Роль санкции статьи Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации при назначении наказания
Одним из правил, включенных законодателем в число общих начал назначения наказания, является положение, согласно которому суд должен избирать меру наказания в пределах санкции статьи Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за данное преступление.
Раскрывая данное требование, в отечественной юридической литературе обычно подчеркивают исключительно важное значение, которое имеет правильная уголовно-правовая квалификация содеянного, в результате которой устанавливаются не только признаки вменяемого лицу конкретного преступления, но и соответствующая санкция, фиксирующая количественные и качественные ограничения, подлежащие принятию во внимание судом при выборе наказания по каждому уголовному делу.
Соблюдение количественных границ при этом интерпретируется как обязанность суда определять размер (или срок) наказания в пределах максимума и минимума санкции статьи Особенной части УК РФ, а при отсутствии указания на минимум — с учетом нижней границы, устанавливаемой в Общей части УК РФ для соответствующего вида наказания. Заметим, что решение вопроса о количественных пределах выбора наказания особых сложностей на практике не вызывает и, пожалуй, лишь в одном отношении в связи с этим не будет лишним сделать акцент. Речь идет о не совсем удачном использовании в санкциях статей ранее и ныне действующего УК РФ предлогов «от» и «до».
В сущности, не должно вызывать сомнение то, что санкция, устанавливающая наказание, например, в виде лишения свободы сроком от шести до двенадцати лет, исключает выбор меры, равной шести или двенадцати годам лишения свободы. Однако фактически законодатель и судебная практика традиционно исходят из допустимости применения этих сроков, придавая предлогам «от» и «до» несколько иное смысловое значение: не ниже и не свыше. Вряд ли такого рода интерпретация сообразуется с грамматическим толкованием, но, в конечном счете, это вопрос степени совершенства законодательной техники и не более того.
Не вызывает каких-либо споров и положение, согласно которому требование о назначении наказания в пределах статьи Особенной части УК РФ предполагает определение не любого, а лишь предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ вида наказания. К сожалению, данная формулировка также вряд ли является безупречной, поскольку по сути дела подразумевает возможность выбора судом лишь того вида наказания, который прямо назван в санкции статьи Особенной части УК РФ.
Между тем применение некоторых видов наказаний должно осуществляться в силу указаний, содержащихся в статьях не Особенной, а Общей части УК РФ. Так, согласно ст. 47 УК РФ лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью может назначаться в качестве дополнительного вида наказания и в случаях, когда оно не предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ, если с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности виновного суд признает нецелесообразным сохранение за виновным права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.
Аналогично следует сказать о лишении специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград: ст. 48 УК РФ допускает избрание данного вида дополнительного наказания при осуждении за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, обязывая суд при этом брать во внимание личность виновного. Конечно, содержащееся в общих началах назначения наказания требование об учете положений Общей части УК РФ не исключает возможности избрания названных видов наказания.
Но, думается, вполне обоснованно в юридической литературе еще применительно к УК РСФСР 1960 г. делался акцент на необходимости четкого разграничения понятий санкции статьи, с одной стороны, и санкции уголовно-правовой нормы — с другой.
К сожалению, при разработке действующего УК РФ это не было принято во внимание, хотя представляется, что было бы более корректно в ст. 60 УК РФ закрепить обязанность суда «назначать наказание в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом за совершенное лицом преступление», а не, как гласит закон в настоящее время, «соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса».
Восприняв ранее существовавшую формулировку, законодатель дополнил ее положением: «Более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания».
Суть данного нововведения достаточно очевидна и, на первый взгляд, его закрепление в законе, содержащего большей частью относительно определенные санкции, не должно вызывать возражения. Не следует, однако, упускать из виду того, что, указывая пределы выбора наказания, законодатель тем самым ориентирует правоприменителя на определенную логику в принятии им решения. В чем она состоит? Ответ на этот вопрос уже был дан еще на рубеже XIX-XX вв., когда отечественное законодательство стало отдавать предпочтение конструированию относительно определенных санкций за содеянное.
Отмечая, что их использование предоставляет суду свободу в выборе наказания между установленным верхним и нижним пределом, Н. С. Таганцев обращал внимание на исключительно важное значение, которое в данном случае играет так называемое «нормальное» наказание, содержащееся в средней части санкции статьи, предусматривающей ответственность за совершенное преступление. Примечательно, что, раскрывая роль «нормального» наказания, автор счел уместным сослаться на записку, подготовленную составителями проекта Уголовного Уложения 1903 г., разъясняющую их представления о порядке выбора судом наказания в пределах относительно определенных санкций.
Как писал Н. С. Таганцев, в ней говорилось: «В простейшей своей форме этот выбор должен основываться на такой схеме: в тех случаях, когда деяние представляет обыкновенный, как бы нормальный тип данного рода преступлений, или где, хотя и существуют обстоятельства, отягчающие и ослабляющие виновность, но в равномерности, взаимно покрывая друг друга, там должна быть применяема и средняя мера назначенного в законе наказания; наличность или перевес обстоятельств, отягчающих вину, будет приближать ответственность к назначенному за данное деяние высшему пределу наказания; наличность же или перевес обстоятельств, ослабляющих вину, — к его низшему пределу».
Первые советские уголовные кодексы 1922 и 1926 гг. взяли на вооружение такой принцип построения уголовно-правовых санкций, при котором в них устанавливался либо максимальный, либо минимальный предел: для преступлений, «направленных против установленных рабоче-крестьянской властью основ нового правопорядка или признанные ею наиболее опасными», использовалась формула «карается наказанием, не ниже»; для всех иных преступлений — «карается наказанием, не свыше».
Понятно, что при этом способе конструирования санкций ни о каком наличии в ней «нормального» наказания речь идти не может, а потому, предав его забвению, представители теории советского уголовного права длительное время вообще умалчивали о существовании какой-либо логики в выборе судом меры наказания. Не была исключением в этом смысле и позиция А. Н. Трайнина, который исходил из того, что «каждому общему типовому определению преступления, даваемого в диспозиции закона, каждому составу всегда соответствует общее типовое наказание, определяемое в санкции — например, наказание «от 3 до 5 лет лишения свободы», «не ниже 6 месяцев лишения свободы», «до 3 лет лишения свободы» и т.д.