Причины подъема новых городов
Подъему новых городов способствовали различные факторы: экономические, социальные, политические, религиозные и правовые.
Экономические факторы. Анри Пиренн объяснял возникновение европейского города нового времени в Европе в XI—XII вв. прежде всего возрождением торговли. Он подчеркивал тот факт, что в XI в. рынок, обычно располагавшийся в "пригороде" замка, или епископского дворца, или аббатства, начал поглощать главную территорию. Именно этот пригород и стал ядром нового города. Пиренн также усматривал в появлении тысяч новых городов по всей Европе в XI—XII столетиях результат напора со стороны нового купеческого сословия. Позднейшие исследователи справедливо критиковали это объяснение за пренебрежение тем фактом, что большинство (вероятно, 4/5) населения городов составляли производители, а не купцы и что эти производители — в основном мастера и ремесленники — пришли из избыточного сельского населения, появившегося благодаря быстрому увеличению производительности сельского хозяйства в XI в. Рост благосостояния сельского населения был также необходимой предпосылкой для снабжения городов продовольствием и сырьем и для сбыта их продукции. Таким образом, экономические причины возникновения новых городов следует связывать не только с ростом сельского хозяйства, но и с ростом сословия мастеров и ремесленников и других производителей промышленной продукции. Города дали новый способ производства и новый способ распределения.
Социальные факторы. С экономическими причинами урбанизации были тесно связаны и более широкие социальные факторы. XI и XII столетия были эпохой великих социальных перемещений по горизонтали и по вертикали. Исход сервов, свободных крестьян и мелкого дворянства из манора был частью мощного пульса жизни, которая росла, ускоряла темп, искала новых возможностей. Эти социальные факторы были также и причинами, а не только следствиями явления, которое Роберт Лопес называет "торговой революцией", но которое можно назвать и "промышленной революцией" XI—XII столетий.
Говоря словами Лопеса, "постоянно создавались новые возможности... вскарабкаться из одного сословия в другое. Подмастерья становились мастерами, удачливые ремесленники становились предпринимателями, новые люди делали состояния на торговле и предоставлении займов. Постоянная иммиграция из деревни стимулировала экспансию. Целые деревни постепенно теряли всех своих жителей, которые уходили в город, начиная с крестьян и кончая землевладельцами".
Хотя в большинстве городов Европы социальная и экономическая, а также политическая власть со временем все больше сосредоточивалась в руках довольно небольшой группы богатых купцов, первоначальное представление о городе как о месте больших возможностей, где можно продвинуться вверх по социально-экономической лестнице, оказало долговременное влияние на облик города. Примечательно, что в городах Северной Европы и в некоторых городах Средиземноморья начиная с XI—XII вв. почти не было рабства, в отличие от городов Древней Греции и императорского Рима и в отличие от европейских поселений до 1000 г.
Политические факторы. Императоры, короли, герцоги и нижестоящие (сеньориальные) правители, а также папы и епископы часто находили способ повысить свою обороноспособность и увеличить богатство, предоставляя хартии городам, которые в этом случае открывались для притока иммигрантов из деревни — в основном крестьян и мелких дворян.
Часто такие города в военном отношении были куда эффективнее замков, так как горожане обычно получали право и долг носить оружие. Крестьяне веками лишены были такого права и такой обязанности, хотя их и призывали в чрезвычайных обстоятельствах, а рыцарям за военную службу надо было платить. Горожан, конечно, надо было обеспечить оружием, но зато они подлежали призыву на всеобщую воинскую службу для защиты города.
Во многих местах, где уже исчезло народное ополчение племен и деревень германской эпохи, а феодальный набор рекрутов был не гарантирован, феодальные монархи, герцоги, графы и другие крупные феодалы очень рассчитывали на военные обязательства городов для защиты своих владений. Так, в Англии указ "Assize of Arms" 1181 г. постановил, что "все горожане и все общины свободных людей" должны носить определенные виды оружия, тем самым сделав всех граждан солдатами, а все города военными единицами.
Помимо военной поддержки новые города давали правителям территорий существенное увеличение экономических ресурсов, уплачивая пошлины, рыночные налоги и ренты, а также поставляя промышленные товары. В этой связи право многих городов чеканить деньги и обязанность горожан платить за свою землю деньгами представляли собой значительный отход от преимущественно бартерной экономики. Правители Европы, короли и феодалы, так же выигрывали от этой перемены, как и новые торговые и промышленные сословия.
Конечно, такие политические стимулы к основанию городов были у европейских правителей и раньше, по крайней мере потенциально, но в XI—XII вв. политические условия для их реализации стали более благоприятными. Прекратились нашествия на Европу. Рамки рода, деревни, манора дополнились теперь более широкими территориальными рамками королевства, княжества, герцогства. Правители таких территориальных объединений были достаточно сильны, чтобы терпеть в своих владениях новые политические образования и даже обратить на них внимание, а для их заселения имелось крестьянство и мелкое дворянство.
Несомненно, возникновение новых городов было стимулировано совместным действием социальных, экономических и политических факторов, и трудно представить себе, что вне этих факторов в течение нескольких столетий по всей Западной Европе появилось бы около 5 тысяч новых городов. Их возникновение началось в XI в., достигло апогея в XII и продолжалось на всем протяжении XII, XIV и XV вв.
Однако имелись также социальные, экономические и политические факторы, действовавшие в противоположном направлении. Феодальные сеньоры, включая епископов и аббатов, имели большой экономический интерес в предотвращении ухода своих крестьян в города; они также не склонны были уступать свою политическую власть новым городским образованиям. Сходным образом и короли, императоры и прочие правители, жаловавшие городам хартии вольностей, были прямо заинтересованы в том, чтобы включить в них статьи, обеспечивавшие им постоянный контроль над горожанами. Городам часто приходилось отстаивать свою независимость — и они часто проигрывали. Кроме того, большинство крестьян и мелких дворян вряд ли жаждали покинуть маноры и деревни, ведь это означало для них утрату традиционных уз и ценностей ради нового и неизвестного.
Здесь мы сталкиваемся с ограниченностью традиционной теории общества в объяснении исторических перемен. Недостаточно показать, что основные социальные, экономические и политические условия благоприятствовали им. Одни условия не производят перемен, как одна лишь почва и семена не производят урожая.
Больше того, условия, благоприятствующие переменам, могут благоприятствовать и стабильности. Даже марксистская теория диалектического материализма всего лишь утверждает, что "в конце концов" возобладают силы перемен, оставляя открытым ключевой вопрос о времени и обстоятельствах. Однако ясно, что нет никакого способа узнать, почему произошла та или иная великая историческая перемена, не узнав сначала, когда и как это случилось.
Религиозные и правовые факторы. Бели ближе рассмотреть время и обстоятельства появления новых городов Европы, если спросить, что именно вызвало урбанизацию в конце XI—XII в. и не раньше, если захотеть объяснить процесс, в результате которого развилось и преуспело городское движение, то придется принять во внимание два фактора, часто оставляемые в стороне историками общества, экономики и политики: фактор религии и фактор права.
Новые города XI—XII вв. были религиозными ассоциациями в том смысле, что каждый из них держался на религиозных ценностях и обрядах, включая религиозные клятвы. Многие города были присяжными общинами, и целый ряд городов был основан организациями инсургентов. Города, основанные когда-то купцами, часто управлялись какой-нибудь купеческой гильдией, которая сама была религиозной ассоциацией, посвятившей себя делам благотворительности и религии наряду с управлением деловыми предприятиями. Города, созданные по инициативе императоров, королей, герцогов или епископов (или других духовных лиц), также были задуманы как братства, державшиеся на клятвах.
Подчеркивая религиозный характер городов, мы вовсе не хотим сказать, что они были церковными ассоциациями. Они были полностью отделены от церкви и в этом смысле были первыми светскими государствами Европы. Тем не менее, многое из своего духа и облика они взяли от церкви. В самом деле, странно было бы ожидать иного, ведь города возникали в эпоху Папской революции.
Новые европейские города XI—XII вв. стали первыми ассоциациями в том смысле, что каждый из них держался на общем городском правовом сознании и на своеобразных городских правовых институтах. На практике большинство европейских городов возникало в результате юридического акта, обычно пожалования хартии, причем города не просто возникали, их основывали. Более того, хартия почти неизменно устанавливала основные "вольности" граждан, которые обычно включали значительные права самоуправления. Конечно, правовой характер новых европейских городов был тесно связан с их религиозным характером. Хартии подтверждались религиозными клятвами, а эти клятвы, возобновляемые при смене должностных лиц, включали прежде всего обязательство соблюдать городские законы.
О важном значении и религиозных и правовых факторов в возникновении западноевропейских городов можно судить хотя бы в сравнении с развитием городов в тогдашней исламской цивилизации Ближнего и Среднего Востока. Там, несмотря на наличие сходных экономических и политических факторов (процветающую торговлю, мелкую промышленность, средние слои населения, сильную централизованную территориальную власть) и физическое сохранение там многих городов Римской империи, городская культура была слаба.
В экономическом и политическом отношении исламские города не обладали корпоративным единством и независимостью, по существу, это были большие деревни, более или менее сливавшиеся с сельской местностью. В сравнении с Западом решающая разница состояла в том, что исламские города, с одной стороны, никогда не были присяжными общинами, никогда не состояли из религиозных гильдий или братств, а с другой — никогда не признавались корпорациями и не получали хартий прав и свобод. В противоположность западной культуре со времени Папской революции ислам лишен был и страстного стремления исправить и спасти светское общество, и понятия о том, что соперничающие множественные политии и правовые системы могут служить орудиями такой реформы и искупления.
Европейский город в конце XI и в XII в. по меньшей мере в той же степени был обязан своим ростом тогдашней трансформации религиозного и правового сознания, связанной с Папской революцией, что и торгово-промышленной и военно-политической трансформации (тоже связанной с Папской революцией).
Урбанизация стала возможна тогда, и не раньше, и именно там, а не в ином месте, благодаря новым религиозным и правовым понятиям, институтам и практике, благодаря новым религиозным страстям, действиям, связанным с общинами и другими братскими ассоциациями, коллективными присягами, юридической личностью, хартиями вольностей, рациональными и объективными судебными процедурами, равенством прав, участием в законотворчестве, представительным правлением и самой государственностью. Эти проблемы, в свою очередь, были связаны со структурными характеристиками западной традиции права, разделяемыми не только городским правом, но и всеми одновременно складывавшимися правовыми системами.
Трудно даже представить возникновение европейских городов без городского правового сознания и системы городского права. Но если бы это и произошло, то есть даже если бы на Западе каким-то образом возникли крупные, густонаселенные центры торговли и промышленности, не имеющие фундамента в виде городского права, какими бы они были?
Быть может, как древние римские города, это были бы просто военные и административные форпосты какой-нибудь центральной власти (или властей) или они были бы, как исламские города, просто большими деревнями, лишенными независимого характера, не имеющими самостоятельной, целостной общественной жизни, а может быть, они были бы еще чем-нибудь. Но вот городами в современном западном смысле они бы никогда не стали. Они были бы лишены осознанного корпоративного единства и способности к органичному развитию, черт, которые и придали западному городу его уникальный облик.