Истоки западной традиции права в папской революции
До XI в. у народов Западной Европы право не существовало как четкая система регулирования или как четкая система мысли. Конечно, у каждого народа был собственный правовой порядок, который включал отдельные законодательные акты, исходящие от центральной власти, а также бесчисленное множество неписаных правовых норм и институтов, как светских, так и церковных. Значительное число конкретных юридических терминов и норм было унаследовано от более раннего римского права, они содержались в канонах и постановлениях местных церковных соборов и отдельных епископов, а также в некоторых королевских законах и в обычном праве.
Однако и светской, и церковной сфере недоставало резкого отграничения права от других процессов социального контроля и других видов интеллектуальной деятельности. Светское право в целом не было извлечено из общего племенного, местного, феодального обычая или из общего обычая королевского или императорского дома. Точно так же и право церкви было в значительной степени растворено в жизни церкви, в ее властных структурах, наравне с теологией, моральными посылками, литургической практикой и было преимущественно локальным и региональным и скорее обычным, нежели централизованным или законодательно утвержденным. Не было ни профессиональных судей, ни юристов, не существовало иерархии судов.
Также недоставало и представления о праве как четко очерченном "корпусе", "своде" норм и понятий. Не было юридических учебных заведений. Не было великих юридических текстов, которые занимались бы такими базовыми правовыми категориями, как юрисдикция, процедура, преступность, договор, собственность, и другими вопросами, составившими в дальнейшем структурные элементы правовых систем Запада. Отсутствовали развитые теории источников права, отношения божественного и естественного права к человеческому, церковного права к светскому, законодательно утвержденного права к обычному или же разных видов светского права — феодального, королевского, городского — друг к другу.
Относительно несистематический характер правового регулирования и относительно неразвитое состояние юридической науки были тесно связаны с господствующими политическими, экономическими и социальными условиями. Сюда входили: преимущественно местный характер племенных, деревенских и феодальных сообществ; их относительно высокий уровень экономической самодостаточности; сплав властей внутри каждого из них; относительная слабость политического и экономического контроля, которым обладали императорские и королевские власти; и относительная сила неформальных родовых связей общины, почвы и боевого товарищества.
В конце XI, в XII и начале XIII в. в Западной Европе произошла коренная перемена в самой природе права как политического института и интеллектуального понятия. Право было извлечено из своего окружения. В политическом аспекте впервые появились сильные центральные органы власти, и церковные, и светские, которые через своих официальных представителей по нисходящей контролировали местную жизнь.
Отчасти в связи с этим возник класс профессиональных юристов, включавший профессиональных судей и практикующих адвокатов. В интеллектуальном отношении Европа одновременно пережила создание первых юридических школ, написание первых юридических трактатов, сознательное упорядочение громадной массы унаследованных юридических материалов и развитие концепции права как автономного, интегрированного, развивающегося свода правовых принципов и процедур.
Сочетание этих двух факторов, политического и интеллектуального, способствовало рождению западных правовых систем нового времени, из которых первой стала новая система канонического права римской католической церкви (тогда его впервые стали регулярно именовать "jus canonicum"). В это же время каноническое право было поделено на "старое право", состоявшее из древнейших текстов и канонов, и "новое право", состоявшее из новейших законодательных актов и решений наряду с новыми истолкованиями древнейших текстов и канонов.
На фоне новой системы канонического права, а порой и в соперничестве с ней европейские королевства и другие государственные объединения начали создавать свои собственные правовые системы. В то же время в большинстве регионов Европы возникли вольные города, каждый из которых имел собственные правительственные и правовые учреждения, формируя таким образом новый тип городского права. В дополнение к этому претерпели систематизацию феодальные (сюзерен — вассал) и манориальные (помещик — крестьянин) правовые институты, а для удовлетворения нужд купцов, занимавшихся межгородской, межрегиональной и международной торговлей, была разработана новая система торгового права.
Появление систем феодального, манориального, торгового и городского права ясно показывает, что не одни лишь политические и интеллектуальные, а и социальные и экономические факторы работали на возникновение того, что нельзя назвать иначе как революционным преобразованием правовых институтов. Другими словами, создание правовых систем нового времени в конце XI, в XII и начале XIII в. было не только претворением в жизнь политики и теорий центральной элиты, но и откликом на социальные и экономические перемены "на местах".
Действовали и религиозные факторы. Ведь на первом этапе создание правовых систем нового времени явилось ответом на революционные перемены внутри церкви и в отношении церкви к светским властям. А уж здесь слово "революционный" окрашено всеми привычными нам оттенками классовой борьбы и насилия. В 1075 г., после 25 лет агитации и пропаганды партии папы, папа Григорий VII объявил политическое и юридическое главенство папства над всей церковью и независимость духовенства от светского контроля.
Григорий также настаивал на высшем главенстве папы в светских, вопросах, включая власть низлагать императоров и королей. Император Генрих IV Саксонский, ответил на это военными действиями. Гражданская война между партиями папы и императора бушевала в Европе с перерывами до 1122 г., когда в немецком городе Вормсе был подписан заключительный конкордат. В Англии и Нормандии временную передышку обеспечил Бекский конкордат 1107 г., однако вопрос там не был окончательно решен вплоть до мученической смерти архиепископа Томаса Бекета в 1170 г.
Большие перемены, происшедшие в жизни западной церкви и в отношениях между церковными и светскими властями за последнюю четверть XI и первую четверть XII в., по традиции именуются реформой Гильдебранда или же григорианской реформой, по имени монаха Гильдебранда, который возглавлял партию папы после 1050 г. и правил под именем папы Григория VII с 1073 по 1085 г. Однако термин "реформа" — это серьезное преуменьшение, отчасти отражающее желание самой партии папы (и позднейших католических историков) затушевать истинный масштаб разницы между тем, что было до, и тем, что пришло после. Оригинальный латинский термин может предполагать гораздо более существенный разрыв преемственности, намекая на протестантскую Реформацию XVI в. Другой термин, употребляемый для обозначения этой эпохи, "борьба за инвеституру", является не столько преуменьшением, сколько обтекаемым выражением. Указывая на стремление папства вырвать из рук королей и императоров право облекать епископов символами их власти, это выражение связывает конфликт между партией папы и королей (или императора) с главным лозунгом реформаторов-папистов: "свобода церкви".
Этот драматичный лозунг отнюдь не передает в полной мере истинного масштаба предпринятого революционного преобразования, которое многие ведущие историки считают первым важным поворотным пунктом европейской истории и которое многие осознают как начало нового времени. На самом деле речь шла, по выражению Питера Брауна, о "высвобождении двух сфер, сферы священного и сферы профанного", отчего произошел выброс энергии и творчества, сравнимый разве что с ядерной реакцией.