Критерии определения разумного срока в уголовном суде

Появившись в тексте уголовно-процессуального закона, термин «разумный срок» вызвал массу вопросов, в том числе, в плане критериев его определения правоприменителем. Следует обратить внимание на тот факт, что не только сама формулировка, установленная в названии соответствующей статьи, но и обстоятельства, учитываемые при определении разумного срока, носят оценочный характер.

«В процессе своего реформирования, - пишут М.Т. Аширбекова и Ф.М. Кудин, - уголовно-процессуальное законодательство обогащается дополнительными приемами законодательного регулирования уголовно-процессуальной деятельности - использованием в нормах закона оценочных понятий». Именно к таким понятиям относят авторы и разумный срок уголовного судопроизводства. Данная принадлежность определяется исходя из выработанных в науке признаков оценочного понятия. Так, С.С. Безруков выделяет ряд особенностей, отличающих оценочные понятия от иных правовых терминов. В частности, он говорит о том, что оценочные понятия: а) отражают абстрактные явления, в силу чего их содержание детально не устанавливается и не конкретизируется; б) в ходе реализации предписаний закона, содержащих оценочные понятия, правоприменитель определяет содержание такого понятия с учетом обстоятельств конкретного уголовного дела, при этом особое значение играет здесь профессиональное правосознание субъекта оценки; в) в тексте закона оценочные понятия, обозначаемые одним и тем же термином, могут иметь не совпадающие значения, что обусловлено различием условий их применения; г) содержание оценочного понятия имеет открытую незамкнутую структуру, т.е. к нему может быть добавлен еще один новый существенный признак, на основании которого отдельное единичное явление относят к классу, обозначенному этим понятием¹См.: Безруков С.С. Оценочные понятия и термины в уголовно-процессуальном законодательстве России. - Омск, 2003. – С. 26.. Разумный срок в целом подпадает под указанные признаки, за исключением, пожалуй, пункта «в», поскольку в любом случае при оценке данного положения результатом должен быть вывод о чрезмерном превышении периода времени, отведенного для осуществления какого-либо действия либо для принятия процессуального решения. Тем не менее, разумный срок, как любое оценочное понятие, особенно правовое, нуждается в наличии оптимальной системы критериев, используемых субъектом оценки для формирования своего внутреннего убеждения относительно превышения сроков производства по уголовному делу.

Критерий представляет собой отличительный признак, на основании которого производится оценка, определение или классификация чего-либо % в нашем случае - оценка чрезмерной длительно ста производства по уголовному делу. ЕСПЧ в ходе своей прецедентной практики выработал и использует для оценки разумного срока такие критерии, как сложность дела, поведение заявителя и соответствующих властей, учитывая при этом обстоятельства конкретного уголовного дела. Отечественный законодатель несколько конкретизирует данные положения, устанавливая в ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ, что при определении разумного срока учитываются такие обстоятельства, как правовая и фактическая сложность уголовного дела, поведение участников уголовного судопроизводства, достаточность и эффективность действий суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, начальника подразделения дознания, органа дознания, дознавателя, производимых в целях своевременного осуществления уголовного преследования или рассмотрения уголовного дела, и общая продолжительность уголовного судопроизводства. Однако, в обзоре судебной практики Верховного Суда РФ «Практика Европейского Суда по правам человека за 2009-2010 годы по делам в отношении Российской Федерации в связи с нарушением права на разумные сроки судебного разбирательства и/или исполнение судебного решения в разумные сроки» высший судебный орган указывает также на такой критерий, как значение оперативного рассмотрения дела для заявителя. Какое-либо особое значение для заявителя медлительность судебного рассмотрения уголовного дела в суде приобретает, как представляется, в том случае, если чрезмерное увеличение сроков затрагивает наиболее важные права и свободы личности.

Перечень прав и свобод человека и гражданина достаточно обширен. Каждое, входящее в него положение, несомненно, является значимым для его носителя. Однако толкование обозначенного критерия охватывает, по нашему мнению, наиболее существенные (как принято считать - «жизненные») права и свободы, к которым относятся:

а) право на свободу и личную неприкосновенность;

б) уважение чести и достоинства личности;

в) право собственности.

Как отмечает В.М. Лебедев, праву на свободу и личную неприкосновенность придается особое значение: «В документах Комиссии по правам человека при ООН подчеркивается, что свобода и личная неприкосновенность является основой для защиты всех других свобод человека»²См.: Лебедев В.М. Судебная защита свободы и личной неприкосновенности граждан на предварительном следствии учеб пособие – М., Российская академия правосудия, 2001 – С. 10..

Как было отмечено ранее, увеличение периодов расследования и судебного разбирательства дела зачастую нарушает обозначенное право лица, к которому применена мера пресечения в виде заключения под стражу. Такая ситуация просматривается по большинству жалоб на нарушение разумного срока судебного разбирательства уголовного дела и чрезмерно длительное содержание лица под стражей.

«Между тем, - отмечает Г.Б. Петрова, - в судебной практике нередки случаи, когда в силу причин как объективного характера, так и вследствие существенных недостатков в организации работы самих судов судебное разбирательство затягивается на достаточно продолжительное время»³Петрова Г.Б Сроки, регулирующие время содержания под стражей в ходе судебного разбирательства // Пятьдесят лет кафедре уголовного процесса УрГЮА (СЮИ) матер. Междунар. науч-практ. Конф. (Екатеринбург, 27-28 января 2005) - Екатеринбург, 2005 – Ч. 2. – С. 170..

В соответствии с российским законодательством, период содержания под стражей во время судебного разбирательства не должен превышать шести месяцев. Однако по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях суд вправе продлевать его каждый раз до трех месяцев. Закон не ограничивает жесткими сроками время содержания под стражей во время судебных стадий процесса. Вследствие этого срок данной меры пресечения фактически ограничен временем судебного разбирательства дела и оканчивается моментом провозглашения приговора (ст. 255 УПК РФ). Тем не менее, суд при каждом продлении срока содержания под стражей должен оценить наличие оснований для такого продления упомянутой меры пресечения. Иными словами, суд должен применить нормы ст. 97 УПК РФ: установить наличие достаточных оснований полагать, что подозреваемый, обвиняемый (подсудимый) скроется от судебного следствия, продолжит заниматься преступной деятельностью или может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Кроме того, ему необходимо учитывать обстоятельства, перечисленные в ст. 99 УПК РФ: тяжесть преступления, личность обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства, в том числе возможность применения более мягкой меры пресечения.

Именно на данные обстоятельства ссылались российские власти, обосновывая неоднократные продления сроков содержания под стражей в отношении гражданина Макарова⁴См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Александр Макаров против Российской Федерации» от 12 марта 2009 г (жалоба № 15217/07) - Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюо>. ЕСПЧ в п. 123 Постановления по данному делу напоминает, что национальные власти обязаны установить существование конкретных фактов, имеющих отношение к основаниям длительного содержания под стражей. Переход бремени доказывания на заключенного в таких делах был бы равнозначен отмене правила ст. 5 Конвенции, признающей заключение под стражу отступлением в исключительных случаях от права на личную свободу, которое допустимо в строго определенных случаях, не допускающих расширительного толкования. Однако, российские власти оценивали возможность того, что заявитель скроется, со ссылкой на обвинение в тяжких преступлениях, и, как следствие, суровый приговор. Практика ЕСПЧ в данном случае исходит из того, что хотя суровость наказания, которое грозит обвиняемому, является существенным элементом при оценке того, что он скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести обвинения - необходима ссылка на иные значимые фактические обстоятельства⁵См.: также Постановление ЕСПЧ по делу «Летелье против Франции» от июня 1991 г. // Европейский Суд по правам человека избранные решения в 2 т. – М., НОРМА, 2000 - Т 1 – С. 701, Постановление ЕСПЧ от 26 января 1993 г. по делу «W против Швейцарии» // Европейский Суд по правам человека избранные решения - С. 776.. Рассматривая данную жалобу, ЕСПЧ принял во внимание, что информация должностных лиц ФСБ о том, что родственники обвиняемого продавали имущество и покупали иностранную валюту не подкреплялась доказательствами (копиями договоров купли-продажи, свидетельствами о переходе права собственности, банковскими выписками, подтверждающими приобретение валюты, и т.д.). В этой связи было признано, что продление срока содержания под стражей заявителя могло первоначально потребоваться на короткий срок для предоставления органам преследования возможности проверить информацию, предоставленную органами ФСБ, и собрать доказательства в ее подтверждение. Однако по прошествии времени одно лишь наличие информации в отсутствие доказательств, подтверждающих ее достоверность, делало ее все менее значимой, особенно с учетом того, что заявитель последовательно оспаривал свои возможности скрыться, ссылаясь на то, что никакое имущество не продавалось, валюта не приобреталась, на свой возраст, состояние здоровья, отсутствие действительного загранпаспорта или медицинской страховки, а также на тот факт, что он не имел родственников или имущества за пределами Томской области. Серьезную озабоченность у ЕСПЧ вызвал факт применения национальными властями избирательного и непоследовательного подхода при оценке доводов стороны относительно оснований для содержания под стражей заявителя. В частности, доводы обвиняемого признавались субъективными, а информация ФСБ не оценивалась с точки зрения ее достоверности. Продлевая срок содержания под стражей, российские суды ссылались также на то, что обвиняемый имеет несколько мест жительства, однако, данное обстоятельство, по мнению ЕСПЧ, также не является доказательством того, что человек скроется от правосудия. Таким образом, в данном деле власти Российской Федерации не предоставили ни одного доказательства, подтверждающего факт возможного бегства Макарова.

Еще одним значимым моментом в данном уголовном деле было то, что заявитель, по мнению российской стороны, имел возможность воспрепятствовать правосудию и угрожать свидетелям в силу своего должностного статуса мэра г. Томска. Это обстоятельство также было поставлено под сомнение, поскольку заявитель был отстранен от занимаемой должности сразу после задержания. В деле имеется информация и о том, что 3 декабря 2007 г. Томский областной суд, продлевая сроки содержания под стражей, обосновал свое заключение о риске сговора ссылкой на предполагаемые попытки оказать давление на свидетелей со стороны родственников заявителя. Интересно, что помимо простой ссылки на угрозы, которые родственники и знакомые предположительно допускали в отношении свидетелей, областной суд не упоминает конкретных фактов, оправдывающих содержание под стражей заявителя на этом основании. Удивительно, по мнению международного судебного органа, что, руководствуясь конкретной информацией, национальный суд не обеспечил заявителю возможность оспорить ее, например, путем допроса свидетелей, или предоставлением ему копий таких жалоб. Кроме того, российские власти не посчитали возможным уведомить заявителя о содержании и характере материалов, представленных органами преследования в подтверждение своей версии о давлении на свидетелей. ЕСПЧ также нашел странным то обстоятельство, что, будучи уведомленными о запугивании, устрашении или угрозах мест в отношении свидетелей, органы преследования не возбудили уголовное дело или.

по крайней мере, не провели предварительной проверки этих утверждений - родственники не были даже опрошены относительно предполагаемых попыток оказать давление на свидетелей.

Кроме того, возможность воспрепятствовать производству по уголовному делу играет роль на начальных стадиях производства, но не тогда, когда все доказательства собраны. В постановлении от 5 марта 1998 г. по делу «Клоос против Бельгии» ЕСТГЧ отметил: «Вероятность незаконного противодействия выяснению истины уменьшается вместе с движением уголовного дела, поэтому с завершением предварительного расследования надобность меры пресечения по данному основанию может отпасть»⁶Цит. по Орлов Р.В. Заключение под стражу как мера пресечения в российском уголовном судопроизводстве понятие, сущность, основания применения и сроки учеб пособие. - Иркутск Изд-во БГУЭП, 2008. – С. 36..

Возвращаясь к нашему примеру, отметим, что российские власти не представили обоснованных подтверждений и иным основаниям длительного содержания Макарова под стражей. Риск того, что он продолжит заниматься преступной деятельностью был вероятностным и не подтверждался конкретными доказательствами.

В своем стремлении не освобождать Макарова российская сторона, как представляется, дошла до абсурда. Так, в материалах, предоставленных нашей стороной в ЕСПЧ, содержалось еще одно, впрочем, не закрепленное законодательно, основание содержания заявителя под стражей - необходимость защиты общественного порядка от нарушений, которые могут быть вызваны освобождением обвиняемого из-под стражи. В мировой практике все же имеются гримеры подобного ограничения свободы. Так, по делу «Томази против Франции» ЕСПЧ признал, что срок предварительного заключения оправдан опасностью того, что освобождение заключенного действительно способно нарушить публичный порядок. Как отмечают К.Б. Калиновский и М.М. Ахмедов⁷См.: Калиновский К.Б., Ахмедов М.М. Международные стандарты срочности уголовного процесса в практике Европейского Суда по правам человека // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. ст. / под ред. М.К. Свиридова. – Томск: Изд-во. Том. ун-та, 2006. – Ч. 3. – С. 47-50., некоторые преступления в силу особой тяжести и реакции на них общественности способны привести к социальным волнениям, что может оправдать длительность заключения, однако при оценке данного обстоятельства в расчет не должны браться отсутствие опыта и средств у органов власти для борьбы с подобного рода нарушениями, временный политический кризис в стране, нехватка бюджетных ассигнований и недостатки национального законодательства. В приведенном нами примере с гражданином Макаровым ЕСПЧ отметил, что данное основание может рассматриваться как относимое и достаточное, только если оно опирается на реальные факты, демонстрирующие то, что освобождение обвиняемого действительно нарушит общественный порядок. Российская сторона исходила из предполагаемой опасности, не предоставляя каких-либо доказательств и примеров, свидетельствующих о том, что освобождение заявителя несет реальную угрозу общественному порядку.

Как видно из данного дела, российские суды не проявили особой тщательности в оценке доказательств, представленных стороной обвинения в подтверждение необходимости содержания лица под стражей. В результате этих действий разумный срок содержания лица под стражей был превышен. Однако помимо нарушения права на свободу и личную неприкосновенность, в данном уголовном деле были нарушены и иные права заявителя.

В частности, честь и достоинство Александра Макарова были оскорблены тяжелыми бытовыми условиями его содержания в следственном изоляторе. Так, душ ему было разрешено принимать только раз в неделю не менее чем в течение 15 минут. Заявитель утверждал, что ему сложно поддерживать личную гигиену, особенно в жаркие периоды. Он также имел право на часовую прогулку в небольшом бетонном дворе следственного изолятора, который был настолько мал, что его пространство не позволяло Макарову выполнять предписанные тюремным врачом лечебную гимнастику для уменьшения болей в спине. Действительно, 65-сантиметровое расстояние между ярусами кроватей приводило к постоянному сгибанию при сидении и вызывало острые боли в спине. Помимо этого, из-за плохой естественной освещенности камеры и постоянно включенного электричества, ухудшалось и зрение обвиняемого. Заявитель жаловался также на то, что перегородка, отделявшая унитаз от камеры, не обеспечивала уединения - унитаз могли наблюдать как сокамерники, так и надзиратели, стоящие у двери камеры. Немаловажным фактом являлось и то, что, опасаясь мучительных болей в желудке, Макаров был вынужден отказаться от питания, предложенного изолятором, и просить родственников доставлять ему диетическое питание. Не удивительно, что, оценив всю совокупность сложившихся в данном деле обстоятельств, ЕСПЧ пришел к выводу о том, что заявитель, лишенный возможности уединения и испытывавший недостаток личного пространства, был вынужден жить, спать и пользоваться туалетом в плохо освещенных и вентилируемых камерах в течение более чем двух лет, переносил страдания и сложности такой интенсивности, которая превышала уровень страданий, присущий содержанию под стражей. Этот факт вызывал у него чувство страха, тоски и унижения, способные унизить и оскорбить его. Оценивая значение для конкретного лица оперативного рассмотрения дела, как показывает данный пример, суду необходимо обращать внимание не только на его состояние здоровья, семейное положение, возраст, но и на социальный статуте гражданина, находящегося на протяжении всего производства по делу также и под защитой презумпции невиновности.

В этой связи небезынтересным представляется выступление в феврале 2007 г. Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я. Чайки. Анализируя ситуацию с применением заключения под стражу в качестве меры пресечения, он отметил: «Особенно сложная ситуация сложилась в следственных изоляторах. Эти учреждения переполнены, установленные санитарные нормы не соблюдаются, люди, находящиеся там, подвергаются унижению... Обращаю внимание на то, что избирать меру пресечения необходимо обоснованно, с учетом личности обвиняемого»⁸См.: Чайка Ю.Я. Не надо сажать оступившихся людей в тюрьму // Областная газета. – 2007. - 7 февраля .

Право собственности представляется нам еще одним наиболее важным по значимости (после естественных прав человека) социальным благом, принадлежащим личности. «При неразвитости права собственности, - отмечает И.Б. Михайловская, - его монополизации государством, юридические гарантии прав человека теряют свою надежность и легко превращаются в декларацию»⁹Михайловская И.Б. Права человека. Новое российское законодательство и международно-правовые нормы – М., 1992 – С. 5.. Право собственности представляет собой наиболее широкое по содержанию вещное право, которое дает своему обладателю возможность определять содержание и направление использования принадлежащего ему имущества, осуществляя над ним полное «хозяйственное господство». Уголовно-процессуальное законодательство содержа ряд мер, направленных на ограничение данного права лица в связи с его вовлечением в сферу уголовной юстиции в качестве подозреваемого или обвиняемого. Согласно ст. 115 УПК РФ для обеспечения исполнения приговора в часта гражданского иска, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества следователь, с согласия руководителя следственного органа, а также дознаватель, с согласия прокурора, возбуждают перед судом ходатайство о наложении ареста на имущество подозреваемого, обвиняемого или лиц, несущих по закону материальную ответственность за их действия. Сущность данной меры принуждения заключается в запрете, адресованном собственнику или владельцу имущества, распоряжаться и в необходимых случаях пользоваться им, а также в изъятии имущества и передаче его на хранение. При наложении ареста на принадлежащие подозреваемому, обвиняемому денежные средства и иные ценности, находящиеся на счете, во вкладе или на хранении в банках и иных кредитных организациях, операции по данному счету прекращаются полностью или частично в пределах денежных средств и иных ценностей, на которые наложен арест. Для лица, занимающегося предпринимательской деятельностью, это может означать полную остановку хозяйственной деятельности, невозможность совершения сделок, исполнения кредитных и договорных обязательств. При этом длительное рассмотрение уголовного дела, оставляющее подсудимого в состоянии неопределенности своей судьбы, влечет для таких лиц крайне неблагоприятные последствия. При оценке значимости оперативного рассмотрения уголовного дела, необходимо учитывать и наличие или отсутствие иждивенцев. Несмотря на то, что закон предусматривает меры попечения о несовершеннолетних детях, престарелых родителях и иных иждивенцах подозреваемого, обвиняемого, назвать их эффективными с точки зрения поддержания прежнего материального уровня жизни зачастую достаточно сложно - государство такую цель и не преследует. Однако, в данном случае складывается ситуация, когда не находящиеся под следствием члены семьи подозреваемого, обвиняемого вынуждены терпеть существенные лишения. Аналогичная проблема может возникнуть и при временном отстранении лица от должности. Для таких лиц закон предусматривает право на ежемесячное пособие, которое выплачивается ему в соответствии с п. 8 ч. 2 ст. 131 УПК РФ и составляет пять минимальных размеров оплаты труда. Также как и в предыдущем случае, при оценке значимости оперативного рассмотрения дела для этих лиц суду необходимо учитывать количество иждивенцев отстраненного от должно ста, а также сумму обязательных ежемесячных платежей (медицинское обслуживание и лекарственные препараты, квартплата, обучение и т.п.). В этой связи интересен пример из практики ЕСПЧ, рассмотревшего жалобу граждан Бельгии. Двое заявителей, выступающих учредителями большого количества компаний, жаловались на чрезмерную продолжительность производства по уголовному делу, возбужденному против них в связи с различными преступлениями, включая сговор, нарушения закона о компаниях и легализацию доходов, полученных преступным путем. На момент рассмотрения жалобы Европейским Судом длительность производства по данному уголовному делу составляла приблизительно 16 лет и 10 месяцев. В рамках данного дела неоднократно производились обыски в помещениях бельгийских финансовых организаций, проводились проверки счетов компаний, учрежденных в различных странах, направлялись поручения об оказании правовой помощи. Рассматривая вопросы права в рамках заявленной жалобы, ЕСПЧ отметил следующее: «Объем и сложность уголовных дел, касающихся экономических и налоговых вопросов, с участием большого количества подозреваемых, могут обусловливать их продолжительное разбирательство. Однако сложность настоящего дела сама по себе не была достаточной, чтобы оправдать длительность разбирательства. Действия заявителей не увеличивали продолжительность расследования. Что касается действий властей, то имел место период, по крайней мере, в 3 года и 11 месяцев, в течение которого расследование дела почти не проводилось. В связи с данным делом от властей требовалась особая внимательность, учитывая его значительные финансовые последствия для заявителей, связанные с их профессиональной деятельностью и деятельностью их компаний»¹⁰Постановление ЕСПЧ по делу «Де Клерк против Бельгии» от 25 сентября 2007 г. (жалоба № 34316/02) - Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».

Формулировка исследуемого критерия дает нам основание полагать, что заявителем в определенных случаях может быть и иное, помимо обвиняемого или подсудимого, заинтересованное лицо. Поскольку одной из целей уголовного процесса выступает защита лиц и организаций, потерпевших от преступления, то восстановление их прав путем разрешения уголовно-правового конфликта в разумные сроки также должно приниматься во внимание. Тянущееся годами производство по уголовному делу существенно отдаляет для потерпевшего момент восстановления нарушенных прав, возмещение имущественного и морального вреда, причиненного преступлением. Согласно ч. 3 и 4 ст. 42 УПК РФ, потерпевшему обеспечивается возмещение имущественного вреда, причиненного преступлением, а также расходов, понесенных в связи с его участием в ходе предварительного расследования и в суде, включая расходы на представителя. Кроме того, по иску потерпевшего о возмещении в денежном выражении причиненного ему морального вреда размер возмещения определяется судом при рассмотрении уголовного дела, либо в порядке гражданского судопроизводства. В любом случае потерпевшему необходимо дожидаться окончания судебного процесса, когда при постановлении приговора суд решит и вопросы гражданского иска. К сожалению, в России жертвы преступлений не имеют права на серьезную государственную поддержку, в том числе в плане компенсации за ущерб, причиненный преступным деянием. Как отмечает В.В. Лунев, ежегодно 7-8 млн потерпевших остаются без правовой защиты и помощи¹¹См.: Лунев В.В. Социальные последствия, жертвы и цена преступности // Государство и право. – 2009. - № 1 – С. 47.. В докладе, опубликованном в «Российской газете» в 2008 г., Уполномоченный по правам человека указал на то, что потерпевшие слабо верят в эффективность и справедливость правосудия. Более трети потерпевших лишены возможности возмещения вреда, причиненного преступлением¹²См.: Доклад уполномоченного по правам человека за 2007 год // Российская газета. – 2008. - 14 марта. – С. 19.. Исходя из этого, время рассмотрения судом уголовного дела имеет для данной категории участников уголовного процесса первостепенное значение.

Одним из наиболее частых оснований увеличения сроков расследования и рассмотрения уголовных дел выступает сложность уголовного дела.

Как отмечает И.С. Смирнова, сложное уголовное дело представляет собой многопредметное уголовно-процессуальное производство, осуществляемое органом уголовного преследования или судом, направленное на решение двух или более вопросов о виновности лица, характеризующееся наличием множественно cm (двух или более) либо преступлений, либо обвиняемых, либо потерпевших или совокупности этих признаков в любом сочетании, состоящее из двух или более простых производств и зафиксированное в собранных и составленных в связи с его осуществлением материалах¹³См.: Смирнова И.С. Досудебное производство по сложному уголовному делу автореф. дис. канд. юрид. наук -Челябинск, 2013..

Практика ЕСПЧ свидетельствует о том, что именно на данное обстоятельство в большинстве случаев ссылаются российские власти как на оправдание превышения сроков рассмотрения уголовного дела в суде. Однако обсуждаемый критерий определения разумного периода времени не является абсолютным. ЕСПЧ неоднократно указывал на то, что сложность дела сама по себе не может оправдывать длительность судебного разбирательства - необходимо наличие иных факторов, способных существенно влиять на сроки рассмотрения дела судом первой инстанции. Е.В. Рябцева относит сложность дела к объективным обстоятельствам, определяющим критерии разумности. По ее мнению, сложность дела напрямую связана с его распространенностью в судебной практике: «...это свидетельствует о том, что фактическая сложность дела зависит от преюдициальности решений судов»¹⁴См.: Рябцева Е.В. Понятие и критерии разумности в уголовном судопроизводстве // Уголовный процесс. – 2010. -№ 12. – С. 69.. Действительно, следует согласиться с автором в том, что преюдициальность обеспечивает экономию времени при рассмотрении и разрешению уголовного дела судом. «Придание преюдициальной силы обстоятельствам, установленным вступившим в законную силу приговором суда, - говорится в комментарии к УПК РФ, - направлено на исключение противоречий между актами правосудия, способствует экономии сил и средств органов расследовании и судов»¹⁵Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В.М. Лебедева, науч. ред. В.П. Божьев. - 2-еизд, перераб и доп. – М.: Спарк, 2004. – С. 222.. Причем, если в прежней редакции уголовно-процессуальный закон позволял суду прийти к иным, чем это установлено приговором суда выводам (в случае наличия у суда сомнений в их достоверности), то с 2009 г. суд обязан принять установленные фактические данные такими, какими они представлены в преюдициальном решении.

Однако данное обстоятельство представляется одним из многих факторов, способных повлиять на время производства по уголовному делу. Положительный эффект можно наблюдать в том случае, если в конкретном уголовном деле, что встречается далеко не всегда, имеются установленные приговором суда фактические данные. Это позволяет суду не тратить время на их исследование и доказывание.

Следует согласиться с мнением М.Т. Аширбековой и Ф.М. Кудина, полагающих, что формулировка «правовая и фактическая сложность дела» не соответствуют логике правоприменения. Авторы обосновывают свою позицию тем, что устанавливаемые в ходе производства фактические обстоятельства всегда предшествуют их правовой оценке, а значит, наиболее удачной здесь выступает формулировка «сложность установления фактических обстоятельств дела и их правовой оценки».

Оценочность данного критерия приводит к не обходимо сти определения круга факторов, способных повлиять на сложность рассмотрения и разрешения уголовного дела судом первой инстанции. Так, например, В.М. Быков к особенностям, определяющим правовую и фактическую сложность дела, относит большое количество эпизодов преступной деятельности, большое количество обвиняемых по уголовному делу, необходимость проведения большого количества ревизий или назначение многих сложных экспертиз, проведение следственных действий в различных субъектах Российской Федерации. Кроме того, к данному критерию автор относит также особенности расследования преступлений, которые совершены организованной группой или преступным сообществом. В некоторой степени условным выступает отнесение к исследуемому критерию В.М. Быковым всех случаев противодействия обвиняемых расследованию, таких, к примеру, как фальсификация доказательств, создание ложного алиби, угроза и подкуп потерпевших и свидетелей и т.п. По нашему мнению, подобные обстоятельства свидетельствуют о противоправном поведении обвиняемых и составляют одновременно содержание такого критерия как «поведение участников уголовного судопроизводства».

Анализ практики ЕСПЧ в совокупности с мнениями ученых и практиков позволяет очертить круг факторов, способных спровоцировать сложность уголовного дела и одновременно привести к увеличению сроков рассмотрения и разрешения уголовного дела судом. Например, в деле «Ламажик против Российской Федерации» сложность дела определялась юридической оценкой содеянного как разбоя с квалифицирующими признаками. В деле «Родин против Российской Федерации» обвиняемому вменялось убийство, причем заявитель обвинялся по нескольким эпизодам. Некоторые составы, к ним относятся, например, экологические преступления или преступления против собственности, предполагают при расследовании, рассмотрении и разрешении дела проведение множества сложных экспертиз, проведение проверок и ревизий, привлечение сведущих лиц.

В целом факторы, влияющие на сложность уголовного дела, можно классифицировать по следующим элементам:

1. Особенности состава преступления: тяжкие и особо тяжкие преступления, характеризующиеся множественностью эпизодов, количеством и спецификой вменяемых обвиняемому преступлений; специальный субъект, требующий применения особых, установленных в законе процедур для применения мер уголовно-процессуального принуждения; наличие квалифицирующих признаков и т.д.

2. Процессуальные особенности доказывания по отдельным категориям уголовных дел: необходимость производства большого количества различных экспертиз, проведение основных и дополнительных ревизий и проверок, значительное количество документации, существенный объем следственных действий, проводимых в отдаленных районах Российской Федерации; необходимость в запросах или поручениях, выдаваемых правоохранительным органам иностранных государств.

3. Количественный состав вовлекаемых в уголовное судопроизводство лиц: обвиняемых, потерпевших, свидетелей.

4. Обнаружившиеся противоречия между подлежащим применению нормативным актом и Конституцией РФ. Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 (с изм. и доп. на 6 февраля 2007 г.) «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», в случае неопределенности в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации примененный или подлежащий применению по конкретному делу закон, суд, исходя из положений ч. 4 ст. 125 Конституции Российской Федерации, обращается в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о конституционности этого закона. Такой запрос может быть сделан судом первой инстанции на любой стадии рассмотрения дела. При этом, исходя из требований ст. 103 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», производство по данному уголовному делу приостанавливается вплоть до разрешения запроса Конституционным Судом Российской Федерации.

Следующий критерий определения разумности сроков рассмотрения уголовных дел в суде определен законодателем как поведение участников уголовного судопроизводства.

Теоретиками уголовного процесса высказываются различные точки зрения на данную категорию лиц. В учебнике уголовного процесса, написанном на базе прежнего УПК, Э.Ф. Куцова говорит о субъектах уголовного процесса, разделяя их на государственные органы, ведущие уголовное судопроизводство, и на участников, к которым относит обвиняемого, подозреваемого, их защитников и законных представителей, потерпевшего, гражданского истца и ответчика и их представителей¹⁶См.: Уголовный процесс учебник для студентов юридических вузов и факультетов / под ред. К. Ф. Гуценко – М. Зерцало, 2000. – С. 88, 105.

П.А. Лупинская, с учетом УПК РФ, определяет участников как «все государственные органы и должностные лица, наделенные полномочиями для выполнения назначения уголовного судопроизводства (суд, судья, прокурор, следователь, дознаватель и др.)» не включая в их состав подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и других лиц, наделенных законом процессуальным статусом.

Наиболее полным и отвечающим современным веяниям науки уголовного судопроизводства представляется нам определение С.Б. Российского. «Участники уголовного судопроизводства, - пишет автор, - это различные государственные органы, их должностные лица, а также физические и юридические лица, которые участвуют в уголовно-процессуальной деятельности как носители определенных законом прав и обязанностей, вытекающих из назначения соответствующих уголовно-процессуальных правоотношений».

Данная позиция основывается, по-видимому, на мнении законодателя, выраженном посредством конструирования разд. 2 УПК РФ. Так, участники уголовного судопроизводства по нынешнему уголовно-процессуальному закону подразделяются на четыре группы: суд, участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения, участники уголовного судопроизводства со стороны защиты и иные участники уголовного судопроизводства. Однако, нетрудно заметить, что в ст. 6.1 УПК РФ при выделении критериев определения разумного срока, законодатель классифицирует участников уголовного процесса на, собственно, участников, чье поведение может пагубно отразиться на сроках производства по уголовному делу и должностных лиц, ведущих уголовный процесс. Иное понимание, как представляется, приведет к слиянию границ между двумя критериями определения разумного срока - поведением участников уголовного судопроизводства и достаточностью и эффективностью действий указанных в ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ должностных лиц.

В свете сказанного и на основании ч. 1 ст. 1 Федерального закона от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» под участниками уголовного судопроизводства в рамках второго критерия определения разумного срока необходимо понимать лиц, непосредственно заинтересованных в исходе дела и имеющих право на рассмотрение уголовного дела в разумный срок: подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного, оправданного, их представителей и защитников, гражданского истца и ответчика, потерпевшего, а также их представителей.

В связи с этим, спорным представляется предложение М.Т. Аширбековой и Ф.М. Кудина сформулировать исследуемый критерий как «реализация процессуальных прав и исполнение процессуальных обязанностей участниками уголовного судопроизводства»

В контексте ст. 6.1 УПК РФ поведение участников уголовного процесса представляет совокупность их действий и поступков, которые направлены либо на законную защиту своих прав и интересов (заявление ходатайств по истребованию доказательств, вызову свидетелей, производству следственных действий, экспертам и т.д., оспаривание действий государственных органов), либо на умышленное противодействие процессу расследования и рассмотрения уголовного дела в суде (фальсификацию документов, подкуп или угрозы в адрес свидетелей, неявка без уважительных причин самих заявителей, соучастников, защитников и т.д.). И в том и в другом случае такое поведение может провоцировать затягивание производства по уголовному делу.

При оценке данного критерия правомерность действий заявителя или иных участников уголовного судопроизводства играет не последнюю роль, поскольку неправомерные действия лица должны рассматриваться как основание для отказа в удовлетворении компенсационных требований заявителя.

Как указано в совместном Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 г. № 30/64 «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок», при оценке поведения заявителя судам следует иметь в виду, что на него нельзя возлагать ответственность за длительное рассмотрение дела в связи с использованием им процессуальных средств, предоставляемых законодательством для осуществления своей защиты, в частности, за изменение исковых требований, изучение материалов дела, заявление ходатайств, обжалование вынесенных судебных актов. Вместе с тем, суд вправе отказать в удовлетворении требований о выплате компенсации, если неисполнение заявителем процессуальных обязанностей привело к нарушению разумного срока судебного разбирательства.

Напомним, что несвоевременная явка (неявка) свидетелей, потерпевших и адвокатов занимает первое место в списке причин медлительности и волокиты производства по уголовному делу в суде первой инстанции - за нее отдали свои голоса 88 % всех опрошенных респондентов. Второе место, по мнению судей, принадлежа ходатайствам подсудимого и его защитника (об отложении судебного заседания, о вызове свидетелей, о производстве экспертизы и т.д.). В 53% случаев голоса были отданы этой причине превышения разумных сроков судебного разбирательства¹⁷См.: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 г № 30/64 «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» - Доступ из справочно-правовой системы «Консультант Плюс».

Определяя разумность сроков досудебного расследования и судебного разбирательства дела, ЕСПЧ по ряду жалоб обращал внимание на разницу периодов неактивности государственных органов, вызванных действиями заявителя и суда.

В деле «Тимофеев против Российской Федерации» содержится информация о том, что общий срок рассмотрения уголовного дела составил восемь лет и шестнадцать дней. ЕСПЧ отмены то обстоятельство, что дело не являлось слишком сложным и многотомным, и даже то, что заявитель был оправдан, не свидетельствует о сложности дела. Длительный срок судебного разбирательства, как показывают материалы жалобы, был обусловлен болезнью заявителя. Поскольку обстоятельства дела требовали личного присутствия заявителя в ходе уголовно-процессуальных процедур, дело несколько раз откладывалось по его медицинским показаниям. Указанные действия привели к девятимесячной неактивности судебных органов. Кроме того, значительные просрочки были вызваны приостановлением уголовного дела со 2 июля 1999 г. по 24 января 2002 г. в связи с невозможностью рассмотреть дело из-за отсутствия соучастника преступления. Несмотря на то, что в деле имелись временные периоды незаконности государственных органов, по которым российские власти не представили должного объяснения. Европейский Суд пришел к выводу, что за основной период задержки рассмотрения уголовного дела в суде государство все же не ответственно¹⁸Постановление ЕСПЧ по делу «Тимофеев против Российской Федерации» от 2 сентября 2010 г // Обзор судебной практики Верховного Суда РФ «Практика Европейского Суда по правам человека за 2009-2010 годы по делам в отношении Российской Федерации в связи с нарушением права на разумные сроки судебного разбирательства и/или исполнение судебного решения в разумные сроки» - Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс»..

В деле «Рослов против Российской Федерации» длительное судебное разбирательство объяснялось не только болезнью заявителя, но и неоднократной подачей ходатайств о вызове дополнительных свидетелей. В своем постановлении по данному делу Европейский Суд указал на то, что заявитель не может нести ответственность за использование предоставленных ему прав, однако и государство, четко выполняющее свои процессуальные обязанности в лице суда, также не несет за это ответственность.¹⁹Постановление ЕСПЧ по делу «Рослов против Российской Федерации» от июня 2010 г // Обзор судебной практики Верховного Суда РФ «Практика Европейского Суда по правам человека за 2009-2010 годы по делам в отношении Российской Федерации в связи с нарушением права на разумные сроки судебного разбирательства и/или исполнение судебного решения в разумные сроки» - Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс»

Два года и девять месяцев не осуществлялось судебное производство в отношении гражданина Бордикова. Производство по делу откладывалось, в основном, в связи с болезнью заявителя, неявкой адвокатов, ходатайством заявителя об ознакомлении с материалами уголовного дела. За исключением нескольких эпизодов, связанных с пятимесячным периодом неактивности следователя и участием судьи в рассмотрении другого дела, государство проявило достаточную опер ап юность: заседания назначались регулярно и откладывались в связи с обстоятельствами, за которые государство не несет ответственности²⁰Постановление ЕСПЧ по делу «Бордиков против Российской Федерации» от 8 октября 2009 г // Обзор судебной практики Верховного Суда РФ «Практика Европейского Суда по правам человека за 2009-2010 годы по делам в отношении Российской Федерации в связи с нарушением права на разумные сроки судебного разбирательства и/или исполнение судебного решения в разумные сроки» - Доступ из справочно-правсвой системы «КонсультантПлюс».

Как показывают данные примеры, при определении разумного срока правомерность (например, болезнь или заявление ходатайств), либо неправомерность (неявка подсудимого, адвоката без уважительных причин) поведения участников не являются определяющими в том случае, когда государство, хотя и допустило задержки сроков рассмотрения уголовных дел, в целом действовало оперативно и ответственно. Кроме того, сроки неактивности по вине судебных органов были незначительны в сравнении с аналогичными периодами, вызванными поведением участников процесса.

Таким образом, мы подошли к такому критерию определения разумного срока, как достаточность и эффективность действий уполномоченных органов и должностных лиц, производимых в целях своевременного осуществления уголовного преследования или рассмотрения дела.

«Апофеозом мысли законодателя, - пишет Л.М. Аширова, - подчеркивающим всю суть ст. 6 Конвенции, является ч. 4 ст. 6.1 «Обстоятельства, связанные с организацией работы органов дознания, следствия, прокуратуры и суда, а также рассмотрение уголовного дела различными инстанциями не может приниматься во внимание в качестве оснований для превышения разумного срока осуществления уголовного судопроизводства». Иными словами, государство должно так организовать деятельность своих органов, чтобы они действовали разумно, быстро, эффективно, а не снимать с себя ответственность нормой закона»²¹Аширова Л.М Концепция «разумного срока» в решениях Европейского Суда по правам человека и в УПК РФ сравнительная характеристика // Актуальные проблемы развития уголовного права и процесса в свете идей правового государства сб науч. ст.-Уфа РИЦ БашГУ, 2011 – С. 55..

Между тем, недостаточно полными и эффективными были признаны действия судебных органов в Определении Верховного Суда РФ от 19.04.2011 г. № 5-Г11-46. Значительная задержка судопроизводства по данному делу была вызвана неправильным оформлением уголовного дела для рассмотрения его судом кассационной инстанции (4 раза уголовное дело возвращалось в районный суд для выполнения действий, предусмотренных ст. 375- 377 УПК РФ), неявкой свидетелей (28 раз), меры к обеспечению допроса которых судом длительное время не предпринимались, отложением судебного разбирательства в связи с занятостью судьи в процессе по другому делу (5 раз), а также семикратным недоставлением подсудимых, хотя, как отмечает Верховный Суд РФ, в период производства по делу заявитель пребывал под стражей в условиях следственного изолятора, что требовало от суда безотлагательного осуществления правосудия²²См.: Кабанов О.М. Статья 6 1 «Разумный срок уголовного судопроизводства» УПК РФ подборка судебных решений за 2011 год - Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс..

По мнению ученых, данный критерий представляет особую сложность для правоприменителя, поскольку не содержит в себе объективных характеристик и является полностью субъективным. «Вообще объективно трудно оценить деятельность, например, следователя, - пишет В.М. Быков, - который в процессе расследования преступления сначала проверял одну версию, а когда она не подтвердилась, стал проверять другую, которая и привела его к раскрытию преступления».

Термин «достаточность» в уголовном процессе активно употребляется по отношению к доказательствам. Под ним понимается совокупность фактических данных, необходимых для установления какого-либо обстоятельства, входящего в предмет доказывания. Применительно к деятельности субъектов, ведущих уголовное судопроизводство, достаточность означает совокупность совершенных должностным лицом процессуальных и организационных действий, необходимых для получения доказательственной информации. В случае, когда мы применяем обозначенный термин к деятельности суда, рассматривающего уголовное дело в первой инстанции, конечным результатом ее будет выступать принятие итогового решения по уголовному делу. Многое зависит от профессионализма и опыта судьи, осуществляющего подготовку к судебному слушанию, либо исследующего и проверяющего имеющиеся в деле доказательства. Излишние организационные и процессуальные мероприятия негативно отражаются на экономии судебного времени и, как следствие, приводят к увеличению сроков рассмотрения уголовно-правового конфликта.

Примером здесь может являться назначение дополнительных экспертиз, либо удовлетворение ходатайств, направленных на получение информации, не имеющей отношения к расследуемому событию.

Однако не только действия, но и бездействие субъектов уголовного процесса приводят к затягиванию судебного следствия. В частности, отсутствие должной организации и неактивность участников уголовного судопроизводства неоднократно подвергались критике со стороны ЕСПЧ.

Так, 1 февраля 1999 г. материалы дела в отношении Владимира Соловьева поступили в районный суд для рассмотрения по существу. Примерно год и девять месяцев понадобилось председательствующему судье для того, чтобы назначить и провести первое заседание. Почти год это же дело рассматривалось позже в областном суде. На протяжении этого срока областной суд не провел ни одного судебного заседания.

Более девяти месяцев потребовалось суду, чтобы назначить дату первого заседания и по делу Пищальщикова. Два месяца его дело передавалось в Верховный Суд РФ для рассмотрения в кассационном порядке, где слушалось восемь месяцев. Причем в Верховном Суде РФ за этот период времени было проведено одно заседание, по окончании которого принято решение по делу.

Достаточность выступает количественным показателем деятельности властных субъектов уголовного процесса. В Постановлениях ЕСПЧ, которыми сроки рассмотрения уголовных дел национальными судами были признаны разумными, содержатся такие фразы, как «слушания по делу назначались регулярно», «судебные заседания назначались периодично», «государство проявило достаточную оперативность в рассмотрении дела» и т.п. Очевидно, что достаточность оценивается исходя из точности соблюдения процессуального порядка проведения судебного слушания, соблюдения, при этом, сроков и правил назначения заседании, удовлетворения ходатайств, производства следственно-судебных действий.

Закон дозволяет суду самостоятельно решать вопрос о производстве каких-либо процессуальных действий. Например, ст. 283 УПК РФ предоставляет суду право по собственной инициативе назначить судебную экспертизу. Как правило, производство данного процессуального действия требует отложения судебного разбирательства на более или менее длительный срок, поэтому вопрос о необходимости его производства требует со стороны суда особого внимания. Практика ЕСПЧ выявила потребность оценки целесообразности назначения судебной экспертизы не только с точки зрения достаточности (необходимости ее производства), но и с позиции эффективности деятельности судебных органов.

Подобная ситуация прослеживается по делу «Комарова против Российской Федерации» (жалоба № 19126/02). Здесь ЕСПЧ отметил некоторую сложность дела, поскольку оно касалось обвинения в растрате и мошенничестве, предположительно совершенных группой лиц, однако, данное обстоятельство само по себе не является достаточным, чтобы оправдать длительность производства по нему. Как было выявлено, многие задержки в данном деле были вызваны действиями властей, или, скорее, их бездействием. В течение одиннадцати месяцев заявительница содержалась под стражей, что, по мнению Европейского Суда, является обстоятельством, которое требует особого усердия от рассматривавших дело судов, чтобы произвести отправление правосудия в сжатые сроки. Тем не менее, существенные задержки в судебном производстве по данному делу были обусловлены неоднократными определениями суда о проведении судебной экспертизы. ЕСПЧ было установлено, что получившаяся задержка продолжительностью два года и одиннадцать месяцев - с 23 августа 2001 г., когда центру судебных экспертиз было поручено проведение экспертизы, по 30 июля 2004 г., когда суд первой инстанции получил экспертное заключение - была обусловлена действиями национальных властей, в частности тем, что, назначая экспертизу, суд не предоставил центру необходимых материалов. Кроме того, как и в предыдущих случаях, российская сторона не предоставила информацию о движении по делу с 31 июля по 14 октября 1998 г. и с 13 января по 7 июня 1999 г., т.е. о периоде длительностью семь месяцев и семь дней²³См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Комарова против Российской Федерации» от 2 ноября 2006 г (жалоба № 19126/02) - Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».

В отличие от достаточности, эффективность выступает качественным показателем деятельности суда. Причем первый показатель может выступать критерием определения второго.

Занимающиеся проблемой эффективности исследователи выработали понятия критерия, показателей, коэффициента, а также условий (факторов) эффективности уголовно-процессуальной деятельности в целом²⁴См.: Бойков А.Д. Эффективность процессуального права и правоприменения в уголовном судопроизводстве // Курс советского уголовного процесса. Общая часть – С. 260-261.. Используя данные разработки, можно составить представление об аналогичных показателях деятельности судов, направленной на соблюдение разумных сроков в рамках осуществления правосудия.

Для получения количественных значений эффективности в рамках данного подхода вводят так называемые показатели и коэффициенты эффективности, выражающие степень достижения цели в относительных величинах. При этом, как справедливо отмечает И.Л. Петрухин, «понятие эффективности "привязано" к достижению целей»²⁵Подробнее см.: Петрухин И.Л., Батуров Г.П., Морщакова Т.Г. Теоретические основы эффективности правосудия - М. 1979 – С. 171-172..

Так, если принять во внимание тот факт, что целью исследуемого нами института в уголовном процессе выступает охрана права гражданина на рассмотрение уголовного дела или исполнение судебного акта в разумный срок, то показателем эффективности деятельности суда будет количество уголовных дел, рассмотренных с учетом требований о разумном сроке уголовного судопроизводства, а также количество исполненных в разумные сроки судебных актов. Их соотношение с общим количеством уголовных дел и исполнительных документов даст представление о коэффициенте эффективности данной деятельности.

Теоретически и практически значимым представляется нам определение условий эффективности деятельности суда по соблюдению разумных сроков. Практика ЕСПЧ выявила немало системных организационных и процессуальных недостатков, существенно влияющих на качество уголовного судопроизводства. Среди наиболее частых моментов, ответственность за которые лежит на государстве, в постановлениях международного судебного органа указываются: нехватка, загрузка, отводы судей, длительная болезнь судьи, отсутствие транспорта для этапирования подсудимых, отсутствие денежных средств для исполнения судебного решения, наличие сложных внутригосударственных процедур по исполнению судебных решений, безынициативность судебных органов. Неоднократные указания на то, что суд обязан дисциплинировать участников уголовного судопроизводства, является, по нашему мнению, свидетельством необходимости совершенствования российского процессуального законодательства по пути создания механизма, который позволил бы получить здесь реальные результаты.

В научной литературе высказывается мнение о том, что условия, влияющие на эффективность процессуальной деятельности в целом, могут быть продиктованы особенностями ее правового регулирования, иметь организационный, экономический, социально-психологический характер, либо могут касаться индивидуальных качеств правоприменяющего субъекта.

А.Ю. Епихин, исследовавший эффективность функционирования института безопасности личности в уголовном процессе, подразделил условия эффективности на две группы: условия, относящиеся к законодательству (правовой базе обеспечения безопасности личности) и условия, относящиеся к функционированию правовых норм данного института.

Данный подход, с учетом корректировки и некоторых уточнений, применим и к определению условий эффективности деятельности, направленной на соблюдение разумных сроков рассмотрения и разрешения уголовных дел в суде первой инстанции.

По нашему мнению, а также исходя из правоприменительной практики, условия эффективности исследуемой нами категории могут быть подразделены на следующие группы:

законодательные;
процессуальные;
организационные;
экономические;
личностно-профессиональные.

К законодательным условиям эффективности обозначенной деятельности относятся:

наличие полноценного правового механизма, обеспечивающего нормальное функционирование судебных органов при отправлении правосудия;
наличие конкретных норм права, предоставляющих должностным лицам и государственным органам реальную возможность влиять на дисциплинированность участников уголовного процесса, а также устанавливающие ответственность за неисполнение процессуальных обязанностей;
оптимизация действующего законодательства с учетом международной и российской правоприменительной практики, выявившей недостатки процессуальных и организационных средств обеспечения права граждан на рассмотрение уголовного дела в разумный срок или исполнения судебного акта в разумный срок.

К процессуальным условиям обеспечения эффективности деятельности, направленной на соблюдение разумного срока, следует отнести:

неукоснительное соблюдение правоприменителем норм уголовно-процессуального права, в том числе и на досудебных стадиях процесса (нередки случаи, когда длительность судебного разбирательства была обусловлена частыми возвращениями дела прокурору в связи с процессуальными нарушениями, допущенными во время предварительного следствия или дознания);
изучение судьей практики рассмотрения и разрешения аналогичных уголовных дел.

Организационные условия, во-первых, подразумевают создание такой судебной системы, которая позволила бы осуществлять правосудие без необоснованных задержек и промедления (наличие штата помощников судей, увеличение судейского корпуса и т.д.), и, во-вторых, грамотную организацию судебного разбирательства судьей с учетом особенностей конкретного уголовного дела. Изучая причины медлительности судебных процессов, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации пришла к выводу о том, что не все судьи своевременно и всесторонне изучают уголовные дела, глубоко продумывают вопросы, связанные с подготовкой судебных процессов, некоторые проявляют невнимательность, что приводит к отложению разбирательства и увеличению сроков рассмотрения дела.

Содержанием группы экономических условий является материально-техническое обеспечение судов, а также органов исполнительной системы. Так, в Постановлении от 22 апреля 2010 г. по делу «Горощеня против Российской Федерации» причинами длительного рассмотрения дела, наряду с участием судьи в других процессах, явились отсутствие соответствующих помещений для разбирательства дела и шестимесячное отсутствие транспорта для доставления подсудимых в суд.

Личностно-профессиональные условия эффективности деятельности судов представляют собой наличие соответствующей квалификации у судьи, рассматривающего конкретное уголовное дело, повышение квалификации суден, личную и профессиональную ответственность работников суда.

Справедливую озабоченность вызывает у практиков и ученых такой критерий определения разумного срока, как общая продолжительность уголовного судопроизводства.

В совместном Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 г. № 30/64 «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» высшие судебные инстанции разъяснили: «На основании пункта 5 части 1 статьи 244.6 ГПК РФ, пункта 5 част 1 статьи 222.6 АПК РФ суд вправе возвратить заявление о присуждении компенсации ввиду того, что срок судопроизводства по делу или срок исполнения судебного акта с очевидностью свидетельствует об отсутствии нарушения права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок, если, в частности, общая продолжительность рассмотрения дела не превышает совокупность сроков его рассмотрения, установленных законом для каждой инстанции, соблюдены установленные законом сроки исполнения судебного акта, осуществления досудебного производства по уголовному делу». При этом, оценивая общую продолжительность судебного разбирательства как соразмерную, отвечающую требованиям разумности, суд должен учитывать наличие следующих условий:

- не было неоднократного приостановления производства по делу;

- судебное производство не откладывалось;

- заявление не возвращалось;

- дело не передавалось из одного суда в другой.

Кроме того, об отсутствии нарушений с очевидностью свидетельствует незначительное превышение установленных законом сроков рассмотрения уголовного дела. Иными словами, как отмечает профессор В.М. Быков, «нарушение отдельных процессуальных сроков органами уголовного преследования или судом не является достаточным основанием для признания нарушения правила судопроизводство в разумный срок в целом».

С одной стороны, такая позиция вполне объяснима - полностью избежать нарушений процессуальных сроков на практике достаточно сложно.

С другой стороны, превышение установленных законом временных границ представляет собой нарушение уголовно-процессуальной нормы, выступающей гарантией соблюдения прав и свобод граждан в уголовном судопроизводстве. Как было отмечено судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ, уголовно-процессуальное законодательство предусматривает ряд норм о сроках совершения процессуальных действий при рассмотрении уголовных дел, соблюдение которых является важнейшей задачей судов. Наличие обозначенных норм обусловлено необходимостью защиты конституционных прав и законных интересов граждан. Следовательно, соблюдаться судами они должны также неукоснительно, как и все иные положения уголовно-процессуального кодекса.

Исходя из этого, представляется возможным дополнить вышеприведенный перечень условий пунктом следующего содержания: отсутствие неоднократных нарушений процессуальных сроков принятия решений или осуществления процессуальных действий, применения мер принуждения (в том числе мер пресечения) в ходе досудебного и судебного производства по уголовному делу. По нашему мнению, данное условие способно дисциплинировать отдельных сотрудников правоохранительных органов и суда, оправдывающих медлительность своей работы большой загруженностью, недобросовестностью свидетелей, потерпевших, адвокатов и т.д.

Проведенное в данном параграфе исследование критериев определения разумного срока в уголовном процессе привело к формированию следующих выводов:

1. Учитывая практику ЕСПЧ, необходимо дополнить перечень критериев определения разумного срока положением о значении оперативного рассмотрения дела для заявителя. Причем толкование данного критерия должно охватывать наиболее значимые права и свободы личности, к которым относятся право на свободу и личную неприкосновенность, уважение чести и достоинства личности, право собственности.

2. Оценивая значение для конкретного лица оперативного рассмотрения дела, суду необходимо обращать внимание не только на здоровье, семейное положение, возраст, но и на социальный статус гражданина. Особое внимание следует обращать на наличие и количество иждивенцев, учитывать сумму обязательных ежемесячных платежей (медицинское обслуживание и лекарственные препараты, квартплата, обучение и т.п.) и условия жизни вышеобозначенных лиц.

3. Поддерживая точку зрения М.Т. Аширбековой и Ф.М. Кудина, предлагаем закрепить в УПК РФ формулировку «сложность установления фактических обстоятельств дела и их правовой оценки». Данный критерий не является абсолютным и самостоятельным, поскольку сложность дела не может сама по себе оправдать длительность судебного разбирательства - необходимо еще и наличие иных факторов, способных существенно влиять на сроки рассмотрения дела судом первой инстанции.

4. Исходя из этого, предлагаем изложить ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ в следующей редакции:

«При определении разумного срока уголовного судопроизводства, который включает в себя период с момента начала осуществления уголовного преследования до момента прекращения уголовного преследования или вынесения обвинительного приговора, учитываются такие обстоятельства, как сложность установления фактических обстоятельств дела и их правовой оценки, поведение участников уголовного судопроизводства, значение для заявителя оперативного рассмотрения уголовного дела, достаточность и эффективность действий суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, начальника подразделения дознания, органа дознания, дознавателя, производимых в целях своевременного осуществления уголовного преследования или рассмотрения уголовного дела, и общая продолжительность уголовного судопроизводства».

5. Факторы, влияющие на сложность уголовного дела, можно классифицировать по следующим элементам: особенности состава преступления, процессуальные и фактические особенности доказывания по отдельным категориям уголовных дел, количественный состав вовлекаемых в уголовное судопроизводство лиц, обнаружившиеся противоречия между подлежащим применению нормативным актом и Конституцией РФ.

6. Достаточность выступает количественным показателем деятельности властных субъектов и применительно к разумному сроку представляет собой совокупность совершенных должностным лицом процессуальных и организационных действий, необходимых для получения доказательственной информации. Ее конечным результатом выступает итоговое решение по уголовному делу, принятое в установленные законом временные периоды.

В отличие от достаточности, эффективность является качественным показателем деятельности суда. Показателем эффективности деятельности суда будет количество уголовных дел, рассмотренных с учетом требований о разумном сроке уголовного судопроизводства, а также количество исполненных в разумные сроки суда оных актов.

7. Условия эффективности судебной деятельности направленной на соблюдение разумного срока, можно подразделить на следующие группы: 1) законодательные; 2) процессуальные; 3) организационные; 4) экономические; 5) личностно-профессиональные.

8. Оценивая общую продолжительность судебного разбирательства как соразмерную и отвечающую требованиям разумности, суд, помимо условий, перечисленных в совместном постановлении высших судебных органов, должен, по нашему мнению, учитывать также и отсутствие неоднократных нарушений процессуальных сроков принятия решений или осуществления процессуальных действий, применения мер принуждения (в том числе мер пресечения) в ходе досудебного и судебного производства по уголовному делу.