Правовой режим церковного имущества Русской православной церкви в 1917-1945 гг.

Имущество, принадлежащее религиозным организациям Русской православной церкви, традиционно имеет целевое назначение. Теория целевого имущества была предложена цивилистами Бринцем, Беккером. Она состоит в том, что церковное имущество принадлежит не физическим и юридическим лицам, а определенной цели или назначению. В каноническом праве подчеркивается, что церковное имущество должно использоваться религиозными организациями исключительно для богослужебных целей. В этом заключается особенность имущественного положения религиозных организаций Русской православной церкви. «Церковное имущество само по себе, — отмечал еп. Никодим Далматинский, — предназначено исключительно для целей церкви и поэтому не может быть употреблено ни на какую другую цель. Этим церковное имущество отличается от частного имущества, которое по воле его владельца может быть использовано на какие угодно цели. Следовательно, церковным имуществом нельзя располагать как частным имуществом, а только согласно определенной Самим Богом цели. В этом смысле церковное имущество есть собственность Христа, или бедных, как оно и называется в различных церковных актах, ибо этим словом обозначается не собственность сама по себе, а то, для чего она предназначена»¹Далматинский Н., еп. Православное церковное право. СПб., 1897. С. 519-520.. Эту теорию некоторые немецкие ученые называли «наивным богохульством»²Суворов Н.С. Учебник церковного права / Под ред. В.А. Томсинова. М., 2004. С. 388..

В древности церковное имущество нередко рассматривалось как принадлежащее самому Богу. Так, составители жалованных грамот и завещаний в пользу церкви предназначали свои имущественные пожертвования Чудному Спасителю, Пречистой Деве Марии, а также отдельным святым. Но к Богу неприменимы юридические понятия гражданского права, нельзя представлять Бога обремененным сервитутами или обязательствами и подлежащим взысканию за долги, подчиненным регулятивной власти государства.

Традиционно церковное имущество использовалось не только для культовых целей, но и для удовлетворения нужд неимущих людей. В эпоху раннего христианства широкое распространение получила идея собственности бедных, согласно которой церковное имущество рассматривалось как нечто данное христианской общине Самим Богом для вспомоществования нуждающимся. Сторонники этой идеи признавали за всеми неспособными к самостоятельному заработку христианами (инвалидами, престарелыми, сиротами) право на получение содержания из церковной казны. На епископов была возложена обязанность в случае недостаточности общинных средств для удовлетворения нужд бедных членов общины продавать священные, предназначенные для богослужения сосуды и расходовать вырученные средства на благотворительные цели.

Каноны запрещают употреблять священные сосуды и ризничные вещи на житейские нужды. Как гласит 73-е Апостольское правило: «Сосуд златый, или сребряный освященный, или завесу, никто уже да не присвоит на свое употребление. Беззаконно бо есть. Аще же кто в сем усмотрен будет, да накажется отлучением». По 10-му правилу Двукратного собора, «те, кои святую чашу, или дискос, или лжицу, или досточтимое облачение трапезы, или глаголемый воздух, или какой бы то ни было из находящихся в алтаре священных и святых сосудов или одежд, восхитят для собственной корысти, или обратят в употребление не священное, да подвергнутся совершенному извержению из своего чина». Церковных вещей нельзя ни продавать, ни дарить, ни отдавать в заклад (12-е правило VH Вселенского собора). Древние церковные правила дозволяли продавать церковные сосуды, только когда не было других средств для выкупа пленных. Но и в этом случае продавались не самые священные сосуды, а только материал их в виде слитков.

Поскольку на Руси и на Западе вплоть до позднего Средневековья церковное имущество в принципе было неотчуждаемо, вопрос о принадлежности церковного имущества не имел практической важности. Для католической церкви в эпоху Реформации, а для Русской православной церкви в период революционных потрясений 1917 г. вопрос о церковном имущественном праве приобрел не только богословский теоретический, но и важный практический смысл.

Борьба с голодом в Поволжье в 1922 г. стала поводом к насильственному изъятию церковных ценностей из православных храмов. Члены религиозных обществ по постановлению Центральной комиссии помощи голодающим и Народного комиссариата юстиции от 23 февраля 1922 г. могли только вносить свои замечания и возражения в протоколы подкомиссий местных исполкомов, производивших изъятие. Впоследствии государство самостоятельно распоряжаюсь изъятыми церковными ценностями.

Изъятие церковных ценностей из закрытых храмов и монастырей закончилось в мае 1922 г., а из действовавших — к 1 ноября 1922 г. ЦК Последгола (бывшего Помгола), отправляя отчет в Секретариат ЦК РКП(б), указал общую сумму изъятых ценностей в 4 650 810 руб. 67 коп. (в золотых рублях)²Архивы Кремля: Политбюро и церковь: 1922-1925. Кн. 1. С. 79., что было гораздо меньше ожидавшейся суммы.

К августу 1923 г. было изъято церковных ценностей на 6 576 932 руб. 66 коп., из которых продано на сумму 4 648 217 руб. 57 коп. (70%), передано в Главмузей на 426 514 руб. 31 коп., осталось в Гохране на 1 502 200 руб. 78 коп.³Черемисский Н.А. Изъятие в 1922 г. церковных ценностей для помощи голодающим// Вопросы истории религии и атеизма. М., 1962. С. 207.. Подсчитано, что если все ценности, собранные из храмов, пересчитать на серебро, то по ценам начала 1920-х годов можно было бы купить 8,6 млн. т зерна. По сведениям М.И. Калинина, за границей на церковные ценности было закуплено только около 3 мл пудов хлеба (49 143 т.)⁴Калинин М.И. За эти годы. Л., 1926. Т. 1. С. 132. из возможных 525 млн. пудов. На 1 млн. золотых рублей по предложению Л.Д. Троцкого был закуплен хлеб для голодающих Поволжья, более 2 млн. руб. использовано на организацию и финансирование самого изъятия ценностей, остальная часть средств была потрачена на агитационную кампанию против самой церкви, на финансирование государством московского совещания обновленческого духовенства, а также на текущие бюджетные расходы.

Принцип целевого назначения богослужебного имущества неоднократно нарушался советским законодательством (при проведении национализации церковного имущества, ликвидации монастырей, изъятия ценностей православной церкви в пользу помощи голодающим в 1922-1923 гг. и т.д.).

Из-за повсеместной нехватки строений местная администрация стремилась использовать большинство православных молитвенных зданий. В соответствии с циркуляром Народного комиссариата внутренних дел от 28 февраля 1919 г. культовые здания могли использоваться гражданской властью при наличии следующих условий:

если в данной местности действительно ощущается острый недостаток в зданиях;
большинство членов местной религиозной общины или прихода не возражают против использования здания;
гражданские собрания не стесняют отправления богослужения;
местный исполком в состоянии обеспечить порядок проведения гражданских собраний в храмах, при котором участники этих собраний не оскорбят каким-либо образом предметов, почитаемых верующими за священные.

Во второй половине 1920-х годов условия, при которых храм мог быть использован не по назначению, значительно упрощались в пользу гражданской власти:

«если не было граждан, желающих взять эти здания в пользование;
если требовалось соответствующее помещение для общеполезных целей»⁵Церковный календарь на 1927 год. М., 1927. С. 47..

Часто уездные органы управления передавали православные церкви под культурно-просветительские учреждения. С другой стороны, иногда на крестьянском сходе утверждали решение о передаче одного из сельских храмов для нецерковных целей, например, в связи с упразднением церковно-приходских школ отдать храм под школу. Такие случаи имели место там, где на приход было два-три храма. В некоторых закрытых православных соборах были организованы антирелигиозные выставки и музеи (например, в здании Казанского собора в Ленинграде, Успенского кафедрального храма в Рязани). В конце 1920-х — 1930-е годы храм мог стать хозяйственным складом, гаражом и т.п. Использование храма, Божьего дома, дома молитвы для не церковных, а тем более антирелигиозных целей являлось оскорблением религиозных чувств верующих.