Советское социалистическое уголовное право

В соответствии с изданным 24 ноября 1917 г. Декретом СНК РСФСР № 1 «О суде» судам разрешалось руководствоваться в своей деятельности «законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию». В действительности же дореволюционное уголовное законодательство было полностью отброшено.

Процесс создания нового уголовного законодательства начался, что было вполне естественно, не с создания каких-либо крупных кодифицированных актов, а с принятия отдельных актов, устанавливающих уголовную ответственность за наиболее опасные для нового строя нарушения. В первых декретах Советской власти, принятых II Всероссийским съездом Советов, устанавливалась уголовная ответственность за порчу конфискуемого помещичьего имущества (Декрет от 27 октября 1917 г. «О земле»). Такие действия, как продолжение империалистической войны, признавались «величайшим преступлением против человечества» (Декрет от 26 октября 1917 г. «О мире»). 29 октября 1917 г. был принят Декрет СНК РСФСР «О восьмичасовом рабочем дне», который содержал норму об уголовной ответственности за нарушение этого закона. В ноябре 1917 г. была установлена уголовная ответственность владельцев предприятий за сокрытие корреспонденции от органов рабочего контроля, а также ответственность рабочих и служащих, осуществляющих контроль, за допущенные ими злоупотребления.

Уголовно-правовые нормы содержались в Декретах СНК РСФСР о борьбе со спекуляцией (от 15 ноября 1917 г.), о революционном трибунале печати (от 18 декабря 1917 г. и от 28 января 1918 г.), о взяточничестве (от 8 мая 1918 г.), о спекуляции (от 22 июля 1918 г.), о набатном звоне (от 30 июля 1918 г.) и др.

Следует отметить, что настоятельная и неотложная потребность в новых законах привела в первые месяцы после революции к широкому местному правотворчеству, в том числе и в сфере уголовного права. Например. в Кузнецком районе Томской губернии в январе 1918 г. были приняты «Правила о временном народном суде» и обязательное постановление Совета, в которых содержались нормы, касающиеся судоустройства, уголовного судопроизводства, уголовного права, в том числе и 20 конкретных составов уголовных правонарушений. И хотя действие этих норм распространялось лишь на один уезд, нельзя не признать наличия в данном случае своеобразного местного кодекса¹См.: Герцензон А. А. и др. История советского уголовного права. М., 1948. С. 102-105..

В период революции и гражданской войны советское уголовное право было основано на идее красного террора, на апологии диктатуры и революционного насилия. Цель оправдывала средства. И законным было все, что являлось полезным для революции. Основы уголовной политики закладывались в первых декретах Советской власти, в решениях Коммунистической партии, в установках основателя Коммунистической партии и Советского государства В.И. Ленина. Так, в постановлении СНК РСФСР от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре террор провозглашался «прямой необходимостью». Этим постановлением вводились концентрационные лагеря для «изолирования» классовых врагов и учреждалась смертная казнь за прикосновенность к контрреволюционному преступлению. В «Руководящих началах по уголовному праву РСФСР» 1919 г. с редкой откровенностью определение размера наказания ставилось в зависимость от принадлежности виновного к тому или иному классу. При этом необходимо учитывать, что в реальной практике требования законодательных актов реализовывались со значительным «запасом» революционной жестокости. Так, один из руководителей ВЧК М. Лацис следующим образом излагал философию красного террора: «Мы уничтожаем класс буржуазии. Поэтому нет нужды доказывать, выступаю ли то или иное лицо словом или делом против Советской власти. Первое, что вы должны спросить у арестованного, это следующее: «К какому классу он принадлежит, откуда он происходит, какое воспитание он имел и какова его специальность». Эти вопросы должны решать судьбу арестованного. Это и есть квинтэссенция красного террора».

По этому поводу можно привести и секретное письмо В.И. Ленина В.М. Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б) от 19 марта 1922 г., в котором говорилось: «На этом совещании²Имеется в виду совещание ГПУ, Наркомюста и Ревтрибунала. провести секретное решение съезда о том, чтобы изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удается нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»³Известия ЦК КПСС. 1990. № 5. С. 73..

Процесс создания новых уголовно-правовых актов в первые годы существования Советской власти шел столь интенсивно, что вскоре возникла необходимость систематизировать и кодифицировать эти акты. И первым таким кодифицированным актом были Руководящие начала по уголовному праву РСФСР.

Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. Они представляли собой первое обобщение уголовного законодательства и практики его применения первых лет Советской власти. Руководящие начала содержат только нормы Общей части и являлись прообразом Общей части будущего УК РСФСР 1922 г. Они состояли из восьми разделов:

об уголовном праве;
об уголовном правосудии;
о преступлении и наказании;
о стадиях осуществления преступлений;
о соучастии;
виды наказания;
об условном осуждении;
о пространстве действия уголовного права.

В основе этого правового акта лежал откровенно классовый подход, особенно выразившийся в определении понятия преступления и задач уголовного права. Так, в ст. 2 определялось: «Уголовное право имеет своим содержанием правовые нормы и другие правовые меры, которыми система общественных отношений данного классового общества охраняется от нарушения (преступления) посредством репрессии (наказания)». В ст. 3 определялось, что советское уголовное право «имеет задачей посредством репрессии охранять систему общественных отношений, соответствующую интересам трудящихся масс, организовавшихся в господствующий класс в переходный от капитализма к коммунизму период диктатуры пролетариата.

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. Это был первый советский уголовный кодекс, построенный на принципах социалистического уголовного права. Он состоял уже из Общей и Особенной частей. Кодекс сохранял откровенно классовый подход к определению оснований уголовной ответственности. Так, в ст. 5 было установлено: «Преступлением признается всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядку, установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени». С учетом же допущенной кодексом возможности применения уголовного закона по аналогии (ст. 10 УК РСФСР 1922 г.) правоприменительные органы имели практически безграничные права в части признания того или иного деяния преступным и наказуемым.

Первые общесоюзные уголовные законы. После образования в 1922 г. Союза ССР в соответствии с Конституцией СССР 1924 г. был издан ряд общесоюзных уголовных законов:

Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г.;
Положение о воинских преступлениях 1924 г. (принятое затем в новой редакции в 1927 г.);
Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) 1927 г.

В Основных началах были сформулированы задачи уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, определены территориальные пределы действия этого законодательства, проведено разграничение компетенции в области уголовного законодательства между Союзом ССР и союзными республиками. Основные начала отступили от принципа осуждения лица лишь за конкретно совершенное преступление (принципа хотя и ограниченного аналогией, но все-таки провозглашенного УК РСФСР 1922 г.). В них была предусмотрена возможность применения ссылки и высылки в отношении не только лиц, осужденных за совершение конкретного преступления, но и лиц, признанных общественно опасными «по связи с преступной средой в данной местности» (ст. 22 УК РСФСР 1922 г.).

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. и последующие уголовно-правовые акты. После издания Основных начал возникла необходимость приведения УК РСФСР 1922 г. в соответствие с общесоюзным уголовным законодательством. Новый УК РСФСР был принят 22 ноября 1926 г. и введен в действие с января 1927 г. В основу Общей части были положены Основные начала 1924 г., большинство положений которых почти текстуально были включены в кодекс. Вместе с тем ряд положений Основных начал был конкретизирован и дополнен. Так, в УК РСФСР 1926 г. дано определение преступления, отсутствовавшее в Основных началах. Оно звучало следующим образом: «Общественно опасным признается всякое действие или бездействие, направленное против советского строя или нарушающее правопорядок, установленный рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени» (ст. 6). Как видно, новое определение почти текстуально воспроизводило определение преступления, даваемое в УК РСФСР 1922 г. с его резко выраженной классовой направленностью. Как и в предыдущем Кодексе, в УК РСФСР 1926 г. закреплялось применение уголовного закона по аналогии. Правда, следует отметить, что в какой-то степени применение аналогии ограничивалось уголовно-правовой нормой о том, что «не является преступлением действие, которое хотя формально и подпадает под признаки какой-либо статьи Особенной части настоящего Кодекса, но в силу явной малозначительности и отсутствия вредных последствий лишено характера общественно опасного» (примечание к ст. 6).

Нормы УК РСФСР 1926 г. с многочисленными изменениями действовали в течение 35 лет, до 1 января 1961 г., когда вступил в силу УК РФ 1960 г. В 1927-1935 гг. в союзных республиках были приняты свои, новые для того времени уголовные кодексы, являвшиеся в значительной степени вариацией УК РСФСР 1926 г., но и имевшие некоторые отличия, вызывавшиеся особенностями национального и местного характера.

УК РСФСР 1926 г., даже при том, что в нем сохранялись классовые начала уголовного права и возможность применения уголовного закона по аналогии, все-таки оказался для правящей партийной верхушки недостаточно жестким и в дальнейшем подвергался многочисленным изменениям антидемократического характера. В первую очередь следует указать на отступление от принципа личной ответственности виновного и вообще на расширение оснований и пределов уголовной ответственности. Так, в соответствии со ст. 58, включенной в УК РСФСР в 1934 г., несовершеннолетние члены семьи осужденного за измену Родине, совместное ним проживавшие к моменту совершения преступления. подлежали лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на 5 лет. В печально известном Постановлении ЦИК и СНК СССР «Об особом совещании при Народном комиссаре внутренних дел СССР» 1934 г. была предусмотрена возможность применения в отношении лиц, признанных общественно опасными, заключения в исправительно-трудовые лагеря на срок до 5 лет. Такое понимание оснований уголовной ответственности существенно облегчало миссию обвинителей и судей в довоенных и послевоенных тайных и гласных процессах, придавало им видимость законности.

Сталинское уголовное право сыграло свою роль и в трагедии, связанной с насильственной коллективизацией сельского хозяйства. Массовый голод 1931-1932 гг. вынудил многих новоиспеченных колхозников, чаще всего женщин, выносить с поля хлебные колоски, а при работе по обмолоту — и зерно. 7 августа 1932 г. появляется закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». За его нарушение независимо от размера похищенного предусматривался расстрел с конфискацией имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишение свободы на срок не ниже 10 лет. Поскольку «за колосками» колхозники часто посылали детей, Постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» за ряд преступлений, в том числе и за кражу, была установлена уголовная ответственность с 12-летнего возраста, причем на детей распространялись все меры уголовного наказания, включая и смертную казнь. По сути дела, эти так называемые законы ограничивали самое важное право человека — право на жизнь.

Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. были приняты в период так называемой хрущевской оттепели и явились значительным шагом вперед в направлении демократизации уголовной политики и уголовного законодательства, знаменуя собой отказ от самого тяжкого наследия сталинизма в этой сфере. Это выразилось в первую очередь в отказе от применения уголовного закона по аналогии и в переходе советского уголовного права на принцип «нет преступления без указания о том в законе». Одновременно с Основами были приняты Закон «Об уголовной ответственности за государственные преступления» и Закон «Об уголовной ответственности за воинские преступления». Они также в известной мере отражали демократические перемены в обществе, однако, как и Основы, оставались на позиции провозглашения классовых начал советского уголовного права, его мнимой противоположности буржуазному уголовному праву, исходили из приоритета принципа партийности (единственной Коммунистической партии).

Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. Он, как и принятые в 1959-1961 гг. кодексы других союзных республик, полностью соответствовал Основам уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, в связи с чем к нему относятся все отмеченные выше достоинства и недостатки Основ. Серьезной антидемократической чертой этого Кодекса было его несоответствие общепризнанным международным нормам о правах и свободах человека. Целый ряд его норм серьезно ограничивал и духовную свободу советских граждан (ст. 70 — об ответственности за антисоветскую пропаганду и агитацию; ст. 142 — о нарушении законов об отделении церкви от государства и школы от церкви и др.), выбор места жительства и рода занятий (ст. 198 — о нарушении правил паспортной системы, ст. 209 — о занятии бродяжничеством или попрошайничеством либо ведении иного паразитического образа жизни, ст. 153 — о частнопредпринимательской деятельности и коммерческом посредничестве) и другие права и свободы. Эти положения противоречили Всеобщей декларации прав человека, принятой 10 декабря 1948 г. Генеральной Ассамблеей ООН, и Международному пакту о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г., а также последующим международно-правовым документам о правах и свободах человека.

Как известно, в 1985 г. в Советском Союзе начались демократические процессы перестройки и обновления социалистического общества. Определенные изменения коснулись и уголовного законодательства. Первым шагом на этом пути была отмена уголовной ответственности за так называемую антисоветскую агитацию и пропаганду. В соответствии с уголовным законом под ней понималось распространение или хранение в целях подрыва или ослабления Советской власти в письменной, печатной или иной форме произведений, порочащих советский государственный или общественный строй (ст. 70 УК РСФСР 1960 г.). Масштабы репрессий по этой статье были огромны. Во времена сталинизма обвинение в контрреволюционной пропаганде и агитации было одним из самых распространенных для лиц, населявших тогда переполненные лагеря. Осуждались по обвинению в этом преступлении и в относительно недавних 1960-1980-х гг.

Фактически существование уголовной ответственности за антисоветскую (контрреволюционную) агитацию и пропаганду ограничивало право советских людей на духовную свободу, их право самостоятельно мыслить и читать по своему усмотрению. В течение десятилетий судебная практика доказательство наличия антисоветской (контрреволюционной) цели связывала с установлением предмета этого преступления: признание, допустим, хранящейся литературы по своему содержанию контрреволюционной (антисоветской) презюмировало и наличие улица контрреволюционной цели. Но кто и как оценивал хранящуюся у человека литературу как контрреволюционную? Во времена сталинских репрессий вопрос решался предельно просто. Если, например, вчера автор соответствующей книги объявлялся «врагом народа», то завтра все написанное им объявлялось контрреволюционным, и поэтому обнаружение при обыске соответствующей книги превращало ее читателя в субъекта контрреволюционного преступления. Недавняя история борьбы с особо опасными государственными преступлениями 60-70-х гг. (и даже начала 80-х) XX в. свидетельствует о том, что никаких существенных изменений в этом плане не происходило, менялись лишь авторы, но не подход к признанию литературы антисоветской.

Понятно, что в пору перестройки и демократического обновления общества старая редакция ст. 70 УК РСФСР 1960 г. должна была быть отменена, так как вступала в резкое противоречие с гласностью, развитием демократии, идеей правового государства. Она была отменена в 1989 г.

Однако одновременно в общесоюзный Закон «Об уголовной ответственности за государственные преступления» была введена ст. 11¹, предусмотревшая уголовную ответственность за оскорбление или дискредитацию государственных органов, должностных лиц и общественных организаций, что вызвало много справедливых нареканий в печати. Недостаток ее заключался прежде всего в установлении неоправданно широкого круга должностных лиц, чье достоинство должно было охраняться этой статьей. Явно завышено было и наказание за это преступление — лишение свободы на срок до 3 лет. Кроме того, понятие дискредитации юридически являлось довольно неопределенным, что давало в руки усердного правоприменителя большие возможности, и поэтому данный уголовно-правовой запрет вполне мог стать средством расправы с неугодными лицами. Все это послужило причиной отмены указанной уголовно-правовой нормы решением первого Съезда народных депутатов СССР.

В 1989 г. из УК РСФСР 1960 г. была исключена и статья об уголовной ответственности за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй. Этот явно антидемократический состав преступления был сформулирован в 1966 г. для расправы с диссидентами и являлся своего рода резервом по отношению к составу антисоветской пропаганды и агитации (он применялся нередко тогда, когда не хватало доказательств наличия первого состава).

Строительство правового государства, провозглашенное в качестве одной из целей перестройки, связано с последовательным воплощением в жизнь известного принципа разделения властей — законодательной, исполнительной и судебной. Для Советского Союза, учитывая многолетние печальные традиции, серьезную трудность представляло наделение суда реальной властью. Известно, что суд занимал подчиненное место в партократической структуре командно-административной системы. Поэтому одним из первых шагов на этом пути было принятие 2 ноября 1989 г. Закона СССР «Об ответственности за неуважение к суду» В соответствии с ним была установлена и уголовная ответственность за вмешательство в разрешение судебных дел, за угрозу по отношению к судье или народному заседателю и за их оскорбление (впоследствии эти нормы вошли и в УК РСФСР 1960 г.).

Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г. 2 июля 1991 г. общесоюзный парламент принял один из своих последних законодательных актов — новые Основы уголовного законодательства, которые были призваны заменить Основы 1958 г., но в связи с последовавшим вскоре распадом Союза ССР так и не вступили в силу. К сожалению, принятие этого закона на фоне сложных и противоречивых процессов распада единой советской государственности, сопровождавшихся острыми, а подчас и кровопролитными конфликтами на межнациональной почве, а также в связи с последовавшими вскоре после их принятия печально знаменитыми августовскими событиями того же года не вызвало особого интереса. Однако это событие заслуживает и внимания, и объективной оценки. Заслуживает хотя бы потому, что новые Основы значительно опередили последующие изменения УК РСФСР по части сокращения его «расстрельных» статей. Кроме того, в Основы был включен ряд уголовно-правовых норм, направленных на усиление индивидуализации уголовной ответственности и наказания, их справедливости. Сформулирована, например, статья о классификации преступлений, в которой все преступления в зависимости от характера и степени опасности подразделялись на четыре категории. Содержание, характер и тяжесть уголовно-правовых последствий для лиц, совершивших преступления, ставились в зависимость от того, к какой категории относилось преступление.

Кратко назовем другие позитивные новеллы: в Основы была включена норма об ограниченной вменяемости, в соответствии с которой учитывалось наличие у виновного психических отклонений, не исключающих вменяемости; расширен круг обстоятельств, исключающих преступность деяния, за счет, например, отнесения к ним оправданного профессионального и хозяйственного риска; учтен феномен организованной преступности; расширен перечень наказаний, не связанных с лишением свободы. Следует отметить, что многие из этих новелл в силу их прогрессивного демократического характера несколькими годами позже были отражены и в УК РФ 1996 г.