Конституционные основания системы канонического права
Гармонизирующие, или структурные, элементы канонического права, которые помогли ему сделаться независимой, целостной, развивающейся системой, отчасти происходили из конституции церкви, как она понималась в конце XI и в XII в. Слово "конституция" здесь употребляется в его современном значении для обозначения местонахождения и пределов суверенитета, процесса избрания правителей, распределения законодательных, исполнительных и судебных полномочий, объема власти правительства, основных прав и обязанностей подданных.
Такое употребление может показаться анахронизмом, ибо церковь не только была лишена в XI— XII вв. формальной конституции, но и еще не привела в систему свое каноническое право. Наибольшим приближением канонистов к созданию подсистемы конституционного права внутри свода канонического права была разработка ими права корпораций и применение его к церковной политической организации. Тем не менее, определенные фундаментальные конституционные принципы были общепризнаны, и вот они-то и легли в основу новой системы канонического права в целом.
Опираясь на григорианскую реформу и в особенности на "Dictates" Григория 1075 г., канонисты конца XII и XIII в. закрепляли за папой высшую правительственную власть в церкви. Папа был главой церкви, все остальные христиане были частями ее тела, ее членами. Папа обладал полнотой авторитета и полнотой власти. Хотя на практике полномочия папы были ограничены, они возрастали постепенно, особенно в XIII и XIV вв. Тем не менее по закону, начиная с эпохи Григория VII, папа был верховным законодателем, верховным правителем, верховным судьей.
Он мог создавать законы, устанавливать налоги, наказывать за преступления, учреждать и упразднять епархии, мог распоряжаться церковными бенефициями и имел последнее слово в отношении приобретения, управления и отчуждения церковной собственности. Все действия и решения должностных лиц или органов церкви, например решения церковных судов или спорные выборы епископов, можно было обжаловать ему.
Кроме того, он был вселенским судьей первой инстанции: любой христианин мог обратиться к нему по любому вопросу, требующему судебного решения; он обладал исключительной юрисдикцией по так называемым главным делам, связанным, например, со смещением епископов или решением спорных вопросов веры; обладал высшей властью отлучать от церкви непримиримых инакомыслящих. Он один мог созывать вселенский собор, а решения собора обретали силу только после подтверждения их папой. Наконец, он был в церкви высшим учителем, имел решающий голос в определении церковных догм, норм литургии и других вопросов богослужения. Также в XII в. папа получил исключительное право канонизировать святых.
Эти полномочия принадлежали папе не потому, что он был епископом Рима. Они принадлежали епископу Рима потому, что он был папой, то есть папа имел свои полномочия не в силу своего посвящения в сан, а в силу своей юрисдикции. В самом деле, архидиакон Гильдебранд был избран папой Григорием VII, не будучи даже возведен в сан священника, не то что епископа. Как только он стал папой, его суждения по вопросам, представленным ему как папе, имели предпочтение, по выражению Грациана, перед мнениями таких почитаемых богословов, как Св.Августин и Св.Иероним.
Однако, добавляет Грациан, по вопросам толкования Писания следует предпочесть мнение Св.Августина и Св. Иеронима. В конце концов, заявляет Грациан, папа может же оказаться еретиком. Его власть разрешать доктринальные споры проистекала не из его высоких духовных качеств, а исключительно из его юрисдикции как высшего должностного лица церкви.
Резкая граница между посвящением в сан и юрисдикцией, впервые проведенная в конце XI и в XII в., стала одним из основополагающих конституционных принципов римской церкви. Возведение в сан, рукоположение, было таинством, то есть священным символом божественной благодати. Посредством посвящения в сан каждый священник получал от Бога полномочия на служение обедни, празднование причащения, принятие исповеди и наложение покаяния, а также исполнение других таинств и священнических обрядов; епископ в силу своего сана мог возводить в сан священников и других епископов. Напротив, юрисдикция была полномочием, которое налагалось церковью как корпоративным правовым образованием.
Это была власть управлять посредством закона — "говорить закон", в установленных законом пределах. В силу юрисдикции каждый епископ имел высшую законодательную, исполнительную и судебную власть в своей епархии, подчиняясь при этом папе, точно так же как папа в силу юрисдикции имел высшую законодательную, исполнительную и судебную власть в церкви в целом. Такие полномочия, вытекающие из юрисдикции, могли осуществляться любым лицом, которому они были законным образом делегированы. Папа, например, мог назначить диакона судьей в споре между двумя епископами. Таких полномочий не было до Папской революции.
Эти правовые границы содержались уже в самом способе избрания папы, равно как и подчиненных ему епископов, аббатов и других должностных лиц церкви. До Папской революции избрание пап, епископов, аббатов в значительной степени было под контролем императоров, королей, князей и баронов. Одним из первых событий, приведших к Папской революции, было постановление церковного собора в Риме, созванного папой Николаем II в 1059 г., по которому римские кардиналы, то есть епископы и священники соседних епархий, осуществлявшие также ряд литургических и других функций в великих базиликах Рима, получили главную роль в избрании папы. Веком позже постановление Александра III дало кардиналам исключительное право избирать нового папу, а в 1179 г. Третий Латеранский собор установил для избрания большинство в две трети голосов. (По постановлению Николая II достаточно было простого большинства, однако оно было квалифицированным в том смысле, что требовалось большинство "большей и лучшей" части выборщиков.)
Избранный папа правил пожизненно, если не подавал в отставку. Однако как только место освобождалось, большую роль в выборе преемника играла не только политика, но и право, и это, несомненно, укрепило ответственность папы перед церковью. Выборы папы часто проходили в жесткой борьбе. Иногда даже появлялись соперничающие папы. Все 278 лет, с 1100 по 1378 г., кроме каких-то 82 лет, законно избранные папы вынуждены были жить за пределами Рима.
Разумеется, кардиналы назначались папой, и несмотря на это, со временем они приобрели некоторую независимость. Они управляли церковью в периоды папских междуцарствий. Им оставлялись высшие посты в церкви. Сложилась норма обычного права, обязывающая папу получить коллективное согласие на учреждение новых епархий, перевод епископа из одной епархии в другую, на назначение аббатов и ряд других важных дел. Временами возникала острая напряженность, когда Коллегия кардиналов стремилась расширить свои полномочия, а папа сопротивлялся подобным попыткам.
Как папа избирался кардиналами, так и епископ избирался соборным капитулом, то есть канониками и другими клириками, жившими и работавшими в столице епархии; аббат избирался монахами монастыря. То, что папа был апелляционной инстанцией для проигравших спорные выборы епископов и аббатов, свидетельствует о наличии у папы контроля над процедурой выборов.
Однако папа, по крайней мере в теории, мог вмешаться только в том случае, если выборщики проявили халатность, мнения разделились, или по какой-либо причине была нарушена должная процедура выборов. А на практике священники соборного капитула или монахи аббатства обычно играли важную роль. Если их воля не учитывалась, они могли причинить немалые неприятности. Здесь также принцип выборности — до его постепенного упадка и фактического исчезновения в XIV—XV вв. — помогал сохранить конституционный характер папской монархии и иерархической цепочки власти.
Папский абсолютизм существенно ограничивался не только принципом выборности и необходимостью удовлетворить кардиналов, епископов и духовенство вообще, а также и самой сложностью церковной системы управления. Хотя законодательство было прерогативой пап, они, тем не менее, в XII—XIII вв. чувствовали потребность в периодическом созыве вселенских соборов, чтобы те помогали им в законодательном процессе. Это и были первые законодательные собрания Европы.
В области системы управления папство создало высокоэффективную бюрократию специалистов в разных областях. Папская канцелярия отвечала за составление и издание документов, включая ордера для начала судебного разбирательства, а также за ведение записей постановлений, указов и решений папского правительства; канцлер был хранителем папской печати. Папское казначейство, именуемое Апостольской палатой, выступало и в качестве хранилища доходов престола, и в качестве министерства финансов. Кроме того, палата имела свой собственный суд по гражданским и уголовным делам, связанным с налогообложением и другими финансовыми вопросами. Папский суд общей юрисдикции, как и первая и апелляционная инстанции, в XII в. назывался консисторией, сам папа был его председателем.
По мере расширения юрисдикции папского престола папы стали назначать судебных аудиторов (кардиналов, епископов или простых капелланов), чьи решения имели обязывающую силу после утверждения их папой. В XIII в. аудиторы составили постоянный суд под названием Слушание святого дворца, который функционировал как единый орган (часто дробясь на отделы), а в конце того же столетия был создан отдельный апелляционный суд по гражданским и уголовным делам. (В XIV в. был учрежден верховный суд, названный затем Рота.)
В дополнение ко всему этому при папском дворе имелся "пенитенциарий", рассматривавший дела на "внутреннем" форуме, то есть дела о таких грехах, которые должны наказываться не как уголовные или гражданские правонарушения, а исповедью или покаянием. "Большой пенитенциарий" занимался апелляциями по поводу покаяний, наложенных епископами, и распределял дисциплинарные взыскания и отпущения грехов, находившиеся в исключительной компетенции папы.
Папское правительство действовало на региональном и местном уровне через папских легатов, а также через других уполномоченных и подчиненных. С самых давних времен папа время от времени назначал делегатов, чтобы те действовали от его имени, но только после Папской революции этот институт стал постоянным орудием папского управления.
Делегаты были трех видов: прокторский легат, посылавшийся в какую-либо местность с "полным правом" действовать вместо папы либо с общим, либо со специальным мандатом; судья-уполномоченный, осуществлявший судебную власть папы в конкретных делах; и нунций, который до XVI в. обладал лишь ограниченными полномочиями представлять папу, например, он мог передавать послания, собирать информацию, вести переговоры и заключать соглашения по конкретным вопросам. Из этих трех наиболее могущественным был прокторский легат. Иногда ему даже поручалось председательствовать над епископами и выносить решения об их смещении. Однако решения всех этих легатов можно было обжаловать папе.
Папы осуществляли свою власть также через других должностных лиц, в особенности папских сборщиков (налогов) и папских банкиров (добывавших займы).
Более того, архиепископы и епископы, равно как и главы крупнейших религиозных орденов и монастырей, прямо подчиненных папе, тоже в определенном смысле были служащими папы. Начиная с конца XI в. они при вступлении в должность должны были принести присягу в верности папе. Для их назначения требовалось одобрение папы, а все их решения подлежали его утверждению.
Однако епископы были больше чем служащими папы и в теории и на практике. Каждый из них имел верховную власть на своем уровне. Даже после Папской революции каждый епископ оставался верховным судьей, законодателем и правителем в своей епархии, пока не вмешивался папа. Поэтому было бы полуправдой сказать, что папа правил всей церковью через корпус епископов; вторая половина правды состоит в том, что епископы правили своими епархиями как подданные папы. Папе приходилось считаться с ними, он не мог просто ими командовать.
При этом епископ в своей епархии был окружен самыми разными функционерами, которые на практике обладали значительной уравновешивающей властью. Каноники избирали епископа точно так же, как кардиналы папу. Каноники также избирали провоста или декана, который председательствовал на собраниях духовенства собора. Капитул имел право судить своих членов своим судом за дисциплинарные нарушения. На разные действия епископа, например на отчуждение церковной собственности, требовалось согласие капитула. Привилегии соборных капитулов варьировались от одной епархии к другой. Во многих местах трения между капитулом и епископом даже приводили к тому, что одна из сторон обращалась в Рим.
Число должностных лиц при дворе епископа стало умножаться в конце XI в., одновременно с ростом числа служащих папской курии. Возросла власть архидиакона как главного лица исполнительной власти, он обычно избирался епископом и вел повседневные дела епархии. Появился канцлер как хранитель епископской печати и чиновник, занимавшийся перепиской и внешними сношениями епархии. Юридически образованный "официал" заседал в качестве судьи вместо епископа. Судебные хранители печати, нотариусы, секретари, адвокаты, поверенные, судебные исполнители, заседатели и прочие судебные и квазисудебные чиновники стали помогать епископу в суде точно так же, как протоиереи, коадъюторы и прочие клирики стали помогать епископу в его литургических функциях.
Как папа имел промежуточные инстанции для управления епархиями, так и епископы имели промежуточные инстанции для управления приходами. Для приходов побольше епископ (совместно с архидиаконом) выбирал диаконов, причем у каждого имелись своя маленькая канцелярия, секретарь и судебный чиновник для управления собственностью, ведения учета, поддержки нуждающихся священников и доклада о серьезных проступках духовенства.
Время от времени созывались также собрания священников епархии — местные синоды, а епископ должен был ежегодно наносить официальный визит в каждую епархию. Как епископы приносили при возведении в сан присягу в верности папе, так и священники должны были поклясться в верности епископу. Епископы могли также посылать в приходы нунциев для передачи распоряжений и проверки состояния дел.
На уровне приходов также существовали разделение функций и система обуздания произвола власти. Приходский священник отвечал и за духовное руководство приходом, и за управление его собственностью. В отношении своих начальников — епископа и папы — он имел долг платить церковные налоги. Каноническое право также требовало от него постоянного проживания в приходе. В то же время, особенно в больших приходах, священника окружали помощники из клириков и мирян, желания и потребности которых он никак не мог проигнорировать без риска для себя.
Ему помогали викарные священники, особенно в ведении литургии. Капелланы, которые могли быть клириками либо простыми мирянами, надзирали за благотворительностью в приходе; на них также часто возлагалось обучение детей. "Братства" ревностных христиан прихода посвящали себя религиозному рвению, благотворительности и покаянию; Ле Бра называет их "ячейки благочестивых христиан... маленькие приходы внутри большого". Как правило, они проводили ежегодные собрания. В XII в. распространилась также практика создания "мастерских" из мирян, чтобы помогать управлять собственностью прихода, они часто вызывали раздражение и у приходского священника, и у епископа
Итак, хотя все полномочия по управлению церковью постепенно сосредоточились в руках папы, папская автократия была ограничена разделением функций внутри бюрократии на высшем уровне, а также иерархической, или пирамидальной, структурой церковного правительства в целом. Эти ограничения, конечно, были далеки от нынешних понятий о разделении властей и федерализме, однако представляли собой важные факторы сдерживания абсолютизма и по меньшей мере взращивали те обычаи и традиции управления, которыми папы по большей части не любили пренебрегать.
Была создана формальная, правовая, бюрократическая структура, которая была совершенно новой для германской Европы. Правление перестало опираться на личную преданность человека своему господину. Развились сложные внутриорганизационные взаимоотношения, которые резко контрастировали не только с племенными, но и с феодальными институтами, и даже с более древними имперскими институтами, и византийскими, и франкскими. Они сами стали источником конституционных принципов. "При такой тонкой, сверхразветвленной системе правления, как в средневековой Церкви, консенсус решал абсолютно все.
Конституционализм в церковном управлении прежде всего облегчался ограничением объема самой церковной власти. Это ограничение налагалось отчасти теорией дуализма церковной и светской властей, а отчасти и привычкой светских властей сопротивляться церковным злоупотреблениям и чрезмерным притязаниям. Правда, некоторые папы и канонисты, особенно в XII — начале XIV в., выдвигали непомерные притязания на неограниченную компетенцию церкви. Они хотели законодательствовать не только в вопросах веры, учения, культа, таинств, церковных должностей и дисциплины духовенства, но и в вопросах договоров, собственности, любых преступлений и даже светской политики. Однако в целом церковь после Вормсского конкордата 1122 г. и в теории и на практике признала существенные ограничения объема своей власти. Само разделение церковной и светской власти стало главным конституционным принципом, который пронизывал всю систему канонического права.
Кроме того, в самой церкви как отдельной от светских государств политии существовали и теоретические и практические ограничения произвола как папского престола, так и князей-епископов. Во-первых, было признано, что церковь как зримый институт основана самим Христом и что он и апостолы, а позже отцы церкви и вселенские соборы первых семи веков наделили ее определенными, неизменными нормами веры и поведения. Даже на вершине папской власти общепринятая каноническая глосса утверждала, что "опасно было бы доверить нашу веру воле одного человека".
Всем было ясно, что ни папа, ни вселенский собор не могут по желанию изменять догму церкви или вводить новую. "Новые учения следует поверять существующей догмой, однако помимо того следует выдвигать только такие доктрины, которые уже скрыто содержались в существующей сокровищнице учения Церкви и которые представляют собой органическое развитие существующих основ веры".
Говоря более конкретно, папы и вселенские соборы, а также епископы и местные соборы были особо ограничены в объеме своей власти и божественным, и естественным правом. Правда, никто не имел права отменить или признать недействительным папское постановление, противоречащее божественному или естественному праву. Единственным путем был путь политических действий или гражданского неповиновения.
Тем не менее, канонисты заложили правовые основы для такого сопротивления. Грациан писал, что "папу никто не может судить, разве что он будет уличен в отступлении от веры. Как заметил Брайан Тирни, это открывало дорогу теории низложения папы по причине ереси. Позднее канонисты добавили другие основания, включая растранжиривание церковной собственности, а в конце XII в. Гугуччио разработал теорию, что папу можно судить и низложить за злостное прелюбодеяние, грабеж, богохульство или иное злостное преступление, которым папа оскандалит церковь.
Далее, канонисты XII—XIII вв. заявили, что папа не может поступать вопреки "состоянию" всей церкви и что он не может издавать закон в ущерб ее "общему состоянию", то есть ее характеру, общему благосостоянию или общественному строю, или, как сказали бы в последующие века, ее конституции. Даже папа Иннокентий IV (1243—1254), один из самых авторитарных правителей, допускал возможность ослушаться папы, если тот повелит несправедливое дело, которое может нарушить "status ecclesiae", например, если его повеление содержит ересь.
Теории конституционных ограничений папского абсолютизма ослаблялись отсутствием трибунала, в котором можно было бы бросить вызов папе. До XV в. вообще не было ни одного суда над папой или его низложения, вплоть до того момента, когда Констанцский собор сместил двух противоборствующих пап и принял отставку третьего. Несмотря на это, даже на вершине папской власти такие теории ограничения имели прочную основу в социальных, политических и экономических условиях, которые очень способствовали местной автономии.
Процитируем Тирни: "Несмотря на устойчивую тенденцию папства к централизации, церковь в целом, не менее чем другие светские государства, в определенном смысле оставалась федерацией полуавтономных единиц, союзом бесчисленных больших и маленьких корпоративных образований". Тирни называет епархии, аббатства, коллегии, фонды средств для чтения молитв, гильдии, религиозные ордена, конгрегации и братства, причем все они "пользовались существенными правами самоуправления".
Церковь была «Rechtsstaat», государством, основанным на праве. В то же время ограничения, налагаемые на церковную власть, в особенности светскими политиями, а также ограничения, налагаемые на папскую власть внутри церкви, в особенности самими структурами церковного управления, взращивали нечто большее, чем законность в смысле «Rechtsstaat». Это было ближе к тому, что сегодня в английском языке называется "верховенством права".