Понятие и виды преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства

Главой 29 УК РФ открывается раздел о преступлениях против государственной власти. Родовым объектом этих преступлений являются общественные отношения, обеспечивающие стабильность и нормальное функционирование государственной власти в целом, а также ее отдельных институтов и органов. Этот объект складывается из следующих компонентов (составных частей): основы конституционного строя и безопасности государства; обеспечение нормального функционирования органов государственной власти, государственной службы и органов местного самоуправления; независимость и нормальное функционирование судебных органов; нормальное функционирование органов исполнительной власти в сфере управленческой деятельности. Эти компоненты выступают в качестве видовых (групповых) объектов отдельных групп однородных преступлений.

Формулирование уголовно-правовых запретов, объединенных в главу о преступлениях против основ конституционного строя и безопасности государства, отличается значительной новизной. Во-первых, местом указанных преступлений в системе Особенной части УК РФ. В УК РСФСР 1960 г. государственные преступления «открывали» Особенную часть Кодекса. Развитие демократических начал уголовного права привело к необходимости выстроить иную иерархию ценностей, охраняемых уголовным законом, — личность, общество, государство. Во-вторых, прежний УК РСФСР 1960 г. в главе о государственных преступлениях объединял, как уже отмечалось, два раздела — об особо опасных государственных преступлениях и об иных государственных преступлениях. Фактически вторая группа преступлений посягала не на интересы государства как такового, а на основы государственного управления в различных сферах (например, в области железнодорожного, водного и воздушного транспорта, денежной и кредитной системы, таможенного дела и т.п.). В связи с этим так называемые иные государственные преступления справедливо расформированы по другим главам Особенной части УК РФ (в зависимости от направленности их на тот или иной объект). В-третьих, формулировка статей об ответственности за преступления против основ конституционного строя и безопасности государства лишена той идеологизированности, которая была присуща соответствующим формулировкам прежнего УК РСФСР 1960 г.

Видовым объектом этих преступлений являются основы конституционного строя и безопасности государства.

Основы конституционного строя РФ определены в гл. 1 Конституции РФ, закрепляющей исходные принципы конституционного строя, экономических отношений, политической системы общества. Основы закрепляют форму государственной власти в РФ (ст. 1), признают человека, его права и свободы высшей ценностью (ст. 2), определяют народ как носителя суверенитета и источник государственной власти (ст. 3), устанавливают пределы суверенитета РФ (ст. 4), провозглашают и гарантируют свободу экономической деятельности и равенство всех форм собственности (ст. 8), закрепляют принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную (ст. 11), признают идеологическое и политическое многообразие (ст. 13), определяют соотношение действия Конституции РФ и других законов и иных нормативных правовых актов и общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров (ст. 15). Содержание этих и других ценностей, охраняемых статьями гл. 1 Конституции РФ, и представляет основы конституционного строя как неотъемлемую часть родового объекта рассматриваемых преступлений.

Безопасность государства — составная часть безопасности (наряду с безопасностью личности и общества). В соответствии с Законом о безопасности под безопасностью понимается состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз. Жизненно важными интересами являются совокупность потребностей, удовлетворение которых надежно обеспечивает существование и возможности прогрессивного развития личности, общества и государства. К основным объектам безопасности относятся: личность, ее права и свободы; общество, его материальные и духовные ценности; государство, его конституционный строй, суверенитет, обороноспособность и территориальная целостность. В соответствии с этим безопасность государства (безопасность Российской Федерации) — это состояние защищенности ее конституционного строя, суверенитета, обороноспособности и территориальной целостности. Угроза безопасности государства проявляется в совокупности условий и фактов, создающих опасность жизненно важным интересам государства (конституционному строю, суверенитету, обороноспособности, территориальной целостности).

Суверенитет — это верховенство государственной власти внутри страны и ее независимость во внешнеполитической сфере. Суверенитет есть важнейшее свойство самостоятельности и независимости как государственной власти, так и государства в целом.

Обороноспособность — состояние экономического, военного, социально-нравственного потенциала, обеспечивающее надежную защиту суверенитета государства и его территории от нападения извне.

Территориальная неприкосновенность есть нерушимость государственных границ — сухопутных, водных и воздушных. В соответствии с Законом РФ «О Государственной границе Российской Федерации» Государственной границей РФ является граница, закрепленная действующими международными договорами и законодательными актами бывшего Союза ССР, а также договорами РФ с сопредельными государствами — бывшими союзными республиками Союза ССР.

В зависимости от непосредственного объекта (его разновидности перечислены выше) все преступления против конституционного строя и безопасности государства автор предлагал (в 1996 г., т.е. в первоначальной редакции гл. 29 УК РФ) классифицировать (с оговоркой насчет известной доли условности) следующим образом:

преступления, посягающие на внешнюю безопасность РФ: государственная измена (ст. 275 УК РФ) и шпионаж (ст. 276 УК РФ);
преступления, посягающие на легитимность государственной власти, т.е. направленные на насильственный захватили насильственное удержание власти в нарушение Конституции РФ, а равно на насильственное изменение конституционного строя РФ: насильственный захват власти или насильственное удержание власти (ст. 278 УК РФ); вооруженный мятеж (ст. 279 УК РФ); публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ);
преступления, посягающие на конституционный принцип политического многообразия и многопартийности (как одного из составляющих основ конституционного строя), — посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК РФ);
преступления, посягающие на экономическую безопасность и обороноспособность РФ: диверсия (ст. 281 УК РФ), разглашение государственной тайны (ст. 283 УК РФ), утрата документов, содержащих государственную тайну (ст. 284 УК РФ);
преступления, посягающие на конституционный запрет разжигания расовой, национальной и религиозной розни (как одного из составляющих основы конституционного строя), — возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ); организация экстремистского сообщества (ст. 282¹ УК РФ); организация деятельности экстремистской организации (ст. 282² УК РФ).

Предложенная классификация некоторыми авторами подвергнута строгой и не всегда выдержанной в традициях научных споров критике, что заставляет автора спокойно обсудить выдвинутые ему обвинения. Так, С.В. Дьяков считает, что, во-первых, в ней «не просматривается единое основание классификации, без чего она лишается научной строгости и четкости и приобретает характер спонтанности и умозрительности». Во-вторых, что преступления, предусмотренные в п. 2 (ст. 278-280 УК РФ), посягают не на легитимность государственной власти, а на внутреннюю безопасность или политическую систему РФ. И хотя С.В. Дьяков соглашается с тем, что легитимность «безусловно» страдает при совершении указанных преступлений, тем не менее он не считает ее объектом указанных преступлений, более того, по его мнению, «вполне можно правомерно ставить вопрос о легитимности существующего конституционного строя вне ситуации преступлений указанной группы». И в-третьих, критик указывает на неточность отнесения разглашения государственной тайны (ст. 283 УК РФ) и утраты документов, содержащих государственную тайну (ст. 284 УК РФ), к преступлениям, посягающим на экономическую безопасность и обороноспособность, так как государственная тайна имеет место не только в сферах экономики и обороны. С.В. Дьяков предлагает свою классификацию (в контексте его критики чужой классификации, претендующей на бесспорную «научную строгость и четкость»), все преступления против основ конституционного строя и безопасности государства он делит на три группы: преступления, посягающие на внешнюю безопасность (ст. 275, 276, 283, 284 УК РФ), посягающие на внутреннюю безопасность (ст. 277, 278, 279, 280, 282 УК РФ), посягающие на экономическую безопасность (ст. 281 УК РФ)¹См.: Дьяков СМ. Государственные преступления против основ конституционного строя и безопасности государства и государственные преступления. М., 1999. С. 15-17..

Следует отметить, что, при всей подкупающей простоте предложенной классификации, к ней (становясь на позицию, выдвинутую автором, критериев системности в научных дискуссиях) можно также предъявить претензии относительно «научной строгости и четкости». Никто, наверное, не будет спорить, что и внешняя, и внутренняя экономическая безопасность имеет относительно самостоятельное содержание. Да вот только законодатель, конструируя нормы о рассматриваемых преступлениях, создал (смоделировал) составы преступлений, в которых тот или иной аспект безопасности государства как объект соответствующих преступлений соединяется с другим аспектом этой безопасности. Так, С.В. Дьяков разглашение государственной тайны и утрату документов, содержащих государственную тайну, относит к преступлениям, посягающим на внешнюю безопасность, а диверсию — к преступлению, посягающему на экономическую безопасность. Второй вывод безупречен. Но как быть с тем, что и разглашение государственной тайны, и утрата документов, составляющих государственную тайну, также могут причинять вред экономической безопасности?

Теперь по поводу упрека в «замене» внутренней безопасности или политической системы РФ легитимностью государственной власти. Да, в политологическом аспекте (на который ссылается С.В. Дьяков) легитимность государственной власти может и не вписываться в содержание внутренней безопасности и политической системы. Допустим, большая часть населения не поддерживает формально законно избранное правительство, и такое правительство в этом смысле будет нелегитимным. Однако сети это неодобрение проявляется не в итогах официального референдума, а, допустим, в результате социологических опросов населения, в строго юридическом смысле такое правительство остается легитимным. В связи с этим и насильственный захват или насильственное удержание власти в нарушение Конституции РФ (ст. 278 УК РФ), и вооруженный мятеж в целях свержения или насильственного изменения Конституции РФ или конституционного строя РФ (ст. 279 УК РФ) действительно посягают на легитимность (разумеется, в юридическом смысле) государственной власти, что совпадает с посягательством и на внутреннюю безопасность и на основы политической системы. И потому никакого противоречия между первым и вторым объектами здесь нет. В аспекте рассматриваемых составов это совпадающие по своему содержанию объекты. Обвинение в «спонтанности или умозрительности» в виде их явной метафоричности автору действительно трудно опровергнуть.

Любая классификация (в качестве логической операции) как распределение предметов какого-либо рода на взаимосвязанные классы (группы, ряды и проч.) согласно наиболее существенным признакам, присущая предметам данного рода и отличающим их от предметов других родов, нередко условна и относительна, так как огрубляет существующие связи между предметами и явлениями. В тех же случаях, когда основания классификации являются смешанными, переходящими одни в другие или входящие в содержание нескольких предметов (к примеру, как уже отмечалось, экономическая безопасность может быть содержанием и внешней, и внутренней безопасности), условность классификации превращается в неизбежность. И все попытки дать «абсолютно строгую» классификацию рассматриваемых преступлений неосуществимы. Любые классификации с претензией на «любую» степень «строгости» всегда будут в той или иной степени условными. И эта условность не должна, как говорится, «заслонять леса».

Так, В.В. Лунеев все государственные преступления в действующем законодательстве делит на две группы: преступления против основ конституционного строя (ст. 277-280, 282 УК РФ) и преступления против внешней безопасности государства (ст. 275, 278, 281, 283, 284 УК РФ)²См.: Курс российского уголовного права. Особенная часть /под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. М.. 2002. С. 817.. Однако все дело в том, что основы конституционного строя и внешняя безопасность государства в аспекте формулируемых в УК РФ государственных преступлений — это также не конкурирующие друг с другом, а частично совпадающие понятия. Так, к основам конституционного строя Конституция РФ относит (в числе других атрибутов) целостность и неприкосновенность своей территории (ст. 4, 5). Однако безопасность государства предполагает и такую ее составляющую, как «территориальная целостность» (Закон о безопасности), имеющую и аспект внешней безопасности.

В связи с этим следует согласится с мнением А.И. Рарога о том, что «группы преступлений, выделяемых в литературе как посягательства только на внешнюю или только на внутреннюю безопасность, явно неоднородны и нуждаются в большей дифференциации» и что «классификация преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства в зависимости от их непосредственного объекта должна быть более дробной»³Российское уголовное право: в 2 т. Т. 2. Особенная часть / под ред. А.И. Рарога. С. 633. А.И. Рарог предлагает следующую классификацию рассматриваемых преступлений: 1) преступления против внешней безопасности РФ (ст. 275. 276 УК РФ); 2) преступления, посягающие на основы политической системы РФ (ст. 277-280 УК РФ): 3) посягательство на экономическую безопасность и обороноспособность РФ (ст. 281 УК РФ); 4) посягательство на конституционный принцип недопущения пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть или вражду (ст. 282 УК РФ); 5) преступления, посягающие на сохранность государственной тайны (ст. 283. 284 УК РФ)..

В 2002 г. в главу о преступлениях против основ конституционного строя и безопасности государства был внесен, как уже отмечалось, ряд изменений принципиального характера. Так, было изменено название и содержание состава преступления, предусмотренного ст. 280 УК РФ, публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя РФ были заменены на публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности. Соответственно изменилось содержание объективной стороны преступления. Вместо публичных призывов к насильственному изменению конституционного строя РФ объективную сторону данного преступления стали образовывать публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ч. 1 ст. 280 УК РФ). Думается, что, «увлекшись» борьбой с экстремизмом, законодатель «выплеснул» из статьи УК РФ нечто не менее важное. Разумнее было бы ограничиться компромиссом, совместив прежнюю формулировку с новой. В этом случае название «уголовно-правовой запрет» выглядело бы следующим образом: «публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации и осуществлению экстремистской деятельности». А содержание этого запрета — как «Публичные призывы к насильственному захвату власти, насильственному удержанию власти или насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации или к осуществлению экстремистской деятельности, — наказываются...».

Как бы то ни было, но указанные изменения требуют внесения соответствующих поправок и в классификацию указанных преступлений. Дополнение УК РФ ст. 282¹ и 282² требует нахождения места в этой классификации и преступлениям, предусмотренным данными статьями. Учитывая, что Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» к разновидностям последней относит, в том числе, и возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, п. 5 нашей классификации можно дополнить преступлениями, предусмотренными ст. 282¹ и 282² УК РФ, оставив там преступления, предусмотренные ст. 282 и ст. 280 УК РФ (в ее новой редакции). Конечно же, публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности не ограничиваются преступлениями данной группы. В соответствии с той же логикой это преступление можно было включить, например, и в п. 2 предлагаемой классификации, так как Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» в качестве разновидности такой деятельности называет и действия, направленные на насильственное изменение основ конституционного строя и, следовательно, такое преступление, как публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, вполне вписывается в преступления, посягающие на легитимность государственной власти, т.е. направленные на насильственный захват или насильственное удержание власти в нарушение Конституции РФ, а равно на насильственное изменение конституционного строя РФ. Этот возможный вариант лишь подчеркивает значительную условность любой классификации преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства (вполне объяснимая заданными законодателем условиями такой классификации способность соответствующих преступлений посягать на «равновеликие», но разные непосредственные объекты).

Можно было бы учесть и критическое замечание насчет того, что государственная тайна не охватывает сферы только экономической безопасности и обороноспособности РФ. Ведь в самом деле государственную тайну образуют и сведения, например, в области оперативно-розыскной деятельности, в связи с чем можно было бы наряду с экономической безопасностью и обороноспособностью указать и на иные сферы интересов, охраняемых государственной тайной. Но нам как-то трудно представить, чтобы лицо привлекалось к уголовной ответственности за разглашение сведений об оперативно-розыскной деятельности (хотя с учетом подзаконных актов целый ряд таких сведений действительно относится к государственной тайне). Не было такого прецедента и в судебной практике применения УК РФ (и хорошо, что не было, так как при всей важности последних сведений они все-таки не «тянут» на «статую» государственной тайны). Все остальные разновидности гостайны (сведения в военной области, сведения во внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности, сведения в области экономики, науки и техники) вполне вписываются в сведения, обеспечивающие экономическую безопасность и обороноспособность. В связи с этим, возможно, стоит согласиться с предложением А.И. Рарога о выделении в отдельную группу преступлений, посягающих на сохранность государственной тайны (хотя и в этом случае условность классификации не будет преодолена: выделение указанных преступлений в самостоятельную группу произойдет за счет их выделения и из преступлений, посягающих на внешнюю безопасность, и на экономическую безопасность и обороноспособность). И ничего странного в этом нет. Классификация таких преступлений есть просто-напросто рабочая классификация, позволяющая понять юридическую природу рассматриваемых преступлений и не претендующая на абсолютную «научную строгость и чистоту».

Преступления, посягающие на внешнюю безопасность государства

Преступления, посягающие на легитимность государственной власти

Преступления, посягающие на конституционный принцип политического многообразия и многопартийности

Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК РФ)

Под экономической безопасностью как непосредственным объектом данной группы преступлений понимается безопасность государства в экономической сфере. Диверсионные акты могут повлиять на резкий спад производства или добычу энергоресурсов, что может вызвать кризис экономики и усиление зависимости от иностранной помощи.

Преступления, посягающие на конституционный запрет разжигания расовой, национальной и религиозной вражды, а также являющиеся проявлением экстремизма