Хулиганство и хулиганские побуждения как уголовно-правовой феномен

Субъективная сторона хулиганства

Согласно общепринятому в юридической литературе мнению хулиганство характеризуется с субъективной стороны как умышленное преступление. Однако по поводу видов умысла при хулиганстве мнения разнообразны.

Существующие в юридической литературе соображения по поводу умысла хулиганства можно представить в виде двух позиций. Первая позиция характеризуется тем, что хулиганство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом. Данная позиция по поводу косвенного умысла, в свою очередь представлена в двух вариантах. Согласно одному из них виновное лицо сознает общественную опасность своих действий, предвидит неизбежность возникновения опасных последствий, но относится к ним безразлично. В данном случае позиция автора обусловлена тем, что хулиганство выступает как материальный состав, требующий наступления последствий.

Отстаивая возможность косвенного умысла хулиганства, В. Мальцев, ссылается на постановление пленума Верховного Суда России «О судебной практике по делам о хулиганстве» (ныне не действует) 1991 г., где в п. 15 сказано: «Нанесение оскорблений, побоев, причинение легких или менее тяжких телесных повреждений и другие подобные действия, совершенные в семье, квартире, в отношении родственников, знакомых и вызванные личными неприязненными отношениями, неправильными действиями потерпевших и т.п., должны квалифицироваться по статьям УК, предусматривающим ответственность за преступления против личности. Однако в тех случаях, когда такие действия были сопряжены с очевидным для виновного грубым нарушением общественного порядка и выражали явное неуважение к обществу, их следует квалифицировать как хулиганство»¹Мальцев В. Ответственность за хулиганство // Законность. 2000. С. 9.. Из цитируемой части постановления делается следующий вывод: «Как видим, Верховный Суд РФ допускает возможность совершения хулиганства по мотиву личных неприязненных отношений, а следовательно — и с косвенным умыслом»²Сборник постановлений пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным дела. М.: Проспект. 2005. С. 258.. Сделанный исследователем вывод действительно справедлив. Высшая судебная инстанция полагает возможным, строго говоря, квалифицировать как хулиганство любое грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу. Однако диспозиция ст. 213 УК РФ построена вовсе не по принципу материальных составов. Можно предположить, что в процессе хулиганских действий субъект причинит вред здоровью потерпевшего или нанесет ущерб его собственности. В отношении данных последствий он может обнаружить косвенный умысел. Но такие последствия вовсе не являются обязательным признаком объективной стороны хулиганства, которое считается оконченным преступлением с момента грубого нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу, с применением оружия или иных предметов или совершенное по экстремистским мотивам. Логически последовательно рассуждая в русле В. Мальцева, можно прийти к выводу, что, например, косвенный умысел присутствует в отношении лица к тяжкой болезни, которой заболел, будучи оклеветанным (ст. 129 УК РФ).

Справедливо считая, что возможны последствия при хулиганстве, которые могут быть весьма значительными и вместе с тем весьма абстрактными, А.Н. Игнатов, последовательно выступавший за возможность косвенного умысла при хулиганстве, отмечал: «При совершении хулиганства с косвенным умыслом субъект предвидит, что его действия могут нарушить общественный порядок и затронуть общественные интересы, и совершает такие действия, сознательно допуская объективное проявление неуважения к обществу»³Курс советского уголовного права. Т. 4. М.: НАУКА. 1971. С. 324.. А.Н. Игнатов переносит косвенный умысел не на последствия, а на факт грубого нарушения общественного порядка с проявлением явного неуважения к обществу. С таким мнением, пожалуй, можно согласиться, исходя из предложенного нами понимания хулиганского мотива, суть которого заключается в необходимости демонстрации собственного эго. К факту нарушения общественного порядка у субъекта действительно может быть безразличное отношение. И. Портнов пишет по этому поводу: «Сложнее, когда виновный не желал, но тем не менее сознательно допускал нарушение общественного порядка. Трудности при оценке деяния, как правило, возникают потому, что в данной ситуации имеется сочетание двух мотивов (личного и хулиганского). В таких случаях при условии реального нарушения общественного порядка все совокупное деяние должно квалифицироваться лишь как хулиганство»⁴Портнов И. Отграничение хулиганства от преступлений против личности // Советская юстиция. 1979. № 14. С. 6..

Критики косвенного умысла при хулиганстве отмечают, что такое положение противоречит теории вины в формальных составах. «Признание хулиганства как преступления с формальным составом исключает косвенный умысел, поскольку невозможно, совершая определенные действия по своей воле, не желать совершения этих действий»⁵Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 4 / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. М.: Зерцало-М, 2002. С. 302.. Действительно, если человек совершает какой-либо поведенческий акт, носящий водимый характер, он не может не желать его совершить. Данное положение является аксиомой психофизиологии и психологической теории действия. Но это абсолютно справедливое утверждение означает, что в случае совершения деяния с косвенным умыслом человек желает совершить соответствующие действия, вот только к последствиям он относится безразлично. При хулиганстве субъект также совершает определенные действия, которые он желает совершить, желая при этом проявить собственное эго. Но такое отношение характеризует психологическую связь с действием, с поведением, а вот к последствиям поведения, к его, быть может, нравственному итогу субъект может быть безразличен. Так, например, Коптевским районным судом Лопухов осужден по ч. 3 ст. 213 УК РФ на том основании, что виновный напал в подъезде дома на ранее незнакомых ему граждан и стал угрожать им зажигалкой, выполненной в виде пистолета, которую использовал в качестве оружия, нанеся ею удары потерпевшим. Без всякого сомнения, виновный желал совершить соответствующие действия, но можно ли с полной уверенностью утверждать, что он желал при этом грубо нарушить общественный порядок и выразить явное неуважение к обществу. В данном контексте представляет интерес итог интервьюирования судей, проведенный одним из авторов. Судьям задавался вопрос: выясняли ли они отношение обвиняемых за совершение хулиганства к факту грубого нарушения общественного порядка при наличии действий, которые подпадали под признаки преступлений против личности (побои, легкий вред здоровью)? В результате опроса оказалось, что 89% осужденных даже не думали о факте нарушения общественного порядка, наплевательски относясь к нормам общежития.

С позиций характеристики субъективной стороны хулиганства необходимо выяснить отношение субъекта с действиям, которые он совершает, и его отношение к нравственным, моральным последствиям или моральной окраске таких действий. Пьяный субъект, например, размахивая гаечным ключом в вагоне метро, поносит присутствующих нецензурной бранью. Чего он при этом желает? Прежде всего он желает продемонстрировать свою значимость, проявить свое «Я», желает, чтобы на него обратили внимание. Данное утверждение с точки зрения психологии представляется несомненным. Но вот желает ли он проявить явное неуважение к обществу и грубо (именно грубо) нарушить общественный порядок? Думается, что на данный вопрос нельзя ответить абсолютно определенно. Вполне возможно, что именно на грубое нарушение общественного порядка направлены его побуждения, поскольку такой вариант поведения для субъекта является наиболее приемлемым в контексте объективации эго. Но вполне возможно и другое: субъект безразлично относится к факту грубого нарушения общественного порядка. Явное неуважение к обществу не является его стремлением, что характерно для прямого умысла, нравственный флер собственного поведения его не волнует. Главное для него — любым способом продемонстрировать собственную значимость. Такой вариант психического содержания или отношения субъекта к нравственному итогу своего поведения также вполне уместен.

Более интересно, однако, другое. Сторонники как прямого, так и косвенного умысла чаще всего ссылаются на отношение субъекта к своим действиям и их последствиям. В. Мальцев имеет в виду конкретные последствия, которые могут быть итогом хулиганства, но которые составляют объективную сторону иных преступлений (телесные повреждения). Непримиримый последователь только прямого умысла при хулиганстве, Е.И. Овчаренко пишет: «Прямым умыслом должен охватываться не только сам факт хулиганства, но и наступление последствий. При этом устанавливается не только абстрактный факт грубого нарушения общественного порядка, но и те конкретные проявления, которые входят в содержание поведения лица. Если здоровью потерпевшего в результате нападения на него был причинен вред, то это в обязательном порядке должно найти подтверждение в материалах уголовного дела»⁶Овчаренко Е.И. Доказывание по уголовным делам о хулиганстве. М.: Юрлитинформ. 2006. С. 15.. Таким образом, речь идет о конкретных преступлениях, ответственность за совершение которых установлена также в конкретных нормах уголовного закона, что является далеко не лишним подтверждением отсутствия у хулиганства собственной объективной стороны. Кроме того, если умыслом субъекта охватывалось причинение здоровью потерпевшего вреда, если виновный желал причинить такой вред, тогда почему деяние следует оценивать как хулиганство? Скорее всего, вопрос разрешается в зависимости от места совершения преступления, что, как мы отмечали, юридический нонсенс. Деяние не может квалифицироваться в зависимости от места совершения преступления, если место его совершения не является признаком состава.

Противники косвенного умысла при хулиганстве настаивают на том, что такая конструкция психического отношения к преступлениям, характеризующимся формальными составами, нарушает теоретические каноны вины. Но теоретические каноны вины в формальных составах, в свою очередь, нарушают законодательные предписания, что с позиций принципа законности не может быть приемлемо.

Согласно ст. 3 УК РФ (принцип законности) преступность и наказуемость деяния определяются только настоящим Кодексом. В «настоящем» Кодексе ст. 25 четко формулирует понятие умысла через три составляющих: субъект осознает общественную опасность своего деяния, предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желает их наступления. Таким образом, прямой умысел (так же как и косвенный) ориентирован только на материальные составы преступлений. В формальных составах последствия находятся за рамками состава, и установление психического отношения к ним не требуется. Но в таком случае законодательное определение умысла приходится искажать в угоду формальных составов: момент предвидения выпадает вовсе, а момент желания с последствий переносится на деяние. На данное обстоятельство обращалось внимание в литературе, но пока закон устанавливает определенную конструкцию умысла, правоприменитель не вправе ее искажать. Что касается субъективной стороны хулиганства, то она представляет собой некий дуализм, предполагающий отношение виновного к факту объективации собственного «Я» и к нравственному флеру такой объективации в виде грубого нарушения общественного порядка. В хулиганстве-преступлении законодатель искусственно соединил мотив, который не может быть деянием, и деяние, ответственность за которое предусмотрена в иных нормах уголовного закона. Поэтому получился дуализм психического отношения, который свидетельствует о несообразности конструкции ст. 213 УК РФ. Более того, в постановлениях пленума Верховного Суда РФ по отдельным делам четко указывается, что при совершении хулиганства должен быть установлен хулиганский мотив. Например, в одном из постановлений сказано: «Отсутствие у виновного хулиганских побуждений к совершению преступлений явилось основанием для переквалификации содеянного им... с ч. 3 ст. 213 на ст. 115 УК РФ». Строго говоря, высшая судебная инстанция разделяет мотив хулиганства и само хулиганство. Но если мотив — это грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, то что входит в хулиганство как деяние? Очевидно, такие действия, которые, как мы неоднократно подчеркивали, составляют объективную сторону других преступлений — против жизни или здоровья, против чужого имущества.

В литературе по данному поводу подчеркивается, что обязательным признаком субъективной стороны хулиганства является хулиганский мотив, который состоит в стремлении в неуважительной форме бросить вызов обществу, показать пренебрежение к правилам социального общежития, т.е. все то, что субъект, по определению высшей судебной инстанции, должен сознавать и желать: «В соответствии с диспозицией ст. 213 УК РФ хулиганство может быть совершено только с прямым умыслом, т.е. когда лицо осознает, что оно своими действиями грубо нарушает общественный порядок, выражая явное неуважение к обществу». В итоге оказывается, что субъект должен с прямым умыслом относится к факту нарушения общественного порядка, т.е. к мотиву совершаемого им деяния и умышленно — к хулиганству как конкретному итогу грубого нарушения общественного порядка в виде причиненных материальных или физических последствий (если, конечно, они есть). Такая конструкция представляется очевидным юридическим нонсенсом, который, однако, вытекает из отдельных теоретических положений и большинства судебных решений.

Таким образом, оказывается, что субъективная сторона хулиганства противоречива по той простой причине, что хулиганство не имеет собственных особенностей объективной стороны. Все компоненты объективной стороны хулиганства являются одновременно компонентами других составов преступлений, что отрицает объективную специфику именно хулиганства. Что касается предлагаемых возможностей отграничения хулиганства от других преступлений, в частности по мотивам, то в данном вопросе судебное толкование не вносит ничего позитивного, максимально запутывая ситуацию.

В цитируемом постановлении пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» от 15 ноября 2007 г. предлагается оригинальная конструкция такого решения. В ч. 2 п. 12 постановления сказано: «Под уголовно наказуемыми деяниями, совершенными из хулиганских побуждений, следует понимать умышленные действия, направленные против личности человека или его имущества, которые совершены без какого-либо повода или с использованием незначительного повода».

Но что же тогда характеризует хулиганство, по поводу которого высшая судебная инстанция постоянно высказывается в смысле отсутствия видимого повода к совершению деяния? По такому признаку, который предложен высшей судебной инстанцией России, отличить хулиганство от преступлений, совершаемых из хулиганских побуждений, невозможно. Судебные определения, в сущности, продолжают линию постановления, по существу разграничивая хулиганство и другие преступления не столько по мотивам, которые ранее назывались мотивами личной неприязни, а по факту нарушения общественного порядка. Так, отказывая в квалификации деяния как убийства, совершенного из хулиганских побуждений, Верховный Суд отметил, что в действиях виновного не обнаружено открытого вызова общественному порядку и желания противопоставить себя окружающим, а поэтому деяние следует квалифицировать лишь по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ как совершенное из личной неприязни. Интересным в данной связи является определение Верховного Суда РФ по делу Ившина: «Из показаний Юлдашева и осужденного Ившина видно, что побои потерпевшему Ившин нанес не из хулиганских побуждений, а в связи с тем, что Юлдашев вызвал работников милиции, после чего Ившина доставили в вытрезвитель». Совершенно непонятно, в каких случаях обнаруживаются хулиганские побуждения, а в каких нет. Если человека доставляют в вытрезвитель, а он устраивает драку, то почему такие действия не связаны с грубым нарушением общественного порядка? Впрочем, поставленный вопрос относится к категории риторических и свидетельствует лишь о том, что умысел при так называемом хулиганстве направлен чаще всего на совершение конкретных действий, ответственность за совершение которых установлена другими статьями Уголовного кодекса.

Вывод, который можно сделать на основании изложенного, заключается в том, что хулиганство с позиций характеристики его субъективной стороны, во-первых, практически неотличимо от хулиганского мотива, что категорически нарушает объективно-субъективную структуру состава преступления, и, во-вторых, установить конкретный вид умысла при хулиганстве практически невозможно, поскольку хулиганство не является преступлением, а является мотивом преступного поведения. Сделанный вывод находит определенное подтверждение на основании внесенных в диспозицию ст. 213 УК РФ изменений от 24 июля 2007 г., в результате которых часть первая указанной статьи дополнена признаком экстремистского мотива. В результате такого дополнения, как мы уже отмечали, хулиганство оказалось представленным в двух видах (вариантах): (а) грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, и (б) грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, т.е. по экстремистским мотивам, как это следует из п. 1 ст. 8 Закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» от 24 июля 2007 г. №211-ФЗ. Благодаря новеллизации ст. 213 УК РФ хулиганство в части наличия экстремистского мотива оказалось полимотивированным. Одним из мотивов хулиганства является грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, другим — экстремистский мотив. Таким образом, в диспозиции анализируемой нормы объективная сторона и мотив в части, исключающей экстремистские побуждения и применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия, оказались абсолютно идентичными.

В одном из последних постановлений президиума Московского городского суда при отмене приговора указано: «Таким образом, исследованные судом доказательства не подтверждают наличия у Орлова прямого умысла на совершение грубого нарушения общественного порядка и проявления явного неуважения к обществу...». Ориентируя суды на подобное отношение к решению вопроса о наличии уголовно наказуемого хулиганства. Московский городской суд, по существу предлагает констатировать, что для наличия хулиганства по п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ необходимо доказать, что субъект грубо нарушил общественный порядок, выразив явное неуважение к обществу по мотивам грубого нарушения общественного порядка, выразившего явное неуважение к обществу (при наличии, согласно современной редакции ст. 213 УК РФ, еще и экстремистских побуждений). Решения такого рода представляют собой юридический нонсенс и решительно не могут быть приняты в правоприменительной практике.