1897 г., который установил нижнюю возрастную границу для осуществления судебного преследования в 10 лет и определил «предел, до которого не может быть возбуждаемо уголовное производство». Примечательно, что уже в это историческое время осознавалась необходимость и вся сложность установления соучастников и влияния на несовершеннолетнего преступника взрослых лиц.

С определенного периода развитие уголовного судопроизводства по делам несовершеннолетних правонарушителей в России, как и во многих других странах, шло в рамках развития ювенального уголовного судопроизводства. Более того, применительно к России можно констатировать, что ювенальные суды появились также как общественный отклик на достаточно высокий уровень подростковой преступности в России на рубеже XIX-XX вв. Уровень правонарушений детей и подростков был весьма значителен, даже несмотря на то, что малозначительные правонарушения несовершеннолетних не попадали в статистические отчеты. Примечательно, что ситуация с правонарушениями детей и подростков в этот исторический период в чем-то схожа с тем, что происходит в современной России. Это наводит многих исследователей на мысль, что условия возрождения ювенальной юстиции в современный период в чем-то схожи с теми, которые существовали при ее зарождении.

Очевидно, что до 1890-х гг. упоминания о несовершеннолетних в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве носили в основном бессистемный характер. Хотя определенные шаги в этом направлении были сделаны уже во второй половине XIX в. Устав Уголовного судопроизводства (УУС) уже включал в себя специальный раздел «Производство по делам несовершеннолетних от десяти до семнадцати лет для разрешения вопроса о том, действовал ли обвиняемый во время совершения преступного деяния с разумением». В соответствии с нормами данного раздела после окончания следствия следователь передавал дело прокурору, вносившему его со своим заключением в окружной суд для рассмотрения дела в распорядительном заседании.

Свое дальнейшее развитие данные нормы получили в Законе от 1897 г. «О малолетних и несовершеннолетних подсудимых». По свидетельству Л.И. Беляевой, нормативной базой для деятельности специальных судов для несовершеннолетних послужил именно этот закон2Беляева Л.И. Ювенальная юстиция: история и современность // Преподавание ювенального права и ювенальной юстиции в российских вузах: Материалы семинара 25-28 апреля 2000 г. в РУДН. М., 2000. С. 60-70.. Изначально закон назывался «Об изменении форм и обрядов судопроизводства по делам о преступных деяниях малолетних и несовершеннолетних, а также законоположений о их наказании». Таким образом, еще в конце XIX столетия законодателем была предпринята попытка закрепления дифференциации уголовно-процессуальной формы производства по делам о правонарушениях малолетних и несовершеннолетних. Как отмечал И.Я. Фойницкий, «опыт показал, что для таких лиц с недоразвившимся сознанием и нежной восприимчивостью, неокрепшим характером и быстро увлекающихся примером, обыкновенное судебное производство сопряжено со многими опасностями»1Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2 т. СП В., 1996. Т. 2. С. 504..

Закон вслед за УУС определил специфику производства по делам несовершеннолетних в зависимости от подсудности дел общим или местным судам. Производство отличалось в зависимости от того, с разумением или нет было совершено несовершеннолетним преступление. Данный вопрос решался на стадии судебного разбирательства. Для его решения привлекались так называемые сведущие лица, т.е. лица, обладающие специальными знаниями в области медицины, психологии и педагогики, поэтому обычно в качестве сведущих лиц выступали врачи и педагоги. Дополнительно могли быть вызваны и допрошены иные свидетели. Фактически первой стадией судебного производства как раз и было решение вопроса о совершении несовершеннолетним преступления с разумением или без такового. По своему характеру данная стадия в чем-то схожа с современной стадией предварительного слушания. В рамках распорядительного заседания могло проводиться и освидетельствование несовершеннолетнего на предмет определения его вменяемости.

Если суд устанавливал, что несовершеннолетний обвиняемый не совершал преступного деяния или действовал без разумения, выносилось определение о прекращении судебного преследования. Таким образом фактически реализовывалась сокращенная форма уголовного судопроизводства, основанная на особом порядке судебного разбирательства. В мировых судах в соответствии с нормами УУС стадия особого производства в распорядительном заседании отсутствовала, и суд изначально решал вопрос о виновности несовершеннолетнего. Если в распорядительном заседании суд приходил к выводу о совершении преступления с разумением, выносилось определение о возвращении уголовного дела прокурору для дальнейшего его рассмотрения в обычном порядке.

В случае прекращения в отношении несовершеннолетнего уголовного преследования к нему могли применяться определенные меры воспитательного воздействия, чаще всего в виде отдачи под присмотр, а также несовершеннолетний мог помещаться в специальное исправительное учреждение. К сожалению, эффективность последней меры была достаточно сомнительна, поскольку исправительных приютов было мало, а специализированные помещения при тюрьмах и арестных домах чаще всего вообще отсутствовали, что приводило к вынужденной необходимости помещать несовершеннолетних вместе со взрослыми преступниками. Очевидно, что это способствовало лишь дальнейшей криминализации детей и подростков.

Осуществление ускоренного производства в отношении несовершеннолетних несло в себе не только позитивное начало, но и изначально ограничивало возможности защиты несовершеннолетнего. Процессуальный механизм обеспечения прав несовершеннолетних был достаточно несовершенен, а также довольно сомнительной была эффективность такого порядка производства. В распорядительном заседании вопросы решались, как правило, в отсутствие несовершеннолетнего обвиняемого, возможности же участия законных представителей или обжалования судебного решения, вынесенного на данной стадии, были весьма ограниченными. Однако несомненным плюсом упомянутого Закона можно считать то, что он в целом создал условия для применения специального порядка производства по делам о преступлениях несовершеннолетних, т.е. заложил нормативные основания для существования ювенального уголовного судопроизводства. Введение же сокращенного порядка судопроизводства по делам несовершеннолетних во многом было продиктовано теми же причинами, что и в других странах: ориентацией на приоритет мер воспитательного воздействия, стремлением снизить влияние преступной среды на несовершеннолетнего, а также желанием предотвратить определенную идеализацию среди подростков преступной жизни.

При производстве по делу несовершеннолетнего в общем порядке существовали определенные особенности, заключающиеся в специфике применения мер пресечения, закреплении возможности выделения в отдельное производство дела о преступлении, совершенном с соучастием несовершеннолетних лиц, в участии законного представителя, обязательном участии защитника, ограничении принципа открытости судебного разбирательства, а также закреплении возможности удаления несовершеннолетнего подсудимого из зала судебных заседаний. Россия шла по пути конструирования ювенального уголовного судопроизводства в том же направлении, что и страны Западной Европы и США, устанавливая дополнительные процессуальные гарантии прав несовершеннолетних подсудимых.

Таким образом, к началу XX в. в российском уголовно-процессуальном законодательстве нашли отражение некоторые особенности производства по уголовным делам в отношении несовершеннолетних:

  • широкая предметная подсудность;
  • наличие особого порядка судебного разбирательства в распорядительном заседании при решении вопроса о «разумении»;
  • обязательное участие защитника (не обязательно профессионального адвоката);
  • участие законных представителей;
  • участие «сведущих лиц» при решении вопроса о «разумении»;
  • ограничение принципа гласности судебного разбирательства;
  • признание возможности удаления несовершеннолетнего из зала судебного заседания;
  • замена заключения под стражу воспитательным или попечительским «ответственным» надзором;
  • возможность прекращения уголовного преследования в отношении несовершеннолетнего, совершившего преступное деяние без разумения с применением в его отношении мер воспитательного характера в виде отдачи под надзор или помещения в исправительное учреждение;
  • наличие упрошенной процедуры производства по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего.

Таким образом, к процессуальным особенностям ювенального уголовного судопроизводства в России начала XX в. следует отнести практически полный отказ от формальной процедуры при рассмотрении подобных дел в суде по делам несовершеннолетних, обеспечение принципа конфиденциальности судебного разбирательства с соответствующим ограничением принципа гласности. Фактически отсутствовали как процедура предъявления и осуществления формального обвинения, так и соответственно процедура защиты. Обязательным являлось участие в разбирательстве дела родителей и попечителей несовершеннолетнего. Воспитательная направленность деятельности такого суда побуждала к организации деятельности не по доказыванию виновности несовершеннолетнего, а скорее по проведению с ним воспитательных бесед, направленных на получение признания с раскаянием в содеянном. Таким образом, в России формирование уголовного судопроизводства для несовершеннолетних шло, как и в большинстве стран, по пути отказа от формальной процедуры разбирательства дела с нацеленностью данного судопроизводства на перевоспитание, исправление несовершеннолетнего правонарушителя.

Как отмечает Э.Б. Мельникова, «российский суд для несовершеннолетних времен 1910-1918 гг. отличали и признаки, относящиеся к уголовному процессу: широкая предметная подсудность, включающая и преступления, и мелкие правонарушения; закрытый характер судебного разбирательства; отсутствие формальной судебной процедуры; упрощенное судопроизводство, сводившееся в основном к беседе судьи с подростком в присутствии его попечителя; отсутствие формального обвинительного акта; в основном применение попечительского надзора в качестве меры воздействия (по данным статистики этих судов, примерно в 70% случаев)»4Мельникова Э.Б. Будет ли в России ювенальная юстиция? Научно-практический комментарий // Российская юстиция. 1998. № 11. С. 19.. Следует отметить, что данные учреждения сыграли немаловажную роль в формировании российской уголовно-процессуальной политики в отношении несовершеннолетних, которая носила довольно прогрессивный характер. Это особо значимо и потому, что достаточно эффективная модель ювенального уголовного судопроизводства создавалась в условиях действия достаточно репрессивного Закона от 2 июля 1897 г.

В России автономная система ювенального правосудия связана с появлением в 1910 г. в г. Санкт-Петербурге первого ювенального суда. За ним последовали другие российские города. Система ювенального правосудия зарождалась в начале XX в. в целом на фоне активизации социальной политики. К 1914 г. в России действующих или готовящихся к открытию судов было около 10, а к 1917 г. суды для несовершеннолетних действовали уже кроме Санкт-Петербурга в Москве, Харькове, Киеве, Одессе, Либаве, Риге, Томске, Саратове. Столь быстрое распространение таких судов было связано с достаточно высокой степенью их эффективности и позитивной оценкой их деятельности российскими юристами.

Ювенальные суды в России не имели единого названия и назывались в одних регионах судами для малолетних, в других — судами для детей или детскими судами, в третьих — судами для несовершеннолетних.

Суды по делам о несовершеннолетних в России решали задачи уголовного преследования несовершеннолетних в возрасте от 10 лет, а также взрослых подстрекателей. К их юрисдикции не относились дела гражданского и опекунского производства. В 1913 г. в компетенцию таких судов были включены дела беспризорных подростков в возрасте до 17 лет. Так реализовывалась охранительная функция суда для несовершеннолетних. С введением таких судов нашла свое воплощение идея об отделении несовершеннолетних от взрослых преступников на ранних стадиях уголовного процесса.

Для детей, находящихся под следствием в Москве, Киеве, Харькове, Екатеринбурге, создавались специальные приюты. Кроме того, при детских судах или с их участием создавались специальные структуры, которые занимались организацией попечительства над такими детьми, восстанавливая утраченные родственные связи, определяя детей на работу или учебу5Беляева Л.И. Первый в России журнал о судах и судьях для несовершеннолетних // Альманах «Вопросы ювенальной юстиции». 2002. № 3. С. 14.. Таким образом предпринимались попытки сделать уголовный процесс в отношении несовершеннолетних правонарушителей более гуманным и социально насыщенным.

Дела несовершеннолетних в этом суде рассматривались единоличным мировым судьей. Как и всякий мировой судья, он избирался населением, проживающим в судебном округе. Профессиональная подготовка такого судьи предполагала знание им детской психологии, поэтому предпочтение отдавалось врачам и педагогам. В 70% случаев в качестве меры воздействия судьи применяли меру воспитательного воздействия — попечительский надзор. Примечательно, что на вынесение того или иного решения существенно влияло судейское усмотрение. Суд по делам о несовершеннолетних в дореволюционной России осуществлял судебный надзор за работой детских учреждений, принимающих на себя заботу о малолетних преступниках. Профессиональная подготовка судьи по делам о несовершеннолетних предполагала знание им детской психологии. Поэтому при выборе судей предпочтение отдавали врачам и педагогам.

В связи с произошедшими в 1917 г. революционными преобразованиями автономное ювенальное уголовное судопроизводство не получило в нашем государстве дальнейшего развития, и в 1918 г. ювенальные суды были заменены комиссиями по делам несовершеннолетних. 14 января 1918 г. специальным декретом Совнаркома «О комиссиях для несовершеннолетних» было прекращено действие Закона от 2 июля 1897 г. «О малолетних и несовершеннолетних преступниках» и положено начало формирования новой модели отправления уголовного правосудия в отношении несовершеннолетних.

Новая модель предусматривала прекращение деятельности ювенальных судов, отменяла тюремное заключение в отношении несовершеннолетних. Дела о правонарушениях несовершеннолетних подлежали передаче и разбирательству в специально создаваемых комиссиях о несовершеннолетних, находящиеся в ведении Наркомата общественного презрения. Таким образом, с целью замены специализированного судебного органа, каковым являлся ювенальный суд, был создан орган особой юрисдикции, фактически не входящий в судебную систему. В соответствии со ст. 3 данного Декрета в состав комиссии должны были входить представители следующих ведомств: общественного призрения, народного просвещения и юстиции в количестве не менее трех человек. В комиссию включались юристы, педагоги и в обязательном порядке врач. К сожалению, участие юриста в деятельности подобных комиссий часто носило формальный характер, а его мнение не имело решающего значения, хотя в качестве юриста обычно привлекался народный судья. Кроме того, комиссии могли прибегать к помощи различных структур и организаций, входящих в систему общественного призрения. Создание таких комиссий, которые были административными органами, в свою очередь не могло не отразиться на сущности и характере ювенального уголовного судопроизводство.

Деятельность комиссий, порядок рассмотрения дела несовершеннолетнего регламентировались специальной Инструкцией от 30 июля 1920 г. Следует подчеркнуть, что в основном Инструкция уделяла внимание не юридическим аспектам, а скорее педагогическим и медицинским. Приоритеты переносились в сферу психологической и медико-педагогической реабилитации несовершеннолетнего. Впрочем, в тот исторический период такая расстановка акцентов была типичной не только для революционной России, но и для многих зарубежных государств. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что при производстве по делу несовершеннолетнего суд превратился из органа правосудия в следственный орган. Так, в случае совершения подростком, достигшим возраста 14 лет, тяжкого общественно опасного деяния его дело могло быть передано народному судье не для производства судебного разбирательства, а для производства следствия. По окончании такого следствия судья был обязан передать собранные материалы и свое заключение по делу на рассмотрение все той же комиссии. Таким образом, орган правосудия оказывался полностью подчиненным административному органу, большинство членов которого не обладали необходимой юридической подготовкой и фактически не были компетентны в решении юридически значимых вопросов. При этом по уголовным делам в отношении взрослых лиц предварительное следствие осуществлялось либо специальными следственными комиссиями, либо органами дознания. В случае совершения несовершеннолетним незначительного правонарушения комиссия вообще могла вынести решение без рассмотрения дела по представлению администраций приемных и распределительных пунктов.

В такой ситуации несовершеннолетний обвиняемый оказывался в менее защищенном положении, поскольку его дело рассматривалось в упрощенном порядке, и окончательное решение во многом зависело от субъективных оценок членов комиссии. Такая специфичная разновидность целерантного производства ни в коей мере не способствовала созданию и реализации процессуальных гарантий прав несовершеннолетнего правонарушителя, находящегося под следствием. Следует согласиться с Э.Б. Мельниковой, справедливо полагающей, что в данном случае существенно снижались гарантии прав несовершеннолетних. В то же время не все наработки ювенальной юстиции были утрачены немедленно с установлением Советской власти. В частности, в соответствии с п. 12 постановления Наркомюста РСФСР от 12 декабря 1919 г. «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР» несовершеннолетние в возрасте до 14 лет не подлежат и уголовной ответственности, в отношении них не осуществлялось уголовное преследование. Однако допускалось применение к ним воспитательных мер. Закреплялось применение этих же мер в отношении несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет, если они действовали без разумения. Таким образом, понятие производства с разумением, известное со времен Устава уголовного судопроизводства, в какой-то степени было сохранено в 1920-е гг. Кроме того, была предпринята попытка найти замену институту попечителей, функционировавшему в дореволюционный период при судах для несовершеннолетних. Его функции были возложены на Институт социальной помощи несовершеннолетним, работающий в тесном контакте с комиссией о несовершеннолетних. По сути дела несовершеннолетний правонарушитель, также как и в дореволюционный период, мог быть помещен в реформаторий с целью оказания на него воспитательного воздействия.

В то же время приходится признать, что в условиях послереволюционных общественных преобразований рассмотрение дел о преступлениях несовершеннолетних происходило скорее в чрезвычайном порядке, который предполагал, в принципе, сокращенную форму производства с наделением суда функциями следователя. Такое положение дел противоречило принципам осуществления уголовного судопроизводства, продекларированным Советской властью. В частности, постановление НКЮ от 12 декабря 1919 г. «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР» закрепило в ст. 4, что советское уголовное право в РСФСР осуществляется органами советского правосудия, к которым относились народные суды и революционные трибуналы. Как видим, комиссии о несовершеннолетних не входили в систему судебных органов, и, следовательно, дела о правонарушениях несовершеннолетних изначально изымались из сферы правосудия. При этом сохранялся известный ранее принцип совершения преступного деяния с разумением, поскольку уголовной ответственности могли подлежать лица, достигшие возраста 14 лет, совершившие преступление с разумением.

В 1920 г. в связи с изданием 4 марта декрета «О делах несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных действиях» компетенция суда несколько расширилась. Однако суд и тюремное заключение для несовершеннолетних считались упраздненными (ст. 1), дела о преступлениях несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет могли быть переданы в суд только в том случае, если комиссия делала вывод о невозможности применения медикопедагогических мер (ст. 4). Фактически при этом ни в коей мере не обеспечивалось право на рассмотрения дела независимым судом, а несовершеннолетний правонарушитель рассматривался как «морально дефективный» субъект, обвиняемый в общественно опасных действиях. Очевидно, это было проявлением того самого нового интуитивного права народа, которое требует «истребления органов старого права, ощущаемого им как величайшая и сплошная несправедливость». Такое отношение к производству по делам несовершеннолетних не могло не вызывать справедливой критики тех юристов. которые достаточно долго исследовали вопросы отправления правосудия в отношении несовершеннолетних. По справедливым оценкам современников, с одной стороны, «тысячи детей на протяжении республики были избавлены от мытарств по судам и тюрьмам, но, с другой стороны, полный отказ от ответственности и неучитывание психических особенностей морально дефективного ребенка привели к необычайному росту детской и юношеской преступности». Сложные социально-экономические условия в послереволюционной России способствовали и тому, что в большинстве своем несовершеннолетние совершали кражи и иные преступления против собственности.

Фактически в случае передачи несовершеннолетнего правонарушителя в суд, народный судья в течение трех дней проводил предварительное следствие по делу. Чаще всего судебному разбирательству подлежали лишь уголовные дела в отношении несовершеннолетних, достигших 14-летнего возраста и совершивших тяжкие преступления, а также совершивших преступления в соучастии со взрослыми лицами. Судья был обязан подготовить для комиссии по делам несовершеннолетних доклад, отразив в нем сведения о личности несовершеннолетнего правонарушителя, его социальном окружении, причинах противоправного поведения, о целесообразности выделения в особое производство уголовного дела в отношении несовершеннолетнего в случае совершения им преступления в соучастии со взрослыми лицами. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что, несмотря на подчиненность суда комиссиям по делам несовершеннолетних, на стадии предварительного следствия сохранялась независимость судьи в производстве необходимых следственных действий. Практическая реализация концепции следственного судьи применительно к производству по делам несовершеннолетних осуществлялась вплоть до 1929 г., когда производство следствия по уголовному делу, в том числе и в отношении несовершеннолетнего, стало осуществляться органами милиции по поручению прокуратуры.

Комиссии также могли принимать участие в сборе информации о личности несовершеннолетнего правонарушителя и его социального окружения, поскольку для этой цели в соответствии с Инструкцией от 30 июля 1920 г. были организованы специальные социальные службы. Социальный работник был обязан не только установить определенные биографические факты из жизни несовершеннолетнего и собрать характеризующие его и его семью данные, но и способствовать ранней ресоциализаиии несовершеннолетнего правонарушителя путем устройства его жизни.

Определенный шаг по пути выделения уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних из общей уголовно-процессуальной формы был сделан с принятием УПК РСФСР 1922 г. 13 редакции УПК 1927 г. п. 7 ст. 23 вводил определение законного представителя путем перечисления лиц, которые могли быть законными представителями (родители, опекуны и представители тех учреждений и организаций, на попечении которых находится опекаемое лицо). Участие законных представителей в данный период носило не обязательный, а факультативный характер, а их правовой статус оставался крайне неопределенным. Это и не удивительно, поскольку процессуальная дееспособность самого несовершеннолетнего обвиняемого была весьма ограниченной. В итоге практически невозможной была реализация самим несовершеннолетним и его родителями права на ознакомление с материалами уголовного дела, а также на обжалование процессуальных действий и решений.

Статья 40 закрепила, что при наличии в деле нескольких обвиняемых, из которых один или несколько несовершеннолетних, дело в отношении последних должно быть выделено и передано в комиссию о несовершеннолетних. Таким образом, предполагалось выделение в отдельное производство уголовного дела, по которому обвиняемым был несовершеннолетний, не достигший 16-летнего возраста. Также ст. 166 предполагала, что в том случае, если есть основания полагать, что обвиняемый является несовершеннолетним, а надлежащие документы у него отсутствуют, то определение его возраста должно было проводиться путем его медицинского освидетельствования. Кодекс законодательно закреплял использование специальных медицинских знаний для установления точного возраста несовершеннолетнего и определения возможности привлечения его к уголовной ответственности. Протокол медицинского освидетельствования составлялся врачом и подписывался следователем. Фактически это медицинское освидетельствование представляло собой медицинскую экспертизу, а для ее производства приглашались врачи через II отдел медицинской экспертизы губернских Отделов Здравоохранения. Никаких других особых правил производства следственных действий и применения мер процессуального принуждения к несовершеннолетним обвиняемым не предусматривалось. Отдельно лишь было закреплено, что лица в возрасте до 14 лет не допускались в зал судебного заседания (ст. 20). Однако необходимо отметить в качестве позитивного момента то, что УПК РСФСР 1922 г. уже допускал наряду с административным рассмотрением дел в отношении несовершеннолетних правонарушителей судебный порядок разбирательства уголовных дел в отношении несовершеннолетних. К сожалению, на практике судебное рассмотрение уголовного дела в отношении несовершеннолетнего было возможно только по постановлению комиссии о несовершеннолетних, а сама комиссия нередко брала на себя полномочия государственного обвинителя.

Все эти факты свидетельствуют, с одной стороны, о весьма слабой защищенности прав несовершеннолетнего в уголовном судопроизводстве в данный исторический период, нечеткости и схематичности его процессуального статуса а, с другой, — о создании в России 20-х гг. XX в. уникальной модели ювенального уголовного судопроизводства, базирующегося на фактической подчиненности суда административному органу в решении вопроса о привлечении несовершеннолетнего к уголовной ответственности. Примечательно, что такая модель не только ущемляла процессуальный статус несовершеннолетнего правонарушителя, но и не способствовала восстановлению прав граждан, пострадавших от преступления несовершеннолетнего. В частности, как справедливо отмечал П.И. Люблинский, фактически отсутствовал механизм предъявления гражданского иска в уголовном процессе с целью возмещения вреда, причиненного правонарушением несовершеннолетнего.

Очередным этапом в развитии уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних в нашей стране явились 30-годы прошлого века. Соглашаясь в целом с Э.Б. Мельниковой, критично оценивающей законодательные новеллы данного периода, подробнее остановимся на специфике процессуального положения несовершеннолетнего правонарушителя и особенностях производства по данной категории дел в эти годы.

Общая тенденция к усилению карательной направленности уголовного судопроизводства сказалась и на правовом положении несовершеннолетних правонарушителей. Правовой статус несовершеннолетнего в уголовном процессе претерпел существенные изменения в связи с принятием 7 апреля 1935 г. постановления ВЦИК и СНК СССР № 3/598 «О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних». Данный нормативный акт ухудшил положение несовершеннолетних, поскольку снизил возраст уголовной ответственности до 12 лет. Уголовному преследованию с последующим разбирательством дела в уголовном суде мог быть подвергнут 12- летний подросток, уличенный «в совершении краж, в причинении насилий, телесных повреждений, увечий, в убийстве или в попытках к убийству». Примечательно, что зачастую установить точный состав преступления было затруднительно в силу недостатков действующего законодательства, допускающего вариативное толкование уголовно-правовых норм. Несовершеннолетие перестало рассматриваться как обстоятельство, смягчающее уголовное наказание.

В том же году было принято и постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) № 1047 «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности», ограничивающее компетенцию органов образования в работе с несовершеннолетними, поскольку ряд вопросов был отнесен к ведению НКВД. Такая ситуация на практике нередко приводила к самоустранению органов образования от реальной воспитательной работы и работы по ресоциализации несовершеннолетних правонарушителей.

В связи с принятием 25 ноября 1935 г. постановления ВЦИК и СНК СССР «Об изменении действующего законодательства РСФСР о мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних, с детской беспризорностью и безнадзорностью» была прекращена деятельность комиссий по делам несовершеннолетних, т.е. упразднена административная система ювенальной юстиции. Обращает на себя внимание то, что такая тенденция сопровождалась слабыми попытками проведения специализации уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних путем создания при судах специальных камер для рассмотрения уголовных дел в отношении несовершеннолетних до 16 лет. К сожалению, функционировали они непродолжительное время вплоть до 1938 г. и не оставили существенного следа в истории развития российского судопроизводства в отношении несовершеннолетних.

Начиная со второй половины 30-х гг., в системе органов внутренних дел появились комнаты привода безнадзорных детей, ставших прообразом широко известных в советский период детских комнат милиции, начавших свою историю с 1940 г. Инспектор, работавший в такой комнате, был вправе как передать несовершеннолетнего родителям, так и поместить его в приемник-распределитель для последующего устройства в учреждения для детей, оставшихся без попечения родителей.

Но приговору суда несовершеннолетние правонарушители в возрасте от 12 до 14 лет могли быть помешены при наличии санкции прокурора в специальный изолятор на срок до шести месяцев. В этот же период увеличилась численность осужденных несовершеннолетних, отбывающих наказание в детских воспитательных колониях.

Период 1930-1940-х гг. закономерно ознаменовался ростом детской и подростковой преступности, поскольку значительно увеличилось число беспризорных детей, лишившихся родительского попечения по причине репрессий и войны. Как следствие этого в 40-годы в структуре НКВД были созданы специальные отделения по борьбе с детской преступностью и хулиганством6Постановление СНК СССР от 23 января 1942 г. «Об устройстве детей, оставшихся без родителей» // СП СССР. 1942. № 2. Ст. 26; постановление СНК ССР от 15 июня 1943 г. «Об усилении борьбы с детской беспризорностью, безнадзорностью и хулиганством» // СП СССР. 1943. № 12. Ст. 41.. И.А. Коновалова пишет по этому поводу: «В связи с обусловленной военными действиями разрухой, голодом, упадком функционирования промышленной и сельскохозяйственной инфраструктуры, нарушением внутрисемейных отношений возросла преступность, беспризорность и безнадзорность среди несовершеннолетних. Ответной реакцией законодателя на данные негативные явления стало усиление уголовного преследования в отношении подростков»7Коновалова И.А. Тенденции развития корыстной преступности несовершеннолетних и меры борьбы с ней: ретроспективный обзор // Адвокат. 2008. № 4. С. 85..

Необходимо отметить и то, что ужесточение уголовной ответственности несовершеннолетних шло параллельно с усилением ответственности взрослых лиц за вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность. В частности, совместный приказ Наркомюста и Прокуратуры СССР № 194/235 от 26 декабря 1940 г. указывал на необходимость выявления взрослых подстрекателей и организаторов преступлений несовершеннолетних. Кроме того, в инструктивном письме Верховного Суда и Прокуратуры СССР «О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних» № 36/71 от 21 июля 1935 г. акцентировалось внимание на следующих особенностях производства по делам несовершеннолетних правонарушителей.

1. Пункт 4 данного письма считал обязательным установление возраста обвиняемого, а также условий жизни и воспитания несовершеннолетних. выявление лиц, способствующих совершению несовершеннолетними правонарушений. Данные обстоятельства должны были быть установлены на стадии судебного следствия. Фактически в этот период начинает формироваться представление о необходимости установления этой специфичной составляющей предмета доказывания по уголовным делам в отношении несовершеннолетних. Позднее, уже в декабре 1952 г., был принят приказ заместителя Генерального прокурора СССР «О соблюдении требований закона о точном установлении возраста обвиняемых при расследовании дел о несовершеннолетних», закрепляющий в качестве обязательного условия утверждения прокурором обвинительного заключения по данной категории уголовных дел точное установление возраста обвиняемого на основании документов или заключения судебно-медицинской экспертизы.

2. Считалось необходимым проведение серии показательных судебных процессов, имеющих воспитательное значение. Разрешение на проведение таких открытых публичных судебных заседаний давалось либо председателем областного (краевого) суда или председателем Верховного суда республики по согласованию с соответствующим прокурором и с обязательным уведомлением отдела народного образования.

3. Признавалось необходимым обязательное назначение защитника по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего.

4. Считалось вполне оправданным формирование специальных составов кассационных коллегий, в функции которых входило рассмотрение уголовных дел в отношении несовершеннолетних.

В июле 1941 г., уже после начала Великой Отечественной войны, Президиумом Верховного Совета СССР было принято особое решение о применении постановления ВЦП К и СНК СССР «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» от 7 апреля 1935 г. В данном решении подчеркивалось, что применение норм указанного постановления должно было проводиться в соответствии с действующими нормами уголовно-процессуального законодательства СССР. Начиная с 1943 г. была предпринята попытка возрождения при народных судах специальных камер по делам несовершеннолетних, укомплектованных судьями, имеющими опыт работы с несовершеннолетними. В компетенцию таких камер входило решение вопроса о применении к несовершеннолетнему, не достигшему 16-летнего возраста, уголовного наказания, либо о помещении его в воспитательную трудовую колонию или о передаче на поруки опекунам или попечителям.

Необходимо отметить, что дифференцированный порядок уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних в 30-40 гг. XX в. существовал скорее в виде законодательной формальности, нежели чем в виде реальности. На практике судопроизводство в отношении несовершеннолетних было максимально приближено к уголовному судопроизводству в отношении взрослых. Такая ситуация считалось соответствующей правовой политике государства в течение длительного времени, вплоть до конца 50-х — начала 60-х годов. Хотя нельзя утверждать, что социальная и психофизиологическая незрелость несовершеннолетнего полностью игнорировались, а уголовное судопроизводство в отношении подростков имело чисто карательную направленность. В частности, действовал ряд ограничений, связанных с направлением несовершеннолетних в трудовые воспитательные колонии, при совершении ими незначительных правонарушений. Приоритетной в этом случае признавалась передача подростка под надзор родителей или опекунов. Определенное внимание уделялось и специфике расследования преступлений данной категории. Внимание акцентировалось на необходимости установления взрослых лиц, вовлекших несовершеннолетнего в противоправную деятельность, на точном установлении возраста несовершеннолетнего и т.д.

Конец 50-х-60-е гг. ознаменовались принятием ряда значимых нормативных актов: в конце 1958 г. были приняты Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик и Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. 14 февраля 1959 г. был принят соответствующий Указ Президиума ВС СССР «О порядке введения в действие Основ уголовного законодательства, Основ уголовного судопроизводства и законов об уголовной ответственности за государственные и воинские преступления».

Нормативные правовые акты данного временного периода обозначили тенденцию к гуманизации уголовного судопроизводства и института уголовной ответственности применительно к несовершеннолетним, возвращению к использованию мер воспитательного воздействия к несовершеннолетним правонарушителям. В частности, сокращался срок лишения свободы до 10 лет лицам, осужденным к лишению свободы на срок свыше 10 лет за преступления, совершенные ими в возрасте до 18 лет; лица, совершившие преступления в возрасте до 18 лет освобождались от дальнейшего отбывания ссылки; освобождались от наказания все осужденные, совершившие преступления в возрасте до 14 лет, либо совершившие в возрасте от 14 до 16 лет преступления, не поименованные в ст. 10 Основ уголовного законодательства. Освобожденные таким образом от наказания несовершеннолетние подлежали трудоустройству и отдаче под надзор родителей или заменяющих их лиц.

Следует отметить, что специфике производства в отношении несовершеннолетнего Основы уделяли внимание весьма скупо. Однако фактически возрождалась норма, допускающая прекращение уголовного дела с передачей материалов в комиссию по делам несовершеннолетних (п. 3. ст. 5.1). Недостижение возраста уголовной ответственности закреплялось как обстоятельство, исключающее производство по уголовному делу (п. 5. ст. 5). Указывалось на обязательное участие защитника по данной категории дел с момента предъявления обвинения (ст. 22). Обозначалась и некоторая специфика производства не только на досудебных, но и на судебных стадиях. В частности, по делам о преступлениях несовершеннолетних и о преступлениях, за которые в качестве меры наказания может быть применена смертная казнь, а также в случаях несогласия судьи с выводами обвинительного заключения или при необходимости изменить меру пресечения, избранную в отношении обвиняемого, обязательным было проведение распорядительного заседания суда (ст. 36 Основ). Основы подготовили почву для выделения в УПК РСФСР 1961 г. производства по делам несовершеннолетних как особого дифференцированного усложненного порядка судопроизводства.

В УПК РСФСР 1961 г. законодателем была выделена отдельная гл. 32 «Производство по делам несовершеннолетних», состоящая из 13 статей, регулирующих вопросы производства по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего как на стадии предварительного расследования, так и на стадии судебного разбирательства. Кроме того, в тексте УПК появился ряд статей, регламентирующих правовое положение несовершеннолетнего в уголовном процессе: ст. 8, закрепляющая механизм прекращения уголовного дела в связи с его передачей в Комиссию по делам несовершеннолетних; ст. 159, регулирующая порядок допроса несовершеннолетнего свидетеля и другие.

В целом все законодательные новеллы, нашедшие отражение в УПК РСФСР 1961 г. были ориентированы именно на усложнение порядка судопроизводства с целью наилучшего обеспечения прав несовершеннолетних обвиняемых и подсудимых. На протяжении последующих сорока лет в УПК вносился целый ряд дополнений и изменений, в том числе и касающихся процессуального статуса несовершеннолетних правонарушителей. Это было объективным требованием времени и определялось теми изменениями, которые происходили в различных сферах общественной жизни нашего государства. К наиболее общим и типичным особенностям производства по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего в этот период можно отнести:

1. Усиление гарантий прав несовершеннолетних и охранительной направленности производства по делам несовершеннолетних, выразившейся в большей защищенности несовершеннолетнего и усилении воспитательной направленности уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетнего.

2. Реализация принципа двойного представительства посредством обеспечения интересов несовершеннолетнего обвиняемого не только через реализацию функции профессиональной защиты, но и через институт законного представительства. Пункт 8 ст. 34 не вводил легальное определение понятия «законный представитель», однако перечислял лиц, которые могли выступать в качестве законного представителя: родители, усыновители, опекуны, попечители обвиняемого или потерпевшего, представители учреждений и организаций, на попечении которых находится обвиняемый или потерпевший. Причем данный перечень был признан исчерпывающим, о чем говорилось в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 1990 г. и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних».

Исходя из буквального толкования нормы, закрепленной в п. 8 ст. 34 УПК, законное представительство было связано только с процессуальным статусом несовершеннолетнего обвиняемого и потерпевшего. Законодатель не счел нужным включить в данный список подозреваемого и подсудимого и, что характерно, на сегодняшний день данная проблема до конца не решена.

Следует отметить, что долгое время отечественный законодатель не определял четко значение и сущность понятия «законный представитель», что связано, в первую очередь, с межотраслевым характером данного термина. Поэтому, не смотря на законодательную неопределенность прав и обязанностей законного представителя, в УПК РСФСР фактически впервые стал четко оформляться его процессуальный статус. Законные представители могли быть допрошены как свидетели (ст. 72 УПК), в случае необходимости могли быть привлечены к проведению допроса несовершеннолетнего свидетеля (ст. 285 УПК). Они вправе были пригласить защитника для несовершеннолетнего обвиняемого (ст. 48 УПК), а по определению суда или постановлению судьи могли быть допущены в качестве законного представителя обвиняемого (ст. 47 УПК); обладали правом обжалования в кассационном порядке приговора суда (ст. 325 УПК), а при участии в заседании в кассационной инстанции могли давать объяснения (ст. 338 УПК), были вправе ознакомиться в суде с производством по делу и с поступившими жалобами или протестом (ст. 328 УПК). По ходатайству законного представителя он должен был быть допущен к ознакомлению с материалами уголовного дела при объявлении несовершеннолетнему об окончании предварительного следствия (ст. 398 УПК). Законный представитель должен был присутствовать в зале судебного разбирательства в течение всего судебного разбирательства. При этом за ним закреплялось право участвовать в исследовании доказательств на судебном следствии, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы (ст. 399 УПК). В то же время позиция законодателя не была последовательной, поскольку, с одной стороны, на суд накладывалась обязанность при назначении судебного заседания поставить об этом в известность законного представителя несовершеннолетнего обвиняемого, а с другой — допускалось рассмотрение дела в отсутствие законных представителей, если суд только не считал их явку обязательной. Несомненно, что такая уголовно-процессуальная норма содержала риск снижения степени защищенности несовершеннолетнего подсудимого. В целом, несмотря на свой внутренне противоречивый характер, институт законного представительства явился значительной дополнительной гарантией прав несовершеннолетних в уголовном судопроизводстве. Следует согласиться с Э.Б. Мельниковой, подчеркивающей, что «двойное представительство в делах несовершеннолетних должно оцениваться как проявление повышенной юридической охраны несовершеннолетних в уголовном процессе».

3. Обязательное участие защитника в производстве по уголовному делу с момента предъявления обвинения (п. 3 ст. 49 УПК). Необязательность для органов, осуществляющих уголовное преследование, отказа несовершеннолетнего от защитника (ст. 50 УПК). Кроме реализации своих основных функций, защитник мог ходатайствовать о допуске педагога к допросу несовершеннолетнего (ст. 397 УПК), а также высказывать свое мнение по поводу временного удаления несовершеннолетнего из зала судебного заседания (ст. 401 УПК).

4. Выделение уголовного дела в отношении несовершеннолетнего в отдельное производство в случае совершения преступления в соучастии со взрослыми лицами. Уголовное дело выделялось не в обязательном порядке, а только при наличии такой возможности. Выделение уголовного дело в отношении несовершеннолетнего в отдельное производство не осуществлялось, если это создавало существенные препятствия для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела (ст. 396 УПК).

5. Расширение предмета доказывания по уголовным делам в отношении несовершеннолетних за счет социально и личностно характеризующей информации. Статья 392 закрепила перечень дополнительных обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего: 1) возраст несовершеннолетнего (число, месяц, год рождения); 2) условия жизни и воспитания; 3) причины и условия, способствовавшие совершению преступления несовершеннолетним; 4) наличие взрослых подстрекателей и иных соучастников. При наличии данных об умственной отсталости несовершеннолетнего, не связанной с душевным заболеванием, должно было быть выявлено также, мог ли он полностью сознавать значение своих действий.

При этом Верховный Суд в постановлении Пленума от 9 июля 1982 г. № 5 «О выполнении судами законодательства и руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР при рассмотрении дел о преступлениях несовершеннолетних» подчеркнул, что судам надлежит «по каждому делу полно и глубоко выявлять причины и условия, способствовавшие совершению подростками преступлений», «выяснять, приняты ли следствием все необходимые меры для выявления и привлечения к ответственности взрослых лиц, вовлекших подсудимого в пьянство, преступную или иную антиобщественную деятельность». В другом известном постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 октября 1972 г. X? 9 «О судебной практике по делам о хулиганстве» в п. 4 отмечалось, что «с особым вниманием судам следует подходить к рассмотрению дел по обвинению несовершеннолетних в хулиганстве и к назначению им наказания. При рассмотрении таких дел необходимо тщательно и всесторонне исследовать обстоятельства, связанные с правонарушением, и условия, при которых оно было совершено, не допуская осуждения несовершеннолетних за действия, носящие характер детского озорства».

К сожалению, реализация таких наставлений Верховного Суда СССР нередко оставляла желать лучшего, поскольку перегруженность следственных работников, недостаточная степень следственной специализации, известный формализм имели своим итогом нередко поверхностное выяснение социально и личностно характеризующей несовершеннолетнего информации.

6. Обязательность предварительного следствия по уголовным делам в отношении несовершеннолетних (ст. 126 УПК). В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1963 г. «О предоставлении права производства предварительного следствия органам охраны общественного порядка» были внесены соответствующие изменения в УПК, и было закреплено, что предварительное следствие по уголовным делам производится следователями прокуратуры, а также следователями органов охраны общественного порядка и следователями органов государственной безопасности. Спустя пятнадцать лет в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 4 апреля 1978 г. № 15 «О внесении изменений в ст. 126 УПК РСФСР», предварительное расследование по преступлениям, совершенным несовершеннолетними, стало прерогативой только органов внутренних дел. В то же время уголовные дела по ст. 210 УК РСФСР «Вовлечение несовершеннолетнего в преступную деятельность» были оставлены в компетенции прокуратуры, что создавало ряд сложностей с привлечением данных лиц к уголовной ответственности за вовлечение несовершеннолетнего лица в преступную деятельность, а также за совершение преступления в соучастии с несовершеннолетним. Ситуация была исправлена позднее, в 1980 г., когда производство предварительного следствия в отношении взрослых лиц, вовлекших несовершеннолетних в преступную деятельность также было передано в ведение следователей органов внутренних дел.

Не без основания можно отметить, что при производстве по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего, преимущественный акцент делался именно на стадии предварительного следствия. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 9 июля 1982 г. № 5 «О выполнении судами законодательства и руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР при рассмотрении дел о преступлениях несовершеннолетних» указывалось, что «суды обязаны предъявлять высокую требовательность к качеству предварительного следствия, обращая при этом особое внимание на полное и всестороннее исследование обстоятельств, причин и мотивов совершения преступления, а также данных о личности подсудимого. На выявленные недостатки и нарушения норм процессуального закона необходимо реагировать в предусмотренном законом порядке. При невозможности устранить в судебном заседании допущенные пробелы следует возвращать дела на дополнительное расследование».

7. Законодательное закрепление возможности замены наказания, связанного с лишением свободы, на более гуманное наказание. Статья 363 УПК регламентировала порядок освобождения от наказания и замену наказания более мягким в отношении лиц, совершивших преступления в возрасте до 18 лет. В итоге в период действия УПК РСФСР наметилась четкая тенденция на вынесение в отношении несовершеннолетних приговоров с условным осуждением. Например, в постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 18 июня 1987 г. № 7 «О деятельности судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР» указывалось на необходимость обеспечения судами «строго дифференцированного подхода к назначению виновным вида и размера уголовного наказания» и более широкого использования наказания, не связанного с лишением свободы, в отношении несовершеннолетних.

8. Возможность прекращения уголовного дела в связи с передачей материалов в комиссию по делам несовершеннолетних, а позже в связи с применением принудительных мер воспитательного воздействия (ст. 8 УПК). Лица, осуществляющие уголовное преследование, обладали правом прекращения уголовного дела в отношении лица, не достигшего 18-летнего возраста, совершившего преступление, не представляющее большой общественной опасности, и направления дела на рассмотрение комиссии по делам несовершеннолетних. Этому должно было предшествовать изучение обстоятельств дела и данных, характеризующих личность правонарушителя, на основе которого делалось заключение о возможности исправления несовершеннолетнего правонарушителя без применения уголовного наказания.

9. Обязательное назначение судебно-медицинской экспертизы в случае невозможности установить возраст несовершеннолетнего по документам: к обязательным случаям назначения экспертизы ч. 4 ст. 79 относила установление возраста обвиняемого, когда это имеет значение для дела, а соответствующие документы отсутствуют.

10. Введение в уголовный процесс фигуры педагога со схематично определенным процессуальным статусом. Его основной задачей являлось оказание помощи лицам, производящим допрос несовершеннолетнего обвиняемого или свидетеля в установлении психологического контакта с допрашиваемым. В соответствии со ст. 397 УПК, участвующий в допросе педагог мог, с разрешения следователя, задавать вопросы обвиняемому. За педагогом было закреплено право ознакомиться с протоколом допроса и сделать письменные замечания о правильности и полноте имеющихся в нем записей по окончании допроса. На лицо, производящее допрос, накладывалась обязанность перед началом допроса несовершеннолетнего разъяснить педагогу его права (ст. 397 УПК). Педагог участвовал в допросе несовершеннолетнего обвиняемого, не достигшего 16-летнего возраста, по усмотрению следователя или прокурора либо по ходатайству защитника. Допускалось участие педагога и при допросе умственно отсталого несовершеннолетнего старше 16 лет.

11. Специфика проведения судебного заседания при рассмотрении уголовного дела в отношении несовершеннолетнего. Статья 18 закрепила правило, согласно которому по мотивированному определению суда допускалось закрытое судебное разбирательство по делам о преступлениях лиц, не достигших 16-летнего возраста.

По определению суда несовершеннолетний мог быть удален из зала судебного заседания на время исследования обстоятельств, могущих отрицательно повлиять на него (ст. 401 УПК). Таким образом, закреплялось ограничение принципа гласности при отправлении правосудия в отношении несовершеннолетнего. В то же время провозглашалось усиление воспитательного воздействия судебного разбирательства дела о несовершеннолетнем. Для достижения этой цели суд должен был известить школу или иное учебно-воспитательное учреждение, в котором учился несовершеннолетний, а также общественные организации по месту его учебы или работы. За судом закреплялось право в случае необходимости вызвать в судебное заседание представителей этих организаций, а также представителей общественных организаций по месту работы родителей, опекуна или попечителя подсудимого (ст. 400 УПК). В связи с этим в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г. № 16 «О практике применение судами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность» обращалось внимание судов на повышение качества рассмотрения этих дел, культуру и воспитательное воздействие судебных процессов. С одной стороны, ограждались нравственность и психическое здоровье несовершеннолетнего, с другой, достоянием гласности в воспитательных целях становились подробности уголовного дела. Причем «воспитательное воздействие таких процессов» рассматривалось как характеристика качества судебного рассмотрения уголовных дел в отношении несовершеннолетних. Не случайно в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 9 июля 1982 г. № 5 «О выполнении судами законодательства и руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР при рассмотрении дел о преступлениях несовершеннолетних» указывалось в перечне недостатков в работе судов то обстоятельство, что «не во всех необходимых случаях суды привлекают к участию в судебных заседаниях представителей трудовых коллективов, учебно-воспитательных учреждений. общественных организаций по месту работы или учебы подсудимого». Несомненно, что вопрос о том. насколько такая «воспитательная направленность» судопроизводства способствовала дальнейшей ресоциализации несовершеннолетнего правонарушителя является достаточно спорным.

Несмотря на подобные позитивные законодательные новеллы, степень дифференциации уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних была явно недостаточной. К тому же ситуация осложнялась фактическим отсутствием судебной специализации и слабой следственной специализацией. Это обстоятельство вызвало к жизни те разработки, которые начались в России в 90-е гг. в плане конструирования новой модели автономного ювенального уголовного судопроизводства. В частности, изменения, внесенные в УПК РСФСР Федеральным законом от 21 декабря 1996 г. № 160- ФЗ, были связаны с изменением редакции ст. 8, а также с исключением ст. 10. В результате таких законодательных нововведений статья «Прекращение дела в связи с его передачей в комиссию по делам несовершеннолетних» была изменена на «Прекращение уголовного дела в отношении несовершеннолетнего с применением принудительных мер воспитательного воздействия», а статья «Направление материалов без возбуждения уголовного дела в комиссию по делам несовершеннолетних для применения мер общественного воздействия» была исключена.

К сожалению, на практике оставалось нерешенным значительное количество проблем, связанных с оптимизацией производства по уголовным делам в отношении несовершеннолетних. Не случайно в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 1990 г. № 5 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность» было отмечено, что «допускаются случаи нарушения норм уголовного процесса, гарантирующих несовершеннолетнему право на защиту», а поэтому «в случаях существенного нарушения норм уголовно-процессуального законодательства, гарантирующих несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому. подсудимому право на защиту, следует решать вопрос о возвращении дела для дополнительного расследования либо об отмене приговора».

Недостатки в реализации охранительных уголовно-процессуальных норм в процессе производства по уголовным делам данной категории обозначались не только на стадии предварительного следствия. В частности, в постановлении подчеркивалось, что «в нарушение требований закона суды не всегда обеспечивают строго индивидуальный подход к избранию несовершеннолетним вида и размера наказания; при наличии к тому оснований редко обсуждают вопрос о возможности применения к подросткам, совершившим преступления, не представляющие большой общественной опасности, принудительных мер воспитательного характера..., не во всех случаях выносят частные определения об устранении выявленных при судебном разбирательстве причин и условий, способствовавших совершению преступления, не всегда реагируют на установленные по делу нарушения закона».

В 90-е гг. XX в. наметилась очередная концептуальная линия, связанная с актуализацией вопросов судебной специализации и воспитательной направленностью уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних. Например, в анализируемом постановлении было закреплено, что «в целях обеспечения строгого выполнения требований уголовно-процессуального законодательства, в том числе норм, специально регулирующих производство по делам несовершеннолетних (ст. 391-402 УПК РСФСР), дела данной категории должны рассматриваться под председательством одних и тех же наиболее квалифицированных судей при участии народных заседателей из числа педагогов и иных лиц, имеющих опыт в воспитании молодежи». В качестве обязательного условия эффективности судопроизводства судам предписывалось «повысить воспитательное значение судебных процессов по делам о преступлениях несовершеннолетних, придавая особое значение их профилактическому воздействию; по каждому делу устанавливать причины и условия, способствовавшие совершению преступления несовершеннолетними; не оставлять без реагирования установленные в судебном заседании недостатки и упущения в работе комиссий и инспекций по делам несовершеннолетних, учебных заведений, общественных организаций и пр. и выносить частные определения с указанием конкретных обстоятельств, способствовавших совершению преступления подростком, и лиц, по вине которых это стало возможным».

Без преувеличения можно сказать о том, что одной из наиболее дискуссионных и обсуждаемых проблем в 90-е гг. XX в. являлись проблемы дифференциации и специализации ювенального уголовного судопроизводства. Такая ситуация нашла свое отражение как в разработке различных авторских проектов реформирования судопроизводства и возрождения ювенальной юстиции, так и в Концепции судебной реформы в России, разработанной в 1991 г.

Основные тенденции, отмеченные выше, нашли свое закрепление и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних».

Обобщая изложенное выше, сделаем ряд выводов.

В современной ситуации, когда вопрос о создании в России системы специализированного правосудия в отношении несовершеннолетних волнует и ученых, и практиков, и идут процессы, связанные как с поиском приемлемой модели ювенальной юстиции, так и с проведением в ряде регионов эксперимента по соответствующей специализации судов, исторический опыт и уроки функционирования подобных структур в начале XX в. будет весьма полезным и позволит определиться с основными направлениями уголовно-процессуальной политики в отношении несовершеннолетних.

На протяжении новейшей российской истории характер уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних претерпевал неоднократные существенные изменения. Если конец XIX — начало XX вв. ознаменовались определенной либерализацией и гуманизацией ювенального правосудия, то в период 1920-1950-х гг. большинство позитивных новелл российского законодательства в этой сфере было безвозвратно утрачено. Нововведения, вызванные к жизни революционными преобразованиями, к сожалению имели порой пагубные последствия. По свидетельству П.И. Люблинского, новый ускоренный порядок производства по делам несовершеннолетних определил существенный рост детской и подростковой преступности.

Отказ от ювенального производства как дифференцированной формы уголовного судопроизводства в пользу развития единой уголовно-процессуальной формы нельзя рассматривать однозначно только с позитивной или негативной стороны.

Во-первых, очевидно, что усиление карательной направленности уголовного судопроизводства не могло не затронуть и производство по делам несовершеннолетних правонарушителей. Постоянно на протяжении всего этого исторического периода, вплоть до конца 50-х гг. XX в., наблюдалась и тенденция к ужесточению уголовного наказания, применяемого к несовершеннолетнему правонарушителю, как правило, за счет увеличения реальных сроков отбытия наказания в детских трудовых колониях.

Во-вторых, несмотря на такую репрессивную направленность судопроизводства, на протяжении всего советского периода в большей или меньшей степени, но подчеркивалась специфика производства по таким уголовным делам. Эта специфика проявлялась в попытках создания судебной и следственной специализации, в обеспечении дополнительных гарантий права несовершеннолетнего на защиту, в воспитательной направленности судопроизводства, в привлечении общественности к ресоциализации несовершеннолетнего правонарушителя. В определенной степени законодатель и правоприменитель старались исключить типичную для нынешнего времени ситуацию безответственности со стороны учебно-воспитательных учреждений и родителей несовершеннолетнего. Возможно, что те методы, которыми проводилась эта работа.

уже изжили себя, но в целом такая направленность не только не противоречит, но и полностью соотносится с тенденциями эволюционирования ювенального уголовного судопроизводства. Следует отметить и то, что именно в советский период было создано огромное количество научных и научно-методических работ, имеющих своим предметом особенности расследования преступлений несовершеннолетних.

Логика развития законодательства и здравый смысл предполагают, что принятие нового уголовно-процессуального кодекса должно было идти по эволюционному пути усовершенствования судопроизводства как в целом, так и по отдельным категориям уголовных дел. К сожалению, применительно к несовершеннолетним правонарушителям. УПК РФ не смог устранить все пробелы и противоречия ранее действующего законодательства и боле того, породил ряд новых проблем, которые мы рассмотрим далее.

Isfic.Info 2006-2023