Преступление, его родовые и видовые признаки - страница 3
В итоге в науке и законодательстве получила распространение предельно широкая трактовка смысла этого термина, такая, в которой каждый из отдельных элементов состава преступления воспринимается как структурная, составляющая часть деяния. Вместе с тем существует и иная, предельно узкая трактовка, которая обнаруживается всякий раз, когда в литературе идет речь не о самом понятии преступления, а его составе.
Обособляя в последнем объект, субъект, субъективную и объективную стороны, теория уголовного права с термином «деяние» здесь увязывает уже только один элемент — объективную сторону, и даже не всю ее (помимо деяния, она предполагает также место, время, способ посягательства и др.), а только непосредственно касающуюся действия (активного поведения, телодвижения) или бездействия (пассивного поведения, отсутствия должного телодвижения).
Сколько бы при этом ни подчеркивалась неразрывность связи деяния либо действия или бездействия со всеми другими элементами состава преступления, суть интерпретации термина «деяние» останется прежней: им в любом случае охватывается лишь внешнее поведение, которое соотносится с прочими элементами состава преступления не как целое и часть, а как самостоятельные части некоторого целого, именуемого составом преступления.
Неоднозначность смыслового содержания термина «деяние» выступает источником многих научных дискуссий, в том числе и по вопросу о соотношении данного термина с тем, что принято считать виновностью. Раскрывая это соотношение и нередко отмечая недопустимость так называемого объективного вменения, ученые не могли не обратить внимания на то, что в прежде действующих отечественных уголовно-правовых актах в определении понятия преступления ничего не говорилось о виновном характере деяния.
Некоторые из них увидели в этом несовершенство законодательной формулировки, и не более того. Сравнительно чаще однако утверждалось, что в выделении признака виновности в определении понятия преступления нет необходимости, поскольку, по мнению одних, общественно опасное деяние может быть совершено лишь виновно, а по мнению других - она охватывается признаком уголовной противоправности и дополнительное упоминание о виновности создает неправильное представление о том, что возможно совершение деяний, являющихся уголовно противоправными и невиновными одновременно.
Между тем, закрепляя основание уголовной ответственности, например, в УК РСФСР 1960 г., законодатель явно ориентировался на то, что ее возложение предполагает наличие двух условий: во-первых, совершения деяния (в литературе оно иногда называлось объективным основанием ответственности), во-вторых, вины в его совершении (субъективное основание уголовной ответственности).
Поскольку при определении понятия преступления ничего не говорилось о виновном характере деяния, то решение вопроса о соотношении деяния и виновности, по сути дела, оставалось открытым. Впервые включив в ст. 14 виновность в число самостоятельных признаков понятия преступления, УК РФ 1996 г. исходит из того, что признак «виновности» не охватывается термином «деяние» и именно поэтому требует обязательного упоминания в данной статье.
Совершенно иной вывод о соотношении терминов «деяние» и «виновность» приходится делать при толковании ст. 8 УК РФ. Объявляя основанием уголовной ответственности «совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом», она дает основания считать, что понятием «деяние» охватывается и признак «виновности». В итоге в ныне действующем УК решение вопроса о соотношении интересующих нас понятий оказалось открытым, а точнее - противоречивым.
Справедливости ради нужно заметить, что в научной литературе указывалось и на недостатки в определениях преступления, рассматривающих его как разновидность не деяния, а чего-то иного. Так, например, полагая, что старославянское слово «деяние» подразумевает лишь активное поведение субъекта, в то время как преступление может выражаться и в пассивной форме, А. И. Марцев считает, что определение преступления через действие или бездействие является логически неверным, «поскольку ни то, ни другое не может адекватно отразить социальную природу преступления, когда оно выражается в преступной деятельности, которую нельзя свести только к действию».
Не совсем удачным признает данный автор и определение преступления через категорию «посягательства», так как она, во-первых, подразумевает только попытку что-либо сделать, во-вторых, охватывает своим содержанием лишь активные формы поведения или деятельности людей.
«Исходя из сказанного, - заключает А. И. Марцев, - следует, видимо, принять определение преступления через «деяние» и понимать под ним условно как проявление активности, так и пассивности, поскольку этим самым будет соблюдена преемственность. И наука уголовного права, и правоприменительная практика уже «привыкли» к тому, что преступление отождествляется с деянием».
В целом поддерживая мнение А. И. Марцева, можно сделать из всего вышеизложенного по меньшей мере три важных вывода.
Первое - с позиций наиболее распространенных взглядов, преступление есть некоторого рода деяние. Вместе с тем в научной литературе до сих пор предпринимаются попытки сконструировать дефиниции преступления, в которых оно характеризуется в качестве определенного рода правонарушения, действия, бездействия, посягательства, поведения или отношения индивида к людям (общественного отношения).
Наличие таких попыток позволяет не согласиться с высказанным в конце 1980-х гг. утверждением о том, что в настоящее время такое понимание преступления можно считать устоявшимся, признаваемым единодушно и «нет нужды ломать голову над радикальным изменением его определения».
Второе — решая вопрос о приемлемости той или иной дефиниции преступления, следует учитывать, что в принципе оно, как и любое другое явление, допускает возможность построения разных конструкций, а не только таких, которые основываются на выделении ближайшего рода и видовых отличий. По этой причине не исключается научная обоснованность определений преступления, в которых оно раскрывается, в одном случае как некоторого рода правонарушение, в другом — деяние, в третьем — действие или бездействие, в четвертом — поведение, в пятом — общественное отношение.
Третье — при любом способе определения преступления необходимо указать условия (признаки), наличие которых позволяет признавать преступлением нечто иное (правонарушение, действие или бездействие и т.д.). Без выяснения социальной и правовой характеристики преступления сделать это невозможно.