Перспективы развития международного правосудия по уголовным делам

Нельзя не заметить, что деятельность современных международных судов подвержена определенному кризису. В особенности это относится к деятельности Международного суда по Югославии. И смерть во время процесса главного подсудимого — бывшего президента Югославии Слободана Милошевича лишь подтверждает крайнюю неэффективность работы этого Трибунала. Последнее признают даже крупные государственные деятели Запада. Так, заместитель государственного секретаря по контролю над вооружениями Джон Болтон заявил, что Вашингтон глубоко обеспокоен деятельностью Трибунала по Югославии. Вместо того, чтобы способствовать межэтническому примирению и взаимопониманию, трибунал превратился в угрозу региональной стабильности. «Есть очень реальный риск, что судебные преследования МТБЮ не смогут разрешить сложную ситуация на Балканах, — сказал Болтон, — зато могут создать новую вспышку враждебности, которая повлечет за собой напряженные отношения в будущем» (хорошо, конечно, что представитель США справедливо оценил неэффективность работы Трибунала по Югославии, однако известно, что этот Трибунал и был создан по инициативе США во времена администрации Клинтона).

Трибуналу по Югославии не повезло с самого начала. Во-первых, в отличие от Нюрнбергского трибунала, его легитимность всегда подвергалась сомнению. Подвергалась справедливо, так как он был создан не Генеральной Ассамблеей ООН, а Советом Безопасности, не имевшим права наделять его судебными полномочиями.

Во-вторых, явная политизированность и односторонность (опять-таки в отличие от Нюрнберга) процесса. В межэтнический конфликт были вовлечены и сербы, и хорваты, и албанцы. Однако основными подсудимыми на процессе оказались сербы во главе с Милошевичем. Во многом это объясняется позицией генерального прокурора трибунала Карлы дель Понте. В основу обвинительного материала была положена информация спецслужб западных стран, что также не прибавляло объективности. И, конечно же, за пределами внимания гаагских судей оставались преступления Запада (в первую очередь, НАТО) против Югославии. С. Милошевич предъявил суду множество видеоматериалов и фотографий убитых людей в результате бомбардировок НАТО, разрушенных по этой же причине мостов, школ, больниц, церквей, жилищ. При этом он привлекал внимание к тому, что авиация НАТО наносила удары по жилым кварталам преимущественно ночью, когда люди спали, в результате чего увеличивались жертвы среди мирного населения. И если это не военные преступления, то что же такое военные преступления? Однако все это осталось вне внимания обвинителей и суда. Судебный процесс по делу С. Милошевича открылся 12 февраля 2002 г. и продолжался до его кончины 10 марта 2006 г. Смерть подсудимого, страдавшего сердечно-сосудистым заболеванием, свидетельствует о явно неквалифицированной медицинской помощи, оказываемой ему.

Вызывают сомнения и условия содержания заключенных в тюрьмах Гаагского международного трибунала (по Югославии). Достаточно сказать, что кроме президента Югославии С. Милошевича и лидера хорватских сербов Милана Бабича с 1997 г. в этой тюрьме скончались еще 9 человек, обвиняемых Трибуналом (в связи со смертью С. Милошевича и М. Бабича Россия даже обращалась в секретариат ООН с запросом по этому вопросу). Несколько лет назад в гаагском Центре для заключенных находилось более 40 человек, в основном сербы.

О политизации деятельности Трибунала по Югославии свидетельствуют и события, происшедшие уже после смерти С. Милошевича. Дело в том, что деятельность этого Трибунала стала напрямую увязываться с решением вопроса о вступлении Сербии в Евросоюз, а, в частности, с вопросом о предоставлении Трибуналу находящегося в «бегах» сербского генерала Младича (обвиняемый № 2 после С. Милошевича). Переговоры о вступлении Сербии в Евросоюз или довольно интенсивно, однако в Комиссии ЕС по вопросам расширения ЕС посчитали, что сербское руководство могло арестовать Младича, но для этого ему якобы не хватает политической воли. Вследствие этого диалог Сербии с Евросоюзом был «заморожен». Генеральный прокурор Трибунала, известная Карла дель Понте, объявила, что премьер Сербии В. Коштуница, пообещавший ей арестовать Младича, вместо решительных действий лишь выступил с обращением к нации, где еще раз призвал бывшего генерала добровольно сдаться. Но что делать Сербии, сети она действительно не может найти и арестовать Младича. Вспомним, например, что все силы задействованы для поимки Усамы Бен Ладена, Басаева. Но все они оказались безуспешными. Так можно ли винить Сербию.

Однако, как это ни странно, Европейский Союз нашел еще одну страну, кроме Сербии, в упрек которой ставится непоимка Младича.

Это Босния и Герцеговина. И для этой страны данное обстоятельство превратилось в одно из главных препятствий на пути ее европейской интеграции. И это несмотря на то, что представители западных спецслужб никаких следов Младича на территории Боснии не обнаружили.

Все это, конечно же, свидетельствует о кризисе данного процесса. Какие же выводы, а главное, пути выхода из этого кризиса могут быть возможны в данной ситуации?

Тот же Д. Болтон считает, что, по мнению администрации Президента США Дж. Буша, дела о военных преступлениях из Гааги следует как можно скорее передать в национальные внутренние суды стран, входивших в бывшую Югославию. «Ответственность за результаты судебных разбирательств по военным преступлениям, — сказал он, — должны ложиться на плечи людей, которым потом жить с теми решениями, которые они принимают». Известная логика в этом предложении есть, однако его реализация ставит под сомнение главный итог Нюрнбергского процесса и возможности международного справедливого суда над военными преступниками.

Думается, что выход должен быть найден не в упразднении международного правосудия, а в его совершенствовании. Последнее должно иметь в основе все ценное, что было заключено в организации Нюрнбергского процесса и Нюрнбергского Международного военного трибунала и преодолении явных дефектов и перекосов в организации и деятельности Международного трибунала по бывшей Югославии, а главное, — в преодолении его политизированности и односторонности. Дело это, разумеется, нелегкое, и определяющее значение в этом случае приобретает профессионально выверенная инициатива в решении данной проблемы на международно-правовом уровне. Требуется активизировать внимание ученых-правоведов, прежде всего международников и ученых криминального цикла, а также специалистов военной науки для выработки новых идей создания эффективного современного международного правосудия. Надежными союзниками в этом могут стать компетентные и независимые (если такое возможно) СМИ, экспертные оценки научных учреждений, мнения общественных движений и организаций.

Следует отметить, что некоторые из возможных идей уже высказаны. Так, например, известно, с какими трудностями столкнулось расследование убийства премьер-министра Ливана Рафика Харири, выступившего против сирийского присутствия в Ливане. Это убийство не могло не бросить тень на официальное руководство Сирин. Вначале созданная для выяснения всех обстоятельств убийства комиссия ООН констатировала, что власти Сирии не в полной мере сотрудничают с международным следствием. Но в дальнейшем расследование продвинулось, в том числе и за счет того, что Сирия стала активно сотрудничать со следствием. По обвинению в причастности к убийству премьер-министра были арестованы четыре ливанских генерала (среди них — бывший глава сирийской разведки в Ливане). Все это подтверждает эффективность международного сотрудничества в расследовании этого преступления. Грядет судебный процесс, который должен, с одной стороны, объективно установить вину тех, кто совершил это убийство или способствовал ему, а с другой, — не внес осложнений в межнациональные отношения Ливана и Сирии.

Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, внимательно следивший за ходом международного расследования, предложил создать смешанный трибунал для расследования убийства и вынесения установленным виновным справедливого приговора, в состав которого войдут как ливанские, так и международные судьи. Убийство Харири стало «причиной создания климата неизвестности и запугивания, который серьезно осложняет работу политических институтов Ливана, а также экономическую и общественную жизнь страны», и такой смешанный национально-международный трибунал в большей степени способен обеспечить справедливый приговор и сиять возникшее в стране политические и экономические осложнения. Если принять это предложение Генерального секретаря ООН, то Трибунал по Югославии необходимо реконструировать, вводя туда наряду с его действующими членами, представляющими международное сообщество, еще и представителей других участвовавших в межэтническом конфликте на территории бывшей Югославии государств, в первую очередь, сербов, хорватов и албанцев.

Возможен и другой вариант. Поскольку деятельность Международного трибунала по бывшей Югославии оказалась дискредитированной в глазах международного сообщества, его следует не реанимировать, а попросту закрыть. Рассматриваемые же дела передать на рассмотрение Международного уголовного суда, Римский статут которого (Римский) содержит значительно больше гарантий справедливого и объективного правосудия.

Такое различие, определяемое нами в пользу Римского статута Международного уголовного суда, можно провести по следующим направлениям.

Во-первых, в связи с более тщательным и подробным определением преступлений, подпадающих под юрисдикцию Международного уголовного суда. Так, в Римском статуте Международного уголовного суда дается общее определение преступлений против человечности как совершение любого из перечисленных в Уставе МТБЮ (Международного трибунала по Югославии) деяний, которые совершаются в рамках широкомасштабного или систематического нападения на любых гражданских лиц, или такое нападение совершается сознательно (что отсутствовало в Статуте Международного трибунала). Кроме того, по сравнению с определением преступлений против человечности, данным в уставе Международного трибунала по Югославии, в Римском статуте Международного уголовного суда эти преступления дополнительно конкретизированы совершением следующих преступных деяний:

жестокое лишение физической свободы в нарушение основополагающих норм международного права (дополнительно к заключению в тюрьму);
обращение в сексуальное рабство, принуждение к проституции, принудительная беременность, принудительная стерилизация или любые другие формы сексуального насилия сопоставимой тяжести (в дополнение к изнасилованию);
преследование любой идентифицируемой группы или общности не только по политическим, расовым или религиозным мотивам (как это предусматривается в Уставе Международного суда по Югославии), но и по национальным, этническим, культурным, гендерным или другим мотивам, которые повсеместно признаны недопустимыми согласно международному праву, в связи с любыми деяниями или любыми преступлениями, подпадающими под юрисдикцию Суда;
насильственное исчезновение людей;
преступления апартеида;
другие бесчеловечные деяния аналогичного характера, заключающиеся в умышленном причинении сильных страданий или серьезных телесных повреждений или серьезного ущерба психическому или физическому здоровью (вместо общей формулировки «другие бесчеловечные акты» в Уставе Международного трибунала по Югославии)».

Не ограничиваясь такой конкретизацией, Римский статут Международного уголовного суда дает толкование следующих действий, образующих ту или иную разновидность преступлений против человечности:

«нападение на любых гражданских лиц»;
«истребление»;
«порабощение»;
«депортация или насильственное перемещение людей»;
«пытки»;
«принудительная беременность»;
«преследование»;
«преступление апартеида»;
«насильственное исчезновение людей».

Кроме того, расшифровывается понятие «гендерный» по отношению к соответствующему мотиву преступлений против человечности.

Заслуживает внимания и сравнение того, как прописаны военные преступления в Римском статуте Международного уголовного суда и в Уставе Международного трибунала по Югославии. С одной стороны, юрисдикция Международного уголовного суда в отношении этих преступлений ограничивается их совершением в рамках плана или политики или при крупномасштабном совершении таких преступлений (что, на наш взгляд, служит определенной гарантией в отграничении соответствующих международных преступлений от близких к ним, совершенным в ходе вооруженных конфликтов, но не являющихся преступлениями международными). С другой стороны, нельзя не отметить, насколько детально и скрупулезно в Римском статуте Международного уголовного суда (по сравнению с Уставом Международного трибунала) прописаны сами составы военных преступлений. В дополнение к перечисленным в Уставе серьезным нарушениям Женевских конвенций 1949 г. в Римском статуте Международного уголовного суда определяется еще около 30 (!) преступных деяний как разновидность военных преступлений, являющихся серьезными видами нарушения законов и обычаев, применимых в международных вооруженных конфликтах в установленных рамках международного права (например, умышленные нападения на гражданское население как таковое или на отдельных гражданских лиц, не принимающих непосредственного участия в военных действиях; умышленные нападения на гражданские объекты, т.е. объекты, которые не являются военными целями; умышленное нанесение ударов по персоналу, объектам, материалам, подразделениям или транспортным средствам, задействованным в оказании гуманитарной помощи или в миссии по поддержанию мира в соответствии с Уставом ООН, пока они имеют право на защиту», которой пользуются гражданские лица или гражданские объекты по международному» праву вооруженных конфликтов, и др.).

В чем нам видится наличие больших гарантий беспристрастности и справедливости в рассмотрении соответствующих дел по Римскому статуту» Международного уголовного суда по сравнению с Уставом Международного трибунала в связи с конкретизацией в Римском статуте составов соответствующих международных преступлений, входящих в юрисдикцию Суда и Трибунала? Римский Статут Международного уголовного суда не расширяет круг указанных преступлений. Он их именно конкретизирует, что, разумеется, сужает судейское усмотрение, которое при значительной неопределенности (значительной общности) формулировок таких преступлений в Уставе Международного трибунала по Югославии может привести и к их расширительному толкованию.

Еще большие гарантии беспристрастности и справедливости заключены в процедурно-процессуальных нормах Римского статута Международного уголовного суда. Если в Уставе Международного суда по Югославии правила процедуры и доказывания сведены лишь к тому, что «Судьи Международного трибунала принимают Правила процедуры и доказывания для проведения досудебного этапа разбирательства, разбирательства и обжалования, принятия доказательств, защиты потерпевших и свидетелей и других соответствующих вопросов», то в Римском статуте Международного уголовного суда предметно прописан порядок принятия поправок к этим правилам. Они, например, могут предлагаться любым государством-участником, абсолютным большинством судей, прокурором. Предусмотрена ситуация, когда в случае безотлагательной необходимости выяснится, что Правила процедуры и доказывания не предусматривают какой-либо конкретной ситуации, с которой сталкивается Суд, судьи могут большинством в две трети голосов принять временные правила, пока Ассамблея государств-участников не утвердит, исправит или отклонит их. Специально оговаривается, что Правила процедуры и доказывания, поправки к ним и любое временное правило должны соответствовать Римскому статуту» Международного уголовного суда и что поправки к таким Правилам, а также временные правила не применяются ретроактивно в ущерб лицу, которое находится под следствием и в отношении которого ведется судебное разбирательство или которое признано виновным. Предусмотрена и ситуация возможной коллизии между Римским статутом и правилами процедуры и доказывания. В этом случае Римский статут имеет преимущественную силу.

Достаточно четко в Римском статуте Международного уголовного суда прописаны и нормы о регламенте Суда и его соответствии Римскому статуту и Правилам процедуры и доказывания.

На порядок выше в Римском статуте Международного уголовного суда прописаны и требования, предъявляемые к судьям, их выдвижению и избранию, к расследованию и уголовному преследованию, к судебному разбирательству, к обжалованию и пересмотру решения о признании виновным и приговора, к международному сотрудничеству, к судебной помощи при проведении расследования и осуществлении уголовного преследования и к исполнению приговора. Заслуживают внимания и прописанные в Римском статуте Международного уголовного суда общие принципы уголовного права.

Представляется, что если бы Международный трибунал по бывшей Югославии осуществлялся по таким правилам, то, во-первых, он не пришел бы к таким отрицательным результатам, во-вторых, было бы возможно предотвратить трагическую смерть С. Милошевича, и, в-третьих, главное — международное правосудие не было бы так дискредитировано своей ярко выраженной позицией политизированности и необъективности при проведении процесса.

К сожалению, существуют и юридические препятствия для решения поставленного вопроса. Дело в том, что юрисдикция Международного трибунала по бывшей Югославии носит исключительный характер, так как в соответствии с его Уставом какой-либо другой международный суд не может принять в производство, допустим, даже жалобу о нарушениях тех или иных прав подсудимых (например, С. Милошевича в связи с его непрофессиональным медицинским лечением). Точно так же, например, Россия как член Совета Безопасности ООН не может подать апелляцию или жалобу на действия обвинения или судей, так как таким правом обладают лишь сами подсудимые.

И все-таки правовой выход из этой, казалось бы, тупиковой ситуации может и должен быть найден. Как уже отмечалось. Международный трибунал по бывшей Югославии был создан по решению Совета Безопасности ООН, и Москва поддержала это решение. В связи с этим Россия как постоянный член Совета Безопасности ООН имеет право поставить вопрос о роспуске этого Трибунала и передаче дел, находящихся в его производстве, в Международный уголовный суд. Разумеется, что такое предложение вряд ли найдет понимание у всех членов Совета Безопасности ООН и может быть ими заблокировано. Однако, как известно, «под лежачий камень вода не течет», и необходимы серьезные дипломатические усилия для продвижения этого вопроса. В конечном счете данное предложение можно внести не только на рассмотрение Совета Безопасности ООН, но и ООН в целом. По крайней мере, и дискредитация Трибунала, и тот тупик, в который его завела политизированность и необъективность в отношении стран — участников вооруженного конфликта на территории бывшей Югославии, и совершенные военные преступления и преступления против человечности — серьезный повод для такой постановки вопроса.