Диктаты папы

Именно Гильдебранд в 1070-х гг. в качестве папы Григория VII обратил реформаторское движение в церкви против той самой императорской власти, к которой стремились клюнийские реформаторы в X и начале XI в. Григорий пошел гораздо дальше своих предшественников. Он провозгласил юридическое верховенство папы над всеми христианами и юридическое верховенство клира, руководимого папой, над светскими властями. Он заявил, что папы могут низлагать императоров и последовал этому заявлению, низложив императора Генриха IV. Более того, Григорий провозгласил, что все епископы назначаются папой и подчиняются непосредственно ему, а отнюдь не светским властям.

Григорий хорошо подготовился к восхождению на папский трон. Он имел огромное влияние во времена правления пап Николая II (1058-1061) и Александра II (1061-1073). К 1073 г., достигнув пятидесятилетнего возраста, он был готов на деле применить свою огромную волю, гордость и властность, которые были хорошо известны. Петр Дамиани (1007-1072), его соратник в борьбе за верховенство папы с 1050-х гг., как-то назвал его "мой святой сатана" и сказал: "Твоя воля всегда была для меня приказом — злым, но законным. Хотел бы я так верно служить Богу и Святому Петру, как служил тебе".

Один современный исследователь описывает Григория как человека с всепобеждающим чувством цели, следовавшего своим идеям "с пугающей суровостью и героическим упорством... невзирая на последствия для себя или других, [человека], обладавшего по меньшей мере характером революционера".

Став папой, Григорий без колебаний применил революционную тактику для достижения своих целей. Например, в 1075 г. он приказал всем христианам бойкотировать священников, живших в браке или внебрачном сожительстве, и не принимать их услуг в отношении таинств и пр. Таким образом, священники вынуждены были выбирать между своими обязательствами перед женами и детьми и обязательствами перед своими прихожанами. В результате сопротивления этому решению в церквах происходили открытые мятежи. Тех, кто выступал против брака духовенства, избивали и забрасывали камнями.

Один автор в памфлете под названием "Апология против тех, кто бросает вызов массам священников," заявлял, что христианство "топчут ногами". "О чем другом говорят даже женщины за прялкой и ремесленники в мастерских, — вопрошал он, — как не о смешении всех человеческих законов, о внезапных волнениях среди населения, новых предательствах своих господ слугами и недоверии господ к своим слугам, о презренном нарушении веры среди друзей и равных, о заговорах против власти, данной Господом? И все это при поддержке авторитета тех, кого именуют вождями христианства".

Не имея собственной армии, как могло папство утвердить свои притязания? Как победить армии тех, кто будет противиться главенству папы? И если даже оставить в стороне проблему сильной оппозиции, как папство собиралось осуществлять заявленную им вселенскую юрисдикцию? Как можно было эффективно навязать свою волю всему западному христианскому миру, не говоря уже о восточном христианстве, на которое тоже были заявлены определенные претензии?

Важным аспектом ответов на эти вопросы была потенциальная роль права как источника авторитета и средства управления. В течение последних десятилетий XI в. партия папы начала искать в хрониках истории церкви тот правовой авторитет, который поддержал бы главенство папы над всем духовенством, а также независимость духовенства от всей светской сферы, а по возможности и превосходство над ней. Партия папы побуждала ученых развивать науку права, которая дала бы рабочую основу для претворения в жизнь основных целей политики папы. В то же самое время партия императора также начала разыскивать древние тексты, которые поддержали бы дело императора против узурпаторства папы.

Однако не существовало такого юридического форума, куда могли бы обратиться со своим делом папство или императорская власть, разве что к самому папе или императору. Это был поистине главный революционный момент в ситуации. В 1075 г. папа Григорий VII откликнулся на него, "заглянув в собственную грудь" и написав документ под названием " Диктаты папы ", состоявший из двадцати семи четких положений и вроде бы адресованный исключительно самому себе, где говорилось среди прочего следующее:

Римская церковь основана одним только Господом.
Римский епископ один по праву зовется вселенским.
Он один имеет право низлагать и восстанавливать епископов.
Папский легат, даже если он низшего ранга, на соборе имеет превосходство над всеми епископами и может вынести приговор о низложении против них.
Ему одному позволено создавать новые законы в соответствии с нуждами времени.
Одному лишь папе все князья должны целовать ноги.
Имя его одного провозглашается в церквах.
Он может низлагать императоров.
Ни один синод не может быть назван всеобщим без его приказа.
Ни одна глава или книга не может считаться канонической без его одобрения.
Никакой его приговор не может быть никем отменен, и только он один может отменять любые [приговоры].
Наиболее важные дела любой церкви могут рассматриваться Апостольским престолом.
Он может освобождать подданных несправедливых людей от присяги на верность".

Этот документ был документом революционным, хотя Григорий ухитрился найти какой-либо правовой авторитет для каждого из его условий.

В декабре 1075 г. Григорий сообщил содержание своего, как мы бы его теперь назвали, Папского манифеста в письме к императору Генриху IV и потребовал подчинения самого императора и императорских епископов Риму. Генрих, как и его двадцать шесть епископов, ответил письмом от 24 января 1076 г.

Вот как начинается письмо Генриха: "Генрих, король не через узурпацию, а святым соизволением Божьим, Гильдебранду, ныне не папе, а фальшивому монаху". Вот как оно заканчивается: "Ты поэтому, проклятый этим проклятием и приговором всех наших епископов, сойди и оставь этот апостольский престол, который ты узурпировал. Дай другому взойти на трон Святого Петра. Я, Генрих, король милостью Божьей, говорю тебе так, вместе с нашими епископами: Сойди, сойди, чтобы быть проклятым в веках".

В том же духе написано и письмо епископов, которое заканчивается такими словами: "И поскольку, как ты публично провозгласил, ни один из нас до этих пор не был тебе епископом, так и ты не будешь ни одному из нас с этих пор папой.

В ответ Григорий отлучил от церкви и низложил Генриха, который в январе 1077 г. прибыл к папе в Каноссу как покорный кающийся, где, как утверждает традиция, он три дня ждал, когда папа допустит его босым по снегу подойти к нему, исповедаться в грехах и объявить о своем раскаянии. Получив такую мольбу от Генриха как духовное лицо, папа отпустил грехи императору, снял отлучение и отменил низложение. Это позволило Генриху вновь утвердить свою церковную и светскую власть над восставшими против него германскими магнатами.

Однако борьба с папой отложилась лишь на короткое время. В 1078 г. папа издал декрет, в котором заявил: "Мы постановляем, что никто из духовенства не должен получать инвеституру епархией, аббатством или храмом из рук императора или короля или любого мирянина, будь он мужчина или женщина. Однако буде он совершит это, пусть знает, что эта инвеститура лишена апостольского одобрения и что сам он будет находиться под отлучением до вынесения подходящего удовлетворения". Конфликт между папой и императором разразился с новой силой. Начались так называемые войны за инвеституру.

Первыми жертвами войн за инвеституру оказались германские территории, где враги императора воспользовались его разногласиями с папой и избрали другого короля, которого скоро поддержал Григорий. Однако Генрих разбил своего соперника в 1080 г. и двинулся на юг через Альпы, где после осады взял Рим (1084).

Григорий воззвал о помощи к своим союзникам, норманнским правителям Южной Италии — Апулии, Калабрии, Капуи и Сицилии. Норманнские наемники выгнали императорские войска из Рима, но затем разграбили город со своей всем известной жестокостью. Генрих продолжал воевать с мятежными германскими князьями, а к моменту его смерти в 1106 г. мятеж против него возглавлял его собственный сын. Этот самый сын в качестве императора Генриха V в 1111 г. занял Рим и взял в плен папу.

Непосредственным политическим вопросом войн за инвеституру были полномочия императоров и королей назначать епископов и другое духовенство на должности и вручать им знаки их сана с произнесением слов "Accipe ecclesiam!" За этим стоял вопрос лояльности и дисциплины духовенства после избрания и инвеституры. Эти вопросы имели важнейшее политическое значение. Так как империи и королевства управлялись преимущественно духовенством, эти вопросы прямо отражались на самой природе церковной власти, а также власти императорской или королевской.

Однако был и еще более важный вопрос, гораздо более глубокий, чем политические соображения, а именно спасение душ. Ранее император (или король) именовался наместником (викарием) Христа, именно ему и предстояло ответить за души всех людей на Страшном суде. Теперь же папа, который ранее назывался заместителем Св. Петра, претендовал на звание единственного заместителя Христа, несшего ответственность за души всех людей на Страшном суде. Император Генрих IV писал папе Григорию VII, что, согласно отцам церкви, император не подсуден ни единому человеку, он один на всей земле есть "судья всех людей", император только один, в то время как епископ Рима лишь первый среди епископов.

Такова и вправду была ортодоксальная доктрина, господствовавшая многие века. Однако Григорий рассматривал императора как первого среди королей, как мирянина, чье избрание подлежало утверждению папой и который мог быть низложен папой за неподчинение. Аргумент был построен в типичной схоластической форме: "король либо мирянин, либо клирик", а раз он не возведен в духовный сан, он явно мирянин и, следовательно, не может занимать должность в церкви.

Такие притязания лишали императоров и королей всякой основы для легитимности, так как идея светского государства, то есть государства без церковных функций, еще не родилась (вернее, как раз в это время она зарождалась). Эти притязания усилили теократические функции папства, так как идея разделения церковных функций на духовные и бренные еще только зарождалась.

В итоге ни папам, ни императорам не удалось настоять на своих изначальных притязаниях. По Вормсскому конкордату 1122 г. император гарантировал, что епископы и аббаты будут свободно избираться одной лишь церковью, и отказался от присвоения им духовных символов кольца и посоха, которые подразумевали власть заботиться о душах. Со своей стороны папа согласился на право императора присутствовать на выборах и вмешиваться там, где возникал спор.

Более того, германские прелаты не должны были получать церковное посвящение в сан, пока император не присвоит им своим скипетром так называемые регалии, то есть феодальные права собственности, правосудия и светского управления, что влекло за собой ответный долг вассальных повинностей и присяги на верность императору. (Вассальные повинности и присяга на верность включали исполнение феодальных служб и уплату податей с больших феодальных поместий, которые прилагались к высоким церковным должностям.) Однако прелаты Италии и Бургундии не получали посвящения скипетром и не исполняли вассальных повинностей и присяги на верность вплоть до истечения шестимесячного срока после своего церковного посвящения. Тот факт, что власть назначать на церковные должности пришлось делить — по сути, и папа, и император могли наложить вето, — делал вопросы церемонии и процедуры ключевыми.

В Англии и Нормандии по более раннему соглашению, достигнутому в 1107 г. в Беке, король Генрих I тоже согласился на свободные выборы, хотя и в своем присутствии, и отказался от инвеституры путем вручения посоха и кольца. Как и позже в Германии, он тоже получал вассальные обязательства и присягу на верность не после, а до церковного посвящения в сан.

Конкордаты оставили за папой чрезвычайно широкие полномочия в отношении духовенства, а также значительную власть над мирянами. Без его одобрения нельзя было возводить в духовный сан. Он установил функции и полномочия епископов, священников, диаконов и других клириков, мог создавать новые епархии, делить или упразднять старые, переводить или низлагать епископов. Требовалось его одобрение для учреждения нового монашеского ордена или изменения устава существующего. Более того, папу назвали "главным управителем" всей церковной собственности, считавшейся "отцовской наследственной долей Христа". Папа также имел высшую власть в вопросах религиозной практики и веры, он один мог давать отпущение определенных серьезных грехов (например, нападение на клирика), канонизировать святых, распределять индульгенции (освобождение от Божьего наказания после смерти).

Говоря словами Габриэля Ле’Бра, "папа правил всей церковью. Он был вселенским законодателем, власть которого ограничивало только естественное и абсолютное божественное право [то есть божественное право, изложенное в Библии и аналогичных документах откровения]. Он созывал вселенские соборы, председательствовал на них, его подтверждение было необходимо для вступления их решений в силу. Папа положил конец дискуссиям по многим вопросам посредством декреталий, толковал закон и даровал привилегии и разрешения. Он был также верховным судьей и отправителем правосудия. Важные дела, окончательного списка которых никогда не существовало, оставлялись на его рассмотрение".

Ни единого из этих полномочий не существовало до 1075 г.

Григорий объявил, что папская курия — "суд всего христианского мира". С этих пор папа приобретал общую юрисдикцию по делам, представленным ему кем бы то ни было, он был "обыкновенным судьей для всех людей". Это было совершенно внове.

Мирянами папа правил в вопросах веры и морали, равно как и в ряде гражданских вопросов, таких, как брак и наследство. В некоторых отношениях его власть в этих делах была абсолютной; в других он делил ее со светскими правителями. По ряду вопросов, считавшихся принадлежащими к светской юрисдикции, также часто привлекался авторитет папы. До 1075 г. юрисдикция папы над мирянами была подчинена юрисдикции императора и королей и обычно не превышала власти крупных епископов.

Это разделение, одновременность и взаимодействие духовной и светской юрисдикций и стали основным источником западной традиции права.