Механизм правового регулирования образовательной деятельности Русской православной церкви
До революции 1917 г. начальное образование детей российских подданных возлагалось на приходских священников и членов причта, в обязанности которых, помимо совершения богослужений и церковных треб, входило также учреждение церковноприходских школ и преподавание в них вероучительных предметов «вкупе с чистописанием». Указ Московской духовной консистории от 30 декабря 1838 г. № 6522 повелевал «пригласить церковнослужителей к заведению училищ для детей православных... на основании правил первоначального обучения»
В 1905 г. в России насчитывалось 43 696 церковно-приходских школ1Тульские епархиальные ведомости. 1996. № 4 (18) январь.. Только в Нижегородской губ. в 1916 г., по сведениям епархиального совета, было 517 церковно-приходских школ, большинство законоучителей в которых получали государственное жалованье.
Образовательная система дореволюционной России базировалась на сочетании светских знаний и религиозной нравственности. Церковность образования выражалась в том, что руководителями образовательного процесса были православными священниками, а преподаваемый ими Закон Божий составлял основу учебной программы. Церковность приходского образования обеспечивалась соответствием жизнедеятельности приходских школ внутреннему укладу и традициям православной церкви: учащиеся и педагоги были воцерковлены, школьный коллектив участвовал в храмовых богослужениях, учебные занятия начинались и заканчивались молитвой2Правила о церковных школах от 13 июня 1884 г. // Записка о церковных школах. СПб., 1907.. Церковно-приходская школа являлась одной из основных ячеек начального образования в России.
Наряду с церковно-приходской системой в дореволюционной России развивалась государственная система образования, характерная особенность которой заключалась в том, что государственные образовательные учреждения хотя и относились к ведению Министерства просвещения, тем не менее были тесно связаны с православной церковью. Вероучительные предметы, прежде всего Закон Божий, входили в состав общеобразовательных программ гимназий и училищ.
Также в России имелись учреждения профессионального религиозного образования (духовные образовательные учреждения) для подготовки служителей культа. В книге «Русское православие: вехи истории» под редакцией А.И. Клибанова приведены следующие данные: в дореволюционной России насчитывалось 4 духовные академии, 57 семинарий, 184 мужских духовных училища3Русское православие: вехи истории / Под ред. А.И. Клибанова. М., 1989. С. 381.. В стенах Троице-Сергиевской лавры находилась Московская духовная академия, основанная в 1814 г., и Московская духовная семинария, основанная в 1742 г.
По сведениям статистического ежегодника России за 1915 г., в ведении духовного ведомства числилось 299 духовных учебных заведений православного вероисповедания (в границах советской республики).
Надзор над всеми духовными школами епархии — академиями, семинариями и духовными училищами, а также контроль за преподаванием Закона Божьего в светских школах возлагался на епархиального архиерея как на главного учителя веры. Ему подчинялись и церковно-приходские школы.
Постановлением Народного комиссариата имуществ от 14 января 1918 г. в связи с провозглашенным принципом отделения церкви от государства и школы от церкви учебные заведения православной церкви были переданы в ведение Народного комиссариата просвещения.
Одним из проявлений государственного диктата в области народного образования являлась политика большевистской власти по вытеснению священнослужителей из системы образования. Постановлением от 17 февраля 1918 г. была упразднена должность преподавателей Закона Божьего. А 3 марта 1919 г. вышло постановление «О недопущении духовенства к занятию должностей в школе», запрещено выставление представителей духовенства кандидатами на учительские и наставнические школьные должности в светских учебных заведениях. Духовенство не могло занимать какие бы то ни было должности во всех школах; при оставлении сана могло занимать эти должности только с особого разрешения Наркомата просвещения; виновные в нарушении распоряжения подлежали суду ревтрибунала.
Несмотря на ограничения в начале 1920-х годов в 32 губерниях РСФСР свыше 15% учителей начальных школ составляли учителя, получившие духовное образование4Филиппова Р.Ф. К истории отделения церкви от государства // Межвузовская научно-теоретическая конференция на тему: «Великая Октябрьская социалистическая революция и осуществление принципов свободы совести». Шяуляй, 1968. С. 62-66.. Лейборист Чарльз Роден Бекстон, посетивший Россию в 1922 г., писал о том, что в Самарской губ. сельский священник вопреки советскому законодательству три раза в неделю навещал школу и учил детей Закону Божьему5Бекстон Ч.Р. В русской деревне. Пг.; М., 1923. С. 74-76..
Сокращение числа слушателей в духовных учебных заведениях отчасти объясняется стремлением служителей культа обеспечить своим детям наиболее устойчивое положение в обществе и определение их в светские учебные заведения. В конце 1920-х годов с введением в школах антирелигиозного воспитания к школьным учителям, многие из которых были детьми православных служителей культа, предъявляли требования полного разрыва с религией и ее служителями. В связи с этим участились случаи отречения от священного сана. В своих заявлениях в местные исполнительные комитеты священники, как правило, мотивировали свой переход на светскую службу «убеждением в пустоте религии вообще и православной в частности как по внутреннему содержанию, так и по внешней форме». Иногда дети православных служителей культа вступали в члены Союза безбожников, как, например, в 1927 г. восемнадцатилетний сын священника С.Д. Федотов, учащийся Крапивинского лесного техникума. Однако крайне редко служители культа и их дети становились атеистами по убеждению. Главным мотивом перехода духовенства на светскую службу являлась невозможность обеспечения себя и семьи церковной службой. Материальное положение православного духовенства советской России 1920-х годов целиком зависело от прихожан. В определенной степени в связи с ослаблением веры паствы из-за многочисленных расколов Русской православной церкви наблюдается ухудшение материального уровня жизни клира.
В 1920-1930-е годы значительно сокращалось воспроизводство религиозности в советском обществе путем запрещения систематического организованного обучения религии детей до 18 лет и сокращения числа специальных богословских учебных заведений. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где изучались общеобразовательные предметы, не допускалось. Граждане могли обучать и обучаться религии только частным образом.
Согласно инструкциям Наркомата просвещения губернским исполкомам, преподавание Закона Божьего вне стен учебных заведений детям до 18 лет не должно было выражаться «в форме учреждения правильно функционирующих учебных заведений, руководимых духовенством». Религия была исключена из системы школьного образования, в то же время в конце 1920-х годов по инициативе Союза воинствующих безбожников начался переход к антирелигиозному воспитанию в школе.
Из-за отсутствия системы детского религиозного воспитания уровень подготовки учащихся специальных богословских учебных заведений снизился. Открытие богословских учебных заведений происходило по специальному разрешению Народного комиссариата просвещения.
С сентября 1918 г. в Петрограде функционировало богословско-пастырское училище, а с декабря — богословский институт, который, просуществовав три года, сделал один выпуск (23 человека). Для сравнения: в 1913-1914 гг. в России насчитывалось 6 богословских академий с численностью студентов 1185 человек. В 1925 г. Петроградские богословские курсы были преобразованы в Высшие богословские курсы (низшие курсы отсутствовали), которые просуществовали до августа 1928 г. и сделали также один выпуск. Пастырско-богословские курсы для жителей Московской губ. действовали с начала 1921 г. при церкви св. Трифона в Москве.
В некоторых губернских центрах открывались богословские училища и семинарии, после окончания которых выпускники получали среднее богословское образование и могли принимать священнический сан с назначением на приходы. Воспитанники духовных семинарий имели возможность получить высшее богословское образование в одной из духовных академий. В основу подготовки будущих пастырей церковные школы полагали молитву, труд и правила христианского общежития.
Обучение женщин в епархиальных училищах (средних общеобразовательных женских учебных заведениях дореволюционной России), среди учащихся которых в дореволюционное время было значительное число дочерей служителей культа, в советской России не возобновилось.
Общее количество восстановленных в советское время духовных учебных заведений гораздо меньше их дореволюционного числа. Местная администрация редко шла навстречу запросам верующих, удовлетворяя их ходатайства о предоставлении им помещения для нужд духовного образования. К тому же приходское духовенство было сосредоточено, прежде всего, на том, как выжить в новых исторических условиях. Представители сельского клира, как правило, не задумывались о продолжении богословского образования в духовных учебных заведениях, боясь потерять место на приходе. В действующей Троицкой церкви нос. Крапивна Тульской губ. даже нет священника, за ней закреплен студент-заочник Тульской духовной семинарии, работающий псаломщиком.
Периодичность, кратковременность существования специальных богословских учебных заведений вела к постепенной утрате традиций духовного образования. А ведь Московская духовная академия, расположенная в Сергиевской лавре, вдали от городской суеты, до революции находилась на вершине научной богословской мысли в России. Общая численность профессорско-преподавательского корпуса высших духовных учебных заведений России в 1913-1914 гг. составляла 155 человек.
В 1920-е годы многие представители школы религиозной философии XIX — начала XX в. покинули Россию, продолжая за рубежом творческую научную деятельность. Остальные томились в лагерях и ссылках, не переставая думать о судьбе Русской православной церкви в советском обществе. В 1933 г. по ложному обвинению был арестован православный богослов П.А. Флоренский и осужден по ст. 58 Уголовного кодекса РСФСР на 10 лет. Вначале он отбывал срок на Дальнем Востоке, позже был отправлен в Соловецкое отделение лагерей, в 1937 г. по приговору особой тройки Народного комиссариата внутренних дел расстрелян. По словам следователя, допрашивавшего П.А. Флоренского, было заведомо известно, что он не состоял ни в каких организациях и не вел никакой антисоветской агитации, но на него в случае чего могли ориентироваться враждебные советской власти люди6ГУЛАГ в Карелии: Сб. док. и материалов. 1930-1941/ Науч. ред. В. Г. Макуров. Петрозаводск, 1992. С. 110.. В отношении представителей церкви, пользовавшихся авторитетом среди духовенства и мирян, проводилась так называемая «политика профилактического характера», когда предотвращались преступления, которые и не могли быть совершены.
Участник Религиозно-философского общества, специалист по каноническому праву Н.Н. Фиолетов, как и П.А. Флоренский, остался после революции на родине и прошел весь круг испытаний, выпавших на долю православной интеллигенции. В годы ссылок Н.Н. Фиолетов написал несколько статей апологетического содержания о сущности христианского аскетизма, о смысле страданий, о главной христианской добродетели-смирении7Фиолетова Н.Ю. История одной жизни // Минувшее: Исторический альманах. М., 1992. Т. 9. С. 92.. Он работал внештатным преподавателем общеобразовательных учебных заведений, всюду объединяя вокруг себя неравнодушных к православию людей.
В целом педагогические способности, богословские знания, профессиональный опыт православной интеллигенции оставались невостребованными в России 1920-х годов. Старая профессура не успевала подготовить достойной смены, способной передать будущему поколению пастырей традиции духовного образования.
Миссионерская деятельность Русской православной церкви переживала кризис. После революции миссионерские курсы при Казанской духовной академии, отдельные миссионерские монастыри и школы были закрыты.
Дореволюционные миссионеры в своей деятельности привыкли опираться на гражданскую власть для защиты и поддержки православия, «облекая святое дело миссии в бюрократические формы». Значение запрета на миссионерскую деятельность отмечал арх. Нижегородский Евдоким: «Ряды миссионеров — защитников Христова учения редеют с каждым днем, а нужда в этом святом деле возрастает с каждым часом. Организуйте спешно на местах приходскую миссию. С отделением церкви от государства церковь должна сама себя защищать. Ныне каждый христианин должен защищать свою веру, свои религиозные убеждения, своего пастыря, свою церковь. Тогда и пастырям будет жить легче: они не будут везде и всюду одинокими, профессионалами. Стена народная оградит их от всего».
Средства для поддержания миссионерства Всероссийским церковным собором предполагалось выделять из ежегодного церковного сбора Русской православной церкви («церковной лепты»). Этот церковный сбор должен был расходоваться также на нужды Высшего церковного управления, на нужды учреждений и лиц духовного звания, находящихся на попечении высшей церковной власти. В связи с запретом «церковной лепты» из епархий поступали лишь случайные разовые отчисления.
Организация миссионерских курсов на местах была практически неосуществима, прежде всего, из-за нежелания местной администрацией выделить для этого свободное помещение. Попытка организовать пастырскую школу для Нижегородской епархии при Оранском монастыре в декабре 1920 г. так и не увенчалась успехом. Упадок миссионерства был одной из причин ослабления православной веры российских граждан. В 1920-е годы постепенно уменьшалась численность прихожан вследствие перехода части православных верующих в сектантство, в части верующих укрепилось разочарование в любой религии. Молодое поколение осваивало атеизм, сокращались ряды мирян — членов церковно-приходских советов.
Произнесение проповедей без какой-либо предварительной цензуры допускалось при условии, чтобы по содержанию они имели исключительно религиозный характер (инструкция НКЮ и НКВД от 19 июня 1923 г.). Священников, критиковавших антирелигиозные театральные спектакли и призывавших верующих к их непосещению, привлекали к уголовной ответственности. Не каждый духовник подавал жалобу в высшие инстанции, как это сделал приходский священник с. Алешна Тульской губ. Глаголев весной 1924 г. Верховный Суд, не усмотрев в деяниях осужденного Глаголева «достаточных признаков преступления», отменил приговор Тульского губернского суда, приговорившего священника по ч. 1 ст. 69 Уголовного кодекса к лишению свободы на 3 года со строгой изоляцией.
Отправление занятий проповедника считалось профессией в том случае, если носило постоянный, систематический характер и по существу составляло исполнение профессиональных обязанностей служителя культа в отношении данного религиозного коллектива, даже если происходило во внеслужебное время и бесплатно, разъяснял Наркомат юстиции 19 июня 1925 г.
Издательская деятельность Русский православной церкви фактически была свернута. В первые годы советской власти была прекращена деятельность большинства церковных типографий, а церковнославянский шрифт переплавлен; было закрыто большинство религиозных газет и журналов, правда, до 1920-1921 гг. в каждой епархии еще выходили «Епархиальные ведомости». Для сравнения приведем дореволюционные данные. В 1913 г. Русская православная церковь издавала 1764 журнала и газеты общим тиражом 5731 тыс. экземпляров8См.: Под знаменем марксизма. 1941. № 3. С. 159.. «Церковные ведомости», официальный орган Синода православной церкви, издавались тиражом 46 тыс. экземпляров, каждая епархия имела свой орган периодической печати.
Изменился порядок выпуска и распространения религиозной литературы. Перед опубликованием рукописи религиозного характера должны были представляться в государственное издательство. В 1920-е годы государство содействовало выпуску обновленческой прессы, в то время как патриаршая церковь выпускала преимущественно церковный календарь.
Главлит решал вопросы об издании той или иной религиозной печатной продукции, предварительно справившись о мнении Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б). Как известно, этот антирелигиозный орган действовал с санкции Политбюро ЦК и при непосредственном контакте с ГПУ. Окончательное решение оставалось за Агитационно-пропагандистским отделом ЦК партии, о чем свидетельствует секретная переписка этих советских учреждений. Кроме того, в 1923 г. член Антирелигиозной комиссии Е.А. Тучков являлся одновременно начальником VI отделения СО ОГПУ и заместителем начальника ОГПУ. По его требованию от имени Антирелигиозной комиссии ЦК партии 30 июля 1923 г. разрешение Главлитом к печати третьего воззвания патриарха Тихона было отменено. Это решение отчасти создавало режим «особого официального благоприятствования «Живой церкви». В конце 1920-х годов в силу вступила новая редакция ст. 4 Конституции РСФСР, исключавшая свободу религиозной пропаганды.
При общем низком уровне грамотности крестьянской России священники представляли наиболее образованный слои общества. Материалы Всесоюзной переписи населения 1926 г. характеризуют уровень грамотности духовенства. Притом что в общей массе населения европейской части России грамотных в 1926 г. было меньшинство — 44,1%, среди служителей культов Москвы и их семей грамотные составляли большинство — 97,1%. В Москве в 1926 г. насчитывалось всего 2169 служителей религиозных культов и членов их семей, из них 1238 мужчин и 931 женщина. Уровень грамотности мужчин — служителей культов не зависел от их возраста, самодеятельности или несамодеятельности. Практически все служители культа мужского пола имели образование. Основная часть малограмотных — это несамодеятельные женщины старше 50 лет. Все дети служителей культа обучались грамоте.
В 1920-е годы представители духовенства, в особенности сельского, продолжали выполнять просвещенческие функции: занимались преподаванием, выписывали газеты, устраивали коллективные читки советской и религиозной периодики, знакомили в церквах с государственными законодательными актами.
В условиях низкого уровня грамотности сельских жителей представители православного клира часто составляли прошения крестьян, записывали протоколы заседаний общих собраний сельской общины и другие документы, ставили подпись за неграмотных.
В первые годы советской власти православное духовенство привлекалось к работе в центральных и местных государственных структурах; им разрешалось занимать должности в советских учреждениях уездных и губернских городов, но не в волостных и сельских исполнительных комитетах. В целом интеллектуальный потенциал служителей культа и членов их семей зачастую оставался невостребованным.
Принятое в 1929 г. постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» подтверждало ограничение права граждан на религиозное обучение, допускаемое только в стенах специальных богословских учебных заведений для лиц, достигших 18-летнего возраста. п. Орлеанский отмечал, что правовая норма ст. 18 постановления ВЦИК и СНК РСФСР 1929 г. фактически отменяла действие циркуляра Наркомата просвещения РСФСР 1919 г., допускавшего обучение детей группами из трех человек приглашенным родителями лицом, поскольку в новых общественных условиях такие группы стали рассматриваться как «скрытая форма церковных школ».
Статья 17 постановления «О религиозных объединениях» 1929 г. установила дополнительный запрет на хранение в молитвенных зданиях любой литературы, за исключением книг, необходимых для отправления религиозных обрядов. Главполитпросвет совместно с ОГПУ проводил изъятие религиозно-проповеднической литературы из библиотек. Имел место ряд недоразумений, когда изымались сочинения Ленина, Маркса, Троцкого. В результате изъятия религиозной литературы из местных библиотек у приходского духовенства оставались только богослужебные книги, что препятствовало религиозной грамотности населения. В деятельности Наркомата просвещения прослеживалась охранительная линия государства, преследовавшего церковь.
Таким образом, нормы советского законодательства ограничивали все виды религиозного образования, вытеснив его за рамки общеобразовательных учреждений и сведя его исключительно к сфере специального богословского обучения. Правоприменители, как правило, ограничительно толковали законодательство о регулировании деятельности православных организаций, в то время как антирелигиозные меры, направленные на сокращение воспроизводства православного духовничества, трактовались расширительно, с учетом идеологической концепции богоборческой власти.
Светский характер образования в государственных образовательных учреждениях понимался в смысле атеистической, антирелигиозной направленности осуществлявшегося в них образовательного процесса. В последнее время термин «светский» рассматривается как «нецерковный», «гражданский», а не является синонимом слов «атеистический», «антирелигиозный», как ранее. Согласно ст. 14 Конституции РФ 1993 г. Российская Федерация является светским государством. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом.
Если в первые годы советской власти служителей культа как представителей наиболее образованных слоев населения привлекали к государственной службе, православная церковь, продолжавшая нести просвещение, оставалась местом притяжения активных сил деревни, то в связи с принятием декрета Совета народных комиссаров РСФСР от 13 января 1921 г. «О порядке предоставления работы служителям религиозных культов» ситуация изменилась — просветительская функция церкви постепенно ограничивается исключительно кругом православных верующих.
В 1930-е годы духовенство было вытеснено из общественной жизни страны. Вновь к патриотическому голосу Русской православной церкви прислушались только в годы Великой Отечественной войны. Несмотря на то что Русская православная церковь в антирелигиозной печати называлась «злейшим врагом советского патриотизма», в первый же день Великой Отечественной войны она обратилась к советскому народу с призывом к сопротивлению фашистским захватчикам. Митрополит Сергий напечатал на пишущей машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой православной церкви» и начал его распространение по приходам. Позже на открытии Архиерейского собора 1943 г. митр. Сергий отмечал: «О том, какую позицию должна занять наша церковь во время войны, нам не приходилось задумываться, потому что прежде, чем мы успели определить как-нибудь свое положение, оно уже определилось — фашисты напади на нашу страну, опустошили ее, уводили в плен наших соотечественников... так что уже простое приличие не позволило бы нам занять какую-нибудь другую позицию, кроме той, какую мы заняли, т.е., безусловно, отрицательную ко всему, что носит на себе печать фашизма, печать враждебности к нашей стране». За годы войны Патриарший Местоблюститель 24 раза обращался к верующим с патриотическими посланиями. Начиная с 1942 г. эти послания печатались типографским способом, а их распространение на территории СССР, в том числе и временно оккупированной, взял на себя Народный комиссариат внутренних дел СССР.
В сентябре 1943 г. вышел первый номер «Журнала Московской Патриархии». 28 ноября 1943 г. правительство разрешило открытие в Москве Богословского института и пастырских курсов в 1944 г., что свидетельствовало об оживлении церковной жизни.