Коллективное правосудие
Повсюду на Западе действовал основной принцип судопроизводства, по которому каждый феодал имел право вершить суд, то есть председательствовать над своими вассалами — или держателями, вне зависимости от того, являлись ли они вассалами — в судебном заседании. Этот принцип выражал слияние военно-экономических и политических отношений: военно-экономическое дело управления феодом было в то же время и политическим делом управления сообществом людей, относившихся к феоду. А управление принимало главным образом форму осуществления юрисдикции посредством судебных в широком смысле заседаний.
Можно рассматривать возникновение феодальных судов в X—XI вв. в связи с крахом централизованной королевской власти в IX в., что сопровождалось пожалованием королем иммунитета крупным феодалам. Но при этом надо оговориться, что и в империи Карла Великого централизованная королевская власть никогда не была твердой.
Разумеется, Карл и его преемники постарались создать в каждом районе своих владений постоянную группу "искателей права". Эти должностные лица назначались из центра и должны были решать дела под председательством назначенного из центра же губернатора округа. Однако эти мирские трибуналы, состоявшие обычно из крупных местных землевладельцев, едва ли можно было контролировать из центра.
Кроме того, местное правосудие в значительной степени, как и раньше, осуществляли местные народные собрания. Именно эти народные собрания, которые еще сохранялись, и сменились в империи франков в X—XI вв. феодальными судами. Также и в Англии после норманнского завовевания именно местные народные собрания — суды сотни и графства — сменились феодальными судами, хотя и в меньшем масштабе, чем во Франции.
Итак, традиция коллективного осуществления правосудия была сильна, в то время как традиции профессионального судопроизводства юридически образованными должностными лицами почти совсем не было вплоть до конца XI в. В судебном процессе главенствовало понятие "suit of court": сеньор председательствовал либо сам, либо в лице своего стюарда, но вынесение решения осуществлялось вассалами или держателями. Всякий, кого обвинили в преступлении или невыполнении обязательства, имел право на суд равных себе.
Эта фраза — право человека быть судимым "судом равных ему" — стала знаменита в Англии благодаря включению ее в Великую хартию вольностей 1215 г., однако она встречается в подобных документах, изданных и в других странах Европы. Так, указ императора Конрада II 1037 г. постановлял, что ни один вассал не должен быть лишен императорского или церковного лена "иначе как по закону наших предшественников и приговору равных ему".
Феодальные суды были не просто органами разрешения споров или соблюдения закона в узком смысле, это были собрания, которые советовали и принимали решения по всем вопросам, представляющим общий интерес. Так, в сеньориальный суд могла поступить просьба установить размер платежей вассалов для обеспечения военной кампании, или объявить правила использования общих полей и лесов, или дать согласие на предоставление феода новому держателю или изгнание другого за невыполнение обязательств.
В то же время сеньориальные суды могли осуществлять так называемое "высокое правосудие", то есть они могли рассматривать дела о преступлениях, за которые предусмотрена смертная казнь (например, убийство, грабеж и другие тяжкие преступления). Постепенно, сначала в норманнских королевствах Сицилии и Англии, а затем в Нормандии, Франции и других странах, королевские (герцогские) суды приобрели большую часть юрисдикции в отношении "высокого правосудия", называвшегося также "исками меча".
Однако даже в Англии некоторые могущественные феодалы сохранили за собой такую юрисдикцию, а во Франции и Германии многие из них осуществляли "высокое правосудие" вплоть до XVI в. Повсюду сеньориальные суды сохраняли юрисдикцию над мелкими преступлениями и определенными типами гражданских исков, а также и общую юрисдикцию в отношении ленных прав на земли феодала, которому принадлежал данный суд. Английские сеньориальные суды на протяжении нескольких столетий сохраняли за собой юрисдикцию над караемыми смертью "пойманными за руку ворами", то есть ворами, застигнутыми на месте преступления.
Сам сеньор или его стюард председательствовали в суде, а "suitors" выносили свое суждение. По общинным и гражданским делам доказывание обычно производилось компургацией, или судебным поединком, или испытанием, до отмены последнего в 1215 г. Кроме того, для решения спорных вопросов часто назначалось жюри. Процедура носила устный и неформальный характер. Таковы были черты сеньориального судопроизводства по всей Западной Европе.
Поразительной чертой сеньориального суда была его юрисдикция над претензиями феодала к своему вассалу. Сам сеньор использовал свой суд для того, чтобы преследовать своих держателей за неуплату феодальных податей, посягательство на границы своих владений и другие нарушения обязательств. Мейтленд пишет: "Что касается возражения на тот счет, что сеньор одновременно выступает и судьей, и стороной, то оно несостоятельно, потому что сеньор не является судьей; ответчика судят равные ему".
Нет сомнения, что феодал мог испортить жизнь тем, кто голосовал против него. Однако вассал мог подать на решение суда своего непосредственного сеньора апелляцию в суд господина своего сеньора. Это право апелляции было сформулировано в конкретных правовых терминах. Например, французский юрист Филипп де Бомануар, который писал в XIII в., но описывал при этом правовые порядки края Бовези, существовавшие уже более сотни лет, перечислял такие основания для обращения рыцаря с апелляцией в вышестоящий сеньориальный суд:
- отказ в справедливости,
- ложный приговор,
- отсутствие юрисдикции,
- разрешение на апелляцию дано приказом графа или короля,
- прямой интерес в деле со стороны графа, например, если рыцарь заявлял, что он был недавно лишен сейзины своего фригольда.
Кроме того, хотя вассал не мог подавать на своего сеньора в его же собственный суд, он мог, если его господин отказывал в правосудии, отправиться в суд сеньора своего сеньора.
Право вассала обратиться в высший сеньориальный суд для удовлетворения претензий к своему непосредственному сеньору, хотя оно и нечасто использовалось, является выразительной иллюстрацией важности и феодальной судебной системы, и принципа взаимности прав между сеньорами и вассалами. Феодальное право дало Европе первый светский опыт взаимности правовых обязательств между лицами высшего и низшего общественного положения.
Действительно, вся феодальная иерархия рассматривалась как целостная правовая структура: высшие классы, от рыцарей до баронов и от графов до герцогов и даже королей, считались подвластными общим правовым нормам. Отчасти это было проявлением идеала законности. Отчасти же это было и отражение реальной практики субфеодизации, когда сеньор одного вассала сам был вассалом другого сеньора.
И идеал законности, и практика субфеодизации способствовали сохранению единого классового сознания высшего слоя, чем сильно отличались от феодальных структур многих незападных культур, в которых наблюдались резкие границы внутри дворянства, особенно между высшей аристократией и мелкопоместным дворянством. Такие границы характерны и для западного общества на более поздних стадиях развития. Но в эпоху формирования западной традиции права, по феодальному праву, рыцарское сословие могло претендовать на фундаментальное правовое равенство со всеми теми, кто политически, экономически и социально стоял выше его на феодальной лестнице.
Взаимность феодальных обязательств, выравнивание феодальной привилегии и иерархия феодальных юрисдикций подкреплялись любовью феодальной аристократии к сутяжничеству. Это считалось показателем доблести. "Сутяжничество как любимая баронами форма конфликта уступало только междоусобным распрям и войнам", — пишет Хеер. В самом деле, отмечает он далее, "и поединок на поле боя, и поединок в суде были схваткой один на один. "Бог и мое право": пусть Бог разрешит спор, в дуэли и в божьем суде".
Сутяжничество высших классов, как и понятие взаимности прав между сеньорами и вассалами, не только составляло структурный элемент в системе феодального права, но и знаменовало важный вклад последнего права в развитие правового сознания Запада, которое отличается от правового сознания многих незападных культур своей сильной приверженностью к формальной защите прав как способу разрешения споров.