Принудительные меры медицинского характера

Основания применения принудительных мер медицинского характера

Конституция Российской Федерации, характеризуя развитое общество, построенное в нашей стране, отмечает, что это — общество, законом жизни которого является забота о благе каждого и забота каждого о благе всех. Этим гуманным принципом руководствуется наше законодательство, в том числе законодательство о здравоохранении. Провозглашенное ст. 41 Конституции РФ право граждан на охрану здоровья реально обеспечивается квалифицированной медицинской помощью нуждающимся в ней. Эта функция государства осуществляется различными методами, включая правовые. направленные на предупреждение повреждения здоровья. Осуществление этих важнейших задач здравоохранения неизменно сочетается с соблюдением конституционных требований уважения личности, охраны прав и свобод граждан, что является обязанностью всех государственных органов, общественных организаций и должностных лиц.

По общему правилу» лечение граждан у нас в стране проводится с их согласия. Однако наличествуют строго регламентированные законом случаи, когда возможно применение лечения и некоторых профилактических медицинских мер в принудительном порядке, то есть независимо от желания и согласия гражданина. В соответствии с Законом Российской Федерации от 2 июля 1992 г. «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» лечение может проводиться без согласия лица, страдающего психическим расстройством, или без согласия его законного представителя только при применении принудительных мер медицинского характера по основаниям, предусмотренным Уголовным кодексом Российской Федерации.

В этой связи представляется необходимым заострить внимание на правовых основаниях назначения мер правового принуждения, применяемых в случаях совершения преступления или общественно опасного деяния лицами, страдающими психическими заболеваниями. Это вполне объяснимо и оправданно, поскольку нахождение в психиатрической больнице всегда сопряжено с существенным ограничением личной свободы человека и с некоторыми другими вынужденными правоограничениями. И если эти стеснения и ограничения допускаются в отношении психически больного человека, то они являются одним из необходимых средств, направленных на его излечение, на предотвращение причинения им вреда самому себе и окружающим, то есть, по существу, являются благом для данной личности и благом для всех.

Другое дело, если ту же меру применить к человеку, не нуждающемуся в режиме психиатрической больницы. В этих случаях принудительное содержание в психиатрической больнице объективно влечет отрицательные последствия для человека, необоснованно изолирует его от внешнего мира, создает для него тягостное окружение, не всегда безопасное дня жизни и здоровья, и сопряжено с рядом других негативных последствий, а в результате не может не рассматриваться как нарушение законности. Именно поэтому уголовным законодательством за такие действия предусмотрена уголовная ответственность.

Думается, что изложенного вполне достаточно для того, чтобы отпала необходимость доказывать: назначение и применение закрепленных в УК РФ принудительных мер медицинского характера, при наличии законных к тому оснований, не нарушает конституционного права человека на охрану своего здоровья, тем более, если речь идет о лечении лица, совершившего общественно опасное деяние или преступление. Как известно, «преступное деяние влечет за собой ответственность его виновного»».¹Таганцев А. С. Русское уголовное право. Тула, 2001. С. 686. Однако мы сталкиваемся с лицом, который не может нести эту ответственность в силу своего психического состояния, но и не может оставаться без надзора вследствие возможности совершения им новых деяний, причинения вреда себе и окружающим, что обязывает законодателя предусмотреть возможность применить к нему принудительную меру медицинского характера.

Указанные обстоятельства настоятельно свидетельствуют о необходимости выяснения всей сущности и объема определенных в уголовном законе оснований применения принудительных мер медицинского характера с целью их уточнения, а при необходимости и дополнения. Кроме того, эта необходимость обусловлена также противоречивой позицией закона и различием в подходах трактовки оснований таких мер как в теории, так и на практике.

Говоря о проблеме оснований принудительных мер медицинского характера, нельзя забывать, что от того, каким образом она разрешается в законодательном плане, зависит уровень законности и целесообразности применения судом таких мер. правовое положение и степень защищенности больного от самого себя, окружающих от его возможных посягательств, а также достижение поставленных законодателем перед этим институтом целей. В Уголовном кодексе РФ содержится ст. 97 «Основания применения принудительных мер медицинского характера», в отношении которой высказывается ошибочное, на наш взгляд, мнение, что «в законе даны четкие предписания об основаниях и порядке применения принудительных мер медицинского характера». В подтверждение тому следует согласиться с Г. В. Назаренко в том, что толкование ст. 97 УК РФ вызывает значительные затруднения, поскольку законодатель объединил в одной статье разные нормы: в одной из них дан перечень лиц, которым суд может назначить принудительные меры медицинского характера (ч. 1); в другой предусмотрены условия применения этих мер в отношении лиц, указанных в предыдущей норме (ч. 2); в третьей определен порядок исполнения этих мер (ч. 3): в четвертой сформулировано положение о возможности неприменения принудительных мер в отношении лиц, не представляющих общественной опасности (ч. 4)²См.: Назаренко Г.В. Принудительные меры медицинского характера. М., 2003. С. 47..

По сути дела, законодатель четко не указывает, какое или какие обстоятельства следует считать основаниями применения принудительных мер, результатом чего явилось: во-первых, различие точек зрения на то, что все-таки следует считать основаниями применения принудительных мер медицинского характера, а во-вторых, неясность - на каких обстоятельствах суд должен основывать свое решение, применяя принудительную меру медицинского характера.

Для решения этой проблемы, как нам представляется, необходимо проанализировать ст. 97 УК РФ, противоречивые суждения правоведов с целью извлечения истины, рассмотреть судебную практику, что определит ход дальнейшего исследования.

Итак, статья 97 УК РФ указывает:

В историко-правовом аспекте следует уточнить, что уголовные кодексы бывших союзных республик указывали лишь условия для вынесения соответствующего определения суда. Так, в ст. 60 УК РСФСР I960 г. говорилось, что суд избирает вид принудительной меры медицинского характера «в зависимости от душевного заболевания лица, характера и степени общественной опасности совершенного им деяния». Сходное положение содержалось и в постановлении Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по применению, изменению и отмене принудительных мер медицинского характера» от 26 апреля 1984 г. JS« 4 (с изменениями, внесенными постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 1 ноября 1985 г. № 17), где отмечалось, что такие меры «применяются в случаях, когда лица по характеру совершенных ими деяний и своему болезненному состоянию представляют опасность для общества»». Следовательно, добавление законодателем в ст. 97 УК РФ «Основания применения принудительных мер» других обстоятельств имело определенный смысл в очертании круга оснований, четко не определенных в законе.

Как следствие, одни авторы считают, что «основанием для применения названных мер является совершение общественно опасного деяния или преступления теми категориями лиц, которые указаны в законе»³Афиногенов С.В. Принудительные меры медицинского характера // Уголовное право РФ. Часть Общая. М. 1996. С. 498.. При этом ничего не сообщается об общественной опасности таких лиц, связанной с психическим расстройством и возможностью причинения существенного вреда в дальнейшем. Поскольку ч. 3 ст. 97 говорит о невозможности назначения принудительной меры медицинского характера лицам, не представляющим такую опасность, то совершенно очевидно, что основание, сформулированное С.В. Афиногеновым, достаточно спорно.

Другие авторы в качестве основания применения принудительных мер медицинского характера рассматривают необходимость лечения лиц, совершивших общественно опасные деяния либо преступления. Однако чем вызвана необходимость принудительного лечения психически больных, не указывается⁴См.: Сверчков В. Принудительные меры медицинского характера // Законность. 2000. № 7. С. 31..

Некоторые авторы различают основание назначения судом принудительных мер медицинского характера и условия. При этом к основанию относят общественную опасность лица, страдающего психическим расстройством, а к условиям — совершение лицом общественно опасного либо преступного деяния и наличие у него психического расстройства. С таким разделением, на наш взгляд, вряд ли можно согласиться. Во-первых, наличие у лица психического расстройства не может выступать условием уже в силу того, что это будет противоречить тексту' закона. Так, в ч. 2 ст. 22 УК РФ четко указывается, что психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера.

Во-вторых, непонятно, почему под условием должно пониматься совершение липом общественно опасного либо преступного деяния. Наличие реально происшедшего общественно опасного деяния либо преступления влечет возникновение конкретных охранительных уголовно-правовых отношений. И поэтому правообразующим юридическим фактом в уголовном праве является общественно опасное деяние либо преступление. То есть общественно опасное деяние или преступление является основанием возникновения уголовно-правового отношения. Нет общественно опасного деяния либо преступления — не возникает и права у суда назначить принудительную меру медицинского характера. Очевидно, что нарушение уголовно-правового запрета лицами, которым могут быть назначены указанные меры, нельзя считать условием их назначения. Иначе, на наш взгляд, будет абсурдным и безосновательным размещение таких мер в уголовном законодательстве. А так называемое авторами условие, при наступлении которого ставится вопрос о применении принудительных мер медицинского характера, и является одним из обстоятельств, образующих основания применения таких мер.

Достаточно спорно, на наш взгляд, мнение A.M. Батанова о том, что основанием применения принудительных мер медицинского характера следует считать только одно обстоятельство — общественную опасность лица. Свидетельством тому является само название статьи 97 УК РФ «Основания применения принудительных мер медицинского характера», дающее понять, что законодатель закрепляет в качестве таковых не одно обстоятельство (основание), а несколько (основания).

Проведенный анализ позволяет выявить следующую закономерность.

Во-первых, если лицо страдает психическим расстройством и представляет опасность для себя и окружающих, но не совершает преступление либо общественно опасное деяние, то принудительные меры медицинского характера в уголовно-правовом смысле к нему не могут быть применены, так как нет достаточных обстоятельств для назначения судом принудительных мер медицинского характера.

Во-вторых, если лицо совершает преступление либо общественно опасное деяние, но не страдает психическим расстройством, то даже нет достаточных обстоятельств для применения к нему простого лечения, не говоря уже о принудительном.

В-третьих, если лицо и совершает преступление либо общественно опасное деяние, и страдает психическим расстройством, но не представляет опасности, связанной с его психическим расстройством и возможностью причинения существенного вреда в дальнейшем, то это не позволяет суду применить принудительную меру медицинского характера в уголовно-правовом смысле.

Соответственно ни одно из указанных обстоятельств само по себе не может быть положено в основу решения суда о назначении принудительных мер медицинского характера, обстоятельства имеют смысл лишь в комплексе. Именно поэтому основания применения принудительных мер медицинского характера должны содержать в себе все обстоятельства, при наличии которых такие меры будут не просто возможны, а неизбежны для появления права у суда применить их. Кроме того, наличие этих обстоятельств не произвольно избраны нами, а закреплены в уголовно-правовой норме, поскольку именно норма уголовного права создает, предопределяет те обстоятельства, которые влекут возникновение принудительных мер медицинского характера.

Изложенное позволяет нам отмстить, что, говоря об основаниях применения принудительных мер медицинского характера, необходимо учитывать следующее.

1. Основания применения принудительных мер медицинского характера предопределяют появление прерогативы у суда назначить принудительную меру медицинского характера.
2. Основания применения принудительных мер медицинского характера есть обстоятельства, указанные в законе.
3. При отсутствии в действительности одного из обстоятельств, указанных в законе, отпадает возможность применения принудительных мер медицинского характера.

Таким образом, мы полагаем, что под основаниями применения принудительных мер медицинского характера нужно понимать совокупность закрепленных в уголовном законодательстве обстоятельств, которые определяют необходимость применения принудительных мер к конкретному лицу.

Нельзя не заметить, что данное определение оснований применения принудительных мер медицинского характера не отвечает на вопрос о том, что же именно следует признавать обстоятельствами, влекущими назначение судом принудительной меры медицинского характера?

Представляется, что проведенный выше анализ позволяет выделить такие обстоятельства, которые в совокупности и составляют основания применения принудительных мер медицинского характера.

Первое обстоятельство, оправдывающее помещение нормы о принудительном лечении в уголовное законодательство, — это факт совершения лицом общественно опасного деяния либо преступления (ч. 1 ст. 97 УК РФ).

Суждение о том, что если лицо не страдает психическим расстройством, то есть оно не больно, то не имеет смысла его лечить, обусловливает появление второго обстоятельства — наличие у лица психического расстройства, то есть состояния невменяемости (ч. 1 п. «а» ст. 97 УК РФ), заболевания психическим расстройством после совершения преступления (ч. 1 п. «б» ст. 97 УК РФ) и психического расстройства, не исключающего вменяемости (ч. 1 п. «в» ст. 97 УК РФ).

Третье обстоятельство определяется законодателем в ч. 2 ст. 97 УК РФ, где указывается, что всем перечисленным в законе категориям лиц принудительные меры медицинского характера назначаются только в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц. Однако последнее обстоятельство, входящее в состав оснований применения принудительных мер медицинского характера, хотя и закреплено в УК РФ, но представляется нам не совсем полным.

Это мнение исходит из того, что законодатель говорит лишь об опасности, вытекающей из психического состояния лица. По нашему глубокому убеждению, этот факт вызывает недоумение, поскольку опасность лиц, к которым могут быть применены принудительные меры медицинского характера в уголовно-правовом смысле, появляется после совершения деяния, предусмотренного в уголовном законе.

Далее общественная опасность может изменяться, сохраняться, отпадать или, напротив, резко возрастать, то есть характер ее может измениться как в сторону уменьшения, так и в сторону увеличения. Поэтому вопрос об общественной опасности вышеназванных лиц и применении к ним определенного вида принудительных мер медицинского характера решается судом. А без учета совершенного лицом общественно опасного деяния или преступления. его тяжести невозможно прогнозировать опасность, которую он может представлять как для себя, так и окружающих лиц.

Так, если к лицу, страдающему шизофренией и совершившему общественно опасное деяние, квалифицируемое в Уголовном кодексе как убийство, применена принудительная мера в виде психиатрического лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа, то уже понятно, что данное лицо представляет общественную опасность (опасность совершения повторного деяния) в силу особой опасности совершенного им деяния. И другой случай, когда субъект применения принудительных мер медицинского характера совершает деяние, квалифицируемое как кража, соответственно представляя этим наименьшую опасность.

Следовательно, общественная опасность субъектов принудительных мер медицинского характера коренится, во-первых, в характере и тяжести вреда, причиняемого совершенным общественно опасным деянием либо преступлением (или возможности его причинения): во-вторых, в самом субъекте вследствие имеющейся у него психической болезни.

Изучение и анализ более 100 постановлений (63) и определений (48) суда об освобождении от уголовной ответственности и назначении принудительной меры медицинского характера в основном на базе Рязанской областной психиатрической больницы имени Н.Н. Баженова подтверждает нашу точку зрения. Так, суды при решении вопроса о применении принудительных мер медицинского характера в качестве их оснований учитывают не только опасность лица, которую оно представляет в силу имеющегося у него психического расстройства, но и характер совершенного им деяния (87%). В подтверждение приведем пример из судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, в котором суд не назначает принудительные меры медицинского характера в связи с тем, что лицо именно по характеру совершенного им деяния и своему болезненному состоянию не представляет опасности для общества.

Итак, наша точка зрения, основанная на проведенном исследовании, позволяет утверждать, что для установления оснований применения принудительных мер медицинского характера целесообразно уточнить и дополнить третье обстоятельство следующим содержанием. Принудительные меры медицинского характера назначаются только тогда, когда психические расстройства и характер совершенного деяния либо преступления связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц.

Таким образом, все перечисленные и дополненные обстоятельства служат основаниями для назначения судом принудительной меры медицинского характера. При этом необходимо еще раз отметить, что все перечисленные в законе и дополненные нами обстоятельства являются таковыми в отдельности друг от друга. Вместе с тем вся их совокупность образует основания применения принудительных мер медицинского характера. Такое мнение уже высказывалось на страницах юридической литературы. Н.Г. Иванов считает, что ««перечисленные основания представляют собой симбиоз, неразрывное целое, совокупность необходимых элементов, отсутствие хотя бы одного из которых означает отсутствие законодательной базы применения медицинских мер»⁶Иванов Н.Г. Принудительные меры медицинского характера // Уголовное право Российской Федерации: В 2 т. Т. 1: Общая часть. М. 2002. С. 369..

Все казалось бы понятным и ясным, если бы не одно но. Нами определен круг обстоятельств, образующих собой основания для назначения принудительных мер медицинского характера. Однако непонятно, какую из четырех мер, закрепленных в ст. 99 УК РФ, следует назначить суду конкретному лицу:

• амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра;
• принудительное лечение в психиатрическом стационаре общего типа;
• принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа;
• принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением.

Настоящая проблема представляет известную сложность, поскольку уголовное законодательство, на наш взгляд, нечетко и неполно указывает основания дня решения вопроса о применении к лицу, совершившему общественно опасное деяние или преступление и страдающему психическим расстройством, именно этого, а не другого вида принудительной меры.

Мнение Н.И. Пикурова о том, что выбор перечисленных видов принудительного лечения определяет характер ограничений прав и свобод личности — от минимальных при амбулаторном наблюдении до принудительного лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением, что связано с существенным ограничением нрав и свобод⁷См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными материалами и судебной практикой. М., 2001. С. 302.. — вызывает следующий вопрос: с чем связана эта шкала ограничений прав и свобод от минимума до максимума применительно к конкретному лицу?

На наш взгляд, шкала ограничений связана с «опасностью для себя или других лиц», возможностью причинения «этими лицами иного существенного вреда». По существу, единственным основанием для выбора вида принудительной меры медицинского характера является общественная опасность, которую представляет собой субъект принудительных мер медицинского характера. Применительно к каждому виду принудительных мер медицинского характера эта опасность имеет свою степень выраженности, то есть выступает критерием выбора судом той или иной меры. А как мы уже выяснили, опасность коренится как в психическом состоянии липа, так и в характере совершенного им деяния.

Очередным подтверждением тому является пункт 2.2. Методического письма «О порядке применения принудительных и иных мер медицинского характера в отношении лиц с тяжелыми психическими расстройствами, совершивших общественно опасные деяния», который указывает, что «выбор рекомендуемой для применения судом меры медицинского характера осуществляется исходя из психического состояния лица с учетом характера совершенного им общественно опасного деяния».

Следовательно, при выборе вида принудительной меры медицинского характера должны учитываться два параметра: медицинский — исходящий из опасности лица по своему психическому состоянию и юридический — вытекающий из характера и тяжести совершенного общественно опасного деяния или преступления. Оценка больного по двум названным параметрам позволит составить относительно правильное представление о его опасности, а точнее, о направленности возможного повторного деяния, его характере и вероятности совершения. Это объясняется тем, что опасность лица состоит в его готовности (возможности) совершить новое, предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние либо преступление, причиняющее вред обществу.

К сожалению, законодатель в действующем УК РФ, в отличие от предыдущего закона, отошел от учета характера и тяжести совершенного деяния не только при определении оснований для назначения принудительных мер медицинского характера, но и при определении критерия для выбора их вида, сосредоточившись лишь на характере психического расстройства лица и его психическом состоянии (ч. 2 ст. 97, ст. 100, 101).

Такое положение, по мнению В.П. Котова, в значительной мере направлено против укоренившейся практики применения принудительных мер медицинского характера и даже выбора их вида в зависимости от тяжести совершенного общественно опасного деяния при игнорировании актуального психического состояния лица и его потенциальной опасности (или отсутствии таковой)⁸См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. Ю.И. Скуратова. С. 230..

Теперь законодатель посчитал нужным при определении вида принудительной меры медицинского характера конкретному лицу проигнорировать тяжесть совершенного им общественно опасного деяния, допуская тем самым, на наш взгляд, очередной пробел, поскольку такое решение проблемы не исключает аналогичную - факты злоупотребления психиатрией в политических и корыстных целях в судебной и психиатрической практике. Это в очередной раз доказывает, что для решения таких проблем в настоящее время необходимо устанавливать общественную опасность лица комплексно, а не только учитывая его психическое состояние.

Безусловно, современная психиатрия располагает опорными данными для объективной оценки характера и течения болезни на всем ее протяжении и прогнозирования возможных изменений состояния, чтобы предвидеть вероятность повторных общественно опасных деянии. Однако, как бы ни была тяжела сама по себе клиническая форма психического заболевания, одна она не может обосновать применение к лицу, страдающему психическим расстройством принудительных мер медицинского характера, а также выбора их вида.

Представляется, что для окончательного решения данного вопроса необходимо смоделировать еще несколько ситуаций, имевших место на практике.

Например, первая — к лицу, уклоняющемуся от уплаты средств на содержание детей, хотя и представляющему опасность для себя и окружающих по своему психическому состоянию, не может быть применена принудительная мера медицинского характера, поскольку деяние в силу малозначительности не представляет общественной опасности. В подобном случае к лицу могут быть применены специальные меры профилактики и лечения в порядке, предусмотренном законодательством о здравоохранении.

Вторая — если поведение липа (которому судом уже назначена принудительная мера в виде лечения в психиатрическом стационаре общего типа) препятствует исполнению принудительных мер медицинского характера (активный отказ от лечения, нарушения режима содержания с попытками побега), то законодатель предоставляет право суду изменить вид принудительной меры даже при отсутствии нарастания расстройств психики. Поскольку суд в таком случае назначит более строгую меру, чем ранее, то это изменение может повлечь за собой негативные последствия, например, агрессию со стороны больного как на окружающих, так и на самого себя.

Третья — преждевременное изменение вида принудительной меры на менее легкий (например, психиатрический стационар специализированного типа на стационар общего типа) при улучшении психического состояния больного, совершившего общественно опасное деяние, расцениваемое как тяжкое, ведет к снижению профилактической направленности таких мер. и, как правило, на практике приводит к тому, что такого больного снова возвращают на предыдущий вид принудительного лечения. Более того, лица, которым изменили вид принудительного лечения в психиатрическом стационаре на амбулаторное лечение или отменили принудительную меру вообще (в связи с отпадением необходимости в ранее назначенной мере), учитывая только улучшение психического состояния, забывая о совершении этими лицами тяжких деяний, очень часто рецидивируют.

Для того чтобы избежать подобных ситуаций при определении вида принудительной меры медицинского характера, суду необходимо сразу правильно устанавливать характер и степень общественной опасности конкретного лица. По мнению Р.И. Михеева, именно эти два показателя являются основными характеристиками общественной опасности⁹См.: Михеев Р.И. Невменяемый. Социально-правовой очерк. Владивосток. 1992. С. 95..

Характер общественной опасности субъектов применения принудительных мер медицинского характера определяется теми общественными отношениями, охраняемыми уголовным правом, которым причиняется вред действиями указанных лиц, либо они ставят под угрозу причинения вреда. Характер общественной опасности зависит от клинической формы психического заболевания, стадии ее развития, глубины и стойкости психопатологических нарушений, характера изменения структуры личности субъектов принудительных мер медицинского характера, психопатологических и сохранных социально-психологических установок таких лиц, а также реально-бытовой ситуации, в которой он находится.

Степень общественной опасности субъекта принудительных мер медицинского характера определяется тяжестью вреда и вероятностью его причинения вновь. Она зависит от психического состояния конкретного лица, характера совершенного им общественно опасного деяния либо преступления и его способности к рецидиву общественно опасных действий либо преступлений. Следовательно, именно характер и степень общественной опасности субъектов принудительных мер медицинского характера являются классификационным критерием как для назначения вида принудительной меры медицинского характера, так и деления всех категорий лиц, которым могут быть назначены принудительные меры медицинского характера.

В действующем ранее законодательстве эти показатели были положены в основу выделения различных категорий невменяемых и дифференциации принудительных мер медицинского характера, применяемых к ним. Так, в зависимости от характера и степени общественной опасности законодатель в УК РСФСР 1960 г. указывал три категории невменяемых: а) особо опасных для общества (ч. 2 ст. 59): б) опасных для общества (ст. 58 и ч. 1 ст. 59): в) не представляющих опасности для общества (ст. 58 и 60. ч. 1 и 4 ст. 400 и ч. I ст. 412 УПК РСФСР).

В соответствии с приведенной законодательной классификацией невменяемых уголовный закон устанавливал определенные правовые последствия дифференцированно для каждой категории невменяемых. Так, особо опасные для общества помешались в психиатрические больницы специального типа. Невменяемые, опасные для общества, помешались на принудительное лечение в психиатрические больницы общего типа. К невменяемым, не представляющим опасности для общества, принудительные меры медицинского характера не применялись.

Представляется, что существование такой классификации являлось вполне обоснованным, поскольку обеспечивало возможность дифференцированного подхода при осуществлении профилактики повторных общественно опасных деяний или преступлений уголовно-правовыми средствами, то есть дифференцированное применение принудительных мер медицинского характера.

Действующее уголовное законодательство, как мы уже выясняли, дифференцирует общественную опасность субъектов принудительных мер медицинского характера исходя из медицинского параметра, тем самым не полностью учитывая ее степень.

Так, амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра может быть назначено лицам, которые по своему психическому состоянию не нуждаются в помещении в психиатрический стационар; принудительное лечение в психиатрическом стационаре общего типа — лицам, которые по своему психическому состоянию нуждаются в стационарном лечении и наблюдении, но не требуют интенсивного наблюдения; принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа — лицам, которые по своему психическому состоянию требуют постоянного наблюдения; принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением — лицам, которые по своему психическому состоянию представляют особую опасность для себя и других лиц и требуют постоянного и интенсивного наблюдения.

Кроме того, законодатель прямо говорит о степени опасности только в последнем случае, а в других лишь подразумевает ее, в частности, употребляя такие расплывчатые термины, как «не нуждаются в помещении в психиатрический стационар», «нуждаются в наблюдении. но не требуют интенсивного наблюдения», «требуют постоянного наблюдения», «требуют постоянного и интенсивного наблюдения», указывая классификацию по медицинскому критерию (психическому состоянию), внося тем самым некоторую путаницу.

Так, понятие «интенсивное наблюдение» в медицине имеет строго определенное значение. Оно означает, что пациент ни на одну секунду не оказывается без внимания ввиду наличия угрожающих жизни состояний. При этом за пациентом не только наблюдает медперсонал, но и проводится круглосуточное инструментальное мониторирование частоты дыхания, частоты и ритма сердечных сокращений, уровня артериального давления и др. При появлении каких-либо отклонений аппаратура подаст звуковой сигнал, свидетельствующий о нарастании угрозы жизни пациента. Ничего общего с интенсивным наблюдением «принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением» не имеет, дискредитируя при этом саму идею интенсивного наблюдения и лечения.

Следовательно, законодатель, говоря об интенсивном наблюдении, имеет в виду не наличие угрожающего жизни состояние липа, а опасность, которую оно представляет для себя и окружающих. При этом отсчет опасности начинается с минимальной, когда лицо «не нуждается в помещении в стационар» и продолжается до максимальной, когда лицо «требует постоянного и интенсивного наблюдения».

Поэтому непонятно, почему законодатель при градации видов принудительных мер медицинского характера использует юридический термин, выражающий степень опасности — «особая опасность для общества», только при назначении лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением. Это приводит к тому, что на практике при назначении принудительных мер медицинского характера выявляется разное понимание степени опасности «для себя и других лиц» судом и экспертами при определении необходимости и достаточности той или иной принудительной меры для: а) предотвращения совершения новых общественно опасных деяний: б) выполнения необходимых лечебно-диагностических мероприятий.

В связи с этим назрела практическая необходимость законодательно дифференцировать степень опасности, для чего было бы целесообразнее использовать аналогичную правовую терминологию (как в ч. 4 ст. 101 — «особая опасность»), отказавшись от медицинской, при назначении других видов принудительных мер, учитывая опасность в сторону ее снижения. На наш взгляд, это позволило бы избежать противоречивость в толковании исследуемых норм, подчеркнуть юридическую природу используемых терминов и сформулировать достаточно обоснованную систему градации видов принудительных мер медицинского характера в зависимости от объема опасности, которую представляет собой субъект принудительных мер медицинского характера. Любая научная классификация обычно основывается на едином принципе, который и придает ей необходимую последовательность и завершенность.

Предложенное обусловливает возможность сформулировать ту степень опасности, которой должен обладать субъект принудительных мер медицинского характера при назначении того или иного вида принудительной меры (применяя ранее действующую систему) следующим образом.

Амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра предусматривает такое психическое состояние, при котором лицо, совершившее опасное деяние, не нуждается в помещении в психиатрический стационар. А если оно не нуждается в помещении в психиатрический стационар, то, по нашему мнению, представляет небольшую опасность для общества, поскольку может находиться не изолированно от него.

Принудительное лечение в психиатрическом стационаре общего типа, как представляется, предполагает наличие значительной опасности больного для общества, поскольку по законодательству (ч. 2 ст. 101 УК РФ) такое лицо требует наблюдения, но не интенсивного, для чего помещается в стационар общего типа. Для усмотрения деления так называемой шкалы П.И. Пикурова и четкости дифференциации по степени опасности, отметим, что по отношению к первой «небольшой опасности» эта уже является «значительной».

Необходимость «постоянного наблюдения» в отношении больных. направляемых в стационары специализированного типа, позволяет нам определить общественную опасность как повышенную. поскольку указанное наблюдение означает «не прекращающееся».

Последняя форма опасности указана самим законодателем как «особая», требующая от принудительного лечения постоянного и интенсивного наблюдения за больными в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением.

Таким образом, суммируя изложенное, можно сделать следующие выводы:

1. Под основаниями применения принудительных мер медицинского характера нужно понимать совокупность закрепленных в уголовном законодательстве обстоятельств, которые определяют необходимость применения принудительных мер к конкретному лицу.

2. Обстоятельствами, составляющими основания применения принудительных мер медицинского характера, следует считать следующие:

• факт совершения лицом общественно опасного деяния либо преступления;
• наличие у лица психического расстройства;
• связь психического расстройства и характера совершенного деяния либо преступления с возможностью причинения лицом иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц.

3. Критерием для выбора вида принудительной меры медицинского характера является общественная опасность, которую представляет собой субъект принудительных мер медицинского характера как по своему психическому состоянию (медицинскому параметру), так и по характеру совершенного деяния либо преступления (юридическому параметру).

4. Применительно к каждому виду принудительных мер медицинского характера эта опасность имеет следующую степень выраженности: небольшая опасность, значительная опасность, повышенная опасность и особая опасность. Однако предложенная нами дифференциация степени опасности является условной, поскольку существует необходимость четкого уяснения: в чем же должна усматриваться наименьшая, значительная, повышенная и особая опасность субъекта применения принудительных мер медицинского характера. По нашему мнению, для этого необходимо провести специальное дополнительное исследование, способствующее выяснению критериев, по которым суд мог бы сделать обоснованный вывод о том, что конкретное лицо представляет именно эту, а не иную степень опасности, которому будет посвящен следующий параграф.