Понятие и виды преступлений против собственности. История развития российского уголовного законодательства об ответственности за преступления против собственности

Глава 21 «Преступления против собственности» разд. VIII УК РФ «Преступления в сфере экономики» объединяет уголовно-правовые нормы об ответственности за преступления против собственности (ст. 158-168). Во всех этих преступлениях предметом преступного посягательства является чужое имущество, и, следовательно, по этому признаку преступления против собственности вполне обоснованно именовать имущественными преступлениями (именно так, например, их назвал еще в XIX в. И.Я. Фойницкий, несмотря на то что в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. они входили в разряд преступлений и проступков против частной собственности)¹ См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная: Посягательства личные и имущественные. 6-е изд. СПб., 1912. С. 164-166..

В связи с тем что нормы об ответственности за преступления против собственности входят в раздел УК РФ о преступлениях в сфере экономики, их (преступления против собственности) наряду с преступлениями в сфере экономической деятельности и преступлениями против интересов службы в коммерческих и иных организациях стали относить к экономическим преступлениям²См., напр.: Российское уголовное право: курс лекций: в 5 т. Т. IV: Преступления в сфере экономики / под ред. А.И. Коробеева. Владивосток, 2000. С. 5.. В.В. Мальцев считает, что нормами разд. VIII УК РФ «поставлена под уголовно-правовую охрану экономика России, т.е. в своей основе общественные производственные отношения существующего постсоциалистического общества, иными словами его экономический базис», и что «в сферу экономики входят все отношения собственности»³Мальцев В.В. Ответственность за преступления против собственности. Волгоград, 1999. С. 20.. Представляется, что такая аргументация более соответствует не современной экономической доктрине, а марксистскому учению о базисе и надстройке. Современная экономическая теория не оперирует последними понятиями, не делает категорию собственности базовой, а использует ее лишь для обозначения системы экономических и правовых отношений, характеризующих организационные или социальные формы владения, пользования и распоряжения имуществом, принадлежащим физическому или юридическому лицу. Она определяет экономику как эффективное использование ограниченных производственных ресурсов с целью максимального удовлетворения потребностей людей и помимо рационалистического включает также социально-экономический аспект, т.е. исследует и отношения между людьми в процессе их деятельности по эффективному использованию ресурсов.

Основанное на позиции законодателя широкое понимание экономических преступлений (включая преступления против собственности) является слишком широким и противоречит не только современной экономической теории, но и современному доктринальному пониманию экономических преступлений в уголовно-правовой науке. Кстати сказать, еще в науке советского уголовного права перестроечного периода преступления против собственности (имущественные преступления) не включались в понятие экономических преступлений. На первое место, и по нашему мнению, вполне справедливо, выдвигался такой их признак, как связь соответствующих преступлений с экономикой как экономическим механизмом, процессом ее функционирования. Так, А.М. Яковлев еще в 80-е гг. XX в. полагал, что грабеж, разбой с целью завладения имуществом хотя и причиняют ущерб отношениям собственности, не относятся к экономическим преступлениям из-за отсутствия связи с хозяйственным механизмом⁴См.; Яковлев А.М. Социология экономической преступности. М., 1988. С. 50. (т.е. в современном понимании механизмом функционирования экономики). Шведский ученый Бу Свенесон также определил экономические преступления как преступные деяния, возникающие на основе систематически осуществляемой легальной хозяйственной деятельности⁵См.; Свенесон Бу. Экономическая преступность. М., 1987..

Эксперты Совета Европы к экономическим преступлениям относят следующие деяния:

картельные правонарушения (монопольные);
мошеннические действия, совершаемые частными компаниями в ходе бизнеса (злоупотребление грантами, против кредиторов, обман потребителей и др.);
компьютерные преступления;
деятельность поддельных фирм (лжепредпринимательство);
подделка балансовых бумаг (счетов);
причинение вреда общественной безопасности или здоровью населения в ходе осуществления экономической деятельности;
ложная реклама;
нечестная конкуренция;
налоговые преступления и уклонение от иных обязательных платежей;
таможенные преступления;
валютные преступления;
биржевые и банковские преступления;
экологические преступления;
отмывание денег, добытых преступным путем.

Не трудно заметить, что едва ли не все указанные преступления вписываются в преступления, по терминологии УК РФ являющиеся преступлениями в сфере экономической деятельности. К ним в буквальном смысле не относятся лишь экологические преступления, справедливо выделенные в специальную главу УК РФ.

Отделение преступлений против собственности (имущественных преступлений) от экономических преступлений нисколько не умаляет их опасности (судя по законодательной оценке, зафиксированной в санкциях за эти преступления, скорее наоборот), а лишь позволяет более тонко определить их юридическую природу и приблизить их к преступлениям против личности и ее прав (особенно в контексте того, что право частной собственности является одним из самых естественных прав человека)⁶Заслуживает внимания в связи с этим позиция украинскою законодателя. В новом УК Украины (2001 г.) нормы об ответственности за преступления против собственности отделены от преступлений в сфере хозяйственной деятельности и выделены в самостоятельный разд. VI, помешенный после разд. V о преступлениях против избирательных, трудовых и иных личных прав и свобод человека и гражданина..

Исторически нормы об ответственности за имущественные преступления являются самыми древними, так как возникли одновременно с появлением государства и права. Без них не обходилось ни одно дошедшее до нас законодательство (например, в Древнем Риме по Законам XII таблиц свободных людей, пойманных за кражу, подвергали телесному наказанию, а рабов наказывали кнутом и сбрасывали со скалы).

Не являлось в этом плане исключением и российское уголовное право, в памятниках которого (в том числе и древнерусского права) зафиксированы нормы об ответственности в первую очередь за корыстные, имущественные преступления. Такие нормы были и в РУССКОЙ Правде (XI-XII вв.) — нормы о разбое и краже («татьбе»); и в Псковской судной грамоте (1467 г.) — например, нормы о краже, разбое, грабеже, поджоге («зажоге»); и в Судебниках 1497 и 1550 гг. — например, нормы о разбое и татьбе; в Соборном уложении 1649 г. — например, о татьбе, разбое, грабеже, мошенничестве; и в Артикуле Воинском Петра I (1715 г.) — глава «О зажигании, грабительстве и воровстве»; и в Императорском указе 1781 г. «О суде и наказании за воровство разных родов». Развитая система норм об ответственности за имущественные преступления в досоветском уголовном праве была сконструирована в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. и Уголовном уложении 1903 г.

Основные нормы об ответственности за имущественные преступления в Уложении 1845 г. были сосредоточены в разд. XII «О преступлениях и проступках против собственности частных лиц», состоящем из пяти глав. В главе 1 были помещены нормы о насильственном завладении чужим недвижимым имуществом и об истреблении граничных межевых знаков (4 статьи); в главе II — об истреблении и повреждении чужого имущества (19 статей); в главе III, которую можно назвать основной, — о похищении имущества (50 статей); в главе IV — о присвоении и утайке чужой собственности (8 статей); в главе V — о преступлениях и проступках по договорам и другим обязательствам (25 статей). Составы преступлений против собственности содержались и в других главах Уложения 1845 г. например, в гл. IV раза. II «О святотатстве, разрытии могил и ограблении мертвых тел», в гл. III разд. V «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной». Можно, конечно, с позиции современного понимания законодательной техники упрекнуть составителей Уложения 1845 г. в излишней казуистичности указанных норм (так, краже было посвящено 37 статей, мошенничеству — 14, разбою — 10, грабежу — 7) и в недостаточно «строгом» соблюдении принципа распределения соответствующих норм по разделам и главам (например, присвоение чиновником чужого имущества при исполнении им своих служебных обязанностей наказывалось по статьям не о преступлениях против собственности, а о должностных, в нашем понимании, преступлениях). Однако тщательность и скрупулезность формулирования в Уложении 1845 г. условий (множества условий!) ответственности за те или иные имущественные преступления позволяют нам утверждать, что нынешнему законодателю и сегодняшним правоприменителям было бы небесполезно ознакомиться с содержанием указанных норм.

В Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. (не отменявшем в этой части Уложение 1845 г., а предусматривавшем ответственность за совершение проступков, ранее рассматривавшихся в Уложении 1845 г. в качестве преступлений) нормы об имущественных проступках были включены в гл. 13 «О проступках против чужой собственности» (ст. 145-181). К ним относились: самовольное пользование чужим имуществом и его повреждение, похищение и повреждение чужого леса, кража (предмета ценой не свыше 300 руб.), мошенничество (на сумму не свыше 300 руб.), присвоение и растрата (на сумму не свыше 300 руб.), присвоение найденного и покупка или принятие в заклад заведомо краденого или полученного путем обмана имущества.

В Уголовном уложении 1903 г. основные нормы об ответственности за имущественные преступления были расположены в следующих главах: гл. XXX — о повреждении имущества, путей сообщения, предостерегательных, граничных и тому подобных знаков или иных предметов (23 статьи); гл. XXXI — о необъявлении о находке, присвоении чужого имущества и злоупотреблении доверием (9 статей); гл. XXXII — о воровстве, разбое и вымогательстве (9 статей); гл. ХХХIII — о мошенничестве (7 статей). Законодательная редакция указанных норм в определенной мере устранила недостатки в этом плане Уложения 1845 г., однако, как отмечалось, эти нормы, как и большая часть Уложения 1903 г. в целом, не были введены в действие.

В российском советском уголовном праве первым нормативным актом, упоминавшем о некоторых имущественных (против собственности) преступлениях, был Декрет II Всероссийского съезда Советов «О земле» от 27 октября 1917 г., в соответствии с которым «какая бы то ни была порча конфискуемого имущества (помещичьего, монастырского и церковного), принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом». Декрет СНК РСФСР «О суде» от 24 ноября 1917 г., фактически отменивший действие законов Российской империи и Временного правительства (суды «руководствуются в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию»), в числе наиболее опасных для революции деяний, подсудных революционным трибуналам, назвал «мародерство и хищничество» (последнее следовало понимать как всевозможные проявления хищения имущества). В Декрете СНК РСФСР от 13 июля 1918 г. № 3 «О суде» среди наиболее опасных преступлений, рассмотрение дел о которых возлагалось на местные народные суды, назывался разбой. Декрет СНК РСФСР от 4 июля 1921 г. предусматривал меры борьбы с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующими хищениям.

Первый советский Уголовный кодекс (УК РСФСР 1922 г.) предусматривал ответственность за преступления против собственности в гл. VI «Имущественные преступления». К ним относились следующие преступления: кража; покупка заведомо краденого; грабеж; разбой; присвоение или растрата; мошенничество; подделка в корыстных целях бумаг, документов и расписок; фальсификация, т.е. обманное изменение с корыстной целью вида или свойства предметов, предназначенных для сбыт или общественного употребления, а равно сбыт таких предметов; ростовщичество; вымогательство; умышленное истребление или повреждение имущества; самовольное пользование в корыстных целях чужим изобретением или привилегией, чужим товарным, фабричным или ремесленным знаком, рисунком, моделью, а также чужой фирмой или чужим наименованием.

В УК РСФСР 1926 г. в гл. VII «Имущественные преступления» к ним (по сравнению с УК РСФСР 1922 г.) были добавлены кража электрической энергии, похищение лошадей или другого крупного скота у трудового земледельческого населения, присвоение находки, ростовщичество и некоторые другие, не относящиеся в строгом смысле по объекту» и предмету» посягательства к имущественным преступлениям, например, непринятие должных мер капитаном одного из столкнувшихся на морс судов для спасения другого судна, изготовление и хранение с целью сбыта поддельного пробирного клейма, клеймение таковым изделий и слитков из золота, серебра, платины. Как и в УК РСФСР 1922 г., в разряд имущественных преступлений были включены также некоторые другие по объекту и предмету» посягательства преступления: против порядка управления — подделка в корыстных целях официальных бумаг, документов и расписок; хозяйственно-экономические преступления — обманное использование с корыстной целью вида или свойства предметов, предназначенных для сбыта или собственного употребления; преступления против авторских и изобретательских прав.

Отдельные имущественные преступления были размещены в гл. II «Преступления против порядка управления», например, умышленное истребление или повреждение имущества, принадлежащего государственным учреждениям и предприятиям, а также общественным (кооперативным, профессиональным и т.п.) организациям; в гл. III «Должностные (служебные) преступления», например, присвоение или растрата должностным лицом или лицом, исполняющим какие-либо обязанности по поручению государственного или общественного учреждения, денег, ценностей или иного имущества, находящихся в его ведении в силу его служебного положения или исполнения обязанностей, в гл. V «Преступления хозяйственные», например, расхищение государственного или общественного имущества, в частности, путем заключения невыгодных сделок лицом, руководящим государственным или общественным учреждением или предприятием, совершенное по соглашению с контрагентами этих учреждений или предприятий.

В дальнейшем статьи УК РСФСР 1926 г. об ответственности за преступления против собственности менялись в основном в одном направлении — резкой дифференциации уголовной ответственности за преступления против государственной и общественной (социалистической) собственности и за преступления против личной собственности граждан. 7 августа 1932 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». В соответствии с ним за хищения государственного имущества (к ним относились и хищения грузов на железнодорожном и водном транспорте) и имущества колхозов и кооператоров (в том числе урожай на палях) были установлены (независимо от размеров и способов хищения) не просто строжайшие, а жестокие наказания: расстрел с конфискацией всего имущества или — при смягчающих обстоятельствах — лишение свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией имущества. Постановление предусматривало и неприменение амнистии к лицам, осужденным за эти преступления. В народе этот закон получил название «закон от седьмого восьмого» (по дате и месяцу принятия) или «закон о колосках», так как типичное нарушение этого закона заключалось в том, что новоиспеченные колхозники (чаще всего женщины), чтобы спасти семью и детей от голодной смерти, вынуждены были выносить с поля хлебные колоски, а при работе по обмолоту — и зерно. В результате, по данным некоторых исследователей, за шесть лет действия этого постановления было осуждено только колхозников примерно 1800 тыс. человек, при том что впоследствии было признано, что каждый второй из них был осужден неправильно⁷См.: Ляхов Ю.А., Филимонов Г.А. Суд присяжных. Российская действительность и традиции. М., 1998. С. 9-10..

Законодательная практика разделения уровня ответственности и наказания за преступления против социалистической (государственной и общественной) и личной собственности была реализована и в указах Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан».

Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. законодательно-технически оформил указанную тенденцию различной ответственности за преступления против двух форм собственности (социалистической и личной), разведя нормы об ответственности за эти преступления по самостоятельным главам его Особенной части. В гл. 2 были помешены нормы о преступлениях против социалистической собственности, а в гл. 5 — о преступлениях против личной собственности, причем наказание за первые устанавливалось более строгое, чем за вторые. Так, вскоре после принятия УК РСФСР 1960 г. (Законом РСФСР от 25 июля 1962 г.) он был дополнен статьей об ответственности за хищение государственного или общественного имущества «в особо крупных размерах, независимо от способа хищения» (при его стоимости свыше 10 тыс. руб.), за совершение которого было установлено наказание в виде смертной казни либо лишения свободы на срок от восьми до 15 лет с конфискацией имущества со ссылкой или без таковой. По этой статье наказывалась и кража социалистического имущества в особо крупных размерах, наказание же за кражу при особо отягчающих обстоятельствах личного имущества граждан (ч. 3 ст. 144 УК РСФСР 1960 г.) было намного мягче — лишение свободы на срок от двух до семи лет с конфискацией имущества или без таковой (за кражу, совершенную особо опасным рецидивистом, полагалось, по ч. 4 ст. 144 УК РСФСР 1960 г., лишение свободы на срок от четырех до 10 лет с конфискацией имущества).

Система норм об ответственности за имущественные (против собственности) преступления в УК РСФСР 1960 г. выглядела следующим образом. Глава 2 «Преступления против социалистической собственности» включала статьи об ответственности за следующие преступления: хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем кражи; хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем грабежа; разбой с целью завладения государственным или общественным имуществом; хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем присвоения или растраты либо путем злоупотребления служебным положением; хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем мошенничества; причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием; вымогательство государственного или общественного имущества; мелкое хищение государственного или общественного имущества; присвоение найденного или случайно оказавшегося у виновного государственного или общественного имущества; умышленное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества; неосторожное уничтожение или повреждение государственного или общественного имущества; недобросовестное отношение к охране государственного или общественного имущества; преступления против государственной или общественной собственности других социалистических государств.

Как уже отмечалось, в 1962 г. УК РСФСР 1960 г. был дополнен статьей об ответственности за хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах (отменена в 1986 г.), в 1961 г. — статьей об ответственности за преступно небрежное использование или хранение сельскохозяйственной техники, в 1986 г. — статьями об ответственности за самовольное использование транспортных средств, машин либо механизмов и за нарушение правил пользования энергией (электрической или тепловой) или газом в быту».

Глава 5 Особенной части УК РСФСР 1960 г. «Преступления против личной собственности граждан» объединяла статьи об ответственности за кражу», грабеж, разбой, мошенничество, вымогательство, умышленное уничтожение или повреждение личного имущества граждан, неосторожное уничтожение или повреждение личного имущества граждан и преступления против собственности объединений, не являющихся социалистическими организациями (к последним, например, относились церкви и другие религиозные объединения).

Наиболее крупным изменениям нормы об ответственности за преступления против собственности в УК РСФСР 1960 г. подверглись уже после распада Союза ССР. Федеральным законом от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» из уголовного закона была целиком исключена глава 2, а глава 5 стала называться «Преступления против собственности», и в ней устанавливалась одинаковая ответственность за преступления против собственности независимо от ее формы. Данное принципиальное изменение означало приведение УК РСФСР 1960 г. в соответствие с Конституцией РФ 1993 г., в соответствии с которой (ч. 2 ст. 8) все формы собственности в РФ «признаются и защищаются равным образом» (ранее такая норма была сформулирована в Законе РСФСР от 24 декабря 1990 г. № 443-1 «О собственности в РСФСР».

В последующем в УК РСФСР 1960 г. вносились и другие изменения, преимущественно редакционного характера. В качестве же новелл можно в первую очередь назвать дополнение УК РСФСР 1960 г. статьями об ответственности за неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения и за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом.

Уголовный кодекс РФ сконструировал 11 составов преступлений против собственности (как уже отмечалось, в гл. 21 разд. VIII): кража (ст. 158), мошенничество (ст. 159), присвоение или растрата (ст. 160), грабеж (ст. 161), разбой (ст. 162), вымогательство (ст. 163), хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164), причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165), неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166), умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 167), уничтожение или повреждение имущества по неосторожности (ст. 168).

Нормы об этих преступлениях объединены законодателем по единому (общему) для них объекту и предмету преступного посягательства. В качестве первого выступает собственность, а второго — имущество.

Собственность есть экономико-правовое понятие (категория), правовое содержание которого раскрывается в гражданском законодательстве. В соответствии с ч. 1 ст. 209 ГК РФ содержание права собственности образуют права владения, пользования и распоряжения имуществом. В своей совокупности эти права означают (ч. 2 ст. 209 ГК РФ), что собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом.

В соответствии с ч. 2 ст. 8 Конституции РФ в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иная форма собственности. В связи с этим установление в УК РФ равной ответственности за посягательство на любую форму собственности, безусловно, основано на указанной конституционной норме.

В качестве предмета преступлений против собственности законодатель называет либо чужое имущество, например, при краже или грабеже (иногда, конкретизируя этот предмет, называет в качестве такового, например, автомобиль или иное транспортное средство), либо чужое имущество или право на чужое имущество (при мошенничестве и вымогательстве, в последнем случае в тексте ст. 163 УК РФ говорится просто «о праве на имущество», однако очевидно, что законодатель и здесь имел в виду право на чужое имущество). Такая двойственность в определении предмета породила чуть ли не дискуссию на этот счет в уголовно-правовой литературе и упреки в адрес законодателя в двойном понимании предмета преступления. Тем не менее полагаем, что повода для изменения соответствующих формулировок УК РФ нет. Да, гражданское законодательство под имуществом как одним из видов гражданских прав понимает следующие его разновидности: «вещи, включая деньга и ценные бумага, иное имущество, в том числе имущественные права» (ст. 128 ГК РФ). В принципе и при описании составов мошенничества и вымогательства законодатель мог ограничиться указанием лишь на чужое имущество как таковое. Однако он не сделал этого исходя из специфики указанных составов и отличия особенностей предмета преступного посягательства (на чем мы остановимся при их характеристике) от такового, например, при краже или грабеже. К тому же и ГК РФ отнес имущественные права не просто к имуществу, а к «иному имуществу», в отличие от вещей как таковых.

Чтобы отвечать требованиям предмета преступного посягательства, имущество должно обладать следующими признаками:

быть движимым или недвижимым;
быть предметами материального мира, которые извлечены из естественного природного состояния и в которые вложен труд человека;
обладать определенной экономической ценностью;
должно быть чужим.

К недвижимому имуществу ГК РФ относит земельные участки, участки недр и все, что прочно связано с землей, т.е. объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе знания, сооружения, объекты незавершенного строительства, подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты (при этом в ГК РФ уточняется, что законом к недвижимым вещам может быть отнесено и иное имущество). Вещи, не относящиеся к недвижимости, включая деньги и ценные бумага, признаются движимым имуществом (ст. 130 ГК РФ).

Деньги — это отечественная и иностранная валюта. К валютным ценностям относятся также ценные бумаги в иностранной валюте, драгоценные металлы, природные драгоценные камни, а также жемчуг. Ценной бумагой является документ, удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов имущественные права, осуществление или передача которых возможны только при его предъявлении. К ценным бумагам относятся: государственная облигация, облигация, вексель, чек, депозитный и сберегательный сертификаты, банковская сберегательная книжка на предъявителя, коносамент, акция, приватизационные ценные бумага и другие документы, которые законами о ценных бумагах или в установленном ими порядке отнесены к числу ценных бумаг (ст. 142 и 143 ГК РФ).

Признается имуществом, а следовательно, и предметом преступлений против собственности, такая разновидность ценных бумаг, как документы, удостоверяющие определенные имущественные права. Это, например, различного рода проездные документы, дающие право на проезд в городском транспорте, в пригородных электричках, на железнодорожном, водном и воздушном транспорте (единые проездные билеты, абонементные книжки, а также разовые билеты на проезд в указанных видах транспорта).

Напротив, не являются имуществом документы, которые не предоставляют их владельцу» каких-либо имущественных прав, не выступающие в качестве средства платежа, например, счета, подлежащие оплате, товарные накладные, подлежащие оплате товарные чеки торговых предприятий и т.п. (если они похищались с целью их последующей подделки и использования в качестве средства обманного получения имущественных ценностей, содеянное квалифицируется в судебной практике как приготовление к хищению имущества — мошенничеству). Точно так же не являются предметом преступления против собственности и сами по себе так называемые легитимиционные знаки (номерки, жетоны на сданную в гардероб театра, ресторана и т.п. одежду; их кража с целью похищения соответствующих вещей также расценивается как приготовление к последующему хищению чужого имущества). Движимое имущество может быть предметом любого преступления против собственности.

Сложнее в этом отношении обстоит дело с недвижимым имуществом. Если такая его разновидность, как, например, морские и речные суда, может стать предметом также любого преступного посягательства на собственность (при краже более в теоретическом плане, а, допустим, при разбое — в практическом), то в отношении, например, земельных участков, участков недр, обособленных водных объектов, а также зданий, сооружений, жатых и нежилых помещений по этому поводу требуются серьезные уточнения. Обычно в уголовно-правовой литературе такое недвижимое имущество связывается лишь с мошенничеством и вымогательством (через приобретение права на них). Действительно, даже теоретически достаточно трудно смоделировать состав кражи земельного участка. Однако это вовсе не значит, что земельный участок как сам по себе, так и вместе с возведенным на нем жилым домом или другим строением нельзя противоправно захватывать, допустим, путем убийства его собственника или применения к нему насилия, опасного для жизни или здоровья. И вряд ли здесь могут отыскаться причины непризнания совершенного деяния разбоем. Дело в том, что ни при разбое, ни при другом хищении чужого имущества право собственности не приобретается преступником.

Однако и без приобретения такого права (оформленного как бы законным образом, как при мошенничестве или вымогательстве) преступник вполне может вступить в фактическое обладание и пользование и дачным, и земельным участком (по крайней мере, на определенное время). В отношении дома или другого строения хищение может произойти и путем перевода такой недвижимости в «движимое» имущество. Дом может быть разобран, например, на бревна, а те перевезены в другое место. Это может быть совершено и в виде кражи. Но мы намеренно слово «движимое» поставили в кавычки. Перевезены будут бревна, а кража останется кражей недвижимого имущества, т.е. дома как такового. Хотя бы по причине того, что стоимость похищенного должна в этом случае определяться как стоимость не перевезенных бревен, а дома в его первоначальном состоянии (разборка же дома на бревна будет в этом случае техническим способом кражи, не влияющим на квалификацию преступного деяния). Сказанное мы относим к похищению всего дома (и если речь идет о том, что из дома вынимается и похищается, допустим, часть бревен, речь пойдет о краже именно этих бревен как имущества движимого, без всяких кавычек).

В уголовно-правовой литературе без каких-либо оговорок признается, что не является имуществом, и следовательно предметом и объектом преступлений против собственности, интеллектуальная собственность к что посягательство на нее всегда образует составы иных преступлений, например, предусмотренных ст. 146 УК РФ (нарушение авторских и смежных прав) или ст. 147 УК РФ (нарушение изобретательских и патентных прав). С позиции действующего права (и не только уголовного, но и гражданского) это действительно так. Гражданский кодекс РФ, включая интеллектуальную собственность в разряд объектов гражданских прав, исключает ее из понятия имущества (ст. 128). Нарушение авторских и смежных прав, а также изобретательских и патентных прав (ст. 146 и 147 УК РФ) УК РФ, как отмечалось, отнесено не к преступлениям против собственности, а к преступлениям против конституционных прав и свобод человека и гражданина, все это действительно так. Однако все ли в жизни вписывается в такое законодательное разграничение? Истина, как говорится, конкретна. В связи с этим рассмотрим такой гипотетический (по логике действующего права), но в то же время вполне правдоподобный (по логике современной жизни) случай. Допустим, изобретатель Н. открыл способ (технологию) изготовления какого-то строительного материала, например, того же кирпича, который вдвое дешевле обычного. Свое ноу-хау он предлагает (разумеется, за немалое денежное вознаграждение) определенной фирме, специализирующейся на изготовлении такого строительного материала. С позиции действующего гражданского права продажа изобретателем его изобретения, оформленного в виде описания новой технологии, не вписывается в договор купли-продажи, так как такое описание не признается, согласно, например, ст. 128,129,454,455 ГК РФ, вещью (товаром). Однако чем по своей фактической сути такая сделка отличается от купли-продажи?

Переведем этот же пример в уголовно-правовую плоскость. Заинтересованная в изобретении фирма решила не тратиться на приобретение новой, способной ей принести большие прибыли технологии, а, воспользовавшись доверчивостью изобретателя, поручила одному из своих «ловких» сотрудников выкрасть у изобретателя описание его изобретения, что сотрудник и сделал. Оставим в стороне вариант внедрения изобретателем своего изобретения путем договора его с другими производителями, так сегодняшний уровень (криминальный, полукриминальный) российского (а когда речь идет о миллионных прибылях, и любого другого) бизнеса делает допустимым предположение о том, что иного варианта изобретателю не представится по причине его запугивания либо фактического физического устранения (постоянные сводки СМИ о заказных и нерасследуемых убийствах предпринимателей не делают фантастическим такое предположение).

Противоправно присвоив изобретение, фирма приступила к выпуску продукции по новой технологии, получая при этом действительно громадные прибыли. С позиции действующего УК РФ налицо незаконное использование изобретения, причинившее крупный ущерб, т.е. преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 147 УК РФ, наказываемое штрафом, обязательными работами либо лишением свободы на срок до двух лет. Таким образом, кража, допустим, листка бумаги с формулой изобретения, приносящая производителю миллионные прибыли, может наказываться даже штрафом, а кража, например, автомобиля (не иномарки, а бывших в употреблении наших «Жигулей») квалифицируется как совершенная в крупном размере по п. «б» ч. 4 УК РФ (в соответствии с примечанием 4 к этой статье) и наказывается лишением свободы на срок от пяти до 10 лет со штрафом на указанную в санкции сумму либо без таковой и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. Согласитесь, что это явно противоречит элементарному пониманию принципа справедливости уголовного закона.

То, что имущественный аспект интеллектуальной собственности может быть вполне отделен от ее классического правового понимания применительно к авторской собственности, понимал еще А.С. Пушкин. В стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом» (впервые опубликованном в 1825 г. в качестве вступления к первой главе «Евгения Онегина») он замечал:

Не продается вдохновенье.

Но можно рукопись продать.

Следует отметить, что поэт хорошо разбирался в авторском праве. В письме французскому послу в России А.Г. Баранту (не только дипломату, но и писателю и историку») в ответ на его просьбу сообщить сведения о русских законах по авторскому праву и свои соображения по этому» поводу» Пушкин дал развернутую и вполне профессиональную с юридической точки зрения характеристику» специфики российского авторского права своего времени, затронув вопрос и о его пробелах. И если бы мы не знали о том, что это письмо от 16 декабря 1836 г. написано действительно самим поэтом, то вполне можно было бы предположить, что оно писалось юристом, притом цивилистом, настолько юридически профессиональны его суждения о российских законах по авторскому праву». Эти же проблемы обозначены им в его публицистических набросках «План статьи о правах писателя» и «Об издании газеты».

Имущественное же содержание этой проблемы и ее понимание поэтом связано с фактами его биографии, зафиксированными, в частности, в его эпистолярном наследии. Так, в письме своему знакомому Н.В. Всеволожскому (датируемом в литературоведении концом октября 1824 г.) он писан: «Помнишь ли, что я тебе полупродал, полупроиграл рукопись моих стихотворений?.. Всеволожский, милый... продай мне назад мою рукопись, — за ту же цену 1000 (я знаю, что ты со мной спорить не станешь: даром же взять не хочу). Деньги тебе доставлю с благодарностью...» («тетрадь Всеволожского» была возвращена поэту» и положена в основу издания «Стихотворений» 1826 г.). Согласимся, что предмет такой сделки плохо вписывается в регулирование ее авторским правом и, наоборот, вполне отвечает содержанию сделки купли-продажи, в которой рукопись стихотворений выступала в качестве вещи, имущества, оцененного в тысячу рублей (в масштабах цен первой четверти XIX в.).

Уместно заметить, что пушкинское представление об отделении имущественной проблемы интеллектуальной собственности от содержания авторского права вполне вписывается в современное рыночное понимание рассматриваемой проблемы. На известных международных рынках по продаже культурных ценностей (том же знаменитом Сотби) уже давно рукописи и автографы известных писателей, художников, ученых (в том числе и их эпистолярное наследие) выставляются на продажу, и в этом смысле, допустим, рукопись литературного произведения является предметом не только и не столько авторского права (иногда и вполне законно — в связи с отсутствием законных наследников этого права), сколько предметом гражданско-правовой сделки сугубо имущественного характера — купли-продажи. Эти же проблемы возникают и в связи с инновационными процессами и формированием инновационного права, связанными с правовым регулированием новаторских исследований и разработок, способных производить наукоемкую продукцию, отвечающую требованиям мирового рынка и включающую научные, проектные и конструкторские разработки, экспериментальные работы, связанные с подготовкой нового производства, изготовлением необходимого инструмента и оснастки, средств технологического контроля и т.п. Современная экономическая теория признает, что не только научно-технические и экономические знания, но и производственный и хозяйственный опыт, специальные навыки, необходимые для организации производства и реализации товаров (т.с. то, что в совокупности именуется «ноу-хау»), являются одним из важных объектов коммерческих сделок.

Речь, разумеется, не идет о превращении авторского и изобретательского права в разновидность права собственности, так же, как и интеллектуальной собственности — в непременную разновидность вещной (имущественной) собственности. Вовсе нет, у каждой из этих материй своя «традиционная» правовая сфера. Вопрос ставится нами в ином аспекте. Во-первых, в том, что интеллектуальная собственность в ее материальном выражении (оформлении, фиксировании) может в определенных аспектах выступать и в качестве объекта (предмета) не только авторского и изобретательского права, по и права собственности в его традиционном гражданско-правовом понимании, а следовательно, быть и объектом (предметом) преступлений против собственности. Мы отдаем отчет в том, что изменение в этом смысле фундаментальных положений гражданского права (включение предметов интеллектуальной собственности в понятие имущества) маловероятно. В связи с этим каким-то выходом могло бы быть внесение соответствующих изменений в статьи УК РФ об ответственности за нарушение авторских и смежных прав (ст. 146) и нарушение изобретательских и патентных прав (ст. 147). В частности, путем конструирования квалифицированных составов таких преступлений, связанных с неправомерным завладением предметов указанных прав, и примерным «уравниванием» санкций за совершение подобных деяний с санкциями за хищение чужого имущества.

Имущество как предмет преступлений против собственности необходимо отличать от предмета экологических преступлений, поэтому естественные природные богатства не рассматриваются как имущество в этом смысле. Чтобы стать таковым, соответствующие предметы (объекты) должны быть выделены из естественной природной среды трудом человека. Таким образом, не являются предметом преступлений против собственности лес на корню, рыба и животные в естественном состоянии (реках, озерах, лесах), полезные ископаемые в недрах земли и т.д. Однако срубленный лес (деревья), выловленная рыба, отстрелянная дичь, добытые, т.е. извлеченные из природного состояния, полезные ископаемые превращаются в предмет преступлений против собственности.

Предметом преступлений против собственности может быть, как правило, имущество, находящееся в свободном гражданском обороте. В связи с этим хищение, например, ядерных материалов или радиоактивных веществ, оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств, наркотических средств или психотропных веществ квалифицируется не как преступление против собственности, а как самостоятельное преступление против общественной безопасности (ст. 221, 226 УК РФ) или против здоровья населения и общественной нравственности (ст. 229 УК РФ). Вместе с тем следует иметь в виду, что в случае отсутствия специального уголовно-правового запрета соответствующие противоправные деяния, связанные, допустим, с завладением предметов, частично или полностью изъятых из гражданского оборота, могут квалифицироваться как преступления против собственности (например, хищение ядовитых веществ, не являющихся наркотическими средствами или психотропными веществами).

Как уже отмечалось, для того чтобы являться предметом преступного посягательства на собственность, имущество должно обладать определенной экономической ценностью, выражением которой является стоимость похищенного в денежном эквиваленте. Еще И.Я. Фойницкий утверждал, что «ценность эта должна быть рыночная, а не только личная — с точки зрения потерпевшего или виновного, ибо она составляет признак того, что данная вещь имеет значение для гражданского оборота», и что «рыночная оценка должна быть делаема сообразно не только общей, но и специальной стоимости вещи, например, на антикварном рынке...».

Наконец, предметом преступлений против собственности является только чужое имущество, т.е. не находящееся в собственности или законном владении виновного. В связи с этом предметом рассматриваемых преступлений не может быть, например, имущество, принадлежащее виновному на праве общей (долевой или совместной) собственности (допустим, имущество супругов). Не является предметом преступных посягательств против собственности и имущество, находящееся на умершем или при нем. В связи с тем что после захоронения, когда родственники или наследники добровольно исключили оставленные при усопшем вещи из состава своего имущества, похищение находящихся в могиле предметов квалифицируется не как преступление против собственности, а как преступление против общественной нравственности (ст. 244 УК РФ).

Преступления против собственности можно подразделить на следующие две группы:

хищение (ст. 158-162,164 УК РФ);
причинение имущественного либо иного ущерба, не связанного с хищением (ст. 163, 165-168 УК РФ).