Церковь и империя: клюнийская реформа
Вплоть до конца XI в. западное христианское духовенство — епископы, священники и монахи — находилось куда больше под властью императоров, королей и крупнейших феодалов, чем под властью пап. С одной стороны, большая часть церковной собственности принадлежала этим самым императорам, королям и крупным помещикам. Как собственники-миряне, они не только контролировали земли и доходы церкви, но и назначали на должности епархиальных архиереев и других, находившихся на их земле угодных им лиц, часто из числа близких родственников.
Эта власть раздавать церковные должности (бенефиции) часто оказывалась весьма прибыльной, так как этим должностям сопутствовала обязанность получать доходы и службы с земельных владений при них. Епархия представляла собой обычно большое феодальное поместье, в котором имелись министериалы, управлявшие сельскохозяйственным производством и занимавшиеся военными делами, а также крестьяне, обеспечивавшие рабочую силу. Более низкие должности внутри епархии, скажем обыкновенный деревенский приход, тоже могли оказаться весьма доходными, ведь патрону полагалась часть сельскохозяйственной продукции и дохода от разных экономических служб.
В дополнение к своему подчиненному положению в политико-экономическом отношении церковь и по своей внутренней структуре была подотчетна мирянам. Императоры и короли созывали церковные соборы и публиковали церковные законы. В то же время епископы и другие высокопоставленные представители духовенства заседали в правительственных органах: местных, баронских, королевских или имперских. Епархиальное управление часто являлось главным органом гражданской администрации, а епископы — важными членами феодальной иерархии.
Женитьба священников, в то время широко распространенная, предоставляла им родственные связи с местными правителями. Императоры и короли облекали епископов не только гражданской и феодальной властью, но и церковной. Таким образом, религиозная и политическая сферы тесно переплетались. Спор по юрисдикции епископа мог решаться в Риме или региональном синоде, однако с тем же успехом его мог рассматривать суд короля или императора.
Эта система была аналогична той, что господствовала в Восточной Римской империи, и которая позже была на Западе осуждена как "кесарепапизм".
Однако не совсем корректно говорить о королях и императорах Западной Европы в VI—XI вв. как "мирянах." Так их стал называть папа после 1075 г., но до того времени они обладали бесспорными религиозными функциями. Правда, они не были духовенством, то есть возведенными в сан священниками. Тем не менее считались "Христовыми наместниками", сакральными фигурами, религиозными вождями своего народа. Часто говорилось, что эти люди стали святыми благодаря своему помазанию и имеют целительный дар. Император в особенности воспринимался как высший духовный руководитель всех христиан, которого не смел судить ни один человек, но который сам судил всех людей и отвечал за них на Страшном суде.
Империи Карла Великого или Генриха IV не следует путать с более ранними империями — римской империей Августа или Константина. Хотя и поддерживалась иллюзия непрерывности по отношению к Древнему Риму, каролингский термин "империя" относился не к территории или федерации народов, а скорее к природе императорской власти, которая при этом сильно отличалась от власти предшествующих римских императоров. В отличие от кесаря, Карл и его преемники правили своими подданными не через имперскую бюрократию.
Даже не было столичного города, сравнимого с Римом или Константинополем. Более того, в империи кесарей было множество городов, а Карл и его преемники городов почти не имели. Вместо этого император и его дом путешествовал по своим обширным пределам из одной местности в другую. Он был постоянно в пути, разъезжая по Франции, Бургундии, Италии, Венгрии и по своей франко-германской родине.
В рамках почти исключительно местной экономики и такой политической структуры, которая давала высшую власть племенным и региональным вождям, перед императором стояли военная задача — поддержать коалицию племенных армий, которые защитили бы империю от внешних врагов, и духовная — поддержать христианскую веру империи против возврата к язычеству. Император правил, проводя судебные заседания, но был прежде всего судьей своего народа. Приехав куда-либо, он выслушивал жалобы и осуществлял правосудие, был также защитником бедных и слабых, вдов и сирот.
Эта империя была не географическим единством, а единством военной и духовной властей. Ее стали именовать Римской империей не ранее 1034 г., а Священной Римской империей назвали только в 1254 г.
В X и начале XI в. существовало мощное движение за очищение церкви от феодальных и местных влияний и от неизбежно сопутствующей им коррупции. Ведущую роль в этом движении играло аббатство Клюни, чья штаб-квартира была расположена в одноименном городе на юге Франции. Клюни представляет особый интерес с юридической точки зрения, так как это был первый монашеский орден, в котором все монастыри, разбросанные по Европе, подчинялись единому главе.
До основания аббатства Клюни в 910 г. каждый бенедиктинский монастырь был независимой единицей под руководством аббата, обычно под юрисдикцией местного епископа, и имел лишь слабые федеративные связи с другими бенедиктинскими монастырями. Клюийские монастыри, которых через сто лет после основания ордена насчитывалась добрая тысяча, все управлялись приорами под юрисдикцией аббата Клюни. По этой причине аббатство Клюни называли первой транслокальной корпорацией, послужившей в итоге моделью для католической церкви в целом.
начение Клюни как модели транслокального, иерархического, корпоративного управления равно его значению как первого в Европе движения за мир. На целом ряде синодов, состоявшихся в разных районах южной и центральной Франции в конце X в., не только духовенство, но и светские правители официально санкционировали идею Мира Господнего. Постановления о мире разных синодов различались в деталях, однако все они в целом запрещали под страхом отлучения всякий акт войны или мести против клириков, пилигримов, купцов, евреев, женщин, крестьян, а также против церковной и сельской собственности.
Более того, они обычно пользовались для обеспечения поддержки инструментом присяги, то есть людей просили коллективно поклясться соблюдать мир. На Буржском соборе 1038 г., например, было объявлено, что всякий взрослый христианин в епархии архиепископа должен дать такую клятву и вступить в специальное ополчение для поддержания мира. Кроме защиты мирного населения, движение за мир, распространившееся на большей части Западной Европы, стало включать запрещение войны по определенным дням. Так называемое Перемирие Господне, автором которого был аббат Клюни Одилон (994—1049), приостановило боевые действия сначала с полудня субботы до раннего утра понедельника, а потом с вечера среды до утра понедельника, равно как и на время великого поста, рождественского поста и по дням разных святых.
Усилия аббатства Клюни и церкви в целом по ограждению определенных классов людей от военной службы и посягательств на их личность и имущество, а также по ограничению военных действий определенными днями могли иметь лишь частичный успех в эпоху насилия и анархии, какими были X и XI вв. Однако значение движения за мир для будущего, и особенно для будущего западной традиции права, было громадно, ибо опыт принесения коллективной присяги во имя мира сыграл ключевую роль в основании городов в конце XI в. и позднее, в формировании гильдий и цехов внутри городов, в законодательной деятельности герцогов, королей и императоров через так называемый герцогский или королевский мир и через "мир земли"
И что всего важнее, клюнийцы и другие реформаторы стремились повысить уровень религиозной жизни, нападая на церковную власть феодальных и местных правителей, которая особенно ярко проявлялась в покупке и продаже церковных должностей (симонии) и в практике брака и внебрачного сожительства духовенства (николаизме). То и другое вовлекало епископов и священников в местную и клановую политику. Однако для успеха этих усилий необходима была поддержка сильной центральной власти.
Папство было слишком слабо для этой цели, ведь папы в то время сами подчинялись городской аристократии Рима. Клюнийцы обратились за поддержкой к императорам, преемникам Карла Великого, правившим нынешней Германией, Восточной Францией, Швейцарией и Северной Италией. Императоры в свою очередь обрадовались поддержке со стороны Клюни, да и других реформаторских движений. С помощью этой поддержки они со временем вырвали из рук римской знати власть назначать папу.
В противовес характерным для нового времени идеям раздельности церкви и государства церковь в 1000 г. не задумывалась как видимая, корпоративная, юридически оформленная структура, противостоящая политической власти. Наоборот, церковь была задумана как народ христианский, руководимый и светскими и духовными властями. Задолго до того, как Карл согласился, чтобы папа в 800 г. короновал его императором, его верный слуга Алкуин, английский ученый и религиозный деятель, называл его правителем христианской империи.
Сам Карл в 794 г. созвал во Франкфурте вселенский церковный собор, на котором объявил важные изменения в богословской доктрине и церковном праве. Некоторые историки утверждают, что папа Лев III сделал Карла императором, однако будет правильнее сказать, что Карл сделал Льва папой. В 813 г. Карл короновал своего сына императором вообще без участия духовенства. Следующие германские императоры требовали от папы при его избрании принести присягу на верность императору. Из 25 пап, занимавших эту должность в течение столетия до 1059 г. (когда впервые церковный синод запретил мирскую инвеституру), 21 был прямо назначен императорами, а 5 ими же уволены.
Более того, не только германские императоры контролировали епископов в своих владениях. В 1067 г. Вильгельм Завоеватель издал знаменитый декрет, в котором провозгласил, что король полномочен решать, должна ли церковь в Нормандии и Англии признать папу, что король издает законы церкви через им же созываемые церковные синоды и что король имеет право вето на церковные наказания, наложенные на его баронов и слуг.
Императорский и королевский контроль над церковью был нужен для того, чтобы оградить ее от коррумпирующего влияния баронской и местной политики и экономики. Однако осуществление этой основной цели клюнийской реформы встретило на своем пути неодолимое препятствие: клир был до такой степени запутан в политические и экономические хитросплетения на всех уровнях, что не представлялось возможным его оттуда извлечь. Под эгидой великих императоров-реформаторов X и XI вв. можно было очистить монашеские ордена и укрепить папство, но всю церковь радикально реформировать было невозможно, ибо она не обладала независимостью. Симония и николаизм оставались жгучими проблемами.
Николаизм (брак духовенства) был вопросом не только моральным, но и вопросом социальным, политическим и экономическим. Брак вводил духовенство внутрь клановой и феодальной структур, влек за собой наследование некоторых церковных должностей сыновьями и другими родственниками священников. Это, по крайней мере, ставило хоть какие-то пределы симонии (продаже церковных бенефициев).
Если ни одна церковная должность не должна быть наследственной, как же можно оставить инвеституру в руках мирян? Разве короли и императоры духовно соответствуют потребностям назначения огромного количества новых клириков на высокие освободившиеся должности, а они неизбежно будут освобождаться, если священники не будут жениться и иметь наследников? А как насчет низших церковных должностей, которые должны заполняться по указанию феодальных сеньоров?
Надо сказать, что всегда наблюдалась некоторая напряженность в связи с подчинением духовенства, и особенно папства, лицам, которые, хотя и являлись носителями достойного и даже священного сана, все же не были сами возведены в сан священников. В конце IV в. Св.Амвросий, епископ Миланский, сказал: "Дворцы принадлежат императору, церкви — священству". Он же отлучил от церкви императора Феодосия, сняв отлучение только после исполнения императором покаяния. Веком позже папа Геласий I писал императору Анастасию: "Есть две [вещи], августейший император, которыми в основном управляется мир, священная власть священства и королевская власть. Если сами епископы, сознавая, что императорское достоинство было дано тебе соизволением Господа, повинуются твоим законам настолько, насколько это касается общественного порядка... с каким же рвением, спрашиваю я, должен ты повиноваться тем, кто назначен служить священным тайнам [в вопросах религии]?"
Это и была исходная доктрина "двух мечей": священство обслуживало святые тайны, но император писал законы, включая и церковные. У франков короли и императоры часто опирались на поддержку пап и признали их верховенство (и вообще епископов) в вопросах веры. Идея церковной автономии имела глубокие корни и в авторитете Священного писания. Однако фактически франкские императоры, а в X и XI вв. германские императоры, французские и английские короли, а вместе с ними испанские, скандинавские, польские, богемские, венгерские и прочие правители руководили епископами даже в вопросах религиозного учения, совершенно так же, как раньше византийские императоры. Более того, они облекали духовенство знаками их церковных должностей: франкские императоры и короли вручали епископам кольцо и пастырский посох, символы их епископского достоинства, и при этом произносили " Прими церковь!".
Так и светский, и духовный меч оказывались в одной руке. Обоснованием этому служило то, что императоры и короли были освященные, сакральные правители, "Христовы наместники". Епископов было много, папа римский был их примасом (первый среди равных), однако император был один, как в каждом королевстве только один король.
Епископ Рима носил титул "наместник Св. Петра", лишь в XII в. он получил титул "наместник Христа". Только тогда император вынужден был отказаться от этого титула. Как Христов заместитель, папа претендовал на оба меча, одним он действовал прямо, другим косвенно. Теперь светских правителей было много, а папа только один.
Первенство епископа Рима среди других епископов утвердилось еще в IV, а возможно, и в III в., и его время от времени, хотя, конечно, не всегда, признавали другие крупнейшие епископы. Однако первенство могло означать много разных вещей. Пока церковь на Западе оставалась преимущественно децентрализованной, под контролем местных правителей-мирян, папская власть неизбежно оказывалась слабой и тесно связанной с императорской властью, тоже слабой.
Вспыхивавшая время от времени борьба местных епископов и церквей за освобождение от местных феодалов могла таким образом принимать форму апелляции к императорской власти или к папской власти, а то и к обеим. Конфликт очень редко поднимался до более высокого уровня. Яркий пример — великая подделка середины IX в., известная как Лжеисидоровы, или Фальшивые, декреталии. Это было огромное собрание писем и постановлений, ложно приписанных папам и соборам начиная с IV в.; Лжеисидоровы декреталии были направлены против усилий епископа Реймсского, пользовавшегося поддержкой императора, пресечь обращение своих клириков в Рим для разрешения споров. Тот факт, что для этой цели автору пришлось сочинить массу документов, кое-что говорит нам о природе епископской власти в церкви тогда и раньше.
На самом деле Лжеисидоровы декреталии были составлены не в Риме. Папы не принимали их вплоть до того времени, двумя столетиями позже, когда партия папы использовала эти документы для оправдания совсем иных целей, чем те, которые преследовал оригинал. Во второй половине IX в. папа Николай I (856—867) утвердил-таки папскую власть не только над архиепископами и епископами, заявив, что им нельзя занять престол без его согласия, но и над императорами, заявив, что короли не имеют права судить священников и что священники не подлежат юрисдикции королей. Однако опять же такие утверждения были важнее для будущего, чем для своего времени. Они нимало не изменили реальности императорской, королевской, местной феодальной власти мирян над церковью. Более того, в конце IX, в X и начале XI в. престиж папства упал до самой низкой отметки, а пытались поднять его императоры.
Первенство епископа Рима над другими епископами дало королю германцев повод каждые несколько лет приводить в Рим из-за Альп свою армию, чтобы всякий раз подтвердить свои императорские притязания на роль защитника Рима от знати Ломбардии, Тосканы и Рима.
Духовная власть императоров в XI в. становилась все большей аномалией, ибо симония и николаизм пустили слишком прочные корни, которые императорам было не под силу вырвать. В 1046 г. подчинение епископов Рима императору стало не только ненормальным, но прямо-таки скандальным, когда Генрих III, явившись в Рим для празднования своей коронации, проследил за тем, чтобы были низложены трое соперничающих пап, а избран четвертый. Его протеже умер через несколько месяцев на своем посту, а второй ставленник прожил несколько недель.
Говорили, что обоих отравили римские группировки, которым не нравилось вмешательство императора в городские дела. Третий папа, Лев IX (1049-1053), хотя и приходился Генриху близкой родней и другом, отверг концепцию папства как императорской епархии и утвердил не только свою независимость, но и свою власть над всеми другими епископами и духовенством, даже за пределами империи.
При Льве группа его ставленников во главе с Гильдебрандом составила партию, которая выдвинула и пропагандировала идею папского главенства над церковью. Среди приемов, применявшихся этой партией, была широкая реклама папской программы. Скоро стараниями сторонников разных партий образовалась большая полемическая литература, включавшая сотни памфлетов. Один историк назвал это время "первой великой эпохой пропаганды в мировой истории".
Папские памфлеты призывали христиан отказываться принимать таинства от священников, живущих в браке или сожительстве, отрицали законность назначений на должности за деньги, требовали "свободы церкви", то есть свободы духовенства под руководством папы от императора, королей, феодальных сеньоров. Наконец, в 1059 г. собор в Риме, созванный папой Николаем II, впервые объявил о праве римских кардиналов избирать папу.