Реформы в системе общего права
В XIV-XV вв. в Англии происходят большие социально-экономические изменения. Бурно развиваются товарно-денежные отношения, растут города, приходит в упадок натуральное хозяйство. Возникает острая потребность в том, чтобы суды больше шли навстречу новым потребностям. Однако своей властью суды подобного сделать не могли: не позволяло общее право. Суды не распоряжались нормами общего права.
Прецедентное право в основных чертах оставалось прежним и отражало порядки, присущие феодальному общественному укладу. Вместе с тем росла настоятельная потребность выйти за узкие рамки прецедента и общего права. На нее ответила королевская власть в лице лорд-канцлера: он перешел к. новой правовой процедуре в практике разрешения споров, с которыми подданные обращаются к королю. Тем самым параллельно с общим правом начинают складываться новые нормы — право справедливости (Equity Law). Последнее по своей сути тоже прецедентное право, но прецеденты здесь создаются не судьями, а лорд-канцлером.
Власти уже не могли сдерживать поток обращений в суд по все новым и новым поводам. Многие из приказов суду испрашивались по основаниям, прежде неизвестным. Нужны были новые приказы, и прежде всего потому, что с развитием производства и постепенным переходом к капиталистическому товарному хозяйствованию новые отношения нуждались в судебной защите и правовом признании.
Однако нельзя не отметить, что английские судьи никогда не были абсолютно свободны в правотворчестве. Они не могли бесконечно идти навстречу любым просьбам и требованиям о выдаче новых приказов. Судьи в Англии обладали (да и сегодня обладают) огромной властью. Однако они не могли (и не могут) пользоваться такой властью лишь по своему произволу и усмотрению. Они имеют дело не только с законами, парламентом или приказами короля. Над ними нечто большее — право.
Английский суд был и остается судом консервативным. Но любой консерватизм имеет свои пределы. Консерватизм средневековых английских судей привел к тому положению, когда юридическая форма стала тормозить развитие права и правовых отношений. А подобное препятствие, в свою очередь, не могло не сказываться на положении дел в экономике и социальной сфере. Исторические свидетельства того, что суды, слепо применявшие нормы общего права, не обеспечивали защиту новых отношений, достаточно многочисленны и хорошо известны.
Начиная с XIV в. в общественном сознании достоинства общего права начинают медленно, но верно превращаться в недостатки: «нерукотворность» общего права стала препятствовать его реформированию в соответствии с запросами времени. К тому же, как оказалось, общее право нельзя изменять и переделывать по заказу.
Старые юридические формы во многом мешали судьям увидеть то, что уже давно стало реальностью для других: возникли новые отношения, новые права и новые обязанности, формируется новая публичная сфера и т.д. Новое требовало юридического признания и оформления, в том числе и в практике судов. Тогда же в производственной и иной экономической деятельности появляется новая, неизвестная ранее форма отношений — контракты. Возникают новые деликты и новые преступления. В подобных условиях юридические и правовые формы, находившиеся в распоряжении судов, очень быстро превращаются в малопригодный юридический хлам. Их «и выбросить жалко» (традиция!), и что с ними делать — неизвестно.
Чтобы общее право осталось в гармонии с изменившимися условиями жизни общества, от властей требовалось найти выход из сложившейся ситуации. Необходима была правовая реформа, которая не только бы инкорпорировала изменения в практике судов, но и позволила им внедрить новые правовые нормы и решения, неизвестные прежнему праву. Однако природа общего права такова, что оно практически не поддается переделке по заказу. Общее право напрямую не зависит ни от политической воли парламента, ни от власти короны, ни от пожеланий населения, каким бы влиянием и властью в обществе они ни пользовались.
В силу доктрины прецедента декларированную (то есть публично признанную судом) норму общего права нельзя отозвать (пересмотреть, отменить). Никто, кроме вышестоящего суда, не может пересмотреть или отменить решения английских судов. Вернее сказать, общее право, конечно, поддается развитию — через обыкновенный, рутинный законодательный и судебный процесс. Но подобное всегда происходит с большим трудом и очень медленно. Такой процесс чреват откатами в прошлое и отличается малой предсказуемостью в судах. Во всяком случае, решать данную задачу так, как было принято во многих странах континентальной Европы (например, путем принятия нового законодательства и решительного отказа от старого права), в Англии было практически невозможно. На практике это означало бы полную правовую неопределенность и хаос, разрыв преемственности правового развития, политическую революцию и социальные потрясения.
Выход был найден, хотя и не сразу. Судам пришлось пойти на определенные компромиссы и поначалу изыскать возможность отступать от строгих предписаний общего права. Например, суды прибегли к каноническому праву. Его нормы были менее жесткими, чем общее право Средневековья. Достаточно сказать, что каноническое право к тому времени уже отказалось от смертной казни. Начинает расти интерес к римскому праву. Однако последнее привлекает внимание английских судей ненадолго, а главное, практически без каких бы то ни было реальных последствий для правовой реформы и деятельности судов. Дело здесь вовсе не в консерватизме английских судей. Гораздо важнее то, что в английской правовой системе, как я упоминал, процессуальные нормы исторически доминировали над нормами материального права. В системе римского права ведущими выступают нормы материального права, под них подстраивается процессуальная система правовых норм. Нельзя забывать также, что утверждению начал римского права на английской почве не способствовала система профессиональной подготовки юристов. В университетах Великобритании римское право (в отличие от стран континентальной Европы) традиционно преподавали ученые, а не юристы-практики.
Однако ведущая роль в реформе архаичного общего права принадлежит, как ни покажется странным, самому общему праву. Именно оно предоставило английским судьям уникальные юридические инструменты правовой реформы. И английские судьи не преминули воспользоваться ими.
Своеобразие инструментов, о которых идет речь, проявляется, в частности, в том, что английским судьям не требовалось выходить за пределы английского права, как требовалось тогда, когда они, скажем, обращались к каноническому или римскому праву. Им не приходилось ничего выдумывать и изобретать. Благодаря подобным удивительным инструментам общего права никому и в голову не пришло обвинять английских судей в том, что они занимаются ревизией английского права, что они революционеры. Даже более, именно английские судьи взяли на себя труд и ответственность ломать старые порядки и во многом пересматривать устои правосудия в стране. Ломка шла под видом неукоснительного следования канонам общего права и строгого соблюдения его принципов и фундаментальных основ.
Выдающийся историк английского права Генри Мэйн выделяет элементы общего права, сыгравшие главную роль в реформе устаревших норм и, следовательно, в становлении современного права Великобритании: «На мой взгляд, таких инструментов было три. Это юридические фикции, право справедливости и законы».