История российского уголовного законодательства о борьбе с должностными преступлениями

Борьба с рассматриваемыми преступлениями в России насчитывает многовековую историю. В законодательном аспекте она обозначилась, начиная с IX-X вв., т.е. с периода становления российской государственности. И обозначилась, в первую очередь, как борьба с корыстными злоупотреблениями тех, кто обладал властными полномочиями (бояре, дьяки, судьи и т.п.), т.е. в современном понимании с коррупционными преступлениями. Так, в целях предупреждения корыстных злоупотреблений указанных лиц уже в Русской Правде (ст. 9 Пространной редакции, ст. 42 Краткой редакции) было сделано указание на допускаемые размеры материального обеспечения представителей государственной власти общиной. Правда, санкций за нарушение таких размеров (т.е. за то, что наделенные властью брали «не по чину») не предусматривалось. Прямой запрет на получение материальных ценностей лицами, осуществлявшими рассмотрение судебных дел и жалоб, содержался в Судебнике 1497 г. Так, в ст. 1 Судебника предписывалось, чтобы «посулов боярам, и окольничим, и диаком от суда... не имети никому» (под «посулами» понималось получение должностным лицом, осуществляющим правосудие или разрешающим спор, гостинцев, поборов, взяток). Правда, Судебник не предусматривал определенной санкции за получение «посула» (виновный мог быть наказан главой государства по своему усмотрению). Такие санкции были установлены в Судебнике 1550 г. Наказание за это правонарушение предусматривалось в виде возмещения истцу суммы иска и всех судебных пошлин в трехкратном размере (так, например, дьяк, совершивший подлог в протоколе судебного заседания либо неправильно записавший показания сторон или свидетелей за вознаграждение, уплачивал истцу половину суммы иска, а другую половину возмещал боярин, рассматривавший дело в суде, который должен был следить за своим подчиненным во время судебного процесса и правильностью записи показаний; кроме материального возмещения, дьяк подлежал и тюремному заключению, срок которого определялся главой государства)¹См.: Кабанов П.А. Коррупция и взяточничество в России: исторические, криминологические и уголовно-правовые аспекты. Нижнекамск, 1995. С. 9-10.. Судебник 1550 г. различал лихоимство и мздоимство. Первое означало выполнение своих обязанностей по службе должностным лицом при рассмотрении дела или жалобы в суде за вознаграждение вопреки интересам правосудия. Второе — получение из корысти таким лицом разрешенных законом пошлин свыше нормы, установленных в законе.

В 1551 г. Иван Грозный издал Судную грамоту, в которой были установлены строжайшие санкции за получение взятки судебными чиновниками: «А учнут излюбленные судьи судить не прямо, по посулам, а доведут на них то, и излюбленных судей в том казнить смертной казнью, а животы их (т.н. принадлежащее тем имущество) велети имети да отдавати тем людям, кто на них донесет».

Дальнейшее развитие законодательство о должностных злоупотреблениях получило в Соборном Уложении 1649 г. В частности, в нем был расширен круг должностных лиц, подлежащих ответственности за получение взяток. Субъектами этих преступлений были не только судьи, но и воеводы, дьяки и «всякие приказные люди». В нем впервые предусматривалась ответственность за так называемое мнимое посредничество во взяточничестве, когда кто-либо будто бы для передачи судье берет от взяткодателя предмет взятки в целях принятия для взяткодателя выгодного решения, а фактически присвоит его. Строгое наказание предусматривалось и за вымогательство взятки.

С целью повышения эффективности борьбы со взяточничеством Петр I вводит строжайшее наказание не только за получение, но и за дачу взятки. Так, в его Указе от 23 августа 1713 г. устанавливалось: «Для предотвращения впредь подобных явлений велю как взявших деньги, так и давших положить на плаху, и от плахи подняв, бить кнутом без пощады и сослать на каторгу в Азов с женами и детьми и объявить во все города, села и волости: кто сделает это впредь, тому быть в смертной казни без пощади». 24 декабря 1714 г. Петр I издаст новый указ, вводящий суровые меры наказания (вплоть до смертной казни) за пособничество в совершении корыстных должностных злоупотреблений по службе и недонесение о них. Об эффективности таких мер можно судить по оценке В.О. Ключевского: «При Петре I казнокрадство и взяточничество достигли таких размеров не бывалых прежде — разве только после»²Ключевский В.О. Терминология российской истории: в 9 т. Т. 4. М., 1989. С. 180..

Законченную систему нормы о должностных преступлениях (и не только корыстных) приобретают в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В основном они были сосредоточены в разд. V «О преступлениях и проступках на службе государственной и общественной», состоящее из 11 глав и насчитывающим более 170 статей.

В гл. I содержались нормы об ответственности за «неисполнение указов, предписаний и законных по службе требований». Так, в соответствии со ст. 329 если должностное лицо не привело в исполнение «Высочайшие указы и повеления» «по легкомыслию и недостатку внимания к столь важной обязанности службы», оно наказывалось отрешением от должности или же вообще «исключением из службы». В случае же совершения такого деяния «с намерением, для каких-либо корыстных или иных видов» виновный подвергался лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы на срок от 10 до 20 лет.

Глава II объединяла нормы об ответственности за превышение власти и противозаконное бездействие; гл. III — о противозаконных поступках должностных лиц при хранении и управлении вверяемого им по службе имущества; гл. IV — о подлогах по службе; гл. V — о неправосудии; гл. VI — о мздоимстве и лихоимстве; гл. VII — о нарушении установленных при вступлении в должность и «оставлении оной» правил; гл. VIII — о нарушении порядка при определении на службу и к должностям и при увольнении «от оных»; гл. IX — о преступлениях и проступках «в сношениях между начальниками и подчиненными»; гл. X — «о медленности, нерадении и несоблюдении установленного порядка в отправлении должности»; гл. XI — «о преступлениях и проступках чиновников по некоторым особенным родам службы» (при следствии и суде, чиновников по делам межевым, чиновников полиции, чиновников крепостных дел и нотариусов, «казначеев и вообще чиновников, коим вверено хранение денежных сумм», чиновников при заключении подрядов и поставок, приема поставляемых в казну вещей и производстве публичной продажи).

Н.С. Таганцев все должностные преступления подразделял на две группы («отделы»): общие (изложенные в гл. I-X) и особенные (изложенные в гл. XI). Последние представлялись им как исключения из общих норм, предусматривающих преступления по службе³См.: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. Изд. Н.С. Таганцевым. С. 414. Пусть читателя не смущает, что Уложение датируется 1885 г. (Н.С. Таганцев комментировал Уложение 1845 г. в редакции 1885 г., однако приводил и текст статей Уложения в первоначальной, 1845 г.. редакции).. Из общих приведем формулировку статьи о превышении должностным лицом своих служебных полномочий. Так, согласно ст. 338 под превышением власти понимались действия чиновника или иного должностного лица, превысившего «власть, ему вверенную, когда, выступив из предела и круга действий, которые предписаны ему по его званию, должности, месту или особенному поручению, учинит что-либо в отмену или же вопреки существующих узаконений, учреждений, уставов или данных ему наставлений, или же вопреки установленному порядку предпишет или примет такую меру, которая не иначе может быть принята, как на основании нового закона; или, присвоив себе право, ему не принадлежащее, самовольно решит какое-либо дело; или же дозволит себе какое-либо действие или распоряжение, на которое нужно было разрешение высшего начальства, не испросив оного надлежащим образом».

В ст. 372 и 373 давалось определение двух разновидностей понятия лихоимства, что являлось аналогом современного понятия получения взятки. Уголовно-правовой запрет, предусмотренный ст. 372, формулировался следующим образом: «Если чиновник или иное лицо, состоящее на службе государственной или общественной, по делу или действию, касающемуся до обязанностей его по службе, примет, хотя и без всякого в чем-либо нарушения сих обязанностей, подарок, состоящий в деньгах, вещах или в чем бы то ни было ином, или же, получив оный и без изъявления предварительного на то согласия, не возвратит его немедленно и во всяком случае не позднее как через три дня, то за сие, в случае, если подарок принят или получен уже после исполнения того, за что оный был предназначен, принявший его подвергается: денежному взысканию не свыше двойной цены подарка; когда же оный принят или получен прежде, то, сверх того же денежного взыскания, и отрешению от должности.

Такому же взысканию или наказанию и на том же основании подвергается и тот, который примет сего рода подарки через других или же дозволит жене своей, детям, родственникам, домашним или какому-либо иному принимать оные».

Этот вид лихоимства предполагал принятие подарка (взятки) без нарушения обязанностей по службе и различался лишь в зависимости от того, было или нет предварительное согласие взяткополучателя на получение взятки (так сказать, взятка-подкуп и взятка-вознаграждение).

В ст. 373 определялся состав лихоимства в связи с совершением чиновником действий, означавших нарушение им обязанностей по службе: «Кто, для учинения или допущения чего-либо противного обязанностей службы, примет в дар деньги, вещи или что иное, сколько бы впрочем сумма денег или цена вещей, им полученных, ни была малозначительна, тот за сие злоупотребление власти или доверенности начальства приговаривается, смотря по обстоятельствам дела: к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и к отдаче в исправительные арестантские отделения...».

Наказание при этом существенно снижалось (ограничивалось исключением из службы или удалением от должности или же «одним строгим выговором, со внесением или без внесения оного в послужной его список», «если получивший такую взятку, прежде какого-либо вследствие оной нарушения своих по службе обязанностей, объявит о том с раскаянием своему начальству»). Полученные же в качестве взятки деньги или иной подарок поступали в распоряжение местного «приказа общественного призрения» (что-то вроде современного собеса) или заменяющего его учреждения.

В самостоятельной статье Уложения (ст. 374) оговаривалось, что наказанию за получение взятки (лихоимство) должностное лицо подвергается и в том случае, «когда им учинено или допущено что-либо противное обязанностям службы, хотя и не для собственной корысти, но для доставления другому незаконной прибыли или же из иных противозаконных видов».

Н.С. Таганцев, комментируя состав лихоимства, обращал внимание на то, что это понятие нельзя толковать в общеупотребительном смысле этого слова, когда «лихоимством именуются вообще всякие неправильные денежные поборы или вымогательство какого-либо подарка за такую услугу, которую силой закона или по лежащим на нем обязанностям лихоимец должен был бы оказать даром». В строго юридическом смысле, считал Н.С. Таганцев, лихоимство «составляет принятие лицом, состоящим на государственной или общественной службе какого бы то ни было, по действию, касающемуся обязанностей его должности, подарка». При этом, ссылаясь на судебную практику, Н.С. Таганцев разграничивал составы лихоимства и мошенничества: лихоимство обязательно предполагает принятие подарка за совершение таких действий, которые входят в круг его служебной деятельности; принятие же денег или подарка за обещанное совершение таких действий, которые не входили в круг служебной деятельности виновного, составляет один из видов мошенничества.

Заслуживает внимания ст. 376 Уложения, формулирующая следующее уголовно-правовое предписание: «Получивший взятку равномерно признается виновным и подвергается определенным за преступления сего рода наказаниям и в случаях: когда он взятку принял не сам, а через другого, или же дозволил принять оную своей жене, детям, родственникам, домашним или кому-либо иному; когда деньги или вещи были еще не отданы, а только обещаны ему по изъявленному им на то желанию или согласию; когда взятка передана ему прямо или через другого с его ведома под предлогом проигрыша, продажи, мены или другой какой-либо мнимо-законной и благовидной сделки». Заслуживает внимания потому, что из наших СМИ середины 90-х гг. минувшего века мы иногда узнавали, как, например, высокопоставленный правительственный чиновник, переведенный на службу из провинции, следующим образом объяснял свои, явно нетрудовые, расходы: «Да, зарплата у меня действительно небольшая, но ведь жена занимает одну из ведущих должностей в известном коммерческом банке, в частной структуре с громким именем и т.п. и т.п. (варианты возможны разные)». Оставалось только загадкой: за какие заслуги «провинциальная» жена правительственного чиновника получила высокооплачиваемую работу в престижной фирме?

В соответствии со ст. 377 Уложения «высшей степенью» лихоимства являлось вымогательство взятки, в том числе и путем «притеснения» или угрозами.

В Уголовном уложении 1903 г. количество статей об ответственности за должностные преступления было сокращено более чем в три раза. Они помещались в гл. XXXVII (последней) Уложения «О преступных деяниях по службе государственной и общественной» — ст. 636-687. Такое уменьшение количества статей объяснимо значительным снижением уровня казуистичности при формулировании уголовно-правовых запретов и составов преступлений в новом Уложении (разумеется, лишь по сравнению с Уложением 1845 г., так как, например, с позиции современных представлений о законодательной технике — технике формулирования уголовно-правовых предписаний — такое количество рассматриваемых уголовно-правовых запретов представляется чрезмерным). При этом можно отметить достаточно широкую сферу действия указанных уголовно-правовых норм, позволяющих говорить об их беспробельности. Эти нормы предусматривали ответственность должностных лиц за преступления общего характера: превышение власти, умышленное препятствие исполнению обязанностей другими служащими, бездействие власти, служебный подлог. Специальные уголовно-правовые нормы предусматривали ответственность за служебные преступления: например, лиц, участвующих в правоохранительной деятельности или осуществляющих правосудие, нотариусов.

В Уложении было дано определение субъекта преступлений по государственной или общественной службе. Им признавалось «всякое лицо, несущее обязанности или исполняющее временное поручение по службе государственной или общественной, в качестве должностного лица, или полицейского или иного стража или служителя, или лица сельского или мещанского управления» (ст. 636).

Уложение ввело в оборот понятие взятки и ее получения («принятия»). Так, в ст. 656 предусматривалась ответственность за три разновидности этого состава. Простой (без отягчающих обстоятельств) составляли действия «служащего», виновного «в принятии взятки, заведомо данной за учиненное нм, входящее в круг его обязанностей по службе, действие» (ч. 1). Квалифицированный состав был налицо в случае, «если служащим принята взятка, заведомо данная для побуждения к учинению такого действия» (ч. 2). Особо квалифицированный — когда «служащим принята взятка, заведомо данная для побуждения его к учинению, в круге его обязанностей, преступного деяния или служебного проступка или за учиненные им такие деяния или проступок» (ч. 3).

Первое из должностных преступлений, с которым столкнулась советская власть, был саботаж чиновников ее распоряжениям. Этому посвящалось, например, Обращение Народного комиссариата Почт и Телеграфов РСФСР от 9 ноября 1917 г. «О борьбе с саботажем высших почтово-телеграфных чиновников», в котором строго предупреждались те «высшие чиновники и часть рядовых служащих», которые не подчинялись распоряжениям советского правительства. В Декрете СНК РСФСР от 24 ноября 1917 г. «О суде» в числе наиболее опасных преступлений, с которым объявлялась беспощадная борьба, также назывался и «саботаж... чиновников». О борьбе с саботажем чиновников министерства продовольствия говорилось в обращении Наркомпрода РСФСР от 5 декабря 1917 г. В инструкции Наркомюста РСФСР от 19 декабря 1917 г. «О Революционном Трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний» к подсудности революционных трибуналов были отнесены и «дела о лицах», «которые пользуются своим положением по государственной или общественной службе, чтобы нарушить или затруднить правильный ход работ в учреждении или предприятии, в котором они состоят или состояли на службе (саботаж, сокрытие или уничтожение документов или имущества и т.п.)», а также о тех, «которые, пользуясь своим общественным или административным положением, злоупотребляют властью, предоставленной им революционным народом» (во втором случае речь шла уже о должностных преступлениях сотрудников «своих», советских учреждений, назначенных на соответствующую должность советской властью).

Декрет СНК РСФСР от 11 апреля 1918 г. «Об организации управления почтово-телеграфным делом» предписывал местным Советам рабочих и крестьянских депутатов «в случае явного саботажа со стороны почтово-телеграфных чиновников, а равно какой-либо контрреволюционной части почтово-телеграфных чиновников... принимать самые решительные и беспощадные меры подавления».

Декрет СНК РСФСР от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве» объявлял о том, что «лица, состоящие на государственной или общественной службе в Российской Социалистической Федеративной Советской Республике (как то: «должностные лица Советского правительства, члены фабрично-заводских комитетов, домовых комитетов, правлений кооперативов и профессиональных союзов и т.п. учреждений и организаций или служащие в таковых), виновные в принятии взяток за выполнение действия, входящего в круг их обязанностей, или за содействие в выполнении действия, составляющего обязанность должностного лица другого ведомства, наказываются лишением свободы на срок не менее пяти лет, соединенным с принудительными работами на тот же срок» (так что революционные идеалы вовсе не явились препятствием для возникновения коррупции и в революционных советских учреждениях). Такому же наказанию подвергались и лица, виновные в даче взятки, а также подстрекатели, пособники и все прикосновенные к даче взятки служащие.

Отягчающими наказание обстоятельствами являлись особые полномочия служащего, нарушение служащим своих обязанностей и вымогательство взятки.

Постановление Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г. «О подсудности революционных трибуналов» к их подсудности наряду с контрреволюционными и другими опасными преступлениями отнесло и «преступления по должности» (т.е. тех, «кто, пользуясь своим общественным или административным положением, злоупотребит властью, предоставленной ему революционным народом. Подлежат суду трибунала в этих случаях не только лица, совершающие преступные деяния в момент исполнения ими своих служебных обязанностей, но и вообще совершающие какие-либо преступные деяния с использованием в каком-либо отношении своего положения на советской службе, причем вместе с ними подлежат суду трибунала все лица, входившие с ними при совершении преступного деяния в сношения или участвовавшие в нем... Преступления, совершаемые красноармейцами... подлежат безусловному ведению трибунала... Преступления милиционеров, караулов либо лиц, коим специально поручено было охранение имущества, порядка или безопасности, за преступления, совершенные ими при исполнении указанных возложенных на них обязанностей, подлежат безусловному ведению трибуналов»).

Декретом СНК РСФСР от 21 октября 1919 г. «О борьбе со спекуляцией, хищениями в государстве иных складах, подлогами и другими злоупотреблениями по должности в хозяйственных и распределительных органах» дета о должностных преступлениях лиц, уличенных в хищениях, подлогах, неправильной выдаче нарядов, в участии в спекуляции в той или иной форме и во взятках (наряду с делами о крупной спекуляции товарами и продуктами, взятыми на учет, совершаемой и не должностными лицами) изымались из общей подсудности и передавались для рассмотрения особому революционному трибуналу, учреждаемому при ВЧК. При этом оговаривалось, что этот особый трибунал «в своих суждениях руководствуется исключительно интересами революции и не связан какими-либо формами судопроизводства», а его приговоры «окончательны и обжалованию в кассационном порядке не подлежат».

Положением о революционных военных трибуналах, утвержденным Декретом ВЦИК от 20 ноября 1919 г., к подсудности революционных трибуналов наряду с делами о контрреволюционных и других опасных для советской власти преступлениях были отнесены и дела о преступлениях общедолжностного характера (о саботаже, о превышении и бездействии власти, о присвоении, растрате или истреблении вверенного по службе имущества, служебном подлоге, вымогательстве). Положение о революционных трибуналах, утвержденное Декретом ВЦИК от 18 марта 1920 г., к подсудности этих трибуналов отнесло и «дела по крупным должностным преступлениям лиц, обвиняемых в хищениях, подлогах, неправильной выдаче нарядов и участии в спекуляции в той или иной форме, равно как и об иных, более выдающихся должностных преступлениях, в том числе и взяточничестве» («дела о явном дискредитировании власти советскими работниками»). Положение о революционных военных трибуналах от 4 мая 1920 г. к их подсудности отнесло дела (наряду с другими категориями дел) военнослужащих по их обвинению «в крупных должностных преступлениях и взяточничестве», «в явном и злостном дискредитировании советской власти».

Достаточно любопытным в рассматриваемом аспекте является Декрет СНК РСФСР от 9 февраля 1921 г. «Об откомандировании в партийном порядке лиц, занимающих советские должности», которым конструировался новый состав должностного преступления, заключающийся в нарушении должностным лицом партийной дисциплины (!). В соответствии с этим декретом в случае откомандирования в партийном порядке лиц, занимающих советские должности, откомандированные обязаны были сдать дела по своей должности и получить расписку о сдаче дал, а «виновные в невыполнении этого постановления» подлежали «ответственности как за преступления по должности».

Постановлением НКЮ РСФСР от 26 февраля 1921 г. «Об усиленной ответственности должностных лиц за преступления, совершаемые при продовольственной работе» учреждались «меры усиленной наказуемости совершивших преступные действия «продовольственников» и ускорения производства подобного рода дел». В соответствии с постановлением «обязательному направлению в революционные трибуналы подлежали все дела: а) о превышении власти продагентами с явно корыстною целью; б) о превышении власти хотя бы и без корыстной цели, но сопровождавшемся дискредитированием советской власти и имевшем важные последствия; в) о применении истязаний и вообще насильственных действий при выполнении разверстки; г) о преступном нерадении или бесхозяйственности, имевших последствием порчу или гибель значительного количества заготовленных продуктов и д) о других, не перечисленных в предыдущих пунктах преступных действиях, если совершение таковых обусловливалось совокупным действием нескольких лиц, а также если они носили организованный или систематический характер».

Очередной виток усиления борьбы советской власти с должностными преступлениями содержался в Декрете ВЦИК и СНК РСФСР от 1 июня 1921 г. «О мерах борьбы с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующими хищениям». В соответствии с ним всем революционным, военным и военно-железнодорожным трибуналам предписывалось «установить, как общее правило, применение строгой изоляции на срок не ниже трех лет и высшей меры наказания (расстрела) при отягчающих обстоятельствах (многократность вменяемых деяний, массовый характер хищения, ответственность занимаемой должности и т.д.)... в отношении: лиц, работающих в органах снабжения, распределения и заготовки и производства и уличенных заведомо в незаконном отпуске товаров; сотрудников складов, баз и распределителей за заведомо незаконный отпуск товаров, за содействие их хищению и за непринятие мер воспрепятствования хищению; лиц административного и складского персонала промышленных предприятий за расхищения предметов их производства и сокрытия в целях хищения от учета» и других служащих государственных предприятий, мастерских, складов, а также руководителей кооперативных и частных предприятий, уличенных в расхищении товаров и материалов, предоставленных им государственными органами для исполнения государственных заказов.

В очередной раз усиливал наказание за взяточничество Декрет СНК РСФСР от 16 августа 1921 г. «О борьбе со взяточничеством».

Об уголовной ответственности капитанов и других служащих государственного или частного судна за преступления, заключающиеся в похищении, присвоении или умышленной порче перевозимого груза или багажа, в небрежном отношении к своим служебным обязанностям или «нерадении их по службе», имевшем «последствием утрату либо порчу вверенных судну для перевозки грузов или багажа», объявлял Декрет СНК РСФСР от 5 сентября 1921 г.

Декрет СНК РСФСР от 14 декабря 1921 г. «Об ответственности заведующих государственными кооперативами и частными предприятиями за уклонение отдачи в установленные сроки сведений, требуемых центральными и местными учреждениями» предусматривал ответственность руководителей местных органов власти и заведующих государственными предприятиями за непредставление требуемых отчетов о деятельности этих органов и предприятий. Этим же декретом устанавливалась ответственность «за непредставление в установленный срок председателями правлений кооперативных товариществ и трудовых артелей и их объединений, а равно законными представителями разного рода товариществ, преследующих торгово-промышленные цели, а равно и частными лицами, эксплуатирующими собственные или арендуемые у государства промышленные предприятия, сведений о ходе работ, их производительности, изменениях в личном составе и пр., согласно требованиям центральных и местных властей и согласно установленным Высшим Советом народного хозяйства, Советом Труда и Обороны, Центральным статистическим управлением СССР формам и образцам отчетности» (т.е., по сути дела, ответственность владельцев частных предприятий приравнивалась в этих случаях к ответственности должностных лиц).

Декрет СНК РСФСР от 2 января 1922 г. «Об ответственности должностных лиц за нарушение возложенных на них обязанностей по заготовке, хранению, доставке и использованию семенного материала» устанавливал уголовную ответственность лиц, отвечающих за заготовку, хранение и раздачу посевного материала, за следующие «прегрешения»: «за небрежное хранение семян, порчу и расхищение их, за задержку по доставке семян в пункты сосредоточения и потребления, использование семенного материала не для посева, а для другой надобности, а равно за недостаточное наблюдение за правильным использованием посевного материала, за небрежное ведение отчетности посевного материала и непредставление установленной отчетности о нем».

Указанные декреты и другие постановления советской власти о борьбе с должностными преступлениями послужили основой систематизации норм об ответственности за эти преступления в первом советском уголовном кодексе — УК РСФСР 1922 г. Указанные нормы были помещены в гл. И Кодекса «Должностные (служебные) преступления» — ст. 105-118. Кодекс предусматривал ответственность за совершение следующих преступлений:

злоупотребление властью;
превышение власти;
бездействие власти;
халатное отношение к службе;
дискредитирование власти;
постановление судьями неправосудного приговора;
незаконное задержание, незаконный привод, а также принуждение к даче показаний либо заключение под стражу «из личных или корыстных видов»;
присвоение должностным лицом денег или иных ценностей, находящихся в его ведении;
получение, дача взятки и посредничество во взяточничестве;
провокация взятки;
служебный подлог;
разглашение должностными лицами не подлежащих оглашению сведений;
непредставление должностными лицами в срок по требованию центральных или местных властей необходимых сведений, справок, отчетов и т.п.

Нормы о некоторых должностных преступлениях были помещены и в другие главы УК РСФСР 1922 г. Так, например, в гл. IV «Хозяйственные преступления» находились нормы об ответственности за: бесхозяйственное использование заведующим учреждением или управляющим государственным предприятием рабочей силы, предоставленной учреждению или предприятию в порядке трудовой повинности; бесхозяйственное ведение лицами, стоящими во главе государственных учреждений или предприятий, порученного ими дела; выдача заведующим учреждением или предприятием продуктов и предметов широкого потребления не по назначению; нарушение нанимателями (как соответствующими лицами государственных предприятий и учреждений, так и частными лицами) заключенных ими с профсоюзами коллективных договоров; воспрепятствование законной деятельности фабзавкомов (месткомов), профсоюзов и их уполномоченных или препятствие использованию ими их прав.

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. дал законодательное определение должностного лица. Под ними (в соответствии с примечанием к ст. 105) понимались «лица, занимающие постоянные или временные должности в каком-либо государственном (советском) учреждении или предприятии, а также в организации или объединении, имеющем по закону определенные права, обязанности и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, просветительных и других общегосударственных задач».

Декретом СНК РСФСР от 27 апреля 1922 г. «О наказаниях за нарушения постановлений об охране труда» усиливалась уголовная ответственность за нарушение установленных Кодексом законов о труде и общим положением о тарифе правил, регулирующих продолжительность рабочего дня, сверхурочные часы, ночную работу, работу женщин и подростков, оплату труда, прием и увольнение, а также нарушение специальных норм охраны труда (разумеется, что субъектами данного преступления могли быть не только должностные лица, но и наниматели рабочей силы в частных предприятиях; кроме того, декрет расширял объективную сторону состава преступления, предусмотренного ст. 132 УК РСФСР 1922 г., хотя декрет при этом и не ссылался на прежнюю редакцию такой нормы в УК РСФСР 1922 г.).

Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 9 октября 1922 г. «Об изменении текста ст. 114 Уголовного кодекса» в очередной раз усиливалась ответственность за получение взятки, дачу взятки и посредничество во взяточничестве. При этом дача взятки, посредничество во взяточничестве и оказание какого-либо содействия или непринятие мер противодействия взяточничеству выделялись в самостоятельный состав преступления, предусмотренный ст. 114-а УК РСФСР 1922 г. Декрет также уточнил условия освобождения от наказания за рассматриваемые преступления. Виновные лица освобождались судом от наказания в случае: «а) если они добровольно и немедленно заявят о вымогательстве взятки и б) если своевременными показаниями и донесениями окажут содействие раскрытию дела о взяточничестве». В первоначальной редакции УК РСФСР 1922 г. такие условия были сформулированы несколько иначе: если взяткополучатель своевременно заявил о вымогательстве взятки или оказал содействие раскрытию дела о взяточничестве (ч. 4 ст. 114). Декретом ВЦИК от 19 октября 1922 г. Декрету от 9 октября 1922 г. придавалась обратная сила.

Постановление ВЦИК от 10 июля 1923 г. «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» усиливало ответственность за большинство должностных преступлений (ст. 106-113, 116, 128 УК РСФСР 1922 г.). Этим же декретом кодекс дополнялся ст. 128-а об ответственности за «заключение лицом, уполномоченным действовать от имени государственного учреждения и предприятия, убыточных договоров или сделок», а также усиливалась ответственность за нарушение нанимателем Кодекса законов о труде и издаваемых в его развитие и дополнение декретов, постановлений и инструкций, регулирующих условия труда, а равно и нарушение действующих норм об охране труда и социальном страховании (изменялась не только санкция ст. 132, но и расширялась объективная сторона данного состава преступления).

В УК РСФСР 1926 г. в основном была сохранена система должностных преступлений, зафиксированная в УК РСФСР 1922 г. При этом следует отметить некоторое снижение санкций за должностные преступления (в дальнейшем путем принятия поправок к Кодексу они вновь будут усиливаться), совершенные без отягчающих обстоятельств (хотя за основные должностные преступления, как и в УК РСФСР 1922 г., сохранялась возможность применения к виновным смертной казни). Кроме того, расширялась объективная сторона такого преступления, как разглашение должностными лицами не подлежащих оглашению сведений (в новом УК РСФСР 1960 г. уголовно-правовой запрет дополнялся сообщением, передачей или собиранием указанных сведений).

Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 4 апреля 1927 г. усиливало уголовную (а также гражданскую) ответственность должностных (и частных) лиц за бесхозяйственное управление домами.

Постановление ВЦИК и СНК от 31 октября 1927 г. исключало из санкций статей УК РСФСР 1926 г. об ответственности за основные должностные преступления (превышение власти или служебных полномочий при отягчающих обстоятельствах, злоупотребление властью или служебным положением при отягчающих обстоятельствах, постановление судьями неправосудного приговора, решения или определения при отягчающих обстоятельствах, присвоение или растрату, совершенные должностным лицом при отягчающих обстоятельствах, получение взятки при отягчающих обстоятельствах) высшей меры наказания — расстрела.

Очередное усиление уголовной ответственности за некоторые должностные преступления было сделано принятием постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 28 мая 1928 г. «Об изменении статей 112, 113, 120, 121 и 128 Уголовного Кодекса РСФСР». Так, состав злоупотребления властью, превышения или бездействия власти дополнялся халатным отношением должностного лица к своим обязанностям, повлекшим вредные последствия. Из санкций статей об ответственности за дискредитирование власти, служебный подлог, разглашение не подлежащих оглашению сведений, бесхозяйственность без отягчающих обстоятельств исключалось указание на возможность применения к виновным дисциплинарного взыскания.

Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 9 сентября 1929 г. Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. дополнялся ст. 111-а об ответственности за содействие должностными лицами государственных органов или кооперации, на обязанности которых лежит регистрация и последующий контроль за деятельностью кооперативов, организации лжекооперативов или попустительство их дальнейшей деятельности, а равно оказание таким лжекооперативам содействия в той или иной форме.

Постановление СНК СССР от 3 декабря 1932 г. «Об ответственности за перерасход фондов заработной платы» запрещало под страхом уголовной ответственности «повышение заработной платы как по группам городских рабочих и служащих, так и по линии сельского хозяйства без ведома Совета Народных Комиссаров Союза СССР». Следует отметить, что постановление не формулировало санкцию нового уголовно-правового запрета и, следовательно, его реализация предполагалась через применение принципа аналогии закона.

Постановление ЦИК и СНК СССР от 27 ноября 1933 г. устанавливало уголовную ответственность соответствующих должностных лиц за представление неправильных учетных данных, а также за нарушение форм и сроков представления учетно-отчетных материалов (в первом случае их действия должны были квалифицироваться как превышение власти или служебных полномочий, а во втором — как злоупотребление властью или служебным положением либо бездействие власти).

Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 20 апреля 1931 г. «О мерах против хищнического убоя оленей» предусматривало уголовную ответственность должностных лиц государственных учреждений и предприятий и кооперативных организаций за нарушение запрещения производства убоя самок оленей всех возрастов, за «исключением потерявших воспроизводительную способность».

Существенные изменения в уголовной ответственности за должностные преступления произошли в связи с принятием УК РСФСР 1960 г. Во-первых, в нем значительно сокращалось количество уголовно- правовых запретов в рассматриваемой сфере. Нормы, предусматривающие ответственность за собственно должностные преступления, были немногочисленны. Они помещались в главу седьмую Кодекса «Должностные преступления» и предусматривали ответственность за: злоупотребление властью или служебным положением (ст. 170), превышение власти или служебных полномочий (ст. 171), халатность (ст. 172), получение взятки (ст. 173), дачу взятки (ст. 174) и должностной подлог (ст. 175). Нормы о должностных преступлениях судей и сотрудников правоохранительных органов были помешены в главу восьмую Кодекса «Преступления против правосудия». Некоторые специальные составы должностных преступлений конструировались в статьях об ответственности за преступления против политических и трудовых прав граждан (подлог избирательных документов или неправильный подсчет голосов, нарушение законных прав профсоюзов, нарушение законодательства о труде, отказ в приеме на работу или увольнение беременной женщины или кормящей матери, нарушение правил охраны труда), за хозяйственные преступления (выпуск недоброкачественной, нестандартной или некомплектной продукции, выпуск в продажу недоброкачественных, нестандартных и некомплектных товаров). О содержании этих составов упоминалось в соответствующих разделах данного Курса.

Следует отметить более высокий уровень техники формулирования норм об ответственности за должностные преступления в новом уголовном законе (это же достоинство относится и к Особенной чает УК РСФСР 1960 г. в целом), что заключалось в снижении степени их казуистичности, присущей предыдущему уголовному законодательству. Шаг вперед в этом направлении был сделан и в определении должностного лица, данном в примечании к ст. 170 Кодекса. В соответствии с ним под должностными лицами понимались «лица, постоянно или временно осуществляющие функции представителей власти, а также занимающие постоянно или временно в государственных или общественных учреждениях, организациях или на предприятиях должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, или выполняющие такие обязанности в указанных упреждениях, организациях и на предприятиях по специальному полномочию». Следует отметить, что данная норма нового УК РСФСР 1060 г. способствовала изживанию прежней судебной практики, расширявшей понятие должностного лица и допускавшей ответственность рядовых рабочих и служащих за должностные преступления.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1962 г. «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество» были усилены санкции статей об ответственности за получение взятки (ст. 173) и дачу взятки (ст. 174). За получение взятки при особо отягчающих обстоятельствах санкция соответствующей статьи УК РСФСР 1960 г. дополнялась указанием на возможность применения смертной казни с конфискацией имущества. Кроме того, указ выделял посредничество во взяточничестве в самостоятельный состав преступления (чуть позже УК РСФСР 1960 г. был дополнен ст. 174¹ об ответственности за посредничество во взяточничестве).

Дальнейшие изменения в ответственности за должностные преступления связаны с принятием УК РФ 1996 г.