Виды преступлений - страница 2
УК РСФСР 1960 г. содержал исчерпывающий перечень лишь тяжких преступлений, но так или иначе упоминал также об особо тяжких преступлениях; преступлениях, не являющихся тяжкими; преступлениях, не представляющих большой общественной опасности; малозначительных преступлениях.
Примечательно и то, как воспринимались подобного рода деления представителями уголовно-правовой теории. Пожалуй, в наиболее резко отрицательной форме высказывал свое отношение к подобного рода классификациям преступлений французский криминалист П. Росси, который, по свидетельству Н. С. Таганцева, утверждал, что ввести в закон такое деление — значит сказать обществу: не трудитесь исследовать внутреннюю суть человеческих деяний, смотрите на власть: если она рубит голову кому-либо, вы должны заключить, что этот человек великий злодей.
Как полагал Росси, в этом высказывается такое презрение к человечеству, такое притязание на деспотизм во всем, даже нравственности, что можно без особой смелости судить о духе всего кодекса в целом по одной статье. Сам Н. С. Таганцев, хотя и считал деление преступлений в зависимости от предусмотренного за них наказания формальным, тем не менее признавал суждения Росси не совсем справедливыми, поскольку законодатель устанавливает наказание не произвольно, а с учетом существа деяния, и кроме того, отмечал практическую выгоду использования этого деления в законотворческой деятельности.
Придерживаясь мнения о том, что классификация преступлений по признаку их общественной опасности еще лишь ждет своей научной разработки (кстати, весьма продуктивной для нее может оказаться идея подразделения преступлений по их тяжести применительно не к любым посягательствам, а раздельно в отношении умышленных и неосторожных), было бы более правильным при характеристике видов преступлений внести определенные коррективы в представления о категориях преступлений. В действующем УК РФ в основании выделения указанных категорий преступлений в действительности лежит не общественная опасность содеянного, а особенность его правовых последствий — предусмотренного за них наказания.
В связи с этим следует уточнить наименования категорий: первая категория преступлений — это преступления, за совершение которых Уголовный кодекс предусматривает наказание небольшой тяжести (суровости), т.е. не превышающее двух лет лишения свободы; вторая категория — преступления, за совершение которых Уголовный кодекс предусматривает наказание средней тяжести, т.е. не превышающее пяти лет лишения свободы; третья категория — преступления, за совершение которых Уголовный кодекс предусматривает тяжкое наказание, т.е. лишение свободы на срок не свыше 10 лет; и, наконец, четвертая категория — преступления, за совершение которых Уголовный кодекс предусматривает особо тяжкое наказание, т.е. лишение свободы на срок свыше 10 лет либо иное, более суровое наказание.
Предлагаемое смещение акцентов позволяет не только избежать логического противоречия в характеристике оснований выделения категорий преступлений, но и ориентирует практику на то, что отнесение конкретного преступления к той или иной категории зависит лишь от квалификации посягательства, а не от оценки правоприменителем каких-то обстоятельств дела в качестве исключительных или фактически назначенного судом наказания.
Первое положение — несвязанность категорий преступлений с наличием исключительных обстоятельств дела — предполагает, что может быть сформулирована правовая норма, в соответствии с которой суд, учитывая исключительные обстоятельства дела, вправе в определенном порядке признать совершенное преступление на категорию ниже, чем указано в законе.
«Такое решение, — поясняли разработчики модельного уголовного кодекса, предлагавшие этот вариант, — может быть принято на основе оценки конкретных условий и обстановки совершения преступления, например при наличии нескольких смягчающих обстоятельств, особых признаков личности виновного, предотвращения тяжких последствий, добровольной явки с повинной и т.д.».
Хотя внесение данного предложения мотивировалось гуманными мотивами — «целью смягчить жестокость законодательного решения о принадлежности преступления к определенной категории для некоторых случаев», — законодатель не счел нужным согласиться с обоснованностью принятия такой нормы.
Второе положение — несвязанность категорий преступлений с фактически избираемой судом мерой наказания — следует иметь в виду при решении вопросов толкования названного законодателем признака деления преступлений на категории, которым, как указывалось, фактически является не общественная опасность содеянного, а максимальное наказание, предусмотренное Уголовным кодексом.
Если исходить из того, что отнесение конкретного преступления к той или иной категории зависит от его квалификации, то можно, например, утверждать: при назначении наказания по совокупности преступлений или приговоров определение категории преступления должно производиться с учетом того максимального наказания, которое предусмотрено за отдельно совершенное преступление, а не за совокупность преступлений и приговоров.
Несколько сложнее обстоит дело с выяснением того, что понимать под максимальным наказанием, предусмотренным Уголовным кодексом в отношении деяний, совершенных несовершеннолетними. Имея в виду положения Общей части УК РФ, согласно которым лишение свободы назначается несовершеннолетним осужденным на срок не свыше 10 лет, следует сделать заключение: какое бы преступление ни вменялось несовершеннолетнему в вину, оно в любом случае не должно относиться к той категории преступлений, которую законодатель обозначает как особо тяжкое преступление и связывает с признаком предусмотренности за него максимального наказания в виде лишения свободы на срок свыше 10 лет или другого более сурового наказания.
Можно ли считать данный вывод обоснованным? Надо полагать, что нет, поскольку в главе Уголовного кодекса, закрепляющей особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних, речь идет о невозможности назначения наказания на срок свыше 10 лет, а в главе о понятии преступления и видах преступления — о наказании, предусмотренном Уголовным кодексом, т.е. указанном в уголовно-правовой санкции и, стало быть, зависящем от квалификации содеянного.
Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что, подробно перечисляя особенности ответственности и наказания несовершеннолетних, законодатель ничего не упоминает о их «льготе» в интересующем нас смысле. И наконец, учтем и то, что в ст. 93 УК РФ прямо говорится о назначении наказания несовершеннолетнему за особо тяжкое преступление.
Если в части оснований закрепленных в действующем УК РФ видов преступлений позиция законодателя не безупречна, то как обстоит дело с его заключением о необходимости выделения именно четырех, а не больше или меньше категорий преступлений? Рекомендации ученых по этому поводу, кстати, никогда не были едиными: одни из них отдавали предпочтение двухчленному делению, другие — трехчленному, третьи — четырехчленному, четвертые — пятичленному.
Столь же неоднозначна до настоящего времени была и законотворческая практика нашего государства и других стран, но свидетельствует ли такая ситуация о том, что законодатель волен по своему усмотрению определяться с числом выделяемых им категорий преступлений? Надо думать, что нет.
Если в основе подразделения преступлений на категории усматривать признак общественной опасности, то решение проблемы будет состоять в том, чтобы найти соответствующий механизм ее измерения, позволяющий фиксировать переход количественных изменений опасности в качественные. Результаты проведенных в нашей уголовно-правовой науке исследований убеждают в какой-то мере лишь в одном: количественная определенность общественной опасности находит свое выражение в степени ее опасности, а качественная — в характере.