Сравнительное уголовное право

Понятие уголовного права


Сопоставление понятий уголовного права в различных правовых системах является отправной точкой сравнительного правоведения в данной сфере, поскольку от этого зависит определение предмета исследования, его границ. При внимательном рассмотрении эта проблема оказывается более сложной, чем может показаться на первый взгляд. Выясняется, что в некоторых правовых системах отраслевые границы уголовного права проходят совсем не там, где их привыкли видеть российские юристы.

Наиболее значительные расхождения в определении отраслевых границ существуют между тремя основными уголовно-правовыми системами: романо-германской, англо-американской и мусульманской, но даже в рамках романо-германской системы эти различия могут быть весьма существенными.

Для российской науки характерным является следующее определение уголовного права как отрасли права: «Уголовное право — это отрасль права, объединяющая правовые нормы, которые устанавливают, какие деяния являются преступлениями и какие наказания, а также иные меры уголовно-правового воздействия применяются к лицам, их совершившим, определяют основания уголовной ответственности и освобождения от уголовной ответственности и наказания».

В самом УК РФ (ч. 2 ст. 2) предмет уголовно-правового регулирования определяется несколько иначе: «настоящий Кодекс устанавливает основание и принципы уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений».

В современной немецкой литературе уголовное право обычно рассматривается как такая специальная область публичного права, которая регулирует особые отношения властного характера между государством и гражданами, определяя, «какие посягательства против социального порядка являются преступлениями и угрожают наказанием как правовым последствием преступления», предусматривая также меры исправления и безопасности.

За этими весьма сходными (можно сказать, совпадающими по своей сути) определениями скрывается тот факт, что в каждом государстве существует свой, уникальный круг общественных отношений, регулируемых уголовным правом.

Прежде всего, различия наблюдаются по кругу противоправных деяний, входящих в сферу уголовного права. Здесь наблюдаются два принципиальных подхода. Согласно первому из них уголовное право может применяться в отношении любых правонарушений, кроме гражданских деликтов и дисциплинарных проступков. Во многих странах современного мира не существует четкой концепции административных правонарушений и административной ответственности, поэтому даже самые незначительные деяния могут формально подпадать под действие уголовного права (в широком смысле) и влечь уголовную ответственность.

При этом различная степень опасности деяний находит свое выражение в дроблении категории уголовно противоправного деяния на различные его виды: преступления, проступки, нарушения (например, во Франции и ее бывших колониях). Однако даже в таких государствах во многих сферах применяются чисто административные санкции, никак не отождествляемые с уголовным наказанием (например, «административные гражданские наказания» США).

Четкое разграничение сфер между уголовным и административно-деликтным правом принято в странах СНГ и Балтии, Болгарии, Венгрии, Вьетнаме, КНР, Монголии, Румынии, Чехии и большинстве других государств «Восточной ветви» романо-германской правовой семьи. Здесь различие между двумя видами ответственности носит критический характер, поскольку только уголовно наказуемые деяния оцениваются как общественно опасные, тогда как административные правонарушения обычно признаются «общественно вредными».

Хотя в некоторых случаях санкции, налагаемые за наиболее серьезные административные проступки, могут быть гораздо суровей наказаний за преступления небольшой степени тяжести (например, административный арест против небольшого уголовного штрафа), социальные последствиях их несоизмеримы. Уголовное осуждение лица, даже вовсе без назначения ему наказания, влечет его стигматизацию (социальное отторжение), причем наличие у лица судимости (даже снятой или погашенной) лишает его части гражданских прав на всю оставшуюся жизнь.

Например, для ранее судимых навсегда закрывается возможность работы в правоохранительных и некоторых других государственных органах. Административная ответственность никакой стигматизации не вызывает и, как правило, не оставляет «следов в биографии» (здесь отсутствуют институты судимости и рецидива).

В зависимости от наличия или отсутствия четкой концепции административной ответственности социальная роль уголовного права будет также принципиально различаться. Либо оно признается универсальным регулятором социальных отношений, либо крайним средством государственного принуждения, которое следует применять только в действительно необходимых случаях, избегая излишней криминализации противоправной (социально негативной) деятельности. Соответственно, можно говорить о «широком» и «узком» понимании уголовного права в современных правовых системах.

В последние десятилетия к необходимости понимания уголовного права в «узком» смысле пришла уголовно-правовая доктрина ряда западноевропейских государств. По определению Конституционного Суда ФРГ, уголовное право не должно применяться повсюду, где есть нарушения жизни общества, но должно ограничиваться защитой основных ценностей социального порядка. С 1952 года административные правонарушения в ФРГ признаны самостоятельной категорией по отношению к уголовным преступлениям.

В Италии Закон от 24 ноября 1981 г. № 689 депенализировал весьма широкий круг деяний, установив для них режим административной ответственности.

В Нидерландах также с конца 1980-х годов административная ответственность была окончательно отделена от уголовной.

Во Франции нет общего законодательного акта об административной ответственности, однако составы административных правонарушений можно найти в специальных законах. Так, ордонанс о свободе конкуренции от 1 декабря 1986 г. перевел антиконкурентные действия из разряда уголовных в разряд «гражданских» деликтов, наказуемых административным штрафом (теперь эти составы содержатся в ст. 464-2 нового Торгового кодекса).

Таким образом, можно говорить о наметившейся общей тенденции к ограничению границ собственно уголовного права за счет развития института административной ответственности. Еще в 1984 году в деле Оцтюрка Европейский Суд по правам человека отметил общую тенденцию к перемещению малозначительных преступлений из уголовной сферы в административную (декриминализации) в государствах-членах Совета Европы. В 1989 году XIV Международный конгресс уголовного права в одной из своих резолюций приветствовал расширение сферы административно-деликтного права в той мере, в которой такая депеналиация находится в гармонии с принципом субсидиарности уголовного права.

Весьма разнообразные подходы наблюдаются в том, что касается включения в сферу уголовно-правовых отношений тех или иных санкций. То, что в одних странах отнесено к уголовным наказаниям или иным мерам уголовно-правового характера, в других считается административными санкциями (мерами). Например, выдворение иностранцев, совершивших преступление, во многих странах является самостоятельным видом наказания или уголовной мерой безопасности, в России же это административная мера.

Равным образом, в нашей стране (в отличие от многих других) не признаются уголовными санкциями запрет на приобретение оружия, лишение избирательных, родительских, водительских и многих других прав, хотя соответствующие ограничения все равно могут вводиться различными путями как последствие совершения преступления. Например, для получения разрешения на приобретение оружия в органах МВД нужно представить справку об отсутствии судимости, ограничение избирательных прав осужденных устанавливается в избирательном законодательстве и т.д.

Интересно также отметить, что если в большинстве стран мира возмещение имущественного вреда, причиненного потерпевшему преступлением, отнесено к сфере гражданского деликтного права, то в иберо-романских странах это самостоятельный институт уголовного права (в мусульманском деликтном праве, как будет показано ниже, это вообще центральный институт).

Далее, в рамках романо-германской правовой семьи теорией и законодательством весьма неоднозначно проводятся границы между материальным и процессуальным уголовным правом.

Ярким примером здесь может служить Франция. В УПК этой страны, в частности, закрепляется принцип уголовного права, запрещающий наказывать дважды за одно и то же деяние, даются понятия проступка и нарушения, содержатся нормы об условном освобождении, установлены сроки давности привлечения к уголовной ответственности и исполнения обвинительного приговора для некоторых категорий преступных деяний. В связи с этим в нашей литературе неизменно подчеркивается значение УПК как источника французского уголовного права.

С другой стороны, специальная конфискация, почти везде в мире признанная материально-правовым институтом, в некоторых странах СНГ до сих пор считается процессуальной мерой (в России это имело место до 2006 года). В США вообще некоторые виды специальной конфискации рассматриваются как гражданско-правовой институт (при всей условности терминологии), поскольку применяются за рамками уголовного процесса и без всяких уголовно-процессуальных гарантий.

Такая же картина с переходом материальных уголовных институтов в процессуальные, и наоборот наблюдается в странах англо-американской системы права. Так, например, здесь не получил развития уголовно-правовой институт деятельного раскаяния. В США его своеобразным аналогом является уголовно-процессуальный институт сделки о признании вины между обвинителем и обвиняемым. С другой стороны, чисто процессуальный институт отказа от уголовного преследования в связи с имевшейся незаконной провокацией преступления в США приобрел характер материально-правового института в виде одного из обстоятельств, исключающих уголовную ответственность.

Вообще, особенностью англо-американской системы права является традиционное отсутствие четких границ между материальным и процессуальным правом. В Англии нет ни одного уголовного закона (из многих сотен), в котором бы не переплетались материальные и процессуальные нормы. В некоторых странах — бывших английских колониях (Канада, Сент-Люсия) нормативный акт, именуемый «Уголовный кодекс», содержит одновременно разделы, посвященные уголовному процессу. Поэтому не удивительно, что термин «уголовное право» в странах общего права означает неразрывное единство уголовных и уголовно-процессуальных правовых норм.

В странах англо-американской системы права вне сферы уголовного права также традиционно находится институт принудительных мер медицинского характера.

Совершенно особое понимание уголовного права существует в странах, правовые системы которых основаны на нормах шариата (Афганистан, Иран, Йемен, Ливия, Мавритания, ОАЭ, Пакистан, Саудовская Аравия, Судан). В большинстве из указанных стран действуют, по сути, две автономные системы: уголовное право в «нашем» понимании и мусульманское деликтное право, со строго очерченной сферой применения для каждой.

Мусульманское деликтное право применяется (по общему правилу) в отношении мусульман, совершивших преступления категории хадд или кисас, во всех остальных случаях действует «светский» уголовный закон. Нормы обеих систем могут быть интегрированы в едином Уголовном кодексе (Иран, Йемен, Мавритания, Судан) или же мусульманское деликтное право действует за рамками общего Уголовного кодекса (Афганистан, Ливия, Пакистан).

При этом мусульманское деликтное право представляет собой конгломерат норм различной отраслевой принадлежности, поскольку возникло в те далекие времена (VII век), когда никакого понятия об отраслевом делении права у арабских племен не существовало. В нем, помимо собственно уголовных, широко представлены нормы уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и гражданского деликтного права.

В частности, мусульманское деликтное право очень подробно регулирует правила доказывания некоторых преступлений (например, прелюбодеяния, изнасилования), скрупулезно и казуистически определяет размеры имущественной (в деньгах или верблюдах) компенсации за каждую пострадавшую от преступления часть или функцию человеческого организма, детально описывает процедуру исполнения некоторых видов наказания.

При относительной недавней кодификации мусульманского деликтного права в Иране и Йемене все вышеуказанные нормы пришлось включать в текст единого УК, что сделало их самыми необычными памятниками уголовного законодательства в новейшей истории.

Существенные расхождения в определении границ уголовного права между национальными правовыми системами нередко порождают серьезные проблемы для международно-правового сотрудничества, особенно в сфере обеспечения прав человека, где необходимо применение единых для всех стран и четких стандартов. Необходимость в выработке общих подходов обусловлена тем, что все основополагающие международные акты о правах человека закрепляют правовые гарантии в отношении уголовного права и процесса, не упоминая о случаях административной ответственности.

В результате на практике возникают ситуации, когда то или иное государство уклоняется от выполнения своих международных обязательств в области прав человека, ссылаясь на административно-правовой, а не уголовно-правовой характер отношений в конкретном деле. В этой связи в международном праве прав человека в последние годы намечается тенденция к распространению уголовно-правовых гарантий на все виды публично-правовой ответственности, если они существенно затрагивают конвенционные права и свободы.

Так, Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) на основе толкования Европейской конвенции о защите прав и основных свобод человека выработал доктрину «уголовной сферы», которая охватывает уголовно-правовые, уголовно-процессуальные и часть административных правоотношений, в частности отношения, связанные с применением административных взысканий. Отнесение того или иного отношения к «уголовной сфере» осуществляется ЕСПЧ с учетом как формальных (позиция национального законодателя), так и материальных критериев (природа деяния и суровость налагаемой санкции).

В итоге, как отмечается в отечественной литературе, общеевропейское понимание «уголовной сферы» намного расширило ее пределы, распространив действие гарантий, закрепленных в ст. 6 вышеуказанной Конвенции, на все аналогичные фактические состояния ограничения прав и свобод независимо от внутригосударственной специализации обусловивших их мер юридической ответственности. Вместе с тем доктрина «уголовной сферы» не нарушает суверенного права государств самостоятельно проводить разграничение юридической ответственности на виды в зависимости от негативной значимости того или иного правонарушения.

Ввиду всех вышеперечисленных различий в понимании уголовного права и его предмета в настоящем исследовании мы неизбежно будем сопоставлять уголовно-правовые институты и нормы с их «аналогами», лежащими за рамками уголовного права в той или иной конкретной стране. В том числе в качестве уголовно-правовых будут рассмотрены вопросы, которые в нашей системе права таковыми до сих пор не считаются (например, вопросы об уголовно-правовом значении провокации преступлений или об имущественной компенсации потерпевшему со стороны виновного).

Isfic.Info 2006-2023