Налогообложение православных религиозных организаций и служителей культа в Cоветской России

Налогообложение православных религиозных организаций. В синодальный период религиозные организации подлежали льготному налогообложению. К концу XIX в. налог с недвижимого имущества, принадлежавшего духовным ведомствам как христианских, так и нехристианских вероисповеданий, взыскивался частично — только с того имущества, которое приносило доход «посредством отдачи в наем». Духовные учреждения всех вероисповеданий, в том числе православные религиозные организации, освобождались от уплаты подымной подати, поземельного налога, а в губерниях Привисленского края — налога со всего недвижимого городского имущества. Заведения духовного ведомства, печатающие и продающие книги и пособия учебного и духовно-нравственного содержания, изготовляющие и продающие необходимые для богослужения предметы, а также предприятия, торгующие лампадным маслом и ладаном, не подлежали обложению государственным промысловым налогом, которым облагались все торговые, промышленные предприятия. Имущество, поступавшее в пользу церквей, монастырей и церковных причтов в силу закона, духовного завещания, по царскому пожалованию, дарению и другим безвозмездным актам, освобождалось от уплаты государственной пошлины.

На протяжении всей досоветской истории культовая деятельность как таковая была освобождена от каких-либо обложений. Государство брало на себя функцию обеспечения необходимых материальных нужд религиозных объединений преимущественно путем предоставления сельскохозяйственных земель. По мере роста землевладения религиозных объединений увеличивались объемы податей в казну с крестьянских дворов, расположенных на землях религиозных объединений. С одной стороны, производство богослужебных предметов и религиозной литературы освобождалось от налогообложения, с другой — коммерческая деятельность церкви, в том числе устройство доходных домов, облагалась государственным налогом.

В советской России религиозные организации Русской православной церкви, как и другие субъекты налоговых правоотношений, были обязаны выполнять возложенные на нее государством обязанности по уплате налогов. Практика налогообложения культовой деятельности берет свое начало в советские годы. В налоговой сфере во всей полноте проявилась антирелигиозная направленность государственной политики. К религиозным объединениям применялись такие же принципы налогообложения, как и к «доходным» частным предприятиям. В силу отсутствия в течение длительного времени в советском законодательстве четко сформулированного понятия религиозного объединения как субъекта правоотношении на практике имели место факты неверного толкования данного термина. Религиозные организации часто отождествляли с нетрудовым кулацким элементом, с частным обществом, извлекающим прибыль от богослужебного имущества. Деятельность религиозных обществ подпадала под правовые нормы о частном предпринимательстве, что, в свою очередь, влекло высокое налогообложение.

Налоговая политика проводилась как в отношении духовенства, так и в отношении религиозных общин. Согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР от 16 ноября 1922 г. богослужебные здания подлежали обложению налогом со строений, изъятие существовало только для храмовых строений вне городских поселений, на которые данный вид налога не распространялся. Эта же норма была воспроизведена в циркуляре Наркомата финансов СССР от 3 сентября 1923 г. № 102 «Об обложении местным налогом со строений зданий, предназначенных для богослужебных целей». Размер общесоюзного налога со строений не должен был превышать 0,5% стоимости храмового здания. Стоимость здания определялась местным финансовым отделом на основании оценок Госстраха. С 3 декабря 1924 г. ставка налога была повышена до 1,8% стоимости культового здания в год.

Арендная плата за землю, находящуюся под храмом, была введена в 1923 г., она исчислялась в соответствии с размером ставки, принятой в данном городском поселении для частновладельческих усадебных земель. Этой нормой создавалась двойственность правого положения религиозных общин: с одной стороны, группа верующих должна была оплатить аренду земли как частное общество, но, с другой стороны, это частное общество не извлекало прибыли от взятого в пользование богослужебного имущества. Ставка местного сбора за аренду городской земли зачастую была непосильной для групп верующих.

В Наркомат юстиции РСФСР и в Секретариат Президиума ВЦИК поступило множество заявлений с просьбой о снижении ставок по налогу на строение и за аренду земли под храмом. Особое беспокойство верующих вызывала санкция, применяемая за просрочку долга, поскольку за неуплату налогов и сборов в течение двух месяцев со дня истечения срока платежей губернские исполкомы имели право расторжения с группой верующих договора аренды культового имущества. Этим основанием расторжения договора активно пользовались губернские исполкомы, определявшие ставки по местным налогам и сборам до сентября 1923 г. Циркулярное письмо ЦК РКП (б) «Об отношении к религиозным организациям» от 16 августа 1923 г. осудило использование данного основания расторжения договора аренды культового имущества в целях передачи храма от «тихоновцев» к «обновленцам».

В августе 1923 г. по рекомендации Наркомата финансов СССР губернские исполкомы своими постановлениями стали снижать арендную плату за землю, находящуюся под храмом. А 3 сентября 1923 г. Наркомат финансов СССР циркуляром снизил и упорядочил ставки местных налогов и сборов с культового имущества. В 1924 г. в связи с декретом ЦИК СССР от 29 мая «О взимании ренты с земель городских и предоставленных транспорту» губернские исполкомы начали одновременно взимать налог за аренду земли и земельную ренту. По этому поводу V отдел НКЮ разъяснил, что земельная рента в тех местах, где она введена, заменяет собой арендную плату за землю и оба платежа не должны взиматься одновременно.

В 1925 г. циркуляром Наркомата финансов РСФСР № 453 были введены льготы по налогообложению церковных зданий и служителей культа. В циркуляре констатировалось наличие многочисленных фактов завышения оценочной стоимости храмовых помещений, поскольку в основу подсчета ставились дореволюционные расценки, не учитывавшие износа зданий. Предлагалось активнее «проводить в жизнь» льготу, определенную циркуляром Наркомата финансов СССР от 3 сентября 1922 г., и брать за основу страховой оценки церковных зданий при их высокой стоимости пониженную сумму. Также предлагалось дифференцировать ставки по налогу за аренду земли под храмом, исходя из доходности храма и классового состава группы верующих, арендовавших храм. Эту льготу губфинотделы должны были распространить и на выплату религиозными организациями земельной ренты в черте городских поселений.

Часто арендная плата за земельные участки, находящиеся под зданиями религиозного культа, взималась с нарушениями законодательства. В Народный комиссариат финансов и во ВЦИК поступали жалобы церковно-приходских общин и отдельных служителей культа на неправильность и непосильность обложения местными и государственными налогами. При обложении церковных зданий местным налогом со строений не выполнялись директивы Народного комиссариата финансов о производстве оценки таких зданий поданным Госстраха. Здания оценивались по довоенным меркам и общегубернским нормам для жилых зданий с применением сверх того еще поправочных коэффициентов.

В заявлениях мирян и духовенства в местные и центральные органы советской власти говорилось о необходимости ослабления налогового бремени. Невозможность для бедных сельских приходов уплатить налоги приводила к расторжению договора с группой верующих. Например, в с. Невлянское Волоколамского района «местное райфо исчислило налоги, земельную ренту в сумме около 2000 руб., и экстренно потребовало уплаты... община в спешном порядке не могла такую сумму собрать... что послужило основанием для расторжения договора аренды богослужебного имущества».

В случае просрочки платежа на религиозную общину возлагалось требование уплатить пеню в размере 1% за каждый день просрочки, что также зачастую приводило к потере общиной своего культового здания.

В 1930-е годы каждый православный приход был обязан выплачивать в государственную казну следующие налоги и сборы:

налог на строение. Он устанавливался в размере 15,5% оценочной стоимости церковного здания в год. Оценка здания проводилась властью в 1929-1930 гг. В 1935 г. была проведена переоценка зданий, и стоимость строений была повышена, несмотря на отсутствие ремонта за этот период времени. Так, например, церковный совет с. Непрядвы Воловского района Московской обл. с 1930 по 1935 г. платил за здание площадью 600 кв. м налог в сумме 2500 руб., а с 1935-2800 руб. Оценка здания зависела от его размеров, материала, из которого оно было построено, месторасположения. Особенно высокими налогами облагались церкви в Москве. Религиозная община при Богоявленском соборе в Елохове платила в год 40 000 руб., в то время как приходские общины в сельской местности выплачивали примерно около 1000-3000 руб.;
рента за землю, на которой находилась церковь, и за землю в церковной ограде. Взималась плата примерно в 70% налога на строение; а также
страховой взнос за пользование церковным зданием. Страховой взнос составлял примерно 30% налога на строение (50-500 руб.)¹См.: Щепетков М., свящ. Налогообложение духовенства в 1930-е годы как форма гонения на Православную церковь // XIII Международные рождественские образовательные чтения. М., 2005..

В своем письме к председателю Комиссии ВЦИК по вопросам культов Смидовичу Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Сергий (Страгородский) в 1930 г. приводил многочисленные факты беззакония в области налогообложения православных организаций и вносил предложения по совершенствованию налогового законодательства. В частности, в письме митр. Сергия говорилось: «Сбор авторского гонорара в пользу драмсоюза необходимо поставить в строго законные рамки, т.е. чтобы сбор производился только за исполнение в церкви тех музыкальных произведений, которые или национализированы, или же по авторскому праву принадлежат какому-либо лицу, а не вообще за пение в церкви чего бы то ни было при богослужении, в частности, чтобы исполнение служителем культа своих богослужебных обязанностей не рассматривалось как исполнение артистами музыкальных произведений, и потому церкви не привлекались бы к уплате 5% сбора со всего дохода, получаемого духовенством храма, т.е. и дохода с треб, совершаемых даже вне храма.

Необходимо отменить обложение церквей различными сельскохозяйственными и другими продуктами (например, зерновым или печеным хлебом, шерстью и под.), а также специальными хозяйственными сборами, например, на тракторизацию, индустриализацию, на покупку облигаций госзаймов и подобное, в принудительном порядке. За неимением у церквей хозяйства, налог, естественно, падает на членов религиозной общины, является, таким образом, как бы особым налогом на веру, сверх других налогов, уплачиваемых верующими наравне с прочими гражданами»²Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943. С. 70..

В результате государство было вынуждено упорядочить налоговое законодательство в отношении религиозных организаций. 19 февраля 1931 г. был принят циркуляр Народного комиссариата юстиции, который определял точный перечень обязательных платежей и их размеры, а также условия, «при которых религиозным общинам возвращались излишне начисленные ранее суммы платежей, а также налагал запрет на опечатывание культовых зданий, наложение штрафов и ареста имущества до особого решения исполкома местного совета».

В послевоенное время церковным субъектам был предоставлен льготный налоговый режим. Согласно постановлению Совета народных комиссаров СССР от 29 августа 1945 г. монастыри освобождались от налогов на занимаемую ими землю и строения. Народному комиссариату финансов СССР было разрешено привлекать к обложению подоходным налогом доходы монастырей от имеющихся у них сельскохозяйственных и иных источников, а также доходы от свечных заводов и других предприятий при епархиальных управлениях в порядке ст. 19 указа Президиума Верховного Совета СССР от 30 апреля 1943 г. «О подоходном налоге с населения».

Данные меры правительства носили временный характер и являлись исключением из общего политического курса руководства Советского государства, направленного на подавление религиозной жизни в стране. Налоги на земли и строения монастырей, отмененные в 1945 г., были вновь введены постановлением Совета министров СССР «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей» от 16 октября 1958 г. № 1160. Советам министров союзных республик в соответствии с предоставленным им правом дифференциации ставок сельскохозяйственного налога предписывалось «установить повышенные ставки налога с земельных участков, находящихся в пользовании монастырей».

Государственным учреждениям предписывалось осуществить мероприятия административного характера, направленные на ужесточение условий существования религиозных общин. Первыми в этом ряду были два постановления Совета министров СССР от 16 октября 1958 г. — «О монастырях в СССР» и «О повышении налогов на доходы епархиальных предприятий и монастырей». В первом поручалось Советам министров союзных республик, Совету по делам Русской православной церкви и Совету по делам религиозных культов в шестимесячный срок изучить вопрос о сокращении количества монастырей и скитов и внести в Совет министров СССР предложения по этому вопросу, предписывалось сократить размеры земельных угодий, находившихся в пользовании монастырей. Монастыри могли пользоваться национализированными и муниципализированными строениями на своей территории на основании арендных договоров, заключаемыми с исполкомами районных и городских Советов депутатов трудящихся. Постановлением «О повышении налогов на доходы епархиальных предприятий и монастырей» религиозным объединениям запрещалось продавать свечи по ценам более высоким, чем они приобретались в свечных мастерских. Приобретение свечей в мастерских стало убыточным для храмов и сократилось, что, в свою очередь, привело к закрытию свечных мастерских.

Налогообложение служителей культа. Согласно циркуляру Наркомата юстиции РСФР от 15 декабря 1923 г., служители культа, основным источником существования которых являлось вознаграждение за культовую деятельность, при взимании подоходно-поимущественного налога, квартирной платы и платы за обучение детей в единой трудовой школе приравнивались к лицам свободных профессий. К служителям религиозных культов причислялись не только те, кто входил в состав приходских причтов, но и все граждане, проживающие на доходы от обслуживания храмов, но не совершающие обрядов, как то: певчие, просвирни и т.п.

Позднее священнослужителей стали приравнивать к некооперированным кустарям и ремесленникам, эксплуатирующим наемный труд, лицам, занимающимся мелкой торговлей, прочим гражданам, проживающим на нетрудовые доходы. В отношении доходов служителей культа применялась повышенная ставка подоходно-поимущественного налога.

Сумма налоговых платежей не всегда соответствовала реальным доходам священника. В своем заявлении в Наркомат юстиции РСФСР протоиерей И. Бутырев из Тульской епархии указывал на тот факт, что за 1923 г. суммы подоходно-поимущественного налога составили для епископа 450 руб. золотом, для городских священников — от 250 и выше, для сельских — от 66, для псаломщиков — от 9 руб. золотом.

Доход, полученный от культовой деятельности, как правило, завышался местной властью. Налоги, уплачиваемые сельскими священниками, устанавливались исходя из дохода в 1000-3000 руб. в год, а то и выше, хотя реальный доход был примерно 400-700 руб. в год. По мнению сотрудников Комиссии по вопросам культа при ВЦИК, приблизительный доход церкви в 200—300 человек прихожан в 1933 г. составлял 3000-4000 руб. Вмененный доход от культовой деятельности увеличивали в случае, если закрывался соседний храм.

Совмещение подоходно-поимущественного и единого сельхозналога признавалось не противоречащим закону (ст. 1-2 положения ЦИК СССР «О государственном подоходно-поимущественном налоге» от 12 ноября 1923 г.). Ставки дополнительной ренты с земель, находящихся в пользовании служителей культа, в некоторых губерниях были значительно увеличены, иногда до 100%.

Наряду с Русской православной церковью налоговое давление испытывали религиозные организации других конфессий и толков. Попытка Священного Синода обновленческой церкви, обратившегося в феврале 1924 г. в ЦИК СССР с просьбой об отмене для сельских священников совмещения налогов, а для городских — установления налогообложения, начиная с дохода, превышающего 350 руб. золотом в год, изменить положение в сфере налогообложения осталась безрезультатной.

В связи с отменой промыслового налога с духовенства излишне выплаченные суммы за 1922 г. были зачислены в счет других налогов и сборов со служителей культа.

Наряду с общегосударственными налогами священников облагали множеством местных налогов и сборов на волостные, сельские и другие нужды. Как разъяснялось в ст. 14 циркуляра Наркомата юстиции и Наркомата внутренних дел от 19 июня 1923 г., в отношении уплаты налогов и всякого рода сборов духовенство имело право участия и голоса в собраниях коллектива по вопросу о самообложении населения на местные нужды. С принятием постановления ЦИК и СНК СССР «О самообложении сельского населения» от 11 сентября 1937 г. служители религиозных культов, проживавшие в сельской местности, привлекались к участию в самообложении сельского населения в размере 150 руб. (п. «г» ст. 7 постановления).

Сборы на нужды жилищного и культурно-бытового строительства устанавливались в размере от 9 до 24% от вмененного дохода от культовой деятельности.

В силу того что служители культа были лишены избирательных прав и не могли назначаться сельскими исполнителями, Декретом ВЦП К и СНК РСФСР «О сельских исполнителях» от 21 марта 1924 г. они облагались особым сбором, устанавливаемым губернскими исполкомами и поступающим в доход сельсоветов на покрытие расходов по охране общественного порядка, личной и имущественной безопасности или по благоустройству селения. Сбор за освобождение от обязанности сельского исполнится должен был взиматься в момент наступления для этих лиц личной очереди отбытия обязанностей сельского исполнителя от очередного двора по спискам, составляемым сельсоветами и утверждаемым волисполкомами. Наличие в составе членов данного хозяйства лиц, не лишенных прав быть сельскими исполнителями, не освобождало от уплаты этого сбора.

Священнослужители наравне с другими гражданами выполняли общегражданские общественные повинности и обязанности, установленные циркуляром НКЮ, НКВД, НКЗ и РКП от 15 августа 1921 г. В городах, особенно в начале 1920-х годов, служителей культа часто в принудительном порядке привлекали к трудовой повинности в виде очищения улиц, базарных площадей и других неквалифицированных работ. Исключение составляла воинская повинность. По закону об обязательной военной службе от 18 сентября 1925 г. граждане, лишенные избирательных прав, в том числе представители духовенства, направлялись в тыловое ополчение. Призыв граждан, которым не доверялось ношение оружия, производился одновременно с очередным призывом их сверстников на действительную военную службу. Никакие отсрочки и право на льготы по семейно-имущественному положению не имели действительной силы.

Помимо постоянных налоговых отчислений, Советское государство требовало выполнения сельскими жителями, в том числе служителями культа, государственных поставок (участие в мясозаготовках, молокозаготовках, картофелезаготовках и т.п.). Заготовительные и потребительские цены не соответствовали друг другу. На каждый социальный слой сельского населения устанавливалась определенная норма. Если норму колхозника брать за коэффициент 1, то единоличник сдавал по норме 1,5, а кулак по норме — 2. Например, участвуя в мясозаготовках, колхозник был обязан сдать 37 кг, единоличник — 56 кг, а кулак — 74 кг. Единоличники и кулаки сдавали сельхозпродуктов в 1,5-2 раза больше, чем колхозники.

Сельские священнослужители, которые в своем хозяйстве имели корову, обязаны были сдавать государству молоко и мясо по нормам, установленными для кулаков. Если коровы в хозяйстве священника не было — то по нормам, установленным для единоличников. В случае просрочки выполнения государственной поставки необходимо было выплатить штраф в размере от 300 до 1500 руб. В противном случае изымалось имущество, как правило дом, корова или надворные постройки.

Наряду с другими категориями населения служители культа осуществляли выплаты в фонд социального страхования.

Отвечая на жалобы служителей религиозных культов по поводу тяжелых условий оплаты обучения. Народный комиссариат просвещения разъяснял, что ее снижение и установление льгот допустимы только в отдельных случаях, по постановлению специальных комиссий, предусмотренных инструкцией о платности обучения. Размер платы для священников, проживавших в городах и служивших на доходных приходах, и для многосемейных сельских псаломщиков местным органам предлагалось дифференцировать.

Кроме того, правительством реализовывались облигации внутреннего займа, срок погашения которых составлял несколько лет.

В архивных фондах хранятся многочисленные жалобы и заявления служителей культа о взимании непомерно высокой квартирной платы. Максимальный тариф со служителей культа, проживавших в муниципализированных домах в сельской местности, составлял 1 руб., являвшийся минимальным для городов. Служители культа, как и другие граждане, могли быть выселены из занимаемых ими помещений, помимо прочих оснований (при необходимости капитального ремонта помещения, за порчу жилья, занятие жилого помещения без разрешения жилищного отдела), за неплатеж квартирной платы в установленном размере и сроке.

В конце 1920-х годов они были отнесены к лицам нетрудовых категорий и должны были выплачивать высокие налоги. К примеру, согласно инструкции Моссовета от 1 сентября 1928 г. квартплата в Москве с лиц нетрудовых категорий, в том числе духовенства, составляла 8 руб. 80 коп. за 1 кв. м. А в ряде случаев сумма по квартплате превышала сумму годового дохода духовенства.

О недовольстве крестьянского населения ущемлением прав духовенства свидетельствует информационная сводка ГПУ Карельской автономной республики за 8-18 июня 1925 г.: «В Колодозерском обществе Пудожского у., из насчитывавшихся 1500 человек крестьян — 70% недовольны на местную власть на почве выселения последней из казенного дома попа и дьякона. Последние расположились за версту от церкви. Освобожденный ими дом никем не занят — пустует. Крестьяне стремятся и делают попытки снова вселить в этот дом попа и дьякона и говорят: «Если не удается это, то раскатим дом и распилим на дрова, а ихних (т.е. советских работников) никого не пустим. Эта власть нас гонит в тупик. В церковь мы никакой силой не зовем и молодежь не притягиваем, а поэтому власть в нашу религию вмешиваться не должна»».

Жалобы на непосильное налогообложение стали обычным явлением. Секретариат Президиума ВЦИК отправлял подобные жалобы на рассмотрение губернских финотделов. Хотя Наркомат финансов РСФСР циркуляром от 2 января 1924 г. разрешал предоставлять священнослужителям льготу по уплате налогов в порядке отсрочки, рассрочки, сложения недоимки и пени, на местах не спешили ее применять.

В августе 1924 г. во ВЦИК обратились исполнительные органы крупнейших религиозных объединений с заявлением, в котором подоходно-поимущественный налог характеризовался «как скрытая форма налога за принадлежность к культу». Представители разных конфессий просили ослабить налоговое давление на служителей культа.

В январе 1925 г. просьба духовенства была частично удовлетворена. Циркуляр НКФ РСФСР № 453 ввел принцип раздельного обложения имущества духовенства по источникам доходов, исключавший обложение одного источника дохода одновременно подоходно-поимущественным, единым сельхозналогом и волостным сбором. Народный комиссариат финансов предлагал местным финансовым органам использовать все доступные налоговым органам средства, в том числе приглашение представителя группы верующих в целях недопущения искажений показателей доходности служителей культа и завышения оценки церковных зданий, «с необходимой осторожностью применять меры принудительного взыскания и предоставлять возможные льготы по уплате налогов» (циркуляр НКФ РСФСР от 2 января 1925 г.).

В протоколе заседания Постоянной комиссии от 6 апреля 1930 г. признавалось наличие многочисленных фактов незаконного применения в отношении духовенства таких мер ответственности, как высылка за пределы городов на основании рода деятельности, раскулачивание священнослужителей, чьи хозяйства не соответствовали признакам кулацкого хозяйства, незаконное привлечение духовенства к принудительным работам, завышение ставок налогообложения духовенства. Комиссия предложила Прокуратуре РСФСР привлекать виновных должностных лиц, допустивших переобложение духовенства налогами, к уголовной ответственности.

Специальным циркуляром Президиума ВЦИК от 20 июня 1930 г. были признаны незаконными привлечение священнослужителей к принудительным работам на основании рода деятельности, взимание с них сборов на кооперацию, тракторизацию, а также натуральных налогов непроизводимыми в хозяйстве продуктами. Циркуляр ограничил годовой размер квартирной платы и коммунальных платежей 30% годового дохода служителей культа.

Однако поток жалоб на нарушения прав священнослужителей не уменьшился и после рассылки циркуляра исполкомам местных Советов. Известен вопиющий факт нарушения законодательства о налогах и сборах в отношении сельского священника И.Г. Глазкова, у которого в счет налоговых платежей было изъято все имущество, а в части, не покрывшей сумму, взыскание было обращено на имущество отдельно проживавших детей. М.И. Калинин был вынужден лично обратиться к председателю Иваново-Вознесенского областного исполкома с просьбой о пересмотре размера налогообложения священника.

В письме Местоблюстителя Патриаршего Престола митр. Сергия (Страгородского) председателю Комиссии ВЦИК по вопросам культов Смидовичу в 1930 г. говорилось о том, чтобы члены приходских советов, церковные старосты, сторожа и другие лица, обслуживающие местный храм, а также священнослужители не приравнивались к нетрудовому элементу, к кулакам, и не облагались повышенными налогами; «при обложении подоходным налогом сумма доходов не назначалась произвольно, иногда вне всяких возможностей»; «чтобы при назначении трудовой повинности принимались во внимание как сообразный со здравым разумом размер налагаемой повинности (например, на священника села Люк Вятской области наложено срубить, распилить и расколоть 200 кубов дров), так и возраст, и состояние здоровья подвергаемых повинности; чтобы служители культа не лишались права иметь квартиру в пределах своего прихода и около храма в сельских местностях, хотя бы и в селениях, перешедших на колхоз, и чтобы лица, предоставляющие служителям культа такую квартиру, не облагались за это налогами в усиленной степени». Митрополит Сергий обращал внимание на то, чтобы представители прокуратуры на местах в случае обращения православных общин или духовенства с жалобами не отказывали им в защите законных прав. Правовые коллизии при реализации государственно-церковной политики являлись результатом непоследовательности и противоречивости советского законодательства в налоговой сфере. Ситуация осложнялась тем, что не все подзаконные акты публиковались в средствах массовой информации, не всем правоприменительным органам и должностным лицам были доступны. В прессе церковь рассматривалась как враг социалистических преобразований. Определенную негативную роль сыграло отсутствие у служащих местных органов власти необходимой квалификации. Совокупность указанных причин привела к многочисленным фактам нарушения советского законодательства в отношении священнослужителей и членов их семей, к ухудшению фактического положения духовенства.

В мае 1931 г. Президиум Иваново-Вознесенского облисполкома сообщил М.И. Калинину о том, что областной прокуратурой было возбуждено уголовное дело в отношении виновных должностных лиц, незаконно изъявших имущество у священника И.Г. Глазкова и его отдельно проживающих детей. Однако на практике виновные должностные лица, как правило, привлекались не к уголовной, а всего лишь к дисциплинарной ответственности.

После принятия Наркоматом финансов СССР 20 февраля 1931 г. циркуляра № 68, изданного во исполнение постановления Президиума ЦИК СССР от 3 февраля 1931 г., ставки налогообложения духовенства по подоходному налогу были снижены по сравнению с кустарями-единоличниками в два-три раза. На практике подоходный налог с духовенства зачастую взимался свыше 175% уровня платежей за 1928-1929 гг., хотя повышение ставки налога предусматривалось только в случаях значительного увеличения прихода у священнослужителя.

Особая проблема возникла с возвращением переплаченных духовенством сумм по подоходному налогу за 1931 г. В 1932 г. Наркомат финансов СССР дал руководящее разъяснение, предписав зачислить образовавшиеся суммы в счет других платежей за 1931 г., а оставшиеся сверх того суммы возместить священникам облигациями внутренних займов. Но вскоре вновь возникла проблема переплаты по налогам и сборам из-за неправильного применения циркуляра Наркомата финансов СССР № 68. Киевский областной финотдел информировал о том, что после выплаты денежных средств священнослужителям ряд секретарей парткомов и председателей райисполкомов Киевской обл. обвинили работников областного финотдела в искривлении классовой линии.

Обобщив информацию, поступившую от обл- и райфинотделов, Наркомат финансов СССР в сентябре /934 г. обратился в ЦК ВКП(б) с предложением: установить сельхозналог с духовенства, аналогичный налогу с единоличников, а подоходный налог не по II, а по III расписанию ставок налогообложения с предоставлением облисполкомам права самостоятельного установления норм исчисления подоходного налога с духовенства. В доказательство необходимости предлагаемого изменения Наркомат финансов СССР приводил следующие данные о доходах и взимании налогов и сборов с духовенства г. Москвы: Дмитриев — по заявленному доходу 2700 руб. согласно II расписанию уплачивал 206 руб. подоходного налога, а по III расписанию внес бы 733 руб.; Введенский — имел годовой доход 9250 руб., из них налог составил 727 руб., в то время как по III расписанию следовало бы удержать сумму в 5350 руб.

В декабре 1934 г. Секретариат ЦИК СССР по поручению ЦК ВКП(б) рассмотрел этот вопрос и пришел к выводу о пересмотре действовавшего порядка налогообложения служителей культа. 5 мая 1935 г. ЦИК СССР принял постановление «О порядке обложения служителей культа и молитвенных зданий», который изменил ставки налогообложения духовенства. Исчисление подоходного налога было оставлено по II расписанию, но определение норм доходности служителей культа в городе и деревне перешло в ведение исполнительных комитетов. Так законодательно были закреплены пределы установления доходности духовенства по СССР: не ниже 2 тыс. руб. годового дохода и не свыше 8 тыс. руб. Эти ставки налогообложения действовали до начала Великой Отечественной войны.

Налоговая политика Советского государства развивалась по пути разграничения налогообложения религиозных объединений и налогообложения служителей культа. Усиление налогового бремени в отношении духовенства было связано с общим наступлением на частное предпринимательство и с коллективизацией деревни.

Таким образом, на протяжении 1920-1930-х годов духовенство подлежало налогообложению по тем ставкам и основаниям, что и наиболее обеспеченные слои населения. Государство сначала приравнивало служителей культа к лицам свободных профессий, а затем — к нетрудовому элементу, к кулакам. Вплоть до середины 1920-х годов применялось одновременное обложение имущества духовенства подоходно-поимущественным, единым сельхозналогом и волостным сбором. Принятые в 1924 г. правовые нормы, предусматривавшие возможность уплаты налогов в порядке отсрочки, рассрочки, сложения недоимки и пени, на местах зачастую не применялись. Введенный в послевоенное время льготный налоговый режим распространялся главным образом на религиозные организации, а не представителей духовенства.

В ст. 19 указа Президиума Верховного Совета СССР от 30 апреля 1943 г. «О подоходном налоге с населения» приводилась таблица размера годового дохода служителя культа и соответствующего ему налога. Подоходный налог взыскивался по-разному со служителей культа, представителей исполнительных органов религиозных организаций и лиц, работавших в религиозных организациях по трудовому договору. Так, граждане, имевшие доходы от совершения религиозных обрядов, но не являвшиеся служителями религиозных культов, а также члены исполнительных органов (церковных советов) религиозных обществ по доходам, получаемым от религиозных обществ, облагались также по ст. 19 указа. Лица, работавшие в религиозных организациях по трудовым договорам, заключенным при участии профсоюзных органов, облагались подоходным налогом в порядке, предусмотренном ст. 5 указа, на одинаковом основании со всеми рабочими и служащими. Согласно постановлению Совета народных комиссаров СССР от 29 августа 1945 г. черное православное духовенство и духовные лица других исповеданий, обязанные безбрачием, освобождались от обложения налогом на холостяков, одиноких и малосемейных граждан СССР. Ослабление налогового бремени наступило для религиозных объединений и служителей культа только со сменой политического режима и принятием нового налогового законодательства в начале 1990-х годов.