Рост королевского права в норманнской Италии
Приблизительно в течение полутора столетий со времени вступления короля Рожера II на престол в 1112 г. и до смерти его внука Фридриха в 1250 г. правители Южной Италии были среди наиболее могущественных, богатых и в культурном отношении наиболее утонченных светских правителей Западной Европы. Их успех в этих отношениях был обусловлен в значительной мере духом их управленческих и правовых учреждений.
Это был, конечно, аристократический дух: король оставался над правом не только на практике, но и в теории. В норманнской Сицилии не было доктрины, похожей на ту, которая позднее была названа в Англии "верховенством права". Была, однако, сильная вера в правление посредством права. Кроме того, господствовало убеждение, что право, с помощью которого правит автократ, имеет функцию поддержания не только порядка, но и справедливости, и, далее, оно понималось как постоянно развивающаяся система, растущая в течение времени. Преемники Рожера опирались на фундамент, заложенный путем периодического издания новых законов с целью учета новых обстоятельств и в то же время при сохранении основных принципов системы как целого.
Фридрих II, наследовавший трон Сицилии в 1197 г. в возрасте трех лет и начавший править в 1208 г. в возрасте четырнадцати лет, завершил процесс централизации и бюрократизации государственной власти, начатый его дедом по матери Рожером. (Его дедом по отцовской линии был император Фридрих Барбаросса, а отцом — император Генрих VI; сам он был коронован как император Фридрих II в 1220 г.).
Среди реформ Фридриха II была конфискация всех замков в его южном итальянском королевстве, как на острове Сицилия, так и на полуострове, и превращение их из частных крепостей и резиденций феодалов в правительственные форты, управляемые департаментом обороны и занятые небольшими гарнизонами. Он перевел всех правительственных должностных лиц на королевскую гражданскую службу, платил им жалованье и возмещал другие расходы королевского управления из поступлений от таможенных сборов, налогов и королевских монополий. Он основал университет в Неаполе со специальной целью подготовки правительственных чиновников. Он создал обширное законодательство и расширил сферу компетенции судебной власти в его применении.
Европейские современники называли Фридриха II "реформатор Мира" и "чудо мира". Он действительно был человеком исключительного динамизма и блестящих способностей, вероятно, одним из наиболее талантливых из когда-либо живших людей. Помимо того, что он был выдающимся военным лидером, государственным деятелем и законодателем, он являлся глубоким ученым, особенно в математике, анатомии и зоологии, он был мыслителем-теоретиком, архитектором, поэтом, писавшим любовные песни на просторечном итальянском языке за два поколения до Данте, и автором книги по соколиной охоте — "Искусство соколиной охоты", считавшейся наиболее авторитетной из всего написанного на эту тему.
Утверждается, что он говорил не только на итальянском, но и на французском, немецком, арабском, латинском и греческом языках. Эти цивилизованные качества соединялись, однако, с крайней безжалостностью и варварством, которые он проявлял не только по отношению к своим врагам, но и по отношению к невинным людям, иногда только ради удовлетворения своего научного любопытства. Безжалостность Фридриха проявлялась также в его жажде власти и убежденности в его предназначенности быть абсолютным правителем христианского мира.
В той или иной степени многие из этих противоречивых качеств нашли отражение в его кодификации права королевства Сицилии 1231 г., которую он назвал "Законами Августа". В наше время она обычно называется «Книга Августа» и иногда Мельфийские конституции.
«Книга Августа» является гораздо более обширной и систематизированной кодификацией, чем Ассизы Ариано. Она содержит 253 статьи (называющихся "титулами") объемом около 150 страниц в современном печатном переводе. Она подразделена на преамбулу и три "книги", первая из которых посвящена главным образом вопросам публичного порядка, включая материальное уголовное право, отправление правосудия, досудебную гражданско-правовую процедуру; вторая — главным образом гражданско-правовой и уголовно-правовой процедуре, и третья — главным образом материальному гражданскому праву, включая королевское и феодальное право собственности и различные проступки.
Все собрание имело целью быть "зерцалом совершенства для всякого, заглянувшего в него, предметом зависти для любого князя, образцом для любого королевства". Однако оно также имело целью быть — и было в действительности — ответом на исторические условия, в которых находилось Сицилийское королевство, коренилось в них и ставило целью удовлетворить практические потребности управления.
Западное понимание права как органически развивающейся системы нашло отражение в том факте, что «Книга Августа» включала 62 статья, подчеркнуто приписывавшиеся главным предшественникам Фридриха на сицилийском троне — Рожеру II, Вильгельму I и Вильгельму II. Кроме того, она была позже дополнена новыми указами Фридриха II, под заглавием "Новеллы".
Пример способа, которым «Книга Августа» опиралась на прежнее законодательство, содержится в двух положениях, касающихся правового статуса женщин. Первый представляет собой закон, приписываемый королю Рожеру: "Мы гарантируем справедливость законов для женщин, страдающих по слабости их пола, устанавливая, что им будет оказываться помощь нами, а также нашими должностными лицами в пределах возможностей, как это положено и необходимо".
За этим положением следовал гораздо более широкий закон императора Фридриха, начинавшийся словами: "В целях устранения неясности в законе, изданном божественным королем Рожером, нашим дедом, о восстановлении женщин в их правах и положении, мы постановляем." Новый закон проводил различие между причинением ущерба женщинам вследствие небрежности или обмана со стороны их опекунов или поверенных, и потерями, понесенными женщинами, имевшими адекватное представительство и не связанными с их слабостью как женщин. Он также перечислял конкретные типы дел, по которым женщины должны иметь защиту от последствий незаконных действий, совершенных ими "из-за незнания закона" или "из-за неведения, обусловленного слабостью их пола".
Другим примером преемственности и развития является воспроизведение очень короткого закона короля Рожера, запрещавшего аристократии, как светской, так и церковной, отчуждать или урезывать королевскую собственность или королевские права, за которым следовал закон Фридриха, начинавшийся словами: "В целях дополнения постановления, изданного божественной памяти нашим дедом, королем Рожером, о запрещении уменьшения феодов и феодальной собственности, мы приказываем, что все отчуждения и договоры любого рода, уменьшающие или изменяющие феоды или феодальную собственность, не будут считаться действительными до подтверждения специальным разрешением нашего высочества".
В законе Фридриха далее говорилось, что все присяги или санкции, включенные в такие договоры, не будут иметь законной силы, равно как и решения, основанные на договоренности или переговорах по этим вопросам и вынесенные кем бы то ни было помимо юстициария. Было, однако, установлено исключение для баронов и рыцарей, поселяющихся на наследуемых землях, при условии, что ренты и повинности, полагавшиеся по старому обычаю, не уменьшаются.
Третий пример роста права, нашедшего отражение в «Книге Августа», относится к лицензированию врачей. Закон короля Рожера устанавливал, что никто не может стать врачом без экзамена со стороны королевских должностных лиц и судей, "чтобы подданные нашего королевства не могли подвергаться опасности со стороны неопытных врачей".
К этому положению Фридрих добавил требование, чтобы претендующий на врачебную практику "был одобрен на экзамене, проведенном на публичном заседании магистрами университета Салерно", и дополнительно к этому чтобы он представил свидетельства о доверии к нему как со стороны магистров, так и лиц, назначенных королем, и достаточных званиях и чтобы он получил "лицензию на врачевание" от короля или в его отсутствие, от лица, его замещающего. Наказанием за нарушение этого закона была конфискация имущества и тюремное заключение сроком на один год.
Помимо отражения в «Книге Августа» западного представления о праве как растущем теле, развивающейся системе принципов, норм, процедур и институтов, в ней также нашло отражение западное понимание права как сложного единства, основанного на синтезе и примирении противоположных элементов. Она составлялась людьми, изучавшими схоластическую правовую науку Болоньи. Сам текст упоминает, что содержащиеся в нем законы были "собраны магистром Петрусом делла Винья из Капуи, судьей нашего большого суда", известным тем, что он учился в Болонье и был протеже архиепископа Капуанского Джакопо, который сам был преподавателем в Болонье.
Многие правовые термины и доктрины заимствованы из текстов Юстиниана, глоссированных и комментированных тогдашней правовой наукой. "Однако было бы серьезной ошибкой, — отметил Джеймс М. Пауэлл, — рассматривать «Книгу Августа» как простую адаптацию юстиниановского права. Фактически способ компиляции позволяет сделать вывод, что речь вообще шла не об этом. Подход состоял в поиске права у предшественников в королевстве, а также в судебной практике. Как становится ясным из постановлений, задачей составителей было нахождение общего права королевства и трансформация его в королевское право". "Но, — добавляет Пауэлл, — если такого права для всего королевства не существовало, а так и было, то задачей было создать его".
Сам текст использует фразу "общее право" применительно и к римскому, и к лангобардскому праву. Кроме того, как подчеркивает Паэулл, традиции норманнского и лангобардского права представляли собой источник, на который опирался составитель. Однако прежде всего он "был движим духом схоластики, направлявшим интеллектуальные усилия эпохи на устранение разночтений внутри существовавшей правовой традиции властвования и на сосредоточение правовых знаний — собственных и своих коллег, вероятно, практических работников судов — в единую совокупность права. Движущая сила в формировании совокупности права исходила из практических политических нужд и внутреннего социального конфликта, с которым сталкивалась сицилийская монархия".
Главной политической потребностью сицилийской монархии было придание правовой формы значительному усилению королевской власти, произошедшему к 1231 г. «Книга Августа» исходила из духа и теории Папской революции, представляя короля как лицо, обладающее неограниченной властью. Преамбула устанавливала, что "князья народов" являются "судьями жизни и смерти человечества" и "исполнителями тем или иным путем Божьего Провидения", имеющими право "решать... какую судьбу, достояние и положение должен иметь каждый человек".
Она также утверждала, что князья "отдают отчет Богу" (подразумевается непосредственно Богу) в их деятельности по защите Святой церкви. В другом месте Фридрих утверждал: "Подобно тому, как Бог Отец проявляет себя во Христе, так и справедливость проявляет себя в императоре. Подобно тому, как Христос основал свою церковь, так и император основал свою империю". Церковь, в соответствии с этой концепцией, поскольку она представляет собой зримую, институционализированную церковь, находится внутри империи, и вся преходящая власть церкви подчинена императору.
Фридрих не только бросил вызов преходящей власти папства, но и боролся с ним силой оружия. В 1228 г. он предпринял свой собственный крестовый поход вопреки папским приказам и после захвата Иерусалима вернулся, чтобы разгромить папскую армию, вторгшуюся в его отсутствие в его южное итальянское королевство. Он также боролся против папской власти в северных итальянских городах, по отношению к которым он был императором. В 1245 г. папа Иннокентий IV формально объявил его "отвергнутым Богом", лишил императорской власти и объявил вне закона.
Тем не менее, несмотря на притязания на абсолютную королевскую власть законодательство Фридриха признавало сохранявшуюся автономию феодального и церковного, хотя и не городского, права.
В отношении феодального права «Книга Августа» устанавливала: "Для того чтобы полностью сохранить должный почет графам, баронам и другим людям рыцарского звания, мы сохраняем для них суды равных их". Графы и бароны должны были быть судимы "согласно нашим священным указам или, в их отсутствие, согласно одобренным обычаям королевства". За правонарушения, совершенные лицами неблагородного происхождения против благородных, были установлены более суровые наказания, и присяге лица благородного происхождения в делах по взысканию долгов придавался больший вес.
Кроме того, подлежали защите вдовьи права женщин по отношению к лицам, вышестоящим в феодальной иерархии. С вассалов могли собираться сборы для выкупа их господина, на возведение сыновей господина в рыцари, при заключении браков его дочерьми и сестрами, а также при покупке им земли в целях службы королю или для его войска.
Господину было разрешено лишать лена вассала, не пожелавшего дать за него залог или дать показание в его пользу в судебном разбирательстве, или совершившего тяжкое преступление против него, его детей или его жены, а "в противном случае, если господин не желает дать залог в суде за своего вассала, обвиненного в уголовном преступлении, не затрагивающем королевское величество, или если беспричинно избивает его, или совершает прелюбодеяние с его женой, или покушается на его дочь против ее воли, - господин теряет присягу вассала и названный человек будет принадлежать непосредственно нашему двору".
В отношении церкви «Книга Августа» сохранила закон короля Вильгельма II, предоставлявшего духовенству широкие льготы. Она устанавливала, что "если любое духовное лицо нашего королевства будет обвиняться в чем-либо, за что, как общеизвестно, лицо должно быть привлечено к суду и осуждено, то оно должно быть судимо не нами или нашим судом, а церковью и в суде церкви... Оно также должно быть осуждено в соответствии с канонами и церковным правом, если только оно не обвинено кем-либо в измене или другом тяжком преступлении подобного рода, разбирательство которого относится к нашему суду"
Гражданские иски против духовных лиц по поводу занимаемой ими церковной земли аналогичным образом подлежали рассмотрению только церковными судами, однако иски против духовных лиц по поводу занимаемой ими земли, не принадлежащей церкви, должны были разбираться в суде того господина, которому земля принадлежала.
Другой закон короля Вильгельма II, относящийся к духовенству и сохраненный, устанавливал, что только тем вилланам запрещалось становиться духовными лицами, которые находились в личной зависимости, но "если кто-либо, держащий лен или бенефиций, захочет стать духовным лицом, он может делать это без разрешения его господина, после возвращения в руки последнего того, что получено от него".
Городское право упоминается в «Книге Августа» в немногих местах и главным образом негативно. Города (коммуны), учредившие должности подесты, консулов или другие на основании определенного обычая или в силу избрания народом, должны были быть "обречены на вечное разорение, все жители этих городов должны навечно считаться несвободными людьми... и каждый, получивший любую из названных должностей, должен караться смертной казнью".
Кроме того, привилегии, ранее предоставленные Мессине, Неаполю, Аверсе, Салерно и другим городам, и обычаи, соблюдавшиеся в них, на основании которых городским жителям было разрешено уклоняться от юрисдикции центрального или регионального королевских судов, были объявлены недействительными и не имеющими силы. Помимо этого, коммуна, которой предъявлялся иск, должна была ответить по нему, в противном случае ей грозил денежный штраф за неподчинение суду.
Запрещая создание автономного муниципального управления, «Книга Августа» объявляла: "Мы желаем, чтобы повсюду в королевстве существовали только те должностные лица, которые назначены нашим величеством или по нашему приказу: старшие юстициарии, юстициарии, казначеи, бейлифы и судьи". Все должности в этом перечне являлись судьями, за исключением казначея, но и он, хотя и был преимущественно финансовым должностным лицом, имел некоторые судебные обязанности. На практике создание централизованного королевского управления в норманнской Сицилии, как и в других местах Европы в XII—XIII столетиях, было тесно связано с расширением судебных учреждений, а также с рационализацией централизованного финансового механизма. Здесь Фридрих продолжал строить то, что начал Рожер и что продолжили затем последующие правители.
Книга 1, посвященная главным образом общественному порядку, начинается с осуждения ереси, которая классифицируется как "государственное преступление", сравнимое с изменой (титул 1). По какой-то причине измена не выделена в специальную статью, она только упоминается как преступление даже "более ужасное, чем ересь, поскольку речь идет о том, что кто-то пытается нанести оскорбление божественному величеству". Сравнение продолжено далее в титуле 4, который объявляет преступлением, "сравнимым с кощунством", обсуждение... решений, действий, постановлений и планов короля и вопросов о том, достоин ли своего положения кто-либо, избранный королем" (это был закон короля Рожера, действие которого было сохранено его преемниками).
Затем в книге 1 идет речь о насилии и преступлениях против королевских должностных лиц. Делался сильный упор на то, что пострадавшие должны обращаться в суд, а не осуществлять самосуд. Предоставлено право на самооборону, но оно должно было осуществляться непосредственно на месте события и средства обороны должны соответствовать средствам нападения. Кроме того, можно было убить ночного грабителя, если в этот момент кричать "караул!" В ином случае право на самооборону, "предоставленное правом народов", должно осуществляться пострадавшим либо публичной властью через преследование в суде.
Было запрещено носить заточенное оружие (при этом был дан список) или кольчугу, за исключением должностных лиц, которые могли носить мечи в деловых поездках за пределами их места жительства. Удар, нанесенный какому-либо лицу запрещенным оружием, наказывался потерей руки. Убийство наказывалось смертной казнью посредством меча, если убийца был рыцарем или имел более высокий статус, и повешением, если убийца имел статус ниже рыцаря.
Несовершеннолетние и душевнобольные освобождались от уголовной ответственности. Насильственное лишение сейзины на землю и другую недвижимость влекло штраф в размере половины стоимости собственности, а на движимое имущество - штраф в четырехкратном размере ее стоимости. Лицо, лишенное сейзины, имело право предъявления иска против лица, добросовестно вступившего во владение.
Лица, понесшие ущерб в результате кражи, обмана или применения силы, имели право на возмещение. Если виновные не были найдены, или, как часто бывало, их укрывали местные жители, то возмещение должно производиться "людьми той местности, где было совершено преступление". Этот закон частично имел целью защиту евреев и сарацин, "преследования которых со стороны христиан, по нашим сведениям, в настоящее время слишком широки". Пытка, как сказано, может использоваться как исключительное средство для получения информации в связи с укрывательством виновных в таких преступлениях.
Растрата публичных средств королевскими должностными лицами или судьями каралась смертью; утрата публичного имущества, нанесение ему ущерба по небрежности или действия, приведшие к его уменьшению, карались меньшими наказаниями "по усмотрению королевской милости" (кн. 1, титул 36, закон короля Рожера).
В книге 1 «Книга Августа» нашли отражение следующие важные черты сицилийской системы отправления правосудия.
1. Юстициариям была предоставлена юрисдикция по делам о грабежах, крупных кражах, разрушениях домов, преднамеренных оскорблениях действием, поджогах, уничтожении фруктовых деревьев и виноградников, нападениях на женщин, дуэлях, по делам об измене, ношении заточенного оружия "и вообще о всех преступлениях, за которые осужденное лицо может понести наказание в виде смертной казни или изувечения". Они также имели юрисдикцию по гражданским делам, в которых имелась жалоба на отказ в правосудии со стороны казначеев, бейлифов или феодальных господ. Однако некоторые наиболее важные из этих уголовных и гражданских дел резервировались за судом самого короля.
2. Судьи должны были получать заработную плату от суда короля и не должны были вообще брать ничего от сторон во время судебных слушаний, "за исключением одноразового приема пищи и питья для себя или для другого". Однако после вынесения решения или компромиссного соглашения сторон судьи должны были получить от обеих сторон одну тридцатую суммы или оценочной стоимости собственности, по поводу которых велось дело. Имелись также обстоятельства, при которых они должны были получить вместо одной тридцатой или дополнительно одну сотую или одну шестидесятую.
3. В качестве адвокатов в королевском суде было разрешено выступать только лицам, проэкзаменованным судьями этого суда и одобренным королем. От адвокатов также требовалось быть проэкзаменованными и одобренными региональными юстициариями.
4. Юстициарии должны были принести присягу, "что перед лицом Бога и справедливости они будут без обмана отправлять правосудие для каждого истца и позаботятся о скорейшем обслуживании тяжущихся сторон", Казначеи и бейлифы должны были приносить гораздо более детализированные присяги.
5. Адвокаты во всех судах должны были перед допуском к работе и затем ежегодно приносить следующую профессиональную присягу перед юстициариями: "Они будут заботиться о помощи сторонам, защиту которых они возьмут на себя, со всей доверительностью и правдивостью и без всяких хитростей. Они не будут подсказывать им отношение к фактам по делу. Они не будут осуществлять давления против их подлинных убеждений и не будут брать на себя защиту безнадежных дел. Если они возьмут на себя ведение дел, которые запутаны ложью одной из сторон и которые сначала казались им справедливыми, но в ходе слушаний на основании фактов или закона оказались несправедливыми, они немедленно прекратят защиту... Они также принесут присягу в том, что не будут стремиться к увеличению размера гонорара в ходе слушаний и не будут вступать в соглашения, касающиеся стороны в споре". Любое нарушение этой присяги наказывалось штрафом в три фунта золота высшей пробы.
Книга 1 завершается рядом положений, регулирующих открытие судебных заседаний, особенно по гражданским делам. Каждый гражданский или уголовный процесс должен был начинаться с повестки, называвшейся письмом о вызове, направлявшейся ответчику или обвиняемому юстициарием или бейлифом. "Эти письма должны четко указывать, кому, кем и по какому вопросу предъявляется иск или жалоба и в какого рода судебном деле; должен быть указан срок, в течение которого вызванное лицо должно явиться в суд лично, если это уголовный процесс, или лично или в лице представителя, если предъявлен гражданский иск.
Повестка отправляется один раз со сроком исполнения самое большее тридцать дней. Если вызываемое лицо проживает за пределами королевства, в повестке должен указываться срок шестьдесят дней". Если местопребывание ответчика неизвестно или он не допускает к себе, то повестка могла быть доставлена в дом, где находятся его жена или родственники. "Но если дом не открыт для желающего доставить повестку, мы приказываем, чтобы повестка была положена на порог дома в присутствии чиновника или двух или трех свидетелей. Затем следуют несколько положений о наказаниях за неявку в суд и игнорирование установленных сроков.
Проблемы, затрагивавшиеся положениями об открытии судебных слушаний, были среди ключевых для новой системы королевского правосудия в XII—XIII столетиях: как доставить в суд лицо, не желающее являться; как представить ему адекватное изложение обвинений, выдвинутых против него; сколько свободы должно быть предоставлено сторонам, стремящимся использовать официальный судебный процесс в своих интересах.
Что особенно примечательно в решениях — это их новый характер. Фридрих пошел гораздо дальше того, что было достигнуто в других странах Европы в его эпоху. Например, в отношении обязательности явки в суд по повестке Англии потребовались столетия, чтобы решить проблему уважительных причин для неответа на гражданский иск. В отношении указания в повестке в суд, "по какому вопросу" и "по какому виду судебных дел", в Англии и Америке лишь в девятнадцатом и двадцатом столетиях были устранены стереотипные "исковые формы".
Процесс доставки повестки на порог дома напоминает практику искушенных доставщиков повесток в нынешнем мегаполисе, которые умеют бросить повестку под ноги скрывающемуся или не желающему брать повестку адресату.
Допрос свидетелей и исследование письменных и других свидетельств представляли собой единственный способ получения доказательств по гражданским делам; судебное разбирательство посредством боевой схватки или "божьего суда" по таким делам было упразднено. Новизна допроса или следствия как формы судебного разбирательства, очевидно, поднимала ряд проблем, поскольку было введено специальное положение, направленное против лиц, "часто нарушающих заседания суда своими возбужденными криками". "Мы приказываем, что на будущее тяжущиеся стороны и любые другие лица, присутствующие на судебных заседаниях, должны соблюдать мирное течение процесса и проявлять уважение к магистрату, объявляющему закон.
Они не должны осмеливаться заявлять о своих правах или спрашивать о чем-либо до того, как они получат разрешение от ведущего судебное заседание.. Если коллега-адвокат или сторона в процессе вспомнят что-либо, относящееся к праву или фактам во время выступления другого адвоката, они должны постараться прошептать ему на ухо, что они хотят сказать... Но если кто-либо за определенный период времени будет трижды предупрежден бейлифом или судьей и не успокоится... он должен будет заплатить нашему суду один августалис, если он крестьянин. Если он горожанин, то он должен заплатить два августалиса. Если рыцарь — четыре, барон — восемь, граф — шестнадцать. Все наши должностные лица должны знать, что если они освободят кого-либо от этого наказания, мы в полном объеме вычтем его из их собственного имущества". "Уважение к правосудию требует тишины".
Книга 1 кончается вопросом о неявке в суд по гражданским делам, а книга 2 начинается с этого же вопроса, но по уголовным делам. Затем она переходит к процессу предъявления обвинения, которое, очевидно, происходило в ходе судебного расследования, проводившегося старшим юстициарием королевского большого суда или юстициариями региональных судов. Такое расследование проводилось, когда речь шла об обвиняемых или подозреваемых.
Оно облегчалось тем, что в архивах королевского суда сохранялись имена отлученных от церкви, сосланных или иным образом известных с дурной стороны, а также их сыновей. Обман или мошенничество в судебном процессе, называвшиеся ложным обвинением, являлись наказуемыми: "судьи... должны... присуждать обвинителей или доносчиков, разоблаченных в явной клевете, к тому же самому наказанию, которое было бы наложено на обвиняемого в соответствии с характером преступления, если бы вина в этом преступлении была доказана".
После открытия процесса по гражданскому или уголовному делу истец или обвиняемый "должен [был] представить лично или через своего адвоката, или письменно в тот же день или самое позднее на следующий день все, что доказывает или поддерживает его утверждения... Ответчик... должен в течение того же времени представить все фактически относящиеся к делу аргументы защиты лично... или... письменно... через своего адвоката". Стороны должны были быть затем допрошены судьей, который мог по своему усмотрению потребовать от допрашиваемого принести священную присягу, учитывая или статус лица, или характер дела, или имея подозрения, что допрашиваемый лжет.
Суд путем испытания был упразднен полностью, а суд путем поединка — почти полностью, за исключением очень немногих дел, прежде всего по поводу предательства, тайного убийства и отравительства. Число свидетелей, требуемое для доказывания уголовного обвинения, зависело от их социально-групповой принадлежности: против графа — два графа, четыре барона, восемь рыцарей, шестнадцать горожан; против барона — два барона, четыре рыцаря, восемь горожан, и так далее.
Книга 2 кончается положением, озаглавленным "Каким образом должны представляться доказательства в апелляциях". Первые слова таковы: "Мы желаем положить конец разногласиям юристов". Суть положения в том, что доказательство не может быть представлено в апелляционном порядке, если это не новое доказательство, которое апеллирующая сторона не могла представить на суде.
Книга 3 сначала трактует соотношение королевской и феодальной собственности. Нечего и говорить, что королевские ограничения феодальной собственности являлись существенными. Фридрих запрещал любому графу, барону, рыцарю или любому другому лицу, имевшему баронское поместье или феод в качестве непосредственного ленника короны, жениться без королевского разрешения или женить любого сына или выдавать замуж любую женщину с передачей движимой или недвижимой собственности, "независимо от наличия противоположного обычая, который, как заявляется, должен соблюдаться в некоторых частях королевства".
Он также указывал, что "когда граф или барон умирает, его сыновья или внуки не должны осмеливаться принимать присяги от людей [т. е. вассалов умершего], до тех пор, пока они сначала в соответствии с обычаем не получат разрешения или распоряжения нашего превосходительства на принятие этих присяг" под угрозой конфискации графства или баронства и феода со всем остающимся движимым и недвижимым имуществом.
Последние пятьдесят или около того положений книги 3 «Книги Августа» касаются разнообразных вопросов, многие из которых представляют большой интерес.
1. Для сохранения чистоты воздуха было установлено, что не должно разрешаться замачивать в воде лен или коноплю в пределах мили от любого города или поблизости от замка; что захоронения покойников, не помещенных в урны, должны быть на определенной глубине; что трупы [животных] и мусор должны выбрасываться в четверти мили за пределами округа или в море или реку.
2. Ремесленникам предъявлялись требования изготовлять товары, пригодные для использования; мясным и рыбным торговцам запрещалось продавать испорченное мясо или рыбу; содержателям таверн и торговцам вином запрещалось продавать разбавленное вино под видом чистого; никому не разрешалось обрабатывать золото или серебро с содержанием на фунт веса меньше определенного количества чистого золота или чистого серебра. Кроме того, была разработана процедура для разоблачения таких обманов и дифференцированная система наказаний за повторные преступления, начиная со штрафа за первое нарушение (или битье плетьми, если ремесленник или купец был слишком беден, чтобы заплатить штраф), потерю руки за вторичный обман и "смерть на вилах" за третий случай, с теми же самыми наказаниями для должностных лиц, которые не раскрыли обман под влиянием кого-либо или за взятку.
3. Для купцов во всем королевстве была установлена унифицированная система мер и весов.
4. Наказания для купцов, продающих неполноценные или запрещенные товары или торгующих с использованием фальсифицированных мер и весов, увеличивались вдвое, если обманутыми оказывались иностранцы.
5. Лица, приготовлявшие "любовные напитки", снадобья, вызывающие порчу, неразрешенные зелья, изгоняющие дьявола, карались смертной казнью, если люди в результате их использования умирали или теряли рассудок. Но если повреждения здоровья не наступало, виновные все равно наказывались конфискацией имущества и заключением в тюрьму сроком на один год.
6. Фридрих добавлял: "Хотя знающим истину и природу вещей может показаться глупым что разум людей может склоняться к любви или ненависти с помощью еды или питья до тех пор, пока к этому не побуждает больное воображение, тем не менее, мы не намерены оставлять безнаказанными дерзкие попытки, содержащие по меньшей мере желание нанести ущерб другим людям, даже если это не удалось".