Хищение чужого имущества

Как уже отмечалось, к хищениям относятся следующие преступные посягательства на собственность: кража (ст. 158 УК РФ), мошенничество (ст. 159 УК РФ), присвоение или растрата (ст. 160 УК РФ), грабеж (ст. 161 УК РФ), разбой (ст. 162 УК РФ) и хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164 УК РФ).

Указанные составы настолько исторически традиционны, что в принципе в том или ином (измененном) варианте они являются составляющими Особенной части уголовных кодексов многих (можно сказать, большинства) стран (причем независимо от принадлежности уголовного законодательства к определенной правовой системе)1. Различие в правовой регламентации заключается, например, в специфике соотношения понятий кражи, грабежа и разбоя. В уголовном законодательстве одних стран и грабеж, и разбой (в нашем, отечественном понимании) растворяются в насильственной краже (например, УК Польши, УК Голландии), в других — разбой поглощается насильственным грабежом (например, УК Испании, УК Китая), в третьих, наоборот, насильственный грабеж поглощается разбоем (например, УК ФРГ). Некоторые особенности существуют в конструировании специальных видов традиционных хищений (например, кражи и мошенничества), в формулировании квалифицированных признаков тех или иных составов, в специфике уголовной ответственности за хищение имущества у близких родственников (что будет особо рассмотрено при характеристике отдельных видов хищения).

В соответствии с примечанием 1 к ст. 158 УК РФ под хищением понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездные изъятия и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу» этого имущества.

Объектом хищения является собственность, а предметом — имущество (характеристика этих понятий была дана в предыдущем параграфе).

Объективная сторона хищения выражается в противоправном безвозмездном изъятии и (или) обращении чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинивших ущерб собственнику» или иному владельцу» этого имущества. Н.С. Таганцев понимал изъятие следующим образом: «...Похищение предполагает не только нарушение права собственности на вещь, но и фактического обладания ею. Изъять вещь из чужого владения значит разрушить фактическое владение потерпевшего и создать на его месте новое владение, на стороне виновного вопреки действительной воле хозяина. Одна и та же деятельность, которою нарушается владение существовавшее, должна быть причиной появления нового владения. Похитить значит взять или переместить имущественную ценность из обладания потерпевшего в обладание виновного»¹Таганцев Н.С. Уголовное уложение 22 марта 1903 г. СПб., 1904. С. 849..

Однако из указанного примечания к ст. 158 УК РФ вытекает, что обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц может быть и не соединено с предварительным изъятием такого имущества. Так, например, при хищении, совершаемом путем присвоения или растраты (ст. 160 УК РФ), обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц происходит без его предварительного изъятия, так как к этому моменту похищаемое имущество уже находилось в фактическом обладании виновного.

Безвозмездность изъятия и (или) обращения имущества в пользу виновного или других лиц означает, что виновный не возмещает собственнику стоимость похищенного у того имущества (в том числе и путем предоставления тому эквивалентного имущества). При этом частичное возмещение такой стоимости не исключает квалификации содеянного как хищения.

Причинение ущерба собственнику означает уменьшение в результате совершенного хищения наличного имущества потерпевшего, находящегося в его владении. Причинение имущественного ущерба собственнику путем лишения его в результате противоправных действий виновного будущей имущественной выгоды (упущенная выгода) не образует хищения, но может (при определенных условиях) квалифицироваться по ст. 165 УК РФ. Как уже отмечалось, размер имущественного ущерба при хищении определяется стоимостью похищенного, выражающейся в его цене. В соответствии с постановлением Пленума ВС РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» при определении стоимости похищенного имущества следует исходить из его фактической стоимости на момент совершения преступления. При отсутствии сведений о цене стоимость похищенного имущества может быть установлена на основании заключения экспертов.

Хотя уголовный закон и не ограничивает ответственность за хищение каким-либо минимальным размером причиненного ущерба, такой критерий все же существует (в административном праве). В соответствии со ст. 7.27 КоАП РФ хищение чужого имущества (независимо от формы собственности), совершенное путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты, стоимость которого не превышает тысячу рублей, является мелким хищением, влекущим предусмотренную указанной статьей КоАП РФ административную ответственность. Следовательно, уголовно наказуемым хищение в форме кражи, мошенничества, присвоения или растраты будет только в том случае, если стоимость похищенного превышает указанную сумму. Это не относится к грабежу и разбою. Грабеж (ст. 161 УК РФ) и разбой (ст. 162 УК РФ) влекут уголовное наказание независимо от размера похищаемого имущества, так как опасность этих преступлений заключается не только в причинении имущественного ущерба потерпевшему, но и в способе завладения или попытки завладения чужим имуществом. При ненасильственном грабеже (ч. 1 ст. 161 УК РФ) нижняя граница стоимости похищаемого имущества должна определяться правилом, зафиксированным в ч. 2 ст. 14 УК РФ: «Не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности» (например, лицо открыто хватает с прилавка коробок спичек).

Хищение в форме кражи, мошенничества, присвоения, растраты и грабежа считается оконченным, когда виновный приобретает реальную возможность распорядиться изъятым чужим имуществом по своему усмотрению.

Следует отметить (на это обращалось внимание в Курсе Общей части), что судебная практика (а вместе с ней и уголовно-правовая теория) не всегда придерживалась такого толкования момента окончания хищения. До начала 70-х гг. XX в. суды твердо придерживались мнения, что хищение образует оконченный состав преступления в момент незаконного изъятия имущества. для признания хищения оконченным не требовалось, чтобы виновный увез или унес похищенное с места совершения преступления, имел возможность извлечь из него пользу, т.е. воспользоваться им самому, продать или передать другим лицам. Важно было установить тот момент, когда собственник (или иной владелец) имущества лишался навсегда или на время (каким бы кратким это время ни было) возможности распорядиться данным имуществом, так как в силу действий виновного оно оказалось в его распоряжении. Поэтому кража признавалась оконченной, когда, например, уборщица сельского магазина отрезала несколько метров ткани и спрятала под прилавком, хотя вынести этот отрез ей не удалось, так как она была задержана. Такое же толкование по этому вопросу давалось и в учебниках Особенной части уголовного права, и в комментариях к Уголовному кодексу РСФСР 1960 г.

Однако в ВВС РСФСР 1972 г. № 1 было опубликовано решение президиума одного из городских судов по делу С., означавшее кардинальный поворот при решении рассматриваемого вопроса. Приговором народного суда С. был осужден за оконченное хищение (кражу) государственного имущества в крупных размерах, совершенное при следующих обстоятельствах. Ночью он с целью хищения шерстяной пряжи проник на территорию комбината по производству сукна, на котором ранее работал, и, пользуясь бесконтрольностью, сложил в девять мешков 83 бобины шерстяной пряжи и выбросил их через окно на территорию заводского двора. Пять мешков с пряжей он спрятал в одном месте, а остальные — в другом (все — на охраняемой территории комбината). Через двое суток, также ночью, С. вновь проник на территорию комбината, чтобы вынести спрятанные им мешки с шерстью, но был задержан охраной.

Судебная коллегия по уголовным делам городского суда приговор оставила без изменения. Заместитель Председателя ВС РСФСР внес протест в президиум городского суда, в котором ставил вопрос о переквалификации действий С. с оконченной кражи на покушение на нее. Президиум суда протест удовлетворил по следующим основаниям. По его мнению, ответственность за оконченное хищение должна наступать в случаях, когда лицо полностью осуществило преступный умысел на завладение имуществом и приобрело возможность использовать его по своему усмотрению. Если же действия виновного, направленные на хищение, не были осуществлены по не зависящим от него причинам, они в зависимости от обстоятельств должны быть квалифицированы как приготовление к преступлению или покушение на него. Совокупностью же собранных по делу доказательств установлено, что С. выбросил на охраняемую территорию 10 мешков с пряжей, которой впоследствии при более благоприятных условиях намеревался завладеть и распорядиться. Через двое суток он с этой целью проник на территорию комбината, но задуманное совершить не смог, так как был задержан охраной. По мнению президиума суда, содеянное С. являлось покушением на хищение (кражу), и его действия были квалифицированы именно таким образом».

Спустя непродолжительное время эта позиция получила выражение в постановлении Пленума ВС СССР от 11 июля 1972 г. № 4 «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества»: «Хищение следует считать оконченным, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им распорядиться по своему усмотрению или пользоваться им». В настоящее время такой позиции придерживается и ВС РФ:.

Возможность распорядиться имуществом по своему усмотрению, о которой идет речь при решении вопроса о моменте окончания хищения, не следует путать или отождествлять с реальным достижением тех конечных целей, которые лицо перед собой ставило. Виновный может и не достичь этих целей, т.е. не успеть потребить, продать или иным способом распорядиться похищенным имуществом. Важно, чтобы он достиг возможности совершить указанные действия. Поэтому судебная практика справедливо рассматривает как оконченную кражу, если лицо, например, погрузило в машину зерно из бункера стоявшего в поле комбайна и сразу же вслед за этим было задержано. В данном случае, поскольку поле не является специально охраняемой территорией, виновный сразу же после изъятия зерна из бункера и погрузки его в машину получает возможность распорядиться им по своему усмотрению.

Момент окончания хищения чужого имущества не может не зависеть и от конструкции соответствующего состава преступления как преступления с материальным или формальным составом. И так как все разновидности хищения с материальным составом (в качестве последствия выступает названная выше реальная возможность лица распорядиться изъятым чужим имуществом по своему усмотрению; наличие же последствия заставляет вспомнить и о причинной связи между действиями, направленными на хищение, и указанными последствиями), то моментом их окончания и является приобретение виновным такой возможности (к разбою же этот вывод не относится, так как в этом случае, как и при совершении любого другого преступления с формальным составом, момент окончания преступления с последствий переносится на сами действия, что будет специально рассмотрено при характеристике состава разбоя).

Субъектом таких хищений, как кража, грабеж и разбой, является лицо, достигшее 14-летнего возраста, а мошенничества, присвоения или растраты и хищения предметов, имеющих особую ценность, — 16-летнего (в соответствии со ст. 20 УК РФ).

Субъективная сторона хищений характеризуется прямым умыслом и специальной (корыстной) целью. Лицо осознает, что совершает хищение чужого имущества, и желает этого. На корыстную цель как обязательный признак любого хищения, как уже отмечалось, прямо указывается в примечании 1 к ст. 158 УК РФ.

Следует отметить, что такое законодательное уточнение значения корыстной цели появилось в УК РФ как завершение давнего спора в теории уголовного права и довольно противоречивой в этом плане судебной практики. В 40-50 гг. XX в. в уголовно-правовой науке получила широкое распространение точка зрения, отрицающая корыстную цель в качестве обязательного признака хищения²См., напр.: Никифоров Б.С. Обязательна ли корыстная цель при хищении // Советское государство и право. 1949. № 10. С. 24.. Эта точка зрения, по сути, дела отражала позицию по этому вопросу судебной практики.

Так, ВС СССР признал правильным осуждение Л. за кражу, выразившуюся в том, что он незаконно взял с открытой грузовой площадки железнодорожной станции инструменты и запасные части к комбайну. Как было установлено материалами дела, Л. совершил указанные действия, чтобы обеспечить комбайн, на котором он работал, необходимыми частями и инструментами. Таким образом, Л. был осужден за хищение, хотя корыстная цель в его действиях отсутствовала.

Мнение о возможности некорыстных хищений нашло отражение в кино и художественной литературе. Достаточно вспомнить небезызвестного героя такого популярного фильма, как «Берегись автомобиля», где страховой инспектор Деточкин похищал автомашины улиц, приобретавших их на нетрудовые доходы, продавал их таким же лицам, а вырученные деньги пересылал детским домам. По мнению авторов фильма, Деточкин совершал преступления — кражи, и из содержания фильма вытекает, что он был за них осужден.

Однако по своей природе любое хищение предполагает именно корыстную цель, и судебная практика, а вместе с ней и теория уголовного права, в корне изменила позиции в этом вопросе.

Так, определением Судебной коллегии по уголовным делам ВС РСФСР было прекращено дело в отношении инженера В., который был признан народным судом виновным в краже и осужден за то, что, будучи командированными своим предприятием на завод комбайнов в другой город, совершил кражу универсального приспособления к шлифовальному станку из инструментального цеха этого завода. В определении указывается, что в действиях В. отсутствует состав преступления, ибо он самовольно взял указанное приспособление, имея намерение доставить его на завод, где он работал, не преследуя при этом личных корыстных интересов.

Такую же позицию занял по этому вопросу Пленум ВС СССР по делу М. Последний, страдая алкоголизмом, желал попасть на лечение (случай для алкоголика довольно редкий), но органы внутренних дел, обязанные в то время этим заниматься, не спешили, ссылаясь на то, что в соответствующих лечебных заведениях «нет пока мест». М. узнал, что лиц, совершивших преступление, направляют на лечение от алкоголизма без очереди. Поэтому он задумал и выполнил следующее. Зашел в сберегательную кассу, где было много посетителей, увидел, что старушка получила и пересчитывает денежные купюры, громогласно (чтобы все слышали) объявил, что «похищает у нее купюру», выхватил ее и направился к выходу, но был задержан. М. был осужден народным судом за грабеж, т.е. за открытое похищение имущества. В дальнейшем дело рассматривалось в кассационном и надзорном порядке, и наконец дошло до ВС СССР. Последний прекратил дело, указав, что М. совершил открытое завладение чужим имуществом не с целью наживы, а чтобы попасть на лечение от алкоголизма.

Примерно с этого же времени и теория уголовного права стала связывать признание хищения только с наличием при этом корыстной цели. «Хищение немыслимо без корыстной цели».

При трактовке корыстной цели при хищении судебная практика исходит из того, что для наличия состава преступления не имеет значения, намеревалось ли лицо использовать похищенное имущество лично для себя или для своих близких (родственников, друзей, знакомых). Эта же позиция отражена и в большинстве учебников по Особенной части уголовного права.

Однако думается, что и расширять понятие корыстной цели не следует. Одно дело, когда лицо завладевает чужим имуществом, чтобы передать его близким ему людям. Другое — совершенно посторонним. Интересный пример бескорыстного хищения приводил Б.С. Никифоров. «На почве враждебных отношений со своим коллегой К. в отсутствие последнего Н. сломал замок в его квартире и похитил из квартиры уникальную скрипку, золотые часы и весьма ценный хрустальный сервиз. Скрипку он на следующий день подарил оркестру военного госпиталя, а часы и сервиз передал в фонд помощи детям погибших на войне фронтовиков. Н. был осужден за кражу»³Никифоров Б.С. Объект преступления. М., 1960. С. 219-220.. Представляется, что в настоящее время с учетом содержания примечания 1 к ст. 158 УК РФ и его понимания в судебной практике можно утверждать, что в действиях Н. состав кражи отсутствует, в связи с тем что, завладевая чужим имуществом, он не преследовал при этом материальной выгоды ни для себя, ни для своих близких. Мотивы его безусловно противоправных целей принципиально иные — соединение мести (первоначальный момент) и благотворительности в отношении тех, кому он подарил изъятые им у владельца вещи.

Согласно распространенному в судебной практике (и долгое время поддерживаемому уголовно-правовой наукой) толкованию понятия хищения под ним понималось итак называемое хищение в пользу третьих лиц. Жертвами такого толкования стали энергичные, предприимчивые хозяйственные руководители (отдельные председатели колхозов, директора совхозов и иных предприятий), которые в нарушение ведомственных инструкций часть получаемых доходов использовали на дополнительную заработную плату колхозников и рабочих. Деньги эти были действительно заработаны последними. Однако размеры таких выплат суммировались, а их присвоение вменялось в вину хозяйственным руководителям как хищение социалистического имущества. Последние приговаривались к длительным срокам лишения свободы даже в случае, если сами никаких сумм не получили. В середине 80-х гг. XX в. ВС СССР отказался от такого понимания хищения, но сколько сломанных судеб стояло за стожившейся практикой. То, насколько уголовный закон мог использоваться в качестве удушения любой эффективной хозяйственной деятельности, можно проанализировать на примере нашумевших в свое время уголовных дел в отношении И.А. Хинта и И.Н. Худенко.

Приговором Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Эстонской ССР от 19 декабря 1983 г. к 15 годам лишения свободы был осужден И.А. Хинт — доктор технических наук, лауреат Ленинской премии, директор специального конструкторско-технологического бюро (СКТБ) «Дезинтегратор». Другие руководители этого СКТБ Х.Я. Тяхисте, Я.А. Кыдар и И.Р. Плоомо также были осуждены к длительным срокам лишения свободы. Всем им вменялось в вину хищение государственного и общественного имущества в особо крупных размерах, должностные злоупотребления и целый ряд других опасных преступлений. В основу обвинения были положены такие фактические обстоятельства дела, как продажа выпускаемых СКТБ биодисператоров по сниженным ценам, и даже выдача их бесплатно, начисление премий и т.д. Все суммы по этим эпизодам суммировались, признавались причинением имущественного ущерба и квалифицировались как хищения, взятки и другие преступления.

13 ноября 1981 г., когда при возвращении из Москвы И.А. Хинт вышел из поезда, чтобы передать лекарство больной жене (рак), он был арестован как опасный преступник. Необходимость избрания такой меры пресечения в отношении 67-летнего больного И.А. Хинта, которому еще не было предъявлено никакого обвинения, обосновывалась тем, что, находясь на свободе, он может скрыться от следствия и встать на путь его запутывания. Надуманность этих мотивов была очевидной, так как И.А. Хинт, известный ученый, постоянно проживал в г. Таллине с тяжелобольной женой. Никакими данными о том, что он может скрыться, следователи не располагали. Арестованный без достаточных оснований, И.А. Хинт до направления дела в суд содержался под стражей более года. При этом следователям было известно, что И.А. Хинт давно страдает тяжелыми сердечно-сосудистыми заболеваниями, в связи с чем еще до возбуждения уголовного дела несколько раз помещался в больницу, в том числе и в реанимационное отделение, а во время следствия дважды лежал в тюремной больнице. Однако неоднократные его просьбы об изменении избранной в отношении его меры пресечения на подписку о невыезде оставались без удовлетворения. Вскоре после ареста И.А. Хинта умерла его жена. Следователи, ведущие его дело, не только не предоставили И.А. Хинту возможность попрощаться с покойной, но и не сообщили ему об этом.

В апреле 1989 г. по протесту Генерального прокурора СССР дело И.А. Хинта и других рассмотрел Пленум ВС СССР. Тщательно исследуя обстоятельства дела, Пленум заслушал представителя гражданского истца, который заявил, что «Дезинтегратор» ущерба не понес, и отказался от иска. Представитель гражданского истца сообщил также, что после ареста И.А. Хинта прибыль кооператива резко упала и в настоящее время составляет 1 млн. руб. вместо получаемых ранее 8 млн. руб.

Пленум констатировал, что при обвинении И.А. Хинта и других руководителей СКТБ был игнорирован правовой статус СКТБ «Дезинтегратор», которое, в соответствии с его уставом и положением о нем, являлось кооперативной организацией, обладающей широкой хозяйственной самостоятельностью, действующей на принципах полного хозрасчета, самофинансирования и самоокупаемости. Основанием для обвинения И.А. Хинта и других в незаконном начислении и выплате работникам кооператива премий по итогам работы за 1979 и 1980 гг. послужило типовое положение о премировании работников системы республиканского объединения «Эстколхозстрой», утвержденное в 1973 г., предусматривавшее возможность выдачи премий в пределах месячного оклада. Несмотря на то что это типичное положение в части размера премий противоречит другим нормативным актам, органы следствия и суд не выяснили эти противоречия и не установили, что данное типовое положение давно утратило силу.

Кроме этого, Пленум констатировал, что все инкриминируемые И.А. Хинту и другим руководителям СКТБ действия контролировались организациями-учредителями в лице их уполномоченных. В связи с этим Пленум пришел к выводу, что действия И.А. Хинта и других, вместе с ним осужденных, связанные с распределением продукции и распоряжением денежными средствами, осуществлялись в интересах кооператива, лишены корыстного характера и не образуют состава уголовно наказуемого деяния.

Пленум единогласно принял решение о посмертной реабилитации И.А. Хинта (он, отбывая наказание, умер в сентябре 1985 г.), а также о полной реабилитации Х.Я. Тяхисте, Я.А. Кыдар и И.Р. Плоомо. Пленум поставил вопрос об отмене в установленном порядке решений о лишении И.А. Хинта ордена Трудового Красного Знамени, званий лауреата Ленинской премии, заслуженного деятеля науки Эстонской ССР, почетной грамоты Президиума Верховного Совета Эстонской ССР. Внесено частное определение в адрес Генерального прокурора СССР о нарушениях законности, допущенных в ходе расследования данного дела⁴См.: Наумов А.В. Обретение свободы (правовая хроника перестроечных лет). М. 1992. С. 103-105..

Другим показательным примером удушающей всякое предпринимательство роли уголовного судопроизводства может служить не менее известное дело И.Н. Худенко.

Талантливый экономист, которого впоследствии А. Сахаров назовет предтечей перестройки, пытался создать систему хозяйствования, которая позволила бы государству сберечь миллионы. Он организовал совхозы без административно-управленческого персонала. И не только пытался, но и успел претворить свои идеи на практике. В качестве итога своей деятельности приговором Алма-Атинского городского суда он был осужден к длительным срокам лишения свободы и на втором году своего заключения скончался. В чем же заключался с точки зрения следствия и суда его криминал?

И.Н. Худенко, долгие годы работая в системе сельского хозяйства, убедился в изначальной порочности административно-командной системы, сковывавшей инициативу земледельца, опутывавшей его инструкциями, лишенными элементарного здравого смысла. В 1960 г. с позволения высоких инстанций он получил разрешение на проведение социально-экономического эксперимента, в основу которого была положена идея безнарядно-звеньевой системы организации и оплаты труда в совхозах. Через некоторое время И.Н. Худенко стал директором совхоза «Илийский» в Алма-Атинской области. Реорганизацию хозяйства новый директор начал с того, что подсчитал, что для производства зерна и кормов нужно не 830 (как это было) работников (в том числе 132 управленца), а 67 механизаторов и два специалиста: экономист-бухгалтер-директор и главный агроном. Из 227 тракторов он предложил оставить 55, а вместо 112 автомашин — 12. Расчеты И.Н. Худенко полностью оправдались на практике. Следуя им, совхоз в 1963 г. дал зерна в три раза больше, чем за предыдущий сезон. Это произошло за счет фантастически выросшей производительности труда. Конечно же, командно-административная система по-своему «справедливо» восприняла этот эксперимент как посягательство на ее (системы) существование. Поэтому Министерство сельского хозяйства республики «закрыло» этот эксперимент (что будет делать министерство и зачем оно будет нужно, если вдруг такие эксперименты затеят в каждом совхозе?): хозяйство разгромили, людей разогнали, а И.Н. Худенко и его ближайших помощников уволили.

После увольнения они пытались через суд получить заработанные ими деньги. Но так как сумма была довольно значительная — 64 тыс. руб., мимо этого не могли пройти следствие и прокурорский надзор. Документы, представленные истцами, были признаны подложными, а сам И.Н. Худенко, а также М.В. Ли и В.В. Филатов были обвинены в покушении на хищение государственных средств, а также в выявленных следствием должностных злоупотреблениях во время проведения ими эксперимента в совхозе «Илийский» и, как отмечалось, осуждены к длительным срокам лишения свободы. Через много лет И.Н. Худенко был посмертно реабилитирован⁵См.: Известия. 1989. 27 дек..

В теории уголовного права хищения имущества традиционно подразделяются на формы и виды (правда, в официальном порядке судебная практика не использует такую классификацию). Под формами обычно понимается способ хищения. По этому признаку УК РФ различает: кражу (ст. 158), мошенничество (ст. 159), присвоение или растрату (ст. 160), грабеж (ст. 161), разбой (ст. 162). По ст. 164 УК РФ наступает ответственность за хищение предметов или документов, имеющих историческую, научную, художественную или культурную ценность, независимо от способа хищения. С учетом размера (стоимости) похищенного имущества хищения подразделяются на определенные виды: хищение в значительных размерах как уголовно наказуемое, в отличие от административно-наказуемого мелкого хищения (ч. 1 ст. 158, 159, 160, 161, 162 УК РФ): хищение, причинившее значительный ущерб потерпевшему (ч. 2 ст. 158, 159, 160, 161 УК РФ); хищение в крупном размере (ч. 3 ст. 158,159, 160, 161, 162 УК РФ); хищение в особо крупном размере (ч. 4 ст. 158, 159, 160, 161, 162 УК РФ). Такая классификация хищений соответствует их законодательному конструированию как составов преступлений без отягчающих обстоятельств, составов преступлений с отягчающими обстоятельствами (квалифицированные составы) и составов преступлений с особо отягчающими обстоятельствами (особо квалифицированные составы).