Основания уголовной ответственности во Франции
Материальный элемент преступного деяния. Материальный элемент преступного деяния включает три категории: поведение, результат и причинность. Поведение может быть активным (действие) или пассивным (бездействие). Большая часть преступных деяний, согласно их определению во французском уголовном праве, может быть совершена только путем действий. Действие предполагает «физическую инициативу» исполнителя (например, изъятие имущества при краже, дачу ядовитого вещества при отравлении и т.д.). Вместе с тем, как замечают исследователи, в некоторых случаях действия исполнителя ограничиваются «простым состоянием ума», или сознания. Так, например, действием признается заговор (ст. 412-2), который фактически состоит в самом решении совершить преступное деяние.
Это «решение», выраженное вовне, и представляет собой то необходимое действие, которое служит основанием для привлечения к уголовной ответственности.
УК содержит ряд норм, предусматривающих ответственность за бездействие. Количество преступных деяний, которые могут быть совершены путем бездействия, ограниченно. Речь идет, в основном, о тех случаях, когда с бездействием связано наступление существенного вреда.
Выделяют виды бездействия, реализуемые в рамках определенной деятельности. По мнению французских правоведов, в этих случаях нельзя говорить о «чистом», или простом, бездействии. К подобным ситуациям относится бездействие, представляющее собой невыполнение обязанности действовать надлежащим образом. При этом установление уголовной ответственности вызвано не тем, чтобы обязать какое-либо лицо противостоять определенной ситуации, возникновение которой не связано с его поведением, а тем, чтобы потребовать от этого лица осуществления своей деятельности без создания социальной опасности. Примером такого преступного деяния может служить предусмотренное в ст. 432-5 УК умышленное уклонение от пресечения незаконного лишения свободы, совершенное лицом, обладающим государственной властью.
Итак, французское уголовное право исходит из того, что обычной формой проявления уголовно наказуемого поведения является действие. Ответственность за бездействие наступает только тогда, когда это специально предусмотрено законом.
Понятие результата является наименее разработанным в уголовно-правовой доктрине Франции. Некоторые авторы называют такие разновидности последствий, как социологический и уголовно-правовой результаты. Второй в свою очередь представлен в трех подвидах: материальный, юридический и легальный (законодательный). Критерием такой классификации служит близость результата к преступному поведению.
Социологический результат, по определению Ф. Конта и П. Мэстра дю Шамбона, представляет собой определенное явление, опасное для публичного порядка. Ученые полагают, что законодатель при установлении уголовной ответственности в первую очередь исходит из социологического результата и, обратившись к цепи причин, выбирает и запрещает в уголовном порядке такие формы поведения, которые наиболее близки к нежелательному результату. На первый взгляд может показаться странным установление уголовной ответственности, допустим, за незаконное ношение оружия. Однако нарушение данного запрета способно повлечь иные преступные деяния, а значит, в конце концов, приведет к тому же самому социологическому результату (смерти людей, крупному материальному ущербу и т.д.), что и в случаях непосредственного совершения опасных преступлений. Социологический результат представляет интерес скорее для законодателя, осуществляющего определенную уголовную политику.
Другой разновидностью результата является так называемый уголовно-правовой результат — последствие конкретного преступного деяния, предусмотренное или подразумеваемое в уголовно-правовой норме. Подвидом уголовно-правового результата считается материальный. Материальный результат — это определенные изменения во внешнем мире, которые непосредственно следуют из запрещенного уголовным законом материального акта поведения. В качестве примера во французской юридической литературе приводится следующий. При совершении кражи материальное (т.е. объективное, выраженное вовне) действие, связанное с изъятием вещи, своим непосредственным последствием имеет перемещение и присвоение похищенного предмета.
Думается, что в данном случае категория материального результата не даст ничего нового, конструктивного для уголовно-правовой характеристики преступного деяния. Фактически авторы отождествляют само поведение, нашедшее свое выражение вовне, и его последствие.
Что касается юридического результата, он, по мнению Конта и Мэстра дю Шамбона, существует в тех преступных деяниях, совершение которых ведет к реальному, действительному причинению вреда правоохраняемым ценностям. Этот результат более удален от самого поведения по сравнению с материальным. Нередко юридический результат, как отмечают французские профессора, сближается с социологическим, практически соответствуя ему.
Соотношение всех названных видов последствий можно рассмотреть на примере такого преступления, как насильственные действия, причинившие вред телесной неприкосновенности. Вот эта цепочка: 1) насильственные действия — материальный акт; 2) нанесенные ранения, удары, побои — материальный результат; 3) вред телесной целостности — юридический результат и одновременно социологический результат, связанный со стремлением законодателя защитить физическую целостность организма человека. Как мы видим, здесь юридический и социологический результаты совпадают.
Однако в некоторых случаях юридический результат отдаляется от социологического результата, приближаясь к материальному.
В литературе в качестве примера приводится ст. 432-15 УК, в которой установлена ответственность за хищение денежных средств государственным бухгалтером. Юридическим результатом, который в данном случае отличен от социологического, признается причинение вреда финансовым интересам государства. Социологический же состоит в причинении вреда отношениям доверия, которые сложились между населением и административным органом.
Юридический результат приближается то к материальному, то к социологическому либо отсутствует вовсе в зависимости от установления легального, или законодательного, результата, описанного в уголовно-правовой норме. Таким образом, легальный результат — это тот, что определен в самой диспозиции законодателем. Во французской специальной литературе также отмечается, что для наиболее опасных видов поведения законодатель устанавливает наказуемость более ранних стадий проявления преступного поведения при наличии лишь угрозы причинения вреда. В таких случаях преступное деяние не имеет юридического результата, для него существуют лишь социологический, материальный и легальный результаты.
Вот пример. Смерть, будучи легальным результатом убийства, не является необходимым последствием для такого преступления, как отравление (ст. 221-5 УК). Следовательно, в последнем отсутствует юридический результат.
Другим примером может служить такое преступное деяние, как организация злоумышленников (ст. 450-1), когда создание организации лишь создает угрозу совершения каких-либо преступлений или проступков, подлежащих наказанию в виде пяти лет лишения свободы.
Во французском уголовном праве, как уже отмечалось, проводится деление преступных деяний на материальные и формальные. При этом указание в диспозиции уголовно-правовой нормы на определенные последствия свидетельствует о «материальности» правонарушения. Деяние не считается «завершенным» до тех пор, пока не наступил легальный результат.
К примеру, материальным считается и такое преступное деяние, как оставление несовершеннолетнего лица в возрасте до 15 лет в каком бы то ни было месте. Несмотря на то, что УК предусматривает наказание за само оставление несовершеннолетнего лица независимо от того, наступили или нет какие-либо реальные последствия, данное деяние рассматривается в качестве материального, поскольку требуется, чтобы оставление создало угрозу причинения вреда личности несовершеннолетнего. Таким образом, создание угрозы — это и есть то реальное последствие, с которым связывается уголовная ответственность виновного лица.
Для формальных преступных деяний не требуется наступления юридического результата.
Примером такого правонарушения является уже упоминавшееся ранее отравление (ст. 221 -5 УК), предполагающее дачу ядовитого вещества потерпевшему. Для констатации завершенности преступного деяния наступление смерти необязательно.
Причинность — это третья из возможных составляющих материального элемента. Ее значимость зависит от содержания уголовно-правовой нормы. Так, наличие причинной связи между деянием и результатом обязательно только для тех преступных деяний, в которых реальное достижение определенного результата служит условием наступления уголовной ответственности. Причинность не имеет значения для формальных преступных деяний, когда уголовная ответственность наступает лишь в связи с созданием опасной ситуации, а также для преступных деяний, совершаемых путем простого бездействия, о понятии которого говорилось выше.
Итак, в уголовно-правовой доктрине Франции определение материального элемента достаточно сложно и не отличается единообразием в подходах к рассмотрению данной проблемы. Одни авторы отождествляют материальный элемент с самим поведением (активным или пассивным), другие раскладывают его на составляющие: поведение, результат, причинность. Правда, единодушие проявляется в том, что все авторы признают материальным элементом преступного деяния некую объективную, внешнюю характеристику поведения субъекта правонарушения в отличие от внутренней, психологической, выраженной в моральном элементе преступного деяния.
Моральный элемент преступного деяния. Моральный, или психологический, элемент преступного деяния признается признаком, образующим деяние, не всеми авторами.
Вместе с тем характеристика субъективной стороны преступного деяния, как представляется, имеет важное значение для понимания сущности преступного деяния и оснований уголовной ответственности.
УК не содержит общего определения вины. В целом же в доктринальных источниках по уголовному праву конструкция вины строится на основе понятия общей (или минимальной) вины, которая характеризует любое преступное деяние.
Общая вина (dol generaf) — это тот психологический минимум, без которого вообще не может быть преступного деяния. Она состоит в простом волевом моменте: поскольку любое деяние вменяемого лица при отсутствии непреодолимой силы является волевым актом, постольку в самом деянии как таковом содержится не только материальный, но уже и моральный элемент. В специальном постановлении Кассационного суда Франции от 13 декабря 1956 г. содержалось положение о том, что любое преступное деяние, даже неумышленное, предполагает, что его исполнитель действовал с сознанием и волей.
По вопросу о формах вины во французской уголовно-правовой доктрине сложилось немало направлений и концепций. В результате возникла определенная путаница в терминологии. Обобщив изложенное в трудах различных французских юристов, можно выделить следующие формы вины по уголовному праву Франции: а) умышленная вина, или преступный умысел (la faute intentionnelle ou intention criminelle); б) неумышленная вина, или неосторожная вина (la faute non intentionnelle ou faute d'imprudence); в) презюмируемая вина, или вина при нарушениях (la faute presumee ou faute conraventionnelle). Помимо этих основных форм нередко в качестве самостоятельных выделяют так называемые промежуточные формы: неопределенный умысел и эвентуальный умысел.
Перейдем к анализу умышленной формы вины. В ее характеристике нет существенных разногласий. В целом она определяется как форма вины, при которой лицо не только осознает незаконный характер своего поведения (общая вина), но и желает осуществить такое поведение и достичь его вредных последствий.
Умышленная форма вины имеет место тогда, когда исполнитель в момент совершения преступного деяния действует добровольно (т.е. не под принуждением, что является предпосылкой вменяемости), сознает тот факт, что его поведение с необходимостью повлечет незаконный легальный результат, описанный в уголовно-правовой норме, и стремится достичь этого результата.
При этом французские авторы считают, что более правильно говорить не о желании, а о волевом стремлении к вредным последствиям.
Например, лицо, желая отвести от себя подозрения в совершении преступления, несправедливо обвиняет в нем другого человека, зная при этом, что последний не совершал данного правонарушения, и тем самым осуществляет ложный донос. В описанном случае доносчик, возможно, и не желает причинить вред другому лицу, во всяком случае прямо в этом не заинтересован, поскольку для него главное — не обвинить конкретное лицо в совершении преступления, а самому избежать уголовной ответственности. Однако он, прекрасно понимая, что его ложные заявления с необходимостью повлекут причинение вреда невиновному лицу, все же поступает именно таким образом. Следовательно, есть все основания утверждать, что такое лицо действовало умышленно, поскольку, несмотря на отсутствие «активного» желания, оно направляло свою волю на достижение запрещенного в уголовно-правовой норме результата.
По УК все преступления — только умышленные деяния. Проступки могут быть как умышленными, так и неосторожными. При характеристике умышленных преступных деяний законодатель употребляет термины «добровольно» (volontairement), «умышленно» (intentionnellement) либо указывает на определенную цель совершения правонарушения.
В теории французского уголовного права говорится о различных «степенях» умышленной вины, в частности, о предумышленности и специальном умысле.
Французский кодекс определяет предумышленность (premeditation) как такой умысел, который сформировался до действий по совершению определенного преступления или проступка (ст. 132-72 УК). Таким образом, преступное деяние является не просто умышленным, умысел в данном случае формируется в течение более или менее длительного периода времени. Предумысел является конструктивным признаком убийства (assassinat) (ст. 221-3 УК), квалифицирующим признаком применения пыток (п. 9 ст. 222-3 УК), совершения насильственных действий, повлекших причинение смерти по неосторожности (п. 9 ст. 222-8), и др.
В некоторых случаях в диспозиции уголовно-правовой нормы указывается на совершение преступного деяния с определенной целью. При этом цель является обязательным признаком деяния и подлежит доказыванию. Ее отсутствие либо полностью исключает преступность деяния, либо исключает уголовную ответственность за преступление, предусмотренное данной уголовно-правовой нормой. Такая разновидность умысла именуется во французской юридической литературе специальным умыслом (dol special).
В качестве примера специального умысла можно привести следующий.
В ст. 227-12 УК предусмотрена ответственность за склонение родителей к отказу от своего ребенка, совершенное с корыстной целью либо определенным в диспозиции способом.
Французский законодатель указывает на специальную цель и в других случаях.
Например, в ст. 322-14, где установлена уголовная ответственность за ложное сообщение о стихийном бедствии, сделанное с целью вызвать ненужное вмешательство спасателей; в ст. 411-4, где говорится об ответственности за поддержание связей с иностранным государством или его представителями с целью вызвать военные действия или агрессию против Франции.
Вместе с тем необходимо отметить, что не следует преувеличивать различия между общей виной и специальным умыслом. В реальности тот, кто желает причинить вред по мотивам иным, нежели те, что указаны в диспозиции, не желает совершить преступное деяние, признаки которого включают мотивы, предусмотренные законодателем. Следовательно, отсутствует не только специальный умысел, но и общая вина.
При неумышленной вине поведение исполнителя является сознательным и волевым, но он не стремится ни к какому вредному последствию.
Анализ преступных деяний, предполагающих неосторожную форму вины, показывает, что уголовная ответственность наступает только тогда, когда неосторожность повлекла тяжкие последствия (смерть, телесные повреждения, уничтожение ценного имущества и т.п.) либо когда преступное деяние совершено специальным субъектом, которому вменено в обязанность быть «особо бдительным», например, лицом, хранящим секреты национальной обороны (абз. 3 ст. 413-10 УК). Неосторожные преступные деяния, какой бы вред они ни причинили, являются согласно УК проступками.
В специальной литературе Франции выделяется также и третья форма вины, получившая название презюмируемой, или вины при нарушениях.
Согласно УПК любое полицейское нарушение, даже совершенное в состоянии рецидива, может стать предметом упрощенного производства (ст. 524). Прокуратура, избирающая процедуру упрощенного производства, передает судье полицейского трибунала уголовное досье. Судья принимает решение по делу без судебного разбирательства путем вынесения уголовного приказа, в котором выражается либо оправдание, либо осуждение с назначением штрафа.
По французскому праву судья полицейского трибунала, рассматривающий дело о нарушении, не только не обязан доказывать определенную форму вины лица (умысел или неосторожность), но и не должен даже мотивировать свое решение (ст. 526 УПК). Для привлечения к ответственности за полицейское нарушение достаточно общей вины. Лицо считается виновным в силу самого факта совершения нарушения, т.е. при наличии материального элемента преступного деяния, и может быть освобождено от ответственности только в случае, если докажет, что действовало под воздействием непреодолимой силы, либо если существовали такие обстоятельства, как невменяемость или недостижение возраста уголовной ответственности.
По мнению французских юристов, само деяние даст основание предполагать вину лица. Презюмируемая вина часто называется «виной при нарушениях» (или «нарушительной»), поскольку она представляет собой психологический признак, характерный для большинства нарушений. Однако не стоит забывать, что, с одной стороны, существует достаточное количество нарушений, для которых свойствен более «развитый» моральный элемент (неосторожность или даже умысел), а с другой стороны, немалое количество проступков характеризуется именно этим минимумом психологического признака.
Во французской юридической литературе нередко говорят и о промежуточных формах вины. «Промежуточный» характер таких форм связан с тем, что их нельзя с точностью отнести ни к умыслу, ни к неосторожности, они совмещают в себе признаки как первого, так и второй. Следует отметить, что характеристика таких промежуточных форм в доктринальных источниках по уголовному праву Франции различна, поскольку во многом зависит от позиции автора, исследующего данную проблему.
Одной из промежуточных форм нередко называется неопределенный умысел (le dol indetermine), при котором поведение исполнителя, действующего добровольно (т.е. не под принуждением) и совершающего какой-либо запрещенный уголовным законом акт, приводит к наступлению более значительного вреда, чем тот, что предвиделся исполнителем, хотя последний в абстрактной форме его все же представлял.
Французские юристы полагают, что в этом случае об умысле можно говорить только применительно к тем последствиям, которые четко предвиделись исполнителем. В отношении более тяжких последствий, по их мнению, следует говорить о неосторожности, поскольку причинить такой вред виновный не желал и к наступлению такого вреда не стремился.
В УК существуют такие виды преступных деяний, ответственность за которые наступает и тогда, когда исполнитель не желал причинения более значительного вреда.
В подтверждение сказанному можно привести норму, закрепленную в ст. 222-9 УК, где установлена ответственность за насильственные действия, повлекшие хроническое заболевание или увечье.
В литературе подчеркивается, что в подобных случаях (см. также ст. 222-11, 222-13 УК) человек, использующий насилие, не может «дозировать» силу своих ударов, поэтому ему трудно предвидеть с точностью, какой будет величина утраты трудоспособности или каким будет в конечном счете расстройство здоровья потерпевшего. Однако виновный отвечает за любые последствия, которые стали результатом его незаконных действий при условии, что этот результат, пусть абстрактно, предвиделся исполнителем.
Уголовное право Франции допускает уголовную ответственность и в тех случаях, когда более значительный вред исполнитель вообще не мог предвидеть.
Например, в принципе неопасный удар повлек очень значительное телесное повреждение в силу особой уязвимости потерпевшего, о которой виновный даже не подозревал.
Такие деликты получили во французском праве название претеринтенционных (le delit praeterintentionnel).
Вместе с тем такое расширительное понимание морального элемента преступного деяния не касается преступления, ответственность за которое предусмотрена в ст. 222-7 УК. Эта норма запрещает рассматривать в качестве убийцы того, кто путем нанесения умышленных насильственных телесных повреждений ненамеренно причинил потерпевшему смерть. До проведения уголовно-правовой реформы 1832 г. такие действия считались убийством и наказывались аналогично. В настоящее время причинение телесных повреждений, повлекшее смерть по неосторожности, отграничено от убийства и наказывается мягче (15 годами уголовного заключения).
Еще одна промежуточная форма представлена эвентуальным умыслом (le dol eventuel), или, как его еще называют некоторые авторы, «неосторожностью исключительной тяжести».
Например, водитель автомобиля обгоняет другой транспорт, двигаясь по встречной полосе в полном тумане на вершине подъема дороги. Автомобилист сознательно идет на риск причинения вреда людям, технике и др.
Ученые высказывают свое несогласие с предложением некоторых авторов об отождествлении такой «тяжкой неосторожности» с умышленной формой вины, так как подобное решение, понятное с нравственной точки зрения, было бы несовместимое принципом законности.
Французские юристы, анализируя проблему эвентуального умысла, задаются вопросом: можно ли наказывать его строже, чем обычную неосторожность. Ведь законодатель имеет полное право устанавливать для подобных преступных деяний специальный правовой режим, что, кстати, он и делает применительно к неумышленному убийству и неумышленному причинению вреда здоровью человека (ст. 221-6 и 222-19 УК). Если аналогичные действия были совершены водителем, управляющим транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения, наказание увеличивается.
Применительно к неумышленному убийству эвентуальный умысел определяется следующим образом: лицо, осознавая риск причинения смерти другому человеку, сознательно игнорирует этот риск, умышленно нарушая при этом какую-либо обязанность по безопасности или предосторожности. По мнению французских авторов, доказательство эвентуального умысла будет следовать из самих обстоятельств совершения преступного деяния.
Так, если водитель в шутку или по нетерпеливости выезжает на полосу встречного движения или следует в автомобиле на красный свет, он виновен в умышленном нарушении обязанности по безопасности. Если же в результате указанных действий водителя причиняется смерть другому человеку, то отягчающее обстоятельство, предусмотренное в абз. 2 ст. 221-6 УК, должно быть вменено ему в вину.
Согласно названной статье обязанность соблюдения правил безопасности может следовать либо из закона, либо из регламента. Термин «регламент», как отмечают французские комментаторы УК, понимается здесь «не в конституционном значении, а в более широком». Отягчающее обстоятельство, по их мнению, будет иметь место и в том случае, когда лицо умышленно нарушило какую-либо обязанность по безопасности, установленную, например, внутренним уставом предприятия.
Конкретный мотив или побудительная причина (mobil ou raison) совершения преступного деяния с точки зрения квалификации преступного деяния не имеют значения. Кража может быть совершена в силу необходимости, из зависти, но преступное деяние, полагают французские юристы, остается кражей, «по закону равной самой себе» и всегда наказываемой одинаково (имеется в виду предусмотренное наказание). Принцип «безразличия» мотива объясняется тем, что он не является элементом преступного деяния. Лицо, которое осознает незаконный характер своего поведения, подлежит наказанию даже в том случае, если его мотив был благороден или обоснован. Судебная практика применяет этот принцип, например, в случаях, когда кредитор, исчерпавший все законные возможности заставить должника заплатить долг, обманным способом захватывает имущество должника.
Вместе с тем «недействительность» мотива не является абсолютной. В реальности он оказывает большое влияние де-факто на выбор того или иного решения со стороны правоохранительных органов, особенно на стадиях полицейского расследования и рассмотрения дела в суде. Названные органы, обязанные аргументировать принимаемые решения, нередко ссылаются на мотивы совершения преступного деяния, если их можно рассматривать в качестве смягчающих обстоятельств.