Французское королевское гражданское и уголовное право

Хотя право, применявшееся французскими королевскими судами в XII и XIII столетиях, было большей частью обычным правом с широкими его вариациями от места к месту, имелись также и важные общие черты. В самом деле, хотя обычаи были очень многообразны по своим деталям, обычное право, т.е. способ концептуализации обычаев и основополагающие принципы их интерпретации, было примечательно единым.

Нижеследующее описание обычного права, применявшегося во французских королевских судах, основывается большей частью на крупном труде Бомануара, озаглавленном "Книги обычаев и обыкновений бовезийцев", написанном около 1283 г. Автор был бальи Клермона в Бове. До этого он был бальи в Вермандуа, Турени и Санлисе, а также сенешалем в Пуату и Сентоне. Его господин, граф Клермонский, был сыном Людовика IX и братом короля Филиппа III. Бомануар учился в университете и был основательно подготовлен в области римского и канонического права.

Он был также знаком с судебной практикой парижского парламента. Будучи хорошо подготовленным юристом, он был также проницательным и восприимчивым мыслителем. Его книга, хотя и написанная в лапидарном стиле, была задумана как обширный труд. В современном издании она составляет более чем 1000 страниц.

Несмотря на относительно позднюю дату ее издания и сосредоточенность главным образом на одном регионе Франции, книга является полезным источником информации об основных характеристиках права, применявшегося в королевских судах по всей Франции в XII и XIII столетиях. Бомануар анализировал также, хотя и менее детально, юрисдикцию и процедуру других судов в Бове: суда графа, церковных судов, судов местных феодальных господ, судов городов, торговых судов и третейских судов (которым он посвятил целую главу). Все эти суды обладали параллельной юрисдикцией. Все они применяли "обычаи и обыкновения бовезийцев".

Процессуальные правила были в королевских судах более или менее едиными по всей Франции, по крайней мере после 1190 г., когда Филипп- Август создал систему судов бальи. Бальи, конечно, был служащим хозяина герцогства и графства. Однако в конечном счете он был подчинен короне, и после 1250 г. его решения могли быть обжалованы в центральный королевский суд, парламент Парижа. Как утверждал Бомануар, "каждый барон является сувереном в своем баронстве, но король является сувереном над всеми". Процедура в суде бальи в Клермоне, описанная Бомануаром, похожа на процедуру в судах бальи в других частях Франции, как она описана в других тогдашних источниках.

В судах бальи в целом и, по-видимому, также в подчиненных им судах провостов, процесс по гражданским делам начинался с вызова в суд, сделанного истцом или его представителем в устной форме ответчику лично, либо через членов семьи или соседей. В повестке в суд должно было быть изложено в общих чертах содержание иска. Если, однако, его формулировка была слишком общей или расплывчатой, ответчик мог просить об освобождении от ответственности или отсрочки дела.

Суд мог потребовать, чтобы эти просьбы были сделаны под присягой. Во время судебного разбирательства от истца требовалось подробно изложить свою жалобу, а ответчику было предоставлено право изложить свои возражения. Бомануар проводит сравнение этой процедуры с процедурой церковных судов: в последнем случае слова истца и ответчика, говорит он, излагаются в письменной форме и на латинском языке, тогда как в суде бальи они излагаются устно и на французском языке, кроме того, в церковном суде могут подаваться и дополнительные заявления дважды, трижды и четырежды.

Стороны могли быть представлены в суде другими лицами — родственниками, друзьями и т.д., получившими полномочия поверенного. Они могли быть также представлены — в другом смысле представительства — адвокатами, взявшими на себя консультирование и представительство по их делу. В эпоху Бомануара адвокаты представляли собой "контору", или профессиональное сословие, деятельность которого регулировалась королевским предписанием.

Бомануар перечисляет и анализирует восемь видов доказательств:

присяги,
письменные доказательства,
судебная дуэль (которая все еще допускалась в исключительных случаях),
свидетельские показания,
протоколы суда,
признание противной стороны,
выводы суда,
презумпции.

Из всех этих видов доказывание с помощью свидетелей было по тем временам наиболее современным и наиболее важным для будущего. Многие категории населения были лишены права свидетельствовать или ограничены в нем, включая духовных лиц и монахов, женщин, больных проказой, несовершеннолетних и иностранцев, лиц, ранее осужденных за преступление, включая лжесвидетельство, незаконнорожденных и евреев. Члены семьи или домашнего хозяйства стороны в процессе были лишены права свидетельствовать в ее пользу. Адвокаты не могли давать показаний по поводу того, что они узнали, действуя в качестве представителей или консультантов. Свидетели давали показания устно под присягой, отвечая на вопросы сторон и судьи.

Таким образом, судебная процедура в судах бальи, в отличие от процедуры в соответствии с каноническим правом по гражданским делам, была устной, а не письменной. Но велся письменный протокол с целью обеспечить возможность апелляции в высшую инстанцию, а именно в парламент Парижа.

Тяжкие уголовные преступления, подпадавшие под так называемое высокое правосудие, разбирались в судах феодалов, включая суд главного сеньора, т.е. герцога или графа. Однако тяжкие уголовные преступления могли также рассматриваться в суде провоста или бальи, если король имел юрисдикцию по таким делам в силу характера преступления, ленных отношений или зависимого состояния обвиняемого.

Дело начиналось с предъявления обвинения пострадавшим, свидетелем или каким-либо другим лицом. По-видимому, во французских судах не было института, сравнимого с общественным представлением разъездным королевским судьям подозреваемого в преступлении через вердикт присяжных, как это было в Англии. Таким образом, хотя французское право в противоположность старому франкскому и германскому праву проводило различие между гражданскими и уголовными делами, оно продолжало использовать процедуру обвинения по уголовным делам, похожую на процедуру по гражданским делам.

Основными видами дел, разбиравшихся в суде бальи, согласно Бомануару, были споры о праве на движимое имущество, о наследовании, договорах, дарениях, опеке несовершеннолетних, нарушениях сейзины, а также преступления против личности. Однако Бомануар анализировал также другие правовые проблемы, типы правонарушений и правовых сделок, включая различные аспекты семейных правоотношений (правовой статус приданого, детей, несовершеннолетних, незаконнорожденных детей), право наследования, завещания, дарений, ассоциаций (торговых предприятий, компаний, кооперативов, коммун), правового регулирования транспорта, мер и весов и трудовых повинностей.

Французское королевское право, подобно английскому и сицилийскому, проводило такое же, как в феодальном праве, четкое различие между землей и движимым имуществом, а также между сейзиной и правом собственности ("полным правом"). Это различие основывалось на том, что в феодальном праве права на землю влекли за собой полномочия на управление. То дополнительное обстоятельство, что римское право также проводило четкое различие между "движимым" и недвижимым" имуществом и между владением и собственностью, было удобно для юристов, поскольку позволяло им применять римско-правовую терминологию к феодальным отношениям.

Это, однако, несколько не соответствовало реальности, поскольку римско-правовое различие между движимым и недвижимым имуществом было не тем же самым, что различие между движимым имуществом и землей, и равным образом римское понятие владения не было тем же самым, что западное феодальное понятие сейзины. Это не слишком смущало западных юристов, они просто приспосабливали римское право к собственным нуждам.

Во Франции, комментирует Бомануар, суд бальи, т.е. суд короля в графстве, герцогстве или другом феодальном владении, особенно обращал внимание на сейзину и ее нарушение. Эта черта не отличала французское королевское право от королевского права других королевств в Европе в XII—XIII вв. Везде, где имелись относительно сильные центральные правители, они отвоевывали у феодалов юрисдикцию, утверждая ее по отношению к неправомерным лишениям сейзины. С опозданием, в 1277 г., французский король издал статут, закреплявший его юрисдикцию, но на практике корона давно осуществляла такую юрисдикцию, конкурируя с герцогами и графами.

Анализ сейзины, проведенный Бомануаром, был очень тщательным, опирающимся на исследования канонистов в этой сфере права. Серди различных форм исков по поводу нарушения сейзины он выделял нарушения с использованием силы, путем обмана и других неправомерных действий, не связанных с применением силы, и вмешательство в сейзину, не доходившее до ее полного лишения.

Французское право, подобно английскому и каноническому, также защищало сейзину на движимое имущество, а также землю, и кроме того, сейзину на права. Далее, оно защищало сейзину, даже если это право не сопровождалось фактическим владением, как, например, когда какое-либо лицо считалось сохранявшим сейзину на свою землю и связанные с ним права на управление, даже если оно отсутствовало, будучи в крестовом походе.

В отличие от английских королевских судов, французские бальи распространяли свою юрисдикцию на договоры как таковые, а не просто скрепленные печатью соглашения. Бомануар обосновывает эту юрисдикцию моральным принципом, провозглашенным канонистами, что договоры должны соблюдаться. "Все договоры должны соблюдаться, — писал Бомануар, — и поэтому пишется: "договор выше закона", за исключением тех договоров, которые заключены в дурных целях [как например], если один человек договаривается с другим убить кого-либо за 100 ливров".

Затем Бомануар перечисляет другие принципы договорного права, общепринятые в тогдашней романистско-канонической правовой науке: что договор не должен обеспечиваться силой или принуждением; что цель договора не должна быть невыполнимой, безнравственной или незаконной; что карточные долги и ростовщические договоры не подлежат правовой защите; что в договоре могут специально исключаться некоторые основания для отказа от него (например, в договоре может быть записано, что продавец отказывается от права на иск со ссылкой на то, что он получил менее половины стоимости своей собственности). Интересно, что эти доктрины романистско-канонической правовой науки стали частью обычного права Бове и других регионов Франции, применявшегося в королевских судах.

Уголовное право составляло существенную часть французского обычного права, как оно применялось и в королевских судах, и в судах герцогов, графов и менее крупных феодалов. Самая объемная глава книги Бомануара (114 отдельных статей) посвящена преступлениям.

Они подразделены им на:

наказуемые смертной казнью с конфискацией имущества преступника феодалом, на земле которого это имущество находилось;
наказуемые штрафом, конфискацией имущества и длительным тюремным заключением;
наказуемые только штрафом.

Первая группа включала убийство, измену, убийство с особой жестокостью, изнасилование, поджог, ересь, фальшивомонетничество, побег из тюрьмы, отравительство и попытку самоубийства. Обычно смертная казнь совершалась посредством волочения и повешения, однако еретики сжигались на костре, а фальшивомонетчики перед повешением опускались в кипящую воду.

Примером преступления, наказуемого длительным тюремным заключением — из второй классификационной группы, — является клятвопреступление ("ложное свидетельство"). Срок заключения при этом определялся по усмотрению судьи. Третья группа включала разной степени тяжести телесные повреждения, неподчинение приказам феодального господина и тому подобное. Крестьяне платили меньшие штрафы, аристократия — большие.

Заговоры против общего блага являются другим примером преступлений, отнесенных Бомануаром к наказуемым длительным тюремным заключением. Они включали тайные сговоры торговцев или ремесленников с целью повышения цен, сопровождавшиеся угрозами против неприсоединившихся к ним. Дела о таких сговорах находились под юрисдикцией феодального господина, в компетенции которого находилось установление цен.

Сюда же относились незаконные заговоры с политической целью подготовки восстания. Бомануар пишет, что господин, вскрывший такой заговор, должен осудить его участников к длительным срокам тюремного заключения и конфискации их собственности, а организаторов — к смертной казни через повешение. Он вспоминает формирование союза главных городов Ломбардии против императора Рима (это была Ломбардская лига, организованная против Фридриха Барбароссы в 1167 г.): восстание, подготавливавшееся в течение пяти лет, началось повсюду, в один и тот же день, императорские чиновники были убиты, а заговорщики "установили в своих городах такие законы и обычаи, которые они желали".

Если лицо было захвачено на месте преступления и арестовано, то феодал той местности, где преступление было совершено, имел юрисдикцию в отношении рассмотрения этого дела. Если преступник был арестован позже, после совершения преступления, юрисдикцию имел феодал той местности, где находилось постоянное местожительство преступника. Если преступление нарушало права графа, герцога или короля, то юрисдикция принадлежала тому, чьи права были нарушены.

Таким образом, убийство королевского должностного лица или измена короне разбирались в королевском суде. Однако в противоположность Англии во Франции не существовало общей или исключительной королевской юрисдикции в отношении тяжких преступлений, так же как не существовало общей или исключительной королевской юрисдикции в отношении серьезных гражданских правонарушений. Французская королевская юрисдикция по уголовным делам была в чем-то похожей на юрисдикцию федерального правительства Соединенных Штатов, — это была юрисдикция в отношении "федеральных преступлений", многие из которых могли также преследоваться как "государственные преступления" различными политическими образованиями, составлявшими королевство Францию.