Назначение наказания за преступления, совершенные в соучастии - страница 2
Понятно, что, обусловливая возможность существенного смягчения назначаемого наказания, каждое из них должно приниматься во внимание судом лишь в отношении того соучастника, к которому непосредственно относится. Столь же очевидным является и то, что при этом применимы все установленные законом ограничения в определении меры наказания в пределах санкции статьи Особенной части (ст. 62 УК РФ).
Безусловно связанными с личностью виновного могут выступать и обстоятельства, служащие основанием для отягчения наказания, в том числе рецидив (простой, опасный и особо опасный). Поскольку личные обстоятельства нередко играют роль признака диспозиции статьи Особенной части УК РФ, то их установление по уголовному делу способно влечь за собой не только назначение соучастникам разных мер наказания, но и неодинаковую уголовно-правовую квалификацию содеянного соучастниками одного и того же преступления.
Различая обстоятельства дела, непосредственно касающиеся личности соучастника, и обстоятельства, относящиеся к деянию, совершаемому совместно, разработчики научной концепции перспективного развития советского уголовного права в свое время высказались за необходимость установления в законе и специального правила применительно к учету второй группы обстоятельств (в нее включались совершение преступления с нарушением пределов необходимой обороны; совершение преступления под влиянием сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевшего; совершение преступления, соединенного с подстрекательством или привлечением к участию несовершеннолетних; использование для совершения преступления лиц, не подлежащих уголовной ответственности; причинение преступлением тяжких последствий и т.п.). В связи с этим предлагалось установить: «Отягчающие и смягчающие обстоятельства, относящиеся к деянию, совершенному совместно, вменяются тем соучастникам, которые осознавали эти обстоятельства».
Будучи верным с позиций принципа субъективного вменения, данное положение не было отражено в действующем УК РФ. Вместе с тем законодатель счел целесообразным обязать суд при назначении наказания отдельному соучастнику с учетом непосредственно им совершаемых действий исходить не только из степени и характера участия лица (что предусматривалось УК РСФСР 1960 г.), но и значения этого участия для достижения цели преступления, его влияния на характер и размер причиненного или возможного вреда. Говорит ли о чем-либо существо внесенных дополнений?
Думается, что на поставленный вопрос следует дать положительный ответ. Вычленяя обстоятельства, непосредственно относящиеся к личности, и предполагая тем самым существование обстоятельств, относящихся к деянию, законодатель акцентирует внимание не на том, что характеризует совместно совершенное деяние в целом, но на том, что непосредственно касается деяния, совершаемого отдельным соучастником в рамках единого посягательства.
Иначе говоря, в отличие от уголовно-правовой квалификации, основывающейся на необходимости учета общего в совместной преступной деятельности (например, нанесенного всеми соучастниками вреда) и обусловливающей выбор конкретной санкции статьи уголовного закона, при назначении наказания решающее значение имеют данные, раскрывающие особенности участия лица в преступлении, вменяемом всем соучастникам.
Примечательны внесенные законодателем дополнения еще в другом смысле. Определяясь применительно к УК РСФСР 1960 г. с понятиями характера и степени участия лица в преступлении, в научной и учебной литературе обычно отмечалось, что первое — характер участия — есть качественная характеристика вклада лица в совместно совершаемое преступление.
Увязывая ее со спецификой функций, выполняемых соучастником, авторы нередко подчеркивали, что в сравнении с исполнителем преступления фигура организатора представляет большую, в то время как пособника (иногда упоминалась и фигура подстрекателя) — меньшую опасность. Соответственно степень участия интерпретировалась как количественная характеристика участия лица в совершении преступления, предполагающая учет меры активности индивида, интенсивности его участия в подготовке и совершении преступления, фактически выполняемой роли, реально внесенного вклада и т.п.
Обязывая учитывать не только характер и степень фактического участия лица, но и значение этого участия для достижения преступной цели, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда, законодатель по сути дела встал на точку зрения, согласно которой ранее существовавшая формулировка оснований индивидуализации наказания соучастнику преступления не охватывала собой дополнительно указанные обстоятельства. Вряд ли такое решение вопроса может вызвать серьезные возражения.
Аналогичное следует сказать и по поводу того, что в статье о назначении наказания соучастнику преступления ничего прямо не сказано относительно необходимости принятия во внимание судом иных обстоятельств: специфики мотивов, которыми руководствовался соучастник, причин, побудивших его участвовать в преступлении, и т.д. Но не потому, что данные обстоятельства, вне всякого сомнения, охватываются понятиями характера и степени участия лица, а потому, что они способны играть роль смягчающих или отягчающих обстоятельств по каждому преступлению, вне зависимости от того, совершено оно в соучастии или одним лицом.
Что же касается учета в таком качестве (как смягчающих и отягчающих) обстоятельств, раскрывающих характер и степень фактического участия лица, значение этого участия для достижения преступных целей, его влияние на вид и размер причиненного или возможного вреда, то наличие данного права у суда в некоторых ситуациях может показаться не бесспорным.
И действительно, сформулировав правило, в соответствии с которым перечень смягчающих обстоятельств не является исчерпывающим, законодатель наделил суд правом при установлении соответствующих данных по делу избрать более мягкое наказание лицу, если его участие в совместной деятельности не было существенным. Несколько сложнее возникает ситуация тогда, когда характер и степень фактического участия лица в совершении преступления, значение того участия для достижения целей преступления, а также влияние действий лица на вид и размер причиненного или возможного вреда обусловливают необходимость применения более строгого, чем иным соучастникам, наказания.
Закрытость перечня отягчающих обстоятельств неизбежно ставит вопрос о допустимости принятия такого решения. Ранее действующее уголовное законодательство вообще ничего не говорило на этот счет. Казалось бы, нет прямого ответа на данный вопрос и в действующем УК РФ. Но это не совсем так, поскольку в настоящее время перечень отягчающих обстоятельств дополнен новым обстоятельством: «особо активная роль в совершении преступления».
Явно подразумевая здесь преступление, совершенное в соучастии, законодатель не конкретизировал ни того, о каком соучастнике — исполнителе, организаторе, подстрекателе или пособнике — идет речь, ни того, исходя из чего именно может быть сделан вывод об особо активной роли лица в совершении преступления. Вместе с тем очевидно, что п. «г» ч. 1 ст. 63 УК РФ нельзя рассматривать вне связи с требованиями, содержащимися в ст. 67 УК РФ.
Более того, вполне логично предположить, что, предусматривая особо активную роль лица в совершении преступления в качестве отягчающего обстоятельства, законодатель как раз и исходил из того, что критериями ее служит оценка характера и степени фактического участия лица в совершении преступления, значения этого участия для достижения преступной цели, его влияния на вид и размер причиненного или возможного вреда.
Если, однако, это так, то, ссылаясь на указанные критерии, суд вправе усмотреть в действиях любого соучастника выполнение им особо активной роли в совершении преступления и в рамках п. «г» ч. 1 ст. 63 УК РФ учесть это обстоятельство в качестве отягчающего наказание. При таком решении вопроса никакого противоречия с исчерпывающим характером перечня отягчающих обстоятельств не возникает и, стало быть, только оно может признаваться обоснованным.