Уголовное право. Общая часть

Содержание и характер вины при соучастии

Как уже было сказано, состав преступления выполняет исполнитель, но все соучастники отвечают за преступление, совершенное им, и связующим звеном всех их внешне разрозненных действий является умысел. Именно он делает преступную деятельность этих лиц совместной. При такой форме соучастия как соисполнительство действия каждого соисполнителя характеризуются не только умыслом, но и знанием того, что преступление совершается им совместно с другими (хотя бы одним) исполнителями.

Без этой осведомленности каждый участник действует самостоятельно и отвечает в пределах им лично совершенного. Если А. и Б. причинили порознь легкий вред здоровью В., который в совокупности образует тяжкий вред, то они отвечают за причинение тяжкого вреда при условии взаимной осведомленности, что они совместно причиняют тяжкий вред здоровью человека. В этом смысле они действуют заведомо сообща, даже если не было предварительной договоренности. Без этого знания нет соисполнительства.

Если нет такого знания, то речь может идти либо о действиях в одиночку, либо о посредственном причинении. Если А., желая убить Б., причинит лишь тяжкий вред его здоровью, а В., воспользовавшись беспомощным состоянием Б., добьет его, то А. будет отвечать за покушение на убийство, а Б. — за оконченное убийство.

При соучастии в собственном смысле слова всегда необходимо, чтобы все соучастники знали об исполнителе преступления, в котором они участвуют. Знание заключается в том, что они сознают те стороны преступного деяния, которые образуют основные признаки и элементы состава преступления. Сказанное не требует непосредственного знания личности исполнителя, объем этого знания может быть ограничен лишь сознанием того, что таковой имеется, что преступление им совершается или будет совершено.

Так называемое посредственное соучастие, т.е. подстрекательство к подстрекательству, пособничеству либо пособничество подстрекательству или пособничеству, должно рассматриваться как обыкновенное соучастие. Верховный Суд СССР и России в таких случаях всегда употреблял очень четкую формулу: все соучастники должны иметь представление о преступном характере намерений и действий исполнителя, а исполнитель должен знать о других соучастниках.

Если исполнитель не сознает преступной деятельности подстрекателя, а выступает в качестве простого орудия в руках подстрекателя, то ни тот ни другой не могут считаться соучастниками одного и того же преступления. Независимо от ответственности исполнителя, подстрекатель в данном случае должен рассматриваться как посредственный причинитель.

Исполнитель должен всегда отдавать себе отчет, что мысль о совершении преступления пришла к нему от подстрекателя, а не явилась порождением его собственного решения, независимо от того, что мысль, подсказанная подстрекателем, соответствовала и его собственным желаниям. Это не касается тех случаев, если подстрекатель (пособник) использовал заблуждение исполнителя.

Итак, соучастие возможно там, где у соучастников имеются:

1. взаимное сознание о преступной деятельности друг друга;
2. единое намерение совершить одно и то же преступление, хотя, разумеется, цели и мотивы у них могут быть и разными.

С интеллектуальной стороны умысел соучастников отличается от умысла лица, действующего в одиночку. Требуется, чтобы соучастники сознавали обстоятельства, относящиеся не только к их собственному поведению, но и относящиеся к деятельности других соучастников. Для интеллектуального момента умысла соучастников характерно: 1) сознание общественно опасного характера своей деятельности; 2) предвидение ее общественно опасного результата, т.е. преступных действий со стороны исполнителя со всеми их общественно опасными последствиями.

Объем предвидения во всех его деталях может быть безграничным и у каждого соучастника различным. Разумеется, не требуется знание преступного деяния во всех его деталях. Необходимо лишь представление об основных элементах состава совершаемого преступления. В тех случаях, когда закон конструирует состав преступления, предъявляя особые требования к субъективной его стороне, это требование распространяется и на других соучастников.

Соучастники убийства из корыстных побуждений (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ) должны знать о наличии корыстного мотива у исполнителя. Верховный Суд СССР и России всегда в своих решениях и постановлениях подчеркивал: «Соучастие в преступлении предполагает осведомленность каждого из соучастников о преступных целях лиц, участвующих в преступлении».

Если же закон не указывает на специальные цели и мотивы преступления, то знание их, если они имелись у исполнителя, соучастниками не требуется. В этом случае требуется лишь знание того, что преступление совершается исполнителем умышленно, без знания деталей умысла.

Лица могут нести ответственность за соучастие в более тяжком преступлении лишь в случае, если они знали о его квалифицирующих признаках. Если исполнитель преступления признан невменяемым или несовершеннолетним, а соучастники не знали об этом, то речь должна идти о покушении на преступление с негодными средствами.

Если подстрекатель склоняет исполнителя к умышленному преступлению, а он действует неосторожно, то также нет соучастия — есть покушение на умышленное преступление, исполнитель же отвечает за совершенное неосторожное преступление. Знание или незнание сугубо личных обстоятельств, характеризующих исполнителя, если они не относятся к основным элементам состава преступления, не может влиять на ответственность соучастников.

Особенности волевого момента умысла соучастников заключаются в том, что во всех случаях умысел является прямым. Нельзя говорить о соучастии в преступлении, если участники (подстрекатель и пособник) действовали с косвенным умыслом. Соучастник, сознавая, что его действия способствуют совершению преступления, не может сознательно допускать, что в нем участвует. Если он содействует преступлению или подстрекает к нему, то он желает этого.

Вместе с тем общность намерения всех соучастников совершить преступление не означает общности целей и мотивов у них. Наличие у подстрекателя и пособника иных мотивов, чем у исполнителя (исполнитель совершает корыстное преступление, а соучастники действуют из мести), не влияет на квалификацию их действий (участие в корыстном преступлении). Таким образом, юридическая судьба соучастников зависит от исполнителя.

Суть акцессорности соучастия в том и заключается, что не личные побуждения, цели, мотивы и действия определяют в конечном счете характер их ответственности, а лишь те, которые они внушили исполнителю и которыми он руководствовался, совершая преступление. Судебная практика России всегда придерживалась такой позиции.

В связи с этим в судебной практике иногда возникает проблема юридической оценки действий агента-провокатора, т.е. лица, которое подстрекает исполнителя на преступление, преследуя цель его последующего изобличения. В принципе названная проблема особых сложностей не вызывает. В практике работы правоохранительных органов агентурная деятельность имеет важное значение, но вряд ли она может представлять собой неограниченное поле для провокаций преступлений, хотя бы и для последующего разоблачения виновных.

Разумеется, в агентурной работе всякое может быть. Возможно и участие агентуры в каких-то действиях, способствующих осуществлению преступных замыслов тогда, когда преступная задача поставлена, план выработан и решение принято. Конечно, каждый конкретный случай деятельности агента должен обсуждаться с точки зрения законности, но наиболее ответственные действия, связанные с осуществлением преступных замыслов, должны быть санкционированы соответствующей службой, которая и должна взять на себя ответственность.

Во всяком случае, решение (решимость) осуществить преступление не должно исходить от агентурного работника, а если такое решение принято главарями преступной организации, то агенты могут быть замешаны в подготовке преступления или его осуществлении, но лишь постольку и в такой мере, в которой они содействуют тем самым не совершению, а раскрытию преступления.