Оценка вещественных доказательств
В западноевропейском праве вещественные доказательства традиционно именуются «реальными» (непосредственными, объективными) доказательствами. Суждение о вещественных доказательствах как о доказательствах реальных обусловливается не лишенным определенных оснований представлением о том, что в личных доказательствах (объяснениях сторон, свидетельских показаниях, заключениях экспертов) присутствует субъективный фактор, поскольку человек сообщает доказательственную информацию не с «фотографической» точностью, а может преломлять ее через свое субъективное восприятие фактов. Тогда как в вещественных доказательствах фактор субъективного искажения действительности самим носителем информации исключен.
В зарубежной процессуальной науке отмечается, что реальные доказательства помогают суду прийти к выводу на основе собственного восприятия фактов. Осмотр судом вещественных доказательств является той возможностью, которая позволяет суду познать суть спора непосредственно, а не опосредованным образом через чьи-либо показания1См.: Решетникова И. В. Доказательственное право Англии и США. М., 1999. С. 157-162..
Однако еще в XIX в. И. Бентам отмечал, что в слове «доказательство» (в том числе вещественное), «есть нечто обманчивое; кажется, как будто предмет так называемый имеет достаточную силу, чтобы ему вполне доверяли; но под этим словом надо понимать только средство, употребляемое для установления истинности фактов, средство, которое может быть и дурным и хорошим и полным и недостаточным». Не надо забывать, писал ученый, что если «устные доказательства подлежат обману, вещественные могут подлежать искажению».
В отечественной процессуальной науке и судебной практике в 1920-40-е годы вещественные доказательства рассматривались как первостепенные и наиболее достоверные доказательства.
Например, А. Я. Вышинский отмечал исключительное процессуальное значение вещественных доказательств — «немых свидетелей», умеющих в определенных условиях говорить и обличать сильнее многих «говорящих» свидетелей». Вещественные доказательства причислялись к доказательствам «объективным».
По своей ценности они, наряду с письменными доказательствами, неофициально ставились на первое место, экспертиза — на второе, показания свидетелей — на третье.
Однако впоследствии возобладала точка зрения о том, что вещественные доказательства не должны рассматриваться в качестве особого рода доказательств с точки зрения их доказательственной ценности. Поэтому эти доказательства подлежат оценке наравне и в связи со всеми другими доказательствами по делу в совокупности.
В ГПК РСФСР 1964 г. было закреплено правило непредустановленности доказательств, существующее и в современном процессуальном Кодексе, согласно которому никакие доказательства не имеют заранее установленной силы. Тем самым проблема особой доказательственной силы вещественных доказательств потеряла свою актуальность.
Вещественные доказательства оцениваются по общим правилам, установленным ст. 67 ГПК РФ. Хотя определенные особенности в их оценке, как и любого другого вида доказательств, существуют, и обусловливаются они спецификой именно вещественных доказательств.
Довольно давно о вещественных доказательствах сложилось представление как о доказательствах незаменимых2См., например: Абрамов С. Н. Гражданский процесс. М.. 1948. С. 224.. Здесь имеется в виду следующее. Во-первых, каждое вещественное доказательство строго индивидуально, и вместо него не может быть представлено какое-либо другое, пусть аналогичное, доказательство. Во-вторых, вещественное доказательство всегда является «подлинным» и не может быть представлено в виде копии.
Что касается незаменимости в смысле строгой индивидуальности вещественного доказательства, то, например, К. С. Юдельсон отмечал, что этот признак имеет «весьма условный характер», и можно указать на случаи, когда эти доказательства могут быть заменимыми. В качестве примера автор приводил образцы недоброкачественной продукции, которые отбираются и доставляются в суд, а если они утрачиваются, возможна их замена другими образцами.
Данный пример, как представляется, не подтверждает тезиса о заменимости доказательств. Здесь речь должна идти, скорее, о том, что при определенных обстоятельствах вещественным доказательством является не один строго индивидуальный предмет, а их однородная совокупность, например, совокупность продуктов из одной партии, поставленной в торговую сеть. При общем недостатке данных продуктов, действительно, не имеет значения, какой именно образец будет представлен в суд в качестве вещественного доказательства наличия таких недостатков. Однако эти образцы не могут быть заменены образцами из другой партии продуктов, поскольку они могут иметь другие свойства, присущие продукции именно из этой партии.
Что касается копий вещественных доказательств. Копии вещественных доказательств существовать могут, например, в виде слепка протектора автомобиля, снятых отпечатков пальцев. Но использование таких копий характерно для уголовного судопроизводства. В гражданском судопроизводстве весьма трудно, если вообще возможно, найти примеры применения копий предметов.
Вместе с тем практика исследования не первоисточников вещественных доказательств и оценка содержащейся в них доказательственной информации достаточно распространены при рассмотрении и разрешении гражданских дел.
Это происходит, прежде всего, тогда, когда вещественные доказательства не могут быть доставлены в суд непосредственно. В этом случае суд не всегда проводит осмотр на месте, а для получения необходимой доказательственной информации использует, например, фотоснимки соответствующих предметов, являющиеся производными вещественными доказательствами по отношению к первоисточнику. Такие доказательства могут являться объектом исследования и оценки, поскольку закон не запрещает использование производных доказательств.
Однако существенное значение в подобных случаях имеет соблюдение принципа непосредственности гражданского процесса. С позиции буквальных требований, содержащихся в ГПК РФ, принцип непосредственности не нарушается, если суд использует произвольные доказательства. Для формального соблюдения данного принципа достаточно того, чтобы доказательства были непосредственно исследованы судом в судебном заседании в ходе разбирательства дела, вне зависимости от того, первоначальные они или производные.
Но из смысла принципа непосредственности следует, что суд должен принимать меры к тому, чтобы получить доказательственную информацию из первоисточника, в данном случае, непосредственно осматривая предмет, являющийся источником вещественного доказательства.
Однако в ряде случаев не только допустимо, но и предпочтительно вместо доказательств вещественных исследовать и оценивать другие доказательства, содержащие информацию о соответствующих предметах.
Наиболее типичная иллюстрация данного положения, хотя в большей степени характерная для арбитражного судопроизводства, — рассмотрение споров, связанных с исполнением договоров поставки продукции. Стандартами, техническими условиями, инструкциями и другими нормативно-техническими документами подробно регламентируются требования, предъявляемые к количеству, качеству, комплектности продукции, условиям их транспортировки, хранения и т.п.
Результаты проверок оформляются соответствующими актами, составленными по определенной нормативными требованиями форме. При возникновении споров такие документы используются в качестве письменных доказательств, подтверждающих количество, состояние, местонахождение и т. и. соответствующих предметов. Эти доказательства несут наиболее полную информацию об искомых обстоятельствах дела с высокой гарантией ее достоверности, хотя это не исключает проведения судом непосредственного осмотра источников вещественных доказательств, но в этом, как правило, нет необходимости.
Письменные доказательства, содержащие информацию о материальном объекте, могут использоваться и по другим делам. Например, при рассмотрении споров о разделе жилых помещений должен быть определен размер и характер используемых помещений. Для этого в качестве доказательств используется план строения и экспликация к нему.