Общественная опасность преступления и личность виновного как общие начала назначения наказания - страница 2
Конечно, нельзя сбрасывать со счета того, что обстоятельства совершения преступления, упоминаемые в ст. 6 УК РФ в одном ряду с общественной опасностью совершенного преступления и личностью виновного, и обстоятельства, смягчающие или отягчающие наказания, о которых говорится в ст. 60 УК РФ, — понятия, не составляющие тождества. Но совершенно очевидно также, что в обоих случаях имеются в виду разновидности устанавливаемых по делу конкретных обстоятельств, а стало быть, необходимо определиться с тем, как они должны быть приняты во внимание судом при назначении наказания: помимо общественной опасности преступления и личности виновного или некоторого рода фактическая основа того и другого.
При первом варианте решения вопроса неизбежно возникает проблема в уяснении взаимосвязи обстоятельств дела с общественной опасностью совершенного преступления и личностью виновного, и приходиться выбирать из двух зол наименьшее: или допускать возможность двойного учета каких- либо обстоятельств дела, или толковать понятие общественной опасности преступления и личности виновного по остаточному принципу, т.е. в узком, далеком от реального смысле.
Второй вариант решения вопроса требует принимать во внимание смягчающие и отягчающие обстоятельства не наряду, а в связи с учетом общественной опасности совершенного преступления и личности виновного. В свое время то же самое имелось в виду в УК РСФСР 1922 г., в котором впервые в главе об определении меры наказания было введено понятие «степень и характер опасности самого преступника и совершенного им преступления» и который под этим понятием подразумевал необходимость выяснения и учета обстоятельств дела, способных смягчать или отягощать наказание виновного.
Очевидно, что и в УК РФ 1996 г. общественная опасность совершенного преступления и личность виновного стали играть роль того, при помощи чего законодатель указал ориентиры, руководствуясь которыми правоприменитель должен решать вопрос о допустимости или недопустимости влияния каких-то обстоятельств дела при назначении наказания. Понятно, что в настоящее время учет общественной опасности совершенного преступления и личности виновного не исключает принятия во внимание при назначении наказания не только смягчающих и отягчающих, но и иных обстоятельств дела.
Более того, вменяя в обязанность иметь в виду «также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия его семьи», ст. 60 УК РФ дает основание полагать, что выбор меры наказания может обусловливаться и такими обстоятельствами дела, которые вообще не относятся к общественной опасности совершенного преступления и (или) личности виновного.
Думается, что обоснованность закрепления данного положения в качестве самостоятельного весьма проблематична, ибо оно полностью охватывается понятием «личность виновного». Однако какой бы точке зрения при этом ни отдавалось предпочтение, несомненным остается главное: общественная опасность преступления и личности виновного как общие начала назначения наказания подлежат учету не сами по себе, в отрыве от обстоятельств дела, в том числе смягчающих и отягчающих наказание, а в неразрывной связи с ними и суть вопроса состоит в первую очередь в том, чтобы определить, какие именно обстоятельства дела должны быть приняты во внимание судом при назначении наказания, исходя из того и другого общего начала?
Видя в общественной опасности преступления его объективное свойство, ученые единодушны в том, что чем большую ценность представляет объект преступных посягательств (а в качестве него обычно рассматривается охраняемое законом общественное отношение), тем более опасными они должны признаваться. Из признаков, касающихся внешней стороны преступления, особое внимание обращается на последствия совершенного деяния, поскольку сущность общественной опасности преступления в том и состоит, что оно причиняет или создает угрозу причинения вреда людям.
При таком понимании общественной опасности ни у кого не вызывает возражение также то, что она может обусловливаться особенностями способа, места, времени и обстановки совершения посягательства. В отношении же иных, субъективных признаков состава преступления ученые придерживаются разных точек зрения.
Многие (но не все) считают, что общественная опасность преступления представляет собой свойство, характеризующее противоправное поведение в целом, а потому она обусловливается не только объективными (ранее названными), но и субъективными признаками посягательства: характером и степенью вины, спецификой мотива, цели, признаками, относящимися к субъекту преступления, в том числе вменяемостью, и т.д. Заметим, что аналогичную позицию по данному вопросу издавна занимает и судебная практика.
Еще в ранее действующем постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 29 июня 1979 г. разъяснялось: «При определении степени общественной опасности совершенного преступления следует исходить из совокупности всех обстоятельств, при которых было совершено конкретное деяние (форма вины, мотивы, способ, обстановка и стадия совершения преступления, тяжесть наступивших последствий, степень и характер участия каждого из соучастников в преступлении и др.)».
По сути дела тот же самый подход нашел отражение и в отмененном в 2007 г. постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 11 июня 1999 г. № 40 «О практике назначения судами уголовного наказания». «При учете характера и степени общественной опасности преступления, — указывается здесь, — надлежит исходить из того, что характер общественной опасности преступления зависит от установленных судом объекта посягательства, формы вины и отнесения Уголовным кодексом преступного деяния к соответствующей категории преступлений (статья 15 УК РФ), а степень общественной опасности преступления определяется обстоятельствами содеянного (например, степенью осуществления преступного намерения, способом совершения преступления, размером вреда или тяжестью наступивших последствий, ролью подсудимого при совершении преступления в соучастии)».
Не разделяя такого взгляда, следует прежде всего заметить, что общественная опасность совершенного преступления не может ставиться в зависимость от того, к какой именно категории оно отнесено законодателем, ибо это даже формально противоречит ст. 15 УК РФ, в которой не опасность преступления обусловливается его категорией, а, наоборот, категория преступления обусловливается общественной опасностью совершенного преступления.
Кроме того, если за исходную посылку принять положение, согласно которому общественная опасность преступления заключается во вредоносности деяния, его способности причинять или создавать угрозу причинения вреда окружающим (а именно оно является до сих пор господствующим в уголовно-правовой науке), то, пожалуй, вряд ли можно найти убедительные аргументы, доказывающие, что опасность посягательства определяется спецификой не только объекта и объективной стороны, но и субъекта и субъективной стороны.
В частности, трудно обосновать возможность повышения или понижения общественной опасности отдельного преступления (подчеркнем — именно преступления, а не лица, его совершившего) в зависимости от того, совершал ли ранее подсудимый какие-либо правонарушения или нет, имел ли он судимость или не имел. Спору нет, рецидив преступных проявлений, свидетельствуя об устойчивости антисоциальной направленности лица, при выборе наказания игнорироваться не должен.
Но следует ли из этого, что вновь совершенное посягательство при прочих равных условиях более опасно, чем впервые совершенное? Решить данный вопрос положительно — значит утверждать факт обусловленности общественной опасности действий тем, что при их совершении уже не существует. Кроме того, придется признать, что при преступном посягательстве, в котором принимают участие ранее привлекавшиеся к уголовной ответственности и впервые осуждаемые лица, общественная опасность совместно совершенного деяния применительно к одним участникам может и должна оцениваться в качестве большей, а в отношении других — меньшей степени.
Полагая, что обоснованность такого решения вопроса достаточно спорна, следует согласиться с мнением (М. И. Ковалев), согласно которому с точки зрения причиненного ущерба степень опасности преступления не меняется в зависимости от характера личности, его совершившей; величина ущерба не изменяется от того, что его причинило лицо делинквентного или безупречного поведения в прошлом.
Думается, что понимание общественной опасности преступления не позволяет усматривать ее связь и со спецификой признаков субъективной стороны посягательства. Если допустить, что суть общественной опасности преступных деяний состоит в их способности причинять или создавать угрозу причинения вреда, то, очевидно, он — вред, фактически нанесенный или реально возможный, — и есть показатель этой опасности, который не может быть большим или меньшим в зависимости от того, как именно лицо оценивало свои действия, в каком объеме оно предвидело возможность наступления вредных последствий, желало или не желало их наступления, какими конкретно побуждениями руководствовалось и т.п.
Более того, нужно также учесть, что форма вины, мотив и цель — признаки субъективной стороны состава преступления, которые раскрывают внутреннее, психическое отношение лица к общественной опасности совершаемых им действий и их последствиям, т.е. к тому, что находится вне, а следовательно, и независимо от его сознания. Иное решение вопроса неизбежно вступает в противоречие с известным положением философии о независимости существования отражаемого (внешнего мира) от отражающего (сознания) и, стало быть, было бы более правильно общественную опасность содеянного не ставить в зависимость не только от того, что в момент совершения преступления уже не существует, но и от того, что раскрывает внутреннее — интеллектуальное или волевое — отношение лица к ней.