Понятие и виды преступлений против конституционных прав и свобод человека и гражданина. История развития российского уголовного законодательства об ответственности за преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина

В ст. 2 Конституции РФ провозглашается: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью». Глава 2 Конституции РФ специально посвящена правам и свободам человека и гражданина. В соответствии со ст. 17 Конституции РФ в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ. В этой же статье провозглашается, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Данное конституционное положение означает три особенности содержания конституционных прав и свобод, представляющих важное значение для реализации уголовно-правовых норм об ответственности за преступления, направленные против рассматриваемого объекта.

Во-первых, признание естественной природы указанных прав и свобод, т.е. возвращение к истокам теории естественного права (общественного договора), сформулированной в XVII-XVIII вв. в трудах западноевропейских философов и юристов: Г. Гроция, Т. Гоббса, Д. Локка, Б. Спинозы, Ж.-Ж. Руссо и др. Согласно этой теории до возникновения государства люди находились в «естественном состоянии» (характеризующемся, например, неограниченной личной свободой, оборачивающейся, по мнению других, всеобщим благоденствием — «золотым веком»). Со временем эти неограниченные права и свободы стали порождать насилие, беспорядок в общественной жизни. И для того чтобы обеспечить нормальную жизнь людей и выживание общества, люди добровольно заключили между собой договор о создании государства, передав ему часть своих прав.

В России сторонниками доктрины естественного права были А.Н. Радищев (например, его знаменитое «Путешествие из Петербурга в Москву», 1790 г.), И.М. Наумов («Начертания естественного права», 1809 г.), В. Филимонов («Система естественного права», 1811 г.), Л. Цветаев («Первые начала права естественного», 1816 г.), А.П. Куницын («Право естественное», 1818 г.), Г.И. Солнцев («Российское уголовное право, изложенное... Гаврилом Солнцевым». Казань, 1820 г. / под ред. Г.С. Фельдштейна. Ярославль, 1907 г.).

Однако судьба теории естественного права в западном и российском праве складывалась по-разному. Если в ряде западных государств она была отражена в конституциях (например, в Декларации независимости США, 1776 г.), то в России ей выпала незавидная участь. Так, А.П. Куницын был уволен из Петербургского университета с запрещением преподавать в других учебных заведениях, Г.И. Солнцев уволен из Казанского университета, а преподавание курса естественного права было запрещено в российских университетах и других учебных заведениях. В советской юриспруденции теория естественного права признавалась ненаучной ввиду ее расхождения с постулатами марксизма.

Второй особенностью закрепления в Конституции РФ естественного характера прав и свобод человека является указание на международно-правовые акты как источник содержания этих прав и свобод. Среди них следует в первую очередь выделить Всеобщую декларацию прав человека (принятую Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г.), фактически утаенную советским государством от советского народа; Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. Положение ст. 15 российской Конституции о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы, означает, что конкретизация в правоприменительной практике соответствующих уголовно-правовых запретов в сфере нарушения конституционных прав и свобод человека и гражданина предполагает обязательное обращение к указанным выше международно-правовым актам в целях уточнения и детализации соответствующих уголовно-правовых норм.

Наконец, в-третьих, ст. 17 Конституции РФ устанавливает пределы (границы) осуществления охраняемых законом прав и свобод человека и гражданина: последние не должны нарушать права и свободы других лиц.

И международно-правовые акты, и нормы Конституции и УК РФ используют понятия прав и свобод человека и гражданина. Однако провести между ними четкую юридическую границу достаточно трудно. И правы те, кто считает, что применительно к их юридической природе, их нормативному закреплению в правовых актах, наконец, в системе защиты и механизмах их реализации эти понятия идентичны. Свобода — это сфера, область человеческой деятельности, в которые государство не только не должно вмешиваться, но и обязано обеспечивать защиту границ свободы человека от посягательства на нее других лиц¹См.: Красиков А.Н. Уголовно-правовая охрана политических, гражданских и иных конституционных прав и свобод человека и гражданина в России. Саратов. 2000. С. 25..

Уголовно-правовые нормы об охране некоторых прав и свобод человека существовали еще в досоветском уголовном законодательстве (ввиду отсутствия конституции в дореволюционной России о преступлениях, предусмотренных этими нормами, не приходится говорить как о преступлениях против конституционных прав и свобод). Так, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. предусматривалась ответственность, например, за нарушение избирательных прав «при выборах дворянских, или же городских или сельских обществ» (ст. 1884), за распечатывание чужих писем (ст. 1104), за присвоение интеллектуальной собственности — «ученой или художественной» (ст. 2095. 2196). В Уголовном уложении 1903 г. устанавливалась наказуемость, например, за «вторжение в чужие здания или помещения тайно или самовольно» (ст. 511)²Н.С. Таганцев, характеризуя объект, охраняемый этой и смежными с ней нормами, считал, что «к числу благ, охраняемых государством, близко примыкающих к понятию свободы и даже отчасти входящим в него, относится неприкосновенность жилища» (см.: Таганцев Н.С. Уголовное уложение 1903 г. СПб.. 1904. С. 692-693). за вскрытие заведомо чужого письма, депеши или иной бумаги (ст. 542), за преступления против авторских и избирательных прав (гл. 35 Уложения) и др.

До принятия первой советской конституции (Конституции РСФСР 1918 г.) уголовно-правовые нормы о некоторых нарушениях прав и свобод граждан были сформулированы в ряде декретов СНК РСФСР (например, в Декрете «О восьмичасовом рабочем дне» от 29 октября 1917 г., «Об отделении церкви от государства и шкалы от церкви» от 23 января 1918 г.). Охрана некоторых конституционных прав и свобод граждан была произведена в первом советском уголовном кодексе (УК РСФСР 1922 г.). Так, например, в ст. 125 УК РСФСР 1922 г. устанавливалась ответственность за «воспрепятствование исполнению религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан» (эта норма была воспроизведена и в УК РСФСР 1926 г.), а в ст. 132 — за нарушение нанимателем установленных Кодексом законов о труде и общим положением о тарифе правил, регулирующих продолжительность рабочего дня, сверхурочные часы, ночную работу, работу женщин и подростков, оплату труда, прием и увольнение, а также нарушение специальных норм об охране труда.

В УК РСФСР 1926 г. преступлением признавалось «нарушение нанимателем — как частными лицами, так и соответствующими лицами государственных или общественных учреждений и предприятий — законов, регулирующих применение труда, а равно законов об охране труда и социальном страховании» (ст. 133), «отказ от приема на работу женщин по мотивам беременности или снижение заработной платы по тем же мотивам» (ст. 133а, введенная постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 10 мая 1937 г.), «оглашение изобретения до заявки без согласия изобретателя, а равно самовольное использование литературных, музыкальных и иных художественных и научных произведений с нарушением закона об авторском праве» (ст. 177 в редакции постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 30 августа 1931 г.), воспрепятствование путем насилия, обмана, угроз или подкупа гражданину СССР в свободном осуществлении его права избирать и быть избранным в Верховный Совет СССР, а также подделка избирательных документов или заведомо неправильный подсчет голосов должностным лицом Совета или членом избирательной комиссии (ст. 109 и 110 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 11 октября 1945 г. «Об утверждении Положения о выборах в Верховный Совет СССР»).

В УК РСФСР 1960 г. была предусмотрена самостоятельная гл. 4 «Преступления против политических и трудовых прав граждан», содержащая нормы об ответственности за следующие преступления: 1) воспрепятствование осуществлению избирательного права (ст. 132); 2) подлог избирательных документов или неправильный подсчет голосов (ст. 133); 3) воспрепятствование осуществлению равноправия женщин (ст. 134); 4) нарушение тайны переписки (ст. 135); 5) нарушение неприкосновенности жилища граждан (ст. 136); 6) нарушение законных прав профсоюзов (ст. 137); 7) нарушение законодательства о труде (ст. 138); 8) отказ в приеме на работу или увольнение беременной женщины или кормящей матери (ст. 139); 9) нарушение правил охраны труда (ст. 140); 10) нарушение авторских и изобретательных прав (ст. 141); 11) нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви (ст. 142); 12) воспрепятствование совершению религиозных обрядов (ст. 143).

Начиная с 1990 г. гл. 4 УК РСФСР 1960 г. стала подвергаться существенным изменениям и дополнениям (в 1982 г. изменения заключались в основном в уточнении санкций соответствующих статей УК РСФСР 1960 г., преимущественно в сторону их усиления). Глава стала называться «Преступления против политических, трудовых, иных прав и свобод гражданина». Кроме того, она была дополнена статьями: нарушение избирательного законодательства (законодательства о референдуме) лицом, ранее подвергавшимся административному взысканию (ст. 133²); нарушение законодательства РФ о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях (ст. 133²); воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов (ст. 140¹); организация объединений, посягающих наличность и право граждан (ст. 143¹) (в определенной степени эта статья УК РСФСР 1960 г. в новой редакции восстанавливала ст. 227 УК РСФСР 1960 г. об ответственности за посягательство наличность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов, отмененную в 1991 г.). Был декриминализирован состав нарушения законов об отделении церкви от государства и школы от церкви (ст. 142 УК РСФСР 1960 г. была отменена). Были изменены и редакции некоторых статей УК РСФСР 1960 г. Так, ст. 132 УК РСФСР 1960 г. стала предусматривать ответственность не только за воспрепятствование осуществлению гражданином РФ своих избирательных прав, но и воспрепятствование работе избирательных комиссий. Статья 133 УК РСФСР 1960 г. к уголовно наказуемым деяниям отнесла дополнительно и подлог, подделку документов референдума и нарушение законодательства о референдуме, в новой редакции были приняты ст. 138 и 140 УК РСФСР 1960 г., усилена санкция ст. 138 УК РСФСР 1960 г.

Вес эти изменения, отвечающие реформированию в демократическом направлении правовых гарантий охраны прав и свобод граждан России, были в значительной мере учтены при разработке УК РФ 1996 г.

Конституция РФ различает понятия прав и свобод (ст. 2, 17, 18 и другие статьи). В теории конституционного права это различие обычно проводится в плоскости соотношения права и закона. «Свобода — это самостоятельное поведение носителя свободы...», она «обеспечивается и защищается государством, но не регламентируется им. В пользовании свободой человек не должен лишь злоупотреблять ею, т.е. наносить вред другим. Право — это четко очерченная государством возможность свободного поведения в тех рамках, которые определены законом»³Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / отв. ред. В.В. Лазарев. 2-е изд. М., 2001. С. 27-28..

Думается, однако, что применительно, например, к уголовно-правовому аспекту этой проблемы практически трудно провести четкую границу между правами и свободами. В конечном счете конституционное закрепление определенных свобод всегда будет предполагать хотя и производное от них, но тем не менее право на реализацию (проявление) этих свобод. Так, ст. 28 Конституции РФ гарантирует свободу совести и вероисповедания. В то же время уголовно-правовой запрет как одна из гарантий реализации этой свободы обозначен законодателем как воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий (ст. 148 УК РФ).

Конституция РФ также различает и субъектов носителей прав и свобод — человека и гражданина (ст. 2, 17, 18 и др.). Однако в теории конституционного права нет единства в понимании такого различия. Например, высказывается следующее на этот счет мнение: «Под «правами человека» следует понимать основные права, сфера действия которых не ограничена определенным кругом лиц, а распространяется на любого человека... Под «правами гражданина» следует понимать права, в основу которых положен принцип российского гражданства»⁴Лейбо Ю.И., Толстопятенко Г.П., Экштейн К.А. Права и свободы человека и гражданина. 2-е изд. М., 2000. С. 18.. Представляется, что подобное различие и ограничение обладателя прав гражданина только российскими гражданами не вытекает из Конституции РФ. Более того, там, где законодатель хотел выделить российского гражданина как носителя прав и свобод, эта его принадлежность к российскому гражданству всегда подчеркивается (например, ст. 6, 31, 32, 33 и др.). Думается, что понятие «человек» (наряду с понятием «гражданин») введено в Конституцию РФ для тех случаев, когда человек формально не имеет доказательств принадлежности к гражданству какого-либо государства. И в этом случае он как человек (как биосоциальное существо) является обладателем тех же прав и свобод. И это вполне согласуется с конституционным положением о неотчуждаемости прав и свобод человека и принадлежности их каждому от рождения (ч. 2 ст. 17).

В уголовно-правовой литературе обозначенная проблема обычно связана (а порой и сводится) с комментированием гл. 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина». Однако наиболее важные для уголовного права (законодательства и правоприменения) на этот счет положения содержатся в гл. 1 Конституции РФ, в которой реализация не только основных, но и любых прав и свобод человека и гражданина признается неотъемлемой составной частью основ конституционного строя. Статья 2 Конституции РФ гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». И именно в этой формулировке, в соблюдении этой буквы Конституции РФ заложены конституционные основы уголовно-правовой охраны прав и свобод человека и гражданина. И первое, о чем полезно вспомнить, — это объявленную УК РФ новую иерархию ценностей, охраняемых уголовным законом. В триаде «личность — общество — государство» УК РФ 1996 г. (в отличие от советских уголовных кодексов) поставил на первое место именно личность. Это отражено и в определении задач УК РФ (ст. 2), и в структуре его Особенной части (раздел преступлений против личности поставлен на первое место, а преступлений против государственной власти — на четвертое), и в структуре диспозиций статей УК РФ, определяющих «первичность» или «вторичностъ» потерпевших от соответствующих преступных деяний, а следовательно, и степень важности причинения вреда охраняемым общественным отношениям в зависимости от их объекта: личность — общество — государство (например, ч. 1 ст. 171 УК РФ).

Конечно же, такая иерархия была принята уголовным законодательством далеко не просто. Многим специалистам было непонятно: как же интерес одной личности может быть выше общественных и государственных? В последнее время (не столько в уголовно-правовой литературе, сколько в СМИ) в связи с известным и вполне объяснимым разочарованием в проведении экономических реформ либеральной направленности эта триада подвергается порой сокрушительной критике. С этим связывается, например, и нынешняя слабость власти, и беззащитность человека перед криминалом и государством. В ряде публикаций настойчиво выражается мысль о том, что текст Конституции РФ в этом плане должен быть изменен. По нашему же мнению (автор сегодняшнюю триаду ценностей, охраняемых уголовным законом, предлагал еще в советские времена⁵См.: Наумов А. В. О законодательной и правоприменительной оценке социальных ценностей, охраняемых уголовным законом // Актуальные проблемы уголовного права. М., 1988. С. 31-37.), такие критики указанную проблему ставят с ног на голову. Во-первых, обеспечить общественные и государственные интересы никак не удается, если не обеспечить при этом права отдельной личности. И только через соблюдение прав и свобод отдельной личности можно прийти к соблюдению общественных и государственных интересов в демократическом, разумеется, обществе (альтернативой этому будет служить лишь печально известный для наших граждан принцип «лее рубят — щепки летят»). И современные крайне неблагополучные реалии — это не результат того, что интересы личности ставятся выше интересов общества и государства, а показатель неэффективности государства и неспособности его защитить интересы личности. Следует констатировать, что и священные строки ст. 2 Конституции РФ, и их отражение в УК РФ — всего лишь слова. До их воплощения в жизнь еще очень далеко. Так что пока еще рано отказываться от либеральной трактовки иерархии ценностей, охраняемых уголовным законом, особенно в контексте истории XX столетия.

К бесспорным плюсам действующей Конституции РФ следует отнести ее указание на неотчуждаемость основных прав и свобод человека и гражданина, на естественный их характер, т.е. принадлежность от рождения (ст. 17), и утверждение признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина обязанностью государства (ст. 2). Впервые в истории на законодательном уровне эти принципы были выражены в Декларации независимости США от 4 июля 1776 г.: «Мы считаем очевидными истины: что все люди созданы равными; что Творец наделяет их определенными неотъемлемыми правами; что к числу этих прав относится право на жизнь, свободу и стремление к счастью; что для обеспечения этих прав из среды людей создаются правительства, функции которых, облеченные в рамки закона, поставлены в прямую зависимость от согласия управляемых», т.е. не человек для государства, а государство для человека. И это еще раз свидетельствует о том, что рассмотренная выше иерархия ценностей, охраняемых уголовным законом (личность — общество — государство), не произвольная выдумка разработчиков УК РФ, а точное отражение в уголовном законе основных конституционных принципов. Именно цели защиты прав и свобод человека и гражданина и служит УК РФ как таковой.

Глава 19 УК РФ объединяет уголовно-правовые нормы о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина. Однако это ни в коем случае не означает, что нормы только этой главы охраняют конституционные права и свободы граждан. Так, нормы об охране экономических прав граждан расположены в основном в гл. 21 (преступления против собственности) и гл. 22 (преступления в сфере экономической деятельности) УК РФ. Внимательный анализ норм Особенной части УК РФ позволяет сделать вывод о том, что и большинство остальных уголовно-правовых норм (размещенных в других разделах и главах Особенной части УК РФ) также подчинено этой задаче. Полностью таковыми являются нормы всего разд. VII «Преступления против личности», охраняющие конституционные права на жизнь и здоровье, свободу, честь и достоинство личности, на половую неприкосновенность и половую свободу, права несовершеннолетних на нормальное детство и воспитание. Нормы, объединенные в разд. VIII «Преступления в сфере экономики», охраняют право собственности, право на свободу в сфере экономической деятельности (и обязанность не злоупотреблять этой свободой, не причинять при этом вреда другим людям, обществу и государству).

Почти все нормы, включенные в разд. IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка», также в конечном счете имеют своей задачей охрану основных прав и свобод граждан, в первую очередь права на жизнь и здоровье, собственность, и это нисколько не принижает важности основного объекта этих преступлений, например, в том же терроризме: не случайно при определении объективной стороны террористического акта на первое место поставлены такие действия, как «совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба». Этим же цепям подчинены и нормы об ответственности за преступления против здоровья населения и общественной нравственности, за экологические преступления, за преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта, за преступления в сфере компьютерной информации.

На первый взгляд, из таких норм «выпадают» нормы разд. X «Преступления против государственной власти». Однако если исходить из конституционного принципа, выраженного в ст. 2, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства», то и в этом случае можно утверждать, что все нормы этого раздела направлены на защиту государства именно в связи с тем, что соответствующие преступления неизбежно нарушают в конечном счете основные права и свободы человека и гражданина [это касается норм об ответственности и за преступления против основ конституционного строя и безопасности государства, и за преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, и за преступления против правосудия, и за преступления против порядка управления, и за преступления против военной службы (нормы разд. XI и гл. 33 УК РФ), а также за преступления против мира и безопасности человечества (нормы разд. XII и гл. 34 УК РФ)].

Все объекты уголовно-правовой охраны, названные в ст. 2 УК РФ, избраны законодателем в качестве таковых по одной причине — все они так или иначе связаны с правами и свободами человека, а опасность причинения им вреда признается лишь в том случае, когда путем причинения вреда этим объектам вред может быть причинен человеку, его правам и свободам. Такой взгляд на содержание объекта преступления и объекта уголовно-правовой охраны впервые в отечественной юридической науке был высказан Н.И. Загородниковым в его статье (опубликованной уже после его кончины) «Объект преступления: от идеологизации содержания к естественному понятию»: «Устанавливая уголовную ответственность за то или иное вредоносное деяние, государство в каждом конкретном случае в конечном счете делает это ради защиты человека и его разнообразных потребностей, интересов, прав и свобод»⁶Проблемы уголовной политики и уголовного права: межвузовский сб. науч. трудов /отв. ред. А.В. Наумов. М., 1994.C. 16-17..

В зависимости от направленности на конкретную разновидность конституционных прав и свобод человека и гражданина (т.е. по непосредственному объекту посягательства) все преступления, нормы об ответственности за которые предусмотрены статьями гл. 19 УК РФ, можно подразделить на три группы:

преступления против политических прав и свобод;
преступления против социальных прав и свобод;
преступления против личных прав и свобод.

Как и в других случаях, изучение зарубежного уголовного законодательства позволяет выделить некоторые особенности формулирования уголовно-правовых запретов в этой сфере. При этом можно упомянуть конструирование следующих составов преступлений:

воспрепятствование законной деятельности профессиональных союзов, политических партий, общественных организаций (УК Украины); воспрепятствование осуществлению свободы профсоюзов либо права на забастовку (УК Испании);
нарушение тайны голосования (УК Польши) или нарушение тайны выборов (УК ФРГ);
умышленные действия, направленные на признание недействительными результатов голосования при проведении официальных выборов (УК Голландии);
обман (введение в заблуждение) при осуществлении избирательного права, в результате чего лицо при подаче своего голоса ошиблось в содержании своей воли и тем самым не осуществило своего избирательного права либо выборы были признаны недействительными (УК ФРГ);
незаконная торговля рабочей силой (УК Испании);
подстрекательство к нелегальной иммиграции или пособничество в этом (УК Испании);
дискриминация юридических лиц в зависимости от происхождения, папа, семейного положения, состояния здоровья, нравов и обычаев, политических убеждений, профсоюзной деятельности, реальной или предполагаемой принадлежности или непринадлежности к определенной этнической группе, нации, расе или религии всех или некоторых членов этих юридических лиц (УК Франции);
оскорбление религиозных чувств верующих (УК Болгарии);
разглашение чужой тайны (УК Латвии);
незаконное фотографирование лица, находящегося в месте, не открытом для общества (УК Дании).

Следует отметить, что многие из них вполне вписываются в наши российские условия. Особенно такой запрет (в УК Голландии), как умышленные действия, направленные на признание недействительными результатов голосования при проведении официальных выборов (такие деяния, например, были достаточно распространенными при выборах в субъектах РФ глав исполнительной власти).

Одним из основополагающих принципов Конституции РФ является принцип, выраженный в ч. 1 ст. 14: «Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». В СМИ подчас делается явная попытка поставить этот принцип под сомнение. К сожалению, практические шага по дискредитации этого принципа делаются и теми органами, которые должны были бы стоять на страже Конституции РФ. Упомянем лишь предложение Главной военной прокуратуры о введении в штат воинских подразделений священников (по образцу Российской армии до Октября 1917 г.). Очевидно, что это предложение грубо противоречит ст. 14 Конституции РФ. Уместно упомянуть и то, что в п. 4 ст. 4 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» говорится: «Деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления не сопровождается публичными религиозными обрядами и церемониями. Должностные лица органов государственной власти, других государственных органов и органов местного самоуправления, а также военнослужащие не вправе использовать свое служебное положение для формирования того или иного отношения к религии».

Из этого определенно вытекает, что священники не могут нести службу в государственных учреждениях, в том числе и в воинских частях, и их деятельность должна ограничиваться пределами церкви. А главное — вряд ли предложение Главной военной прокуратуры способно кардинально изменить положение с поводом, приведшим к формулированию такого предложения (пресловутая дедовщина). Причины этого явления гораздо глубже предлагаемых для борьбы с ним мер. Реализация же такого предложения может повлечь попытки внесения соответствующих изменений и в уголовное законодательство. Лучше будет, если до этого дело не дойдет.