Личность и мировоззрение Фридриха Барбароссы

В 1152 г., когда Фридрих в возрасте двадцати восьми лет был избран "королем римлян" на съезде германских князей и епископов, Рожер II был еще на троне Сицилии, и Генрих II вскоре должен был стать королем Англии и герцогом Нормандским. Позже, во время правления Фридриха, Филлип-Август стал королем Франции. Все эти люди были строителями централизованных территориальных государств.

Всем им были присущи многие общие личные качества, необходимые для утверждения сильной политической и правовой власти над составлявшими их государства разнородными деревнями, малыми и большими городами, различными кланами, княжествами, сословиями, включая духовенство. Как личность Фридрих, может быть, был особенно схож с Генрихом II. Показательно, что в 1165 г. они вдвоем обсуждали вопрос об объединении сил для возможного в будущем крестового похода, хотя этот план и не реализовался.

Подобно Генриху, Фридрих был человеком, по-видимому, неистощимой энергии и жизненной силы. Не имея постоянной резиденции, он управлял, так сказать, из седла, постоянно передвигаясь от замка к замку и от города к городу в течение своего тридцативосьмилетнего правления.

Подобно тому как Генрих находился постоянно в пути, чтобы подавлять действительные или потенциальные угрозы своей власти в Англии, Ирландии, Шотландии, Уэльсе, Нормандии, Анжу, Аквитании, Пуату и других частях его "империи", так и Фридрих должен был делать то же самое в Бургундии, Северной Италии и во многих территориях Германии. В XII в. для того, чтобы успешно править, нужно было обладать крепким физическим здоровьем. И больше того, это требовало целеустремленности и неукротимой воли. Правители, не обладавшие такими качествами, оказывались раздавленными, их территории поглощали соседи,

Целью Фридриха были не просто завоевания, хотя без завоеваний ни одна из других его целей не могла быть достигнута. Его главной целью было создание хорошо организованного государства, основанного на праве. Эта цель, конечно, не существовала вне связи с завоеваниями, поскольку править посредством права было гораздо целесообразнее, чем опираясь на силу: там, где люди подчинялись судьям какого-либо правителя, не было нужды присутствовать его войскам.

Право было также тесно связано с доходами: тяжущиеся стороны платили высокие пошлины в казну встававших на ноги территориальных правителей Европы. Однако право было также целью само по себе: сохранение мира и отправление правосудия были двумя главными аргументами в обосновании королевской власти, двумя главными источниками ее легитимности и помимо этого двумя главными критериями "успеха" монарха, как сказали бы сегодня, или "спасения души", как говорили в XII столетии.

Европейские короли XII в. и особенно император, конечно, больше не являлись сакральными правителями, какими были их предшественники в X—XI столетиях, но тем не менее они все еще управляли "милостью Бога" и, более того, претендовали на обладание важными религиозными качествами и функциями (и все другие претензии признавали). Сам Фридрих умер в Малой Азии во время крестового похода.

Свидетельства современников Фридриха рисуют образ человека с большим личным обаянием, примечательной внешностью, с прекрасным телосложением и рыжей бородой, красноречивого, весьма умного, умеренного в своих потребностях и эмоциях, набожного и уважительного по отношению к церкви, человека, в целом предпочитавшего действовать в рамках традиционных ограничений, накладывавшихся на него его обществом, но также способного на проявления крайнего гнева и жестокие эксцессы, ужасающие современного читателя, хотя они, по-видимому, шокировали мало кого из его современников.

Его репутации умеренного человека противоречит также его чрезвычайно изобретательная и смелая политика, и особенно его место в подчинении северных итальянских городов императорской власти. Тотальное и преднамеренное разрушение Милана его войском в 1162 г. едва ли было примером умеренности.

Избрание Фридриха на германский трон было результатом компромисса между домами Штауфенов и Вельфов, каждый из которых имел наследственные и политические претензии на правление. Со стороны отца Фридрих был племянником императора Конрада III (1137-1152), одного из Штауфенов, тогда как с материнской стороны он был племянником Вельфа VI и двоюродным братом Генриха Льва. Его задачей было обеспечить в Германии стабильность после периода большой смуты, что он и сделал. Хотя почти ничего не известно о его детстве и образовании, можно считать, что он, вероятно, не воспитывался как будущий король.

Тем не менее, быстрота, с которой он захватил бразды правления, свидетельствовала о выдающемся призвании к государственному управлению. Быстро разнеслась его слава третейского судьи, и многие прибегали к его помощи в поисках справедливости. Спустя всего лишь несколько месяцев после своего избрания он издал свой первый статут мира, устанавливающий королевскую юрисдикцию по делам о насильственных преступлениях и спорах о сейзине, а на следующий год он заключил договор с папой, предусматривавший его коронацию императором и регулировавший различные вопросы внешней политики. В 1155 г. Фридрих был коронован императором в Риме, и во время церемонии он тщательно следил за тем, чтобы она символизировала его независимость от папской политической власти.

Фридрих очень рано понял, что право может играть важную роль в поддержании его власти не только по отношению к папству, но и по отношению к германским территориальным правителям, городам Германии (Фридрих сам основал многие из них), Ломбардии и феодалам его собственных владений. Во время своей первой поездки в Рим в 1155 г. для коронации императором он встретился с профессорами ("докторами") школы права в Болонье, где десятки тысяч студентов уже прошли подготовку для занятия правительственных постов по всей Европе. Несколькими годами позже, в 1158 г., Фридрих поручил самым крупным болонским юристам — "четырем докторам": Мартинусу, Булгарусу, Якобусу и Гуго — подготовку важного законодательства для съезда в Ронкалье.

Интерес Фридриха к праву был небескорыстным. Он рассматривал право и как орудие поддержания стабильности в его обширной империи, и как орудие укрепления его собственной власти императора. Поэтому он стремился сохранять многообразные обычаи различных территорий и в то же время вводить новое законодательство, укреплявшее центральную власть. Разные издаваемые им статуты мира были особенно связаны с первой целью мира — сохранением стабильности.

Со второй целью — усилением императорской власти и полномочий — были особенно связаны другие издававшиеся им статуты относительно королевских полномочий, называвшихся regalia, королевского контроля над под чинеными правительственными чиновниками, налогов, а также феодального права в целом.

Поручения Фридриха четырем докторам дает в известном отношении важный ключ к пониманию его отношения к праву. Он попросил их представить ему список всех прав, предоставленных императору старыми законами Ломбардии в том виде, в каком они существовали до появления роста независимых городов. Те осторожно ответили, что они не могут дать такой список без полной консультации с судьями из всех городов.

Тогда Фридрих сформировал комиссию, включавшую по два судьи от каждого из главных городов. Результатом было издание в Ронкалье статута ("определения") об императорских полномочиях, которые включали:

юрисдикцию в отношении следующих объектов и услуг, а также доходы: от общественных дорог, судоходных рек, портов и таможен, а также рыбных прудов и солеварен; от монетных дворов; от меняльных контор; от взимания денежных штрафов и компенсаций, от бесхозной собственности и от правомерных принудительных взысканий с недостойных лиц; от имущества лиц, вступивших в кровосмесительные браки, осужденных и объявленных вне закона или совершивших государственную измену; от трудовых повинностей, осуществляемых рабочими командами или с использованием повозок или лодок; от пожертвований на королевские военные экспедиции и от найденных кладов;
полномочие назначать магистратов для отправления правосудия;
право иметь дворцы в некоторых городах. Другой статут, принятый в Ронкалье в 1159 г., просто гласил, что "вся юрисдикция и вся судебная власть принадлежит монарху, и все судьи должны получать должность от монарха и должны приносить присягу, требуемую законом". Третий статут гласил, что монарх может иметь дворцы и суды в любом месте, где он пожелает. Четвертый и последний статут устанавливал специально подушевой и земельный налоги.

Хотя четыре статута ссылались на римское право и хотя следы последнего имелись в другом законодательстве, принятом в Ронкалье, фактически идея перечисления определенных королевских или императорских полномочий была совершенно чужда праву Юстиниана, как оно понималось до конца XI столетия.

Кроме того, дух Ронкальских постановлений, а именно право императора на доход от определенной коммерческой, судебной и другой деятельности и отношений, его право на "юрисдикцию и судебную власть", т.е. на высокое правосудие, был по своему происхождению целиком германским и франкским и опять-таки получил мощный импульс от Папской революции. Фридрих показал себя человеком своей эпохи и своей культуры в использовании некоторых формулировок римского права для легитимации своих императорских полномочий.

Возможно, самый поразительный аспект политики Фридриха в Ронкалье — ее тщетность. Империя никак не могла стать сильным, централизованным территориальным государством; она была слишком велика, слишком разнородна, слишком дезорганизована и не имела необходимой бюрократии. Однако Фридрих пытался сделать ее сильной и централизованной частично военной силой, что оказалось неэффективным для этой цели, частично пытаясь превратить свой штат несвободных управляющих, министериалей, из вассалов в императорских служащих, что также оказалось неэффективным с точки зрения более широких целей, и частично с помощью законодательства.

Налоговые законы, принятые в Ронкалье, представляют собой наглядный пример необоснованной веры в законодательство. Не имея эффективного финансового управления, Фридрих на практике не мог собрать ни одного из объявленных им налогов.

Однако Фридрих вовсе не был неудачником. Под его управлением императорская власть на практике существенно усилилась и приобрела некоторые из черт территориальной государственности, как важные аспекты его представлений, которые реализовались гораздо более полно. Фридрих был глубоко озабочен будущим не только империи в узком смысле, но также германских территорий, составлявших ее ядро. Он стремился к развитию политического и правового своеобразия и целостности этих входивших в состав империи германских территорий и стимулировал это развитие.

Одной из главных его целей было поддержание мира между ними. И в этой политике он добился успеха. Действительно, многие положения его имперского права, особенно статутов мира, перешли в возникавшие германские территориальные правовые системы. Такова другая сторона германского политического и правового развития в XII и XIII столетиях: княжества становились новыми государствами или прототипами новых государств и в этом отношении оставили империю позади себя.

Здесь также личность и мировоззрение Барбароссы играли важную роль. В начале своего правления он сделал Австрию, Вюрцбург и Бургундию отдельными автономными политическими образованиями, связанными с императором только слабыми феодальными узами. Позднее он создал в Баварии новую династию и поощрял также это герцогство в развитии его собственных политических и правовых учреждений. Он также способствовал автономии германских городов.

Наконец, в 1180 г. Фридрих связал княжества и империю новыми конституционными отношениями, создав "сословие" имперских князей. Ведущие князья и епископы составили сословие светских и духовных главных ленников императора. Их корпоративное единство укрепляло их позиции в отношениях с ним, и в то же время они укрепляли свои индивидуальные позиции в отношениях со своими собственными подданными, поскольку они являлись единственными ленниками императора на их соответствующих территориях и, таким образом, сюзеренами их собственных вассалов. Князья стали князьями своих территорий, а не князьями на своих территориях, как прежде.

Примечательным примером заинтересованности императора в обеспечении княжеской власти в рамках княжеств империи было создание герцогства Австрии в 1156 г. Фридрих поднял статус Австрии с уровня подчиненной пограничной территории Баварии (Восточной марки) до уровня автономного герцогства с наследуемостью герцогской власти равно по мужской и женской линиям. От герцога требовалось только посещать съезды в Баварии и оказывать военные услуги в соседних странах, и вне этих пределов он был свободен от обязательств перед империей.

Самым важным было то, что хартия, окончательно учреждавшая герцогство, устанавливала, что никто не может иметь право осуществления правосудия в герцогстве без разрешения герцога. Таким образом, правитель должен был иметь верховный контроль над судами в рамках своей территории на том единственном основании, что он был правителем этой территории вне зависимости от его положения вышестоящего феодала и вождя клана.

Аналогично в 1168 г. император издал "Диплом", учреждавший герцогство Вюрцбургское, на основании которого епископ Вюрцбурга в качестве герцога получал "полную юрисдикцию" и полное право отправления правосудия по вопросам, ранее находившимся в компетенции местных феодалов, действовавших на основании традиционного императорского пожалования власти. В новом герцогстве впредь не могло быть конкурирующих юрисдикций.

В некоторой степени это подтверждало прежде существовавшие полномочия епископа Вюрцбурга, но также и добавляло императорское признание титула и концепцию герцогской власти. Эта теория основывалась прежде всего на постулате, что полномочие на управление — суверенитет, как это было названо позднее, — основывалось на контроле над правосудием. Этот постулат был ядром западной традиции права в эпоху ее формирования.

Закладывая основы нового порядка на германских территориях и империи, Фридрих Барбаросса руководствовался не только политическими, но также и религиозными мировоззренческими представлениями. Его целью была "реформация всего мира". Его дядя, биограф и близкий советник, епископ Оттон Фрейзингенский написал труд по всеобщей истории, в котором он изобразил реформацию папы Григория VII как начало новой исторической эпохи, которая должна в конечном счете привести к триумфу, с одной стороны, идеалов крестовых походов, а с другой — идеалов монашеской, созерцательной жизни.

Этот двойной триумф должен быть осуществлен последним императором, после чего придет Судный день, затем Антихрист и наконец постисторическая эпоха вечности. Как отметил Петер Мунц, "мы не можем не прийти к заключению, что Фридрих, хорошо знакомый со старым пророчеством, укрепился в своем убеждении, что он должен был быть последним императором". Именно такое видение мира лежало в основе желания Фридриха предпринять новый крестовый поход для освобождения от неверных Иерусалима и Гроба Господня, такое освобождение было существенной частью апокалипсической драмы.

Именно такое видение мира лежало также в основе четкого осознания Фридрихом важности как мира посредством права, так и справедливости посредством права; миссия императора по обеспечению мира и справедливости была воплощением его призвания Богом для осуществления божественного плана спасения, и в новую эпоху, открытую папой Григорием VII, право являлось главным орудием обеспечения мира и справедливости, имеющимся у светских правителей. Наконец, существовала практическая необходимость упорядочения дел в империи, чтобы иметь время, энергию и средства для совершения крестового похода:

"На протяжении всей своей жизни Фридрих понимал, что конечной и самой трудной задачей императора христианского мира была защита церкви и охрана святых мест в Палестине от неверных. Его вера в эту трансполитическую цель империи давала ему психологическую устойчивость, необходимую для смены одного политического плана другим и взгляда на каждое свое политическое предприятие как на простой эксперимент, одно из средств для достижения цели.

Когда к концу 1187 г. он осознал крайнюю необходимость нового крестового похода, он должен был почувствовать себя счастливым, что самый последний его опыт завершился достаточно успешно, для того чтобы он мог серьезно думать об отправлении в Святую Землю. Учитывая свой возраст и осознавая физические трудности, ожидавшие его даже при наиболее благоприятных обстоятельствах, он не мог питать больших иллюзий о возможности живым вернуться в Европу.

Однако его отъезд не был запоздалой мыслью, пришедшей в голову, когда ему не оставалось делать ничего лучшего. Это был завершающий акт всего его правления, всегда им планировавшийся, ради которого он предпринимал один эксперимент за другим. И после того как наконец один из этих экспериментов оказался относительно успешным, он смог обратиться к главной задаче, стоявшей перед ним".