Правотворческая форма отношений Советского государства и Русской православной церкви

Целесообразным представляется рассмотрение эволюции правовых форм отношений Советского государства и Русской православной церкви в 1917-1945 гг. с учетом принятой в юридической науке классификации юридических форм в зависимости от функционального содержания государственной деятельности, подразумевающей деление юридических форм на правотворческую, правоисполнительную, правоохранительную и контрольную. Правотворчество определяет объем и виды правовых средств, использование которых закладывает режим оптимальности правовых форм государственно-властной деятельности в целом, призвано обеспечить доступность нормативно-правовой базы массовому общественному сознанию, удобство в поиске нормативной информации и использование правовых установлений для достижения баланса интересов «общества — личности — государства».

Правовая политика Советского государства в вопросах реализации свободы совести в 1917—1945 гг. Под правовой политикой понимают обусловленную общим политическим курсом стратегию (тактику) деятельности государства в правовой сфере, выражающую его официальную позицию но ключевым вопросам правового регулирования, направленную на совершенствование и развитие права в соответствии с определенной иерархией социальных ценностей¹Рудковский В.А. Правовая политика и осуществление права: теоретико-методологический аспект: Автореф.... докт. юрид. наук. Саратов. 2009. С. 14.. В дореволюционной России православная церковь, объединяя значительную часть общества, использовалась прямо или опосредовано государственной властью для консолидации общества при решении задач особой государственной и общественной важности. Государство признавало правотворческую роль Российской православной церкви. Государственно- и церковно-правовые нормы Российской империи взаимодействовали и дополняли друг на друга, создавая комплексную правовую систему.

Концепция правовой политики Советского государства в отношении религиозных организаций разрабатывалась на основе марксистско-ленинского учения и была призвана способствовать решению главной цели — строительству коммунизма. Концептуальные положения о содержании государственно-церковных отношений носили чрезмерно политизированный и идеологизированный характер, что препятствовало объективному анализу процессов, происходивших в советском обществе. Советская концепция правовой политики превращалась в открытую апологию курса партии и Советского государства в сфере правового строительства, подкрепленную ссылками на решения партийных съездов и пленумов.

В программных документах РСДРП(б) задолго до революции 1917 г. были сформулированы основные подходы к государственно-правовой политике в отношении религии. Разрастание Гражданской войны сопровождалось ужесточением антирелигиозной политики. Расчет строился на полном и недолгом отмирании церкви и религии, которые определялись как предрассудки. Считалось, что их может достаточно быстро преодолеть «целенаправленная система воспитания» и «революционного воздействия», в том числе насильственного. Позднее в советской атеистической литературе этот период борьбы с церковью получил название «бури и натиска». В Программе партии, принятой в марте 1919 г. на VIII съезде РКП (б), по существу, ставилась задача тотального наступления на религию, говорилось о грядущем «полном отмирании религиозных предрассудков».

Вводившаяся в стране новая экономическая политика значительно скорректировала позицию руководителей государства. Так называемый «религиозный нэп» был вызван необходимостью обеспечить экономическую и политическую стабильность в стране, укрепить «смычку» города с деревней посредством религиозной составляющей, начадить внешнеполитические связи. Проводником более мягкого курса являлась группа сторонников п. Бухарина, некоторое время доминировавшая в партийном руководстве. Она считала возможным идти по ряду вопросов на сотрудничество с церковными организациями. На XHI съезде ВКП(б) в мае 1924 г. по предложению М. Калинина было принято решение оказать материальную помощь религиозным сельскохозяйственным кооперативам. В резолюции съезда говорилось: «Необходимо решительно ликвидировать какие бы то ни было попытки борьбы с религиозными предрассудками мерами административными вроде закрытия церквей... Особо внимательно необходимо следить за тем, чтобы не оскорблять религиозного чувства верующего, победа над которым может быть достигнута только очень длительной, на годы и десятки лет рассчитанной работой просвещения...».

Русскую православную церковь планировалось поставить под полный контроль государства, сделав ее в конечном итоге придатком государственного аппарата. В начале 1922 г. в ЦК РКП (б) и СНК пришли к выводу, что руководство православной церковью должно взять в свои руки духовенство, лояльное советской власти, с которым на некоторое время планировалось нормализовать отношения. В рассекреченной докладной записке Л.Д. Троцкого от 30 марта 1922 г., утвержденной Политбюро, была сформулирована тактическая и стратегическая программа деятельности партийного и государственного руководства по отношению к обновленческому духовенству, провоцированию раскола в Русской церкви: «Если бы медленно определяющееся буржуазно-соглашательское сменовеховское крыло церкви развилось и укрепилось, то оно стало бы для социалистической революции гораздо опаснее церкви в ее нынешнем виде... Поэтому сменовеховское духовенство надлежит рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня. Сегодня же надо повалить контрреволюционную часть церковников, в руках коих фактическое управление церковью. В этой борьбе мы должны опереться на сменовеховское духовенство, не ангажируясь политически, а тем более принципиально... Мы должны, во-первых, заставить сменовеховских попов целиком и открыто связать свою судьбу с вопросом об изъятии ценностей; во-вторых, заставить довести их эту кампанию внутри церкви до полного организационного разрыва с черносотенной иерархией, до собственного нового собора и новых выборов иерархии... Попутно расправляемся всяческими способами с контрреволюционными попами... К моменту созыва собора нам надо подготовить теоретическую пропагандистскую кампанию против обновленной церкви. Просто перескочить через буржуазную реформацию церкви не удается. Надо, стало быть, превратить ее в выкидыш...»²Архив Президента РФ. Ф. 3. Оп. 60. Д. 63. Л. 73-74: Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве (государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах). 3-е изд., доп. М., 2005. С. 80-81. На практике из-за сопротивления «тихоновцев» власть продолжала поддерживать обновленцев еще несколько лет.

Начиная с 1928-1929 гг. советская партийно-правовая политика характеризовалась крайне воинственным, нетерпимым отношением к церкви, что было связано с принятием руководящей группой ЦК В КП (б) во главе с И. В. Сталиным курса на свертывание нэпа, насильственную коллективизацию. В рамках «теории» об обострении классовой борьбы в процессе социалистического строительства в отдельно взятой стране по логике партийных идеологов общество представлялось расколотым на два непримиримых лагеря: пролетариат и крестьянство с одной стороны и «буржуазно-капиталистические слои» — с другой. Религиозные организации объявлялись «проводниками» буржуазного влияния. Администрирование, судебные и внесудебные расправы стали определяющими чертами государственной конфессиональной политики. Гибель первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) С.М. Кирова была использована для нагнетания широкомасштабной кампании репрессий и террора.

С конца 1930-х годов постепенно изменялся общий курс советского правительства с интернационально-коммунистического на национально-патриотический, происходило свертывание антицерковных акций, обоснованное рядом внутренних и внешних причин. Среди советского населения сохранялся высокий уровень религиозности, широко распространялись тайные богослужения, а латентную религиозную жизнь было труднее контролировать. К тому же включение в границы Советского государства территорий с традиционно активной религиозной жизнью вынуждало власть пересмотреть основы политики в отношении церковных организаций. Начало Второй мировой войны и присоединение к Советскому Союзу Западной Украины и Западной Белоруссии, а затем Бессарабии, Прибалтики и Северной Буковины стали рубежом, обозначившим смену парадигмы в государственно-церковных отношениях. В состав населения СССР осенью 1939 г. и летом 1940 г. вошло свыше 7,5 млн. православных верующих. Общее количество действующих православных церквей в СССР увеличилось за счет территориальных приобретений на 3350. В военные и послевоенные годы в политико-правовой доктрине преобладали идеи веротерпимости в вопросах установления правовых форм взаимоотношений государства и церкви. При этом В.И. Алексеев и Ф. Ставру считают решающим фактором в изменении вектора государственной политики начавшееся на оккупированных немцами территориях церковное возрождение³См.: Алексеев В.И., Ставру Ф. Русская православная церковь на оккупированной немцами территории // Русское возрождение. 1980. № 11. С. 91-118; № 12. С. 108-126.. Д.В. Поспеловский, О.Ю. Васильева акцентируют внимание на внешнеполитической конъюнктуре⁴Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995. С. 192-193; Васильева О.Ю. Русская православная церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг. М., 1999. С. 105-107.. Действительно, надвигающаяся на СССР война, поставила внешнеполитические планы Советского государства на первый план. Патриотическая деятельность Русской православной церкви в годы войны, включавшая сбор денежных средств на нужды обороны и тыла, веротерпимая политика оккупантов на захваченной территории способствовали изменению курса правовой политики Советского государства в отношении религиозных объединений. Помимо прочих причин исследователи называют усиление державной компоненты в официальной риторике, личные качества И.В. Сталина (М.В. Шкаровский), влияние нелегальной церковной жизни (А. Беглов⁵Беглов А. В поисках «безгрешных катакомб». Церковное подполье в СССР. М., 2008. С. 106.). Однако уже 27 сентября 1944 г. появилось постановление ЦК В КП (б) «Об организации научно-просветительской пропаганды», в котором говорилось о вреде суеверий, предрассудков, о необходимости борьбы с пережитками прошлого, что свидетельствовало о мощной внутрипартийной оппозиции «примиренческому» курсу религиозной политики. Советское государство по-прежнему развивалось в рамках атеистической идеологии.

Органы, осуществлявшие правотворческую деятельность в сфере свободы совести в 1917-1945 гг. Основу правотворческой деятельности большевистского государства составляло функционирование законодательных органов государственной власти. Исключительное право издания конституционных актов закреплялось за съездами Советов. Правом издания законов, имеющих высшую юридическую силу после конституционных, обладали Всероссийский центральный исполнительный комитет и Совет народных комиссаров. Как отмечал В.И. Ленин, «вся юридическая и фактическая конституция Советской республики строится на том, что партия все исправляет, назначает и строит по одному принципу, чтобы связанные с пролетариатом коммунистические элементы могли пропитать этот пролетариат своим духом, подчинить его себе». Изначально ВЦИК и СНК руководствовались в своих действиях решениями Коммунистической партии. Основная тяжесть нормотворческой деятельности в первые годы советской власти ложилась на СНК, так как всероссийские съезды работали периодически, а у ВЦИК аппарата для разработки законопроектов первоначально не было. Часто ВЦИК и СНК принимали совместные декреты. Совет народных комиссаров, являясь исполнительным и распорядительным органом, одновременно обладал и законодательными функциями. Только начиная с 1936 г. единственным законодательным органом в СССР стал Верховный Совет СССР.

Ведомственные нормативные правовые акты, принимаемые наркоматами, не только развивали те или иные положения закона, но и восполняли пробелы в формирующемся советском законодательстве. В 1917-1918 гг. в условиях нехватки нормативного материала акты народных комиссариатов иногда выполняли функции законов. Наркоматы подготавливали значительную часть декретов. Во многих наркоматах были созданы законодательные отделы. Наркомат юстиции, на который падала наибольшая доля нормотворческой нагрузки, участвовал в разработке, давал заключения на различные законопроекты. В НКЮ осуществлялся учет нормативных актов, принимавшихся ВЦИК и СНК. 12 февраля 1918 г. Отделением государственного права Отдела законодательных предложений был послан секретный циркуляр с просьбой «передать о всех самостоятельных мероприятиях советов», в том числе об отношениях к церкви, так как «реформы эти обыкновенно совершаются самостоятельно и часто предвосхищают декреты центральной власти». НКЮ утверждал Инструкции, положения, разъясняющие декреты. Иногда НКЮ превышал свои полномочия, утверждая правовые акты, которые по своему значению должны были бы утверждаться СНК, как это было с инструкцией НКЮ от 19 декабря 1917 г. «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний».

Правотворчество в губерниях, уездах, волостях восполняло пробелы в советском праве, учитывая региональные особенности. Так, в Тульской губ. при заведующем отделом юстиции была образована комиссия, которая готовила заключения по вопросам, передаваемым на рассмотрение заведующим. Эти заключения часто превращались в циркуляры. В большинстве случаев правотворчество осуществлялось в волостях на заседаниях волостных Советов, в уездах — на заседаниях уездных исполнительных комитетов. Копии решений местных органов власти предоставлялись в вышестоящие Советы, обладавшие правом отмены любого неправильного на их взгляд положения. Местные Советы иногда выходили за пределы проблем местного значения, вторгались в общегосударственные сферы, так как до принятия Конституции РСФСР компетенция центра и мест не была разграничена, а после ее принятия — в достаточно общей форме. Кое-где Советы принимали акты по уголовно-правовым и процессуальным вопросам, в том числе в отношении представителей религиозных организаций.

В первые годы советской власти органами, творившими право на местах, были также военно-революционные комитеты, органы городского самоуправления, сельские сходы⁶См., напр.: Источники российского права: вопросы теории и истории: Учеб, пособие / Отв. ред. М.Н. Марченко. М., 2009.. В послеоктябрьской период на Северном Кавказе и в Средней Азии применялись нормы мусульманского права — шариата и обычного права — адата. Чтобы не вступать в конфликт с местным населением, находившимся под значительным влиянием мусульманского духовенства, молодое Советское государство разрешило в мусульманских районах создавать шариатские и адатские суды, действовавшие под контролем государственных органов. Советское законодательство в целом пошло по пути уничтожения обычного права крестьянской общины. Местные народные суды при решении дел должны были применять декреты советской власти и лишь в случае их отсутствия пользоваться обычаем. Приговор общины, вынесенный на основании обычного права, рассматривался как преюдиция и не пересматривался. С разрушением сельской общины в конце 1920-х годов прекратилась и нормативная деятельность общины. Принцип множественности законодательных органов, закрепленный Конституцией 1918 г., сохранился на весь переходный от капитализма к социализму период.

Специализированные государственные органы в сфере свободы совести — VIII (V) отдел Наркомюста, Комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК, Комиссия по культовым вопросам при Президиуме ЦИК СССР, Совет по делам Русской православной церкви при СНК СССР, Совет по делам религиозных культов при СНК СССР — зачастую выступали с инициативой принятия тех или иных законодательных актов. Так, например, идеей вскрытия святых мощей, предложенной руководителем VIII отдела Наркомюста П.А. Красиковым, заинтересовался В.И. Ленин. 17 марта 1919 г. он написал записку наркому юстиции Д.И. Курскому с предложением вскрыть при свидетелях мощи, хранившиеся в Чудовом монастыре Московского Кремля⁷Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 38. С. 522.. 16 февраля 1919 г. коллегия НКЮ приняла первое постановление об организованном вскрытии мощей, предусматривавшее «порядок их инспекции и конфискации государственными органами». В связи с предложением Тверского губисполкома установить график вскрытия мощей на местах коллегия НКЮ постановила: «...особого циркуляра по этому поводу не издавать, предоставив инициативу местам. Для устранения возможности использовать в дальнейшем обман с мощами предложить губисполкомам по истечении времени, достаточного для того, чтобы массы могли убедиться в обмане, открытие раки со всем содержимым передать... в местные музеи»⁸Хроника VIII отдела // Революция и церковь. 1919. № 1. С. 42..

В 1927-1929 гг. по инициативе ВЦИК РСФСР шла работа над законопроектом «О культах и культовом имуществе», действие которого должно было распространяться в пределах СССР. Это была первая попытка разработать общесоюзный закон о религиозных организациях. В ходе обсуждения проекта выявились различные подходы к государственному церковному курсу. За его относительное смягчение выступали М.И. Калинин, П.А. Красиков, А.И. Рыков, А.В. Луначарский, более жесткой была позиция И.В. Сталина, Н.И. Бухарина, Е.М. Ярославского, В.М. Молотова. В начале 1929 г. вопрос о религиозном законодательстве был перенесен в Политбюро ЦК ВКП(б), которое ограничилось принятием 24 января постановления «О мерах по усилению антирелигиозной работы».

Законопроекты «Об отправлении религиозных культов и о молитвенных зданиях» и «О религиозных объединениях», разработанные руководителями комиссий Президиума ВЦИК (ЦИК СССР) П.Г. Смидовичем и П.А. Красиковым, содержали нормы дискриминационного характера в отношении религиозных организаций, что в целом соответствовало государственно-партийной правовой политике. Предложения о принятии союзного закона в сфере свободы совести так и остались нереализованными вплоть до 1990 г.

В 1940-е годы руководство Совета по делам Русской православной церкви неоднократно вносило предложения о внесении изменений в законодательство, желая юридически зафиксировать расширившуюся зону легальности. 3 декабря 1943 г. юрисконсульту Совета И. В. Покровскому было поручено пересмотреть постановление ВЦИК и СНК РСФСР 1929 г., составить проект нового постановления СНК и даже «внести изменения в ч II и. 6, ч. III п. 9 и в п. 10 и 12 декрета «Об отделении церкви от государства». Пересмотру подлежали пункты декрета, оговаривавшие возможность «уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей» только «по решению народного суда», частный характер религиозного образования и даже — запрет пользоваться государственными субсидиями, обладать собственностью и иметь права юридического лица⁹Русская православная церковь и коммунистическое государство. 1917-1941: Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 26-27., таким образом, предполагалось существенно пересмотреть правовую основу государственно-церковных отношений вслед за фактическими изменениями положения церкви.

В январе 1944 г. председатель Совета по делам Русской православной церкви Г. Г. Карпов представил в правительство проект союзного закона «О положении церкви в СССР», а позднее совместно с Советом по делам религиозных культов — предложения по разработке и принятии нового закона СССР о вероисповеданиях. Однако ни одно из этих предложений принято не было. Постановления правительства по церковным вопросам были облечены в расплывчатую формулировку: «впредь до особых указаний не препятствовать...», в которой была заложена возможность изменения политического курса. К.Е. Ворошилов, курировавший религиозные вопросы в Совете министров, на встрече с заместителем председателя Совета по делам Русской православной церкви С.К. Белышевым впоследствии сравнивал государственную конфессиональную политику с «клапаном», который Совет должен был «то открывать, то закрывать, исходя из конкретных условий места, времени и обстоятельств»¹⁰Цит. по: Чумаченко Т.А. Государство, православная церковь, верующие. 1941-1961 гг. М., 1999. С. 113..

5 октября 1944 г. в докладной записке В. Молотову по итогам первого года работы Совета по делам Русской православной церкви Г. Карпов выдвинул следующие предложения:

«1) Воздержаться от закрытия приходских церквей... хотя бы они были открыты и в период временной оккупации.

2) Занятые в период немецкой оккупации под молитвенные собрания государственные и общественные здания... разрешить изымать из пользования церковных общин, представляя последним месячный срок для подыскания на правах аренды других помещений для культовых целей.

3) В целях борьбы с нелегальными церковными группами там, где они приняли широкие размеры, и в тех областях и районах, где настойчиво ставится вопрос об открытии церквей, пойти на расширение сети действующих церквей до 2-3 на район...

4) Разрешать слом недействующих церковных зданий только в исключительных случаях, в случае угрозы обвала и т.п. Переоборудование недействующих церковных зданий не разрешать

5) Не препятствовать церковным приходским советам в производстве необходимого ремонта церковных зданий... Строительство же новых молитвенных зданий... не разрешать»¹¹Религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны (1943-1945 гг.). / Публ. М.И. Одинцова // Отечественные архивы. 1995. № 3. С. 62-63.. Часть предложений Г. Карпова была одобрена и отражена в постановлении Совнаркома от 1 декабря 1944 г.

Следует отметить, что Советы по делам Русской православной церкви и по делам религиозных культов создавались при исполнительном органе государственной власти — Совнаркоме СССР (в то время как Комиссия по культовым вопросам действовала при Президиуме ЦИК СССР). Все предложения, исходившие от них, о создании единого общесоюзного закона были отвергнуты. Речь шла только о внесении частных коррективов вслед за меняющейся политической конъюнктурой.

Эволюция источниковой базы государственно-конфессиональных правоотношений в советской России в 1917-1945 гг. Первым правовым актом, регулировавшим взаимоотношения государства и религиозных организаций в новых исторических условиях, стал декрет Совета народных комиссаров РСФСР от 20 января 1918 г. «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», вошедший в историю под названием декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»¹²Декрет был опубликован в «Известиях ВЦИК» 21 января 1918 г., а в «Собрании узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства» — 23 января 1918 г. под названием декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». См.: СУ РСФСР. 1918. № 18. Ст. 236.. Религиозный и мировоззренческий выбор объявлялся личным делом каждого гражданина, гарантией чего провозглашалось полное отделение церкви от государства и школы от церкви. Деятельность религиозных обществ подчинялась общим узаконениям о частных объединениях. Церковные организации лишались права юридического лица, а все их имущество объявлялось «народным достоянием», фактически становилось государственной собственностью, из которой необходимые для богослужения предметы и церковные здания могли передаваться в пользование религиозных общин. Вместо свободы от государства религиозные объединения оказывались в полной зависимости от него.

В первую очередь декрет изменил правовой статус Русской православной церкви, ранее «первенствующего и господствующего исповедания» России. Из привилегированного религиозного объединения, части государственного механизма она превратилась в частное общество, потеряв правовые рычаги воздействия на государственную и общественную жизнь. Церковь лишалась права обучать детей Закону Божьему не только в государственных и общественных, но и частных учебных заведениях, если там преподавались общеобразовательные предметы.

Декрет «Об отделении церкви от государства» был подготовлен без участия представителей религиозных организаций различных конфессий России, которых он непосредственно касался. Отныне на законодательном уровне государство отказывалось от всяких связей с религиозными объединениями. Именно председатель Совнаркома РСФСР В.И. Ленин заменил первую статью проекта декрета, гласившую, что религия есть частное дело каждого гражданина страны, положением об отделении церкви от государства. Он добавил в ст. 3 проекта декрета фразу: «Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность или непринадлежность граждан устраняется». В.И. Ленин также внес поправку, пресекавшую любую попытку неисполнения гражданских обязанностей по причине религиозных убеждений, и некоторые другие¹³Куроедов В.А. Религия и церковь в советском государстве. М., 1981. С. 48-49..

Положения декрета «Об отделении церкви от государства» корреспондировались с нормами других законодательных актов советской власти. Так, декретом ВЦИК и СНК РСФСР от II ноября 1917 г. «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» были упразднены права и привилегии всех сословий, в том числе и духовенства независимо от его конфессиональной принадлежности. Декрет «О земле», принятый II Всероссийским съездом Советов, объявлял землю всенародным достоянием и соответственно упразднял частную собственность на нее. Помещичьи, удельные, а также монастырские и церковные земли с усадебными постройками и всем живым и мертвым инвентарем передавались в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов. Провозглашался принцип уравнительного землепользования. Национализация частных банков повлекла утрату хранившихся там вкладов духовенства. 11 декабря 1917 г. вышло постановление Народного комиссариата просвещения о передаче всех учебных заведений духовного ведомства в ведение Наркомпроса. Этим постановлением церковь лишалась своего важнейшего средства религиозно-нравственного воспитания молодого поколения, а также существенно затруднялась возможность подготовки кадров священнослужителей. 17 и 18 декабря 1917 г. были изданы декреты о гражданском браке и гражданской метрикации, согласно которым ведение записей браков, рождений и актов смерти изымалось из ведения церкви и передавалось отделам при городских, районных, уездных и волостных управах. Инструкция об организации таких отделов и порядке передачи им церковных регистрационных книг была опубликована 4 января 1918 г. Обязательным объявлялся лишь гражданский брак, церковный же рассматривался как «частное дело брачующихся»¹⁴Гидулянов П.В. Отделение церкви от государства: Полный сборник декретов, ведомственных распоряжений и определений Верховного Суда РСФСР и других Советских Социалистических Республик. М., 1926. С. 615-617..

Инструкция Наркомата юстиции РСФСР о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства», разъяснявшая многие спорные аспекты положения церкви, появилась лишь 24 августа 1918 г., т.е. более чем через полгода после принятия самого декрета. Она еще более ужесточила требования властей. На реализацию ее статей отводился явно недостаточный двухмесячный срок.

Конфронтация советской власти и религиозных организаций постепенно нарастала. По замечанию протоиерея В. Цыпина, декрет «Об отделении церкви от государства...» «явился юридической подготовкой к изъятию церковных ценностей, к закрытию монастырей и духовных школ, к кощунственным осквернениям святых мощей угодников Божиих, к противоправным судам и расправам над священнослужителями и благочестивыми мирянами»¹⁵Цыпин В., прот. Взаимоотношения церкви государства. Канонические принципы и историческая действительность // Исторический вестник. 2000. № 5-6. С. 58..

Но возможно ли представить себе сотрудничество религиозных организаций и советских властных структур на этапе подготовки законодательства об отделении церкви от государства? Имелись ли перспективы конструктивных государственно-церковных отношений в первые годы советской власти?

Заслуживает внимания тот факт, что о возможности сотрудничества государства с религиозными организациями советское руководство заявляло неоднократно. Так, 27 марта 1918 г. в Кремле на встрече Д.И. Курского с делегацией Поместного собора были обсуждены основные проблемы, возникшие в отношениях церкви и Советского государства. На первом своем заседании 10 мая 1918 г. Междуведомственная комиссия, созданная при Наркомате юстиции РСФСР для выработки инструкции по реализации положений декрета «Об отделении церкви от государства», постановила включить в свой состав на правах постоянных участников представителей всех крупнейших религиозных объединений России. Специальные приглашения были отправлены в Совет Поместного собора Русской православной церкви, в Московский союз православных приходов с предложением о командировании на совещание своих представителей. В ответ Высший церковный совет Православной церкви сообщил в Совет народных комиссаров РСФСР, что уполномочил принять участие в работе Особого совещания при VIII отделе Наркомата юстиции членов Собора А.Д. Самарина, Н.Д. Кузнецова, И.М. Громогласова и С.Г. Рункевича. Однако ни представители православной церкви, ни представители других религиозных объединений ни разу на нем не присутствовали, их не уведомляли о времени и месте проведения заседаний Особого совещания при НКЮ РСФСР.

С одной стороны, следует отметить предпосылки для участия православных религиозных организации в формировании нормативной базы государственно-церковных отношении в первые годы советской власти:

укорененность Русской православной церкви в дореволюционной России;
наличие тенденций обновления в среде мирян и православного духовенства;
первые шаги в области свободы совести в рамках вероисповедной политики Временного правительства;
изначально нейтральную позицию Русской православной церкви, которая не встала на сторону какой-либо из противоборствующих в период революции сторон.

Однако, с другой стороны, имели место факторы, исключающие всякую возможность участия религиозных организаций в законотворческой деятельности в сфере свободы совести и вероисповедания в России:

антицерковные акции начались еще до принятия декрета «Об отделении церкви от государства». Положение усугублялось тем, что органы высшего церковного управления являлись одновременно частью царского аппарата властвования;
советское руководство отождествляло православную церковь с царизмом, отжившим эксплуататорским строем;
религиозное мировоззрение и марксизм признавались несовместимыми;
в самой церковной среде имело место неприятие идей отделения церкви от государства, о чем свидетельствует, к примеру, определение Поместного собора «О правовом положении Православной российской церкви»;
органами советской власти игнорировались инициативы совместной работы над законодательством о свободе совести и вероисповедания, предпринимавшиеся представителями православного исповедания.

С первых дней Октябрьской революции стал завязываться трагический конфликт Русской православной церкви с новой властью. Избрание Первосвятителя проходило в период ожесточенных боев за Московский Кремль. Ярко выраженная антирелигиозная направленность деятельности советского правительства стала одной из важнейших причин неудачи миротворческой функции патриархии.

Принятый советской властью декрет «Об отделении церкви от государства» вызвал бурное неприятие соборян. Большевистская власть не воспринималась церковью как власть легитимная, долговременная. Священноначалие и большинство активных мирян по- прежнему верили в возможность восстановления прежней модели государственно-церковных отношений, построенной на идее первенства православной конфессии. К тому же социально-психологические последствия разрушения империи для православной конфессии оказались весьма тяжелыми. Тот факт, что революция произошла во время мировой войны, на фоне распутинщины, порождал общественные нестроения, отразившиеся на церковном авторитете. Демократические тенденции церковной жизни, начало которым было положено Поместным собором Русской православной церкви, не получили развития. Хотя православная церковь и не поддержала белогвардейские формирования на заре существования советской власти, оставаясь политически нейтральной, постановления церковной власти противоречили законодательным инициативам большевиков. В результате возобладали крайние антицерковные установки партии власти, что предопределило в дальнейшем антиклерикальную направленность политики Советского государства, выразившуюся в кампаниях по вскрытию святых мощей, изъятию церковных ценностей, подрыву церковной организации путем расколов.

Примечательно, что первая советская Конституция, опубликованная в «Известиях ВЦИК» 19 июля 1918 г., предусматривала предоставление убежища иностранцам, преследуемым не только за политические, но и религиозные преступления. При этом Конституция РСФСР содержала классовые ограничения: все свободы, включая свободу совести (ст. 13), предоставлялись только трудящимся. К категории граждан, лишенных избирательных прав, нетрудовым элементам, наряду с лицами, прибегающими к наемному труду в целях извлечения прибыли, живущими на нетрудовой доход (проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т.п.), частными торговцами, торговыми и коммерческими посредниками относилось духовенство.

Правовые акты советской власти в отношении церкви принимались без учета мнения православного сообщества, без учета норм церковного права, юридическую силу которого большевистская власть отрицала. Декрет ВЦИК от 23 февраля 1922 г. о немедленной конфискации местными Советами всех драгоценных предметов, «изъятие которых не может существенно затронуть интересы самого культа»¹⁶ Красная газета. 1922. 23 февраля., был принят в разгар сбора церковных средств на преодоление последствий голода в Поволжье. Позднее, на допросах находившийся под арестом патриарх Тихон отмечал, что пока он вел переговоры с Помголом, «за спиною» был выпушен декрет¹⁷Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956: В 3 т. М., 1990. Т. 1. С. 341.. Первые столкновения при конфискации церковных ценностей в 1922 г. стали поводом для того, чтобы перейти в наступление против православной церкви. В целях создания золотого запаса для нужд молодого государства Ленин поддержал Троцкого и его сторонников. В своем письме В.М. Молотову для членов Политбюро 19 марта 1922 г. он писал: «...данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову... Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей... мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления».

Процесс законодательного упорядочивания государственно-церковных отношений стал возможен только после официального заявления церковной иерархии о законопослушности. Текст декларации заместителя Патриаршего Местоблюстителя митр. Нижегородского Сергия¹⁸ Основные положения Декларации об отношении православной церкви к существующей гражданской власти в той или иной форме вошли в текст «Основ социальной концепции Русской православной церкви»., опубликованной 29 июля 1927 г., до сих пор подвергается критике, в том числе православными клириками. Он существенно отличается по стилю от не принятого властью проекта декларации, приложенного к заявлению о регистрации; в нем присутствует типичная газетная лексика 1920-1930-х годов («выступления зарубежных врагов не прекращаются: убийства, поджоги, налеты, взрывы и им подобные явления подпольной борьбы у нас у всех на глазах» и т.п.). В декларации заявлено: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи». Речь идет о Родине, какова бы она ни была — империей, королевством, республикой, диктатурой и прочее. Фраза «мы, церковные деятели... с нашим народом и с нашим правительством» имеет тот же смысл, что и текст соборного доклада проф. С.Н. Булгакова, в котором говорится: государство «может отвергнуть церковь, но церковь не отвергнет государственной жизни русского народа»¹⁹Русская православная церковь и право: Комментарий / Отв. ред. М.В. Ильичев. М.: БЕК, 1999. С. 40.. Церковь не отдает предпочтения тем или иным формам государственности. В этом смысле митр. Сергий соблюдал преемственность последним посланиям патриарха Тихона и соборным положениям. После опубликования декларации митр. Сергий, определившей отношение церкви к установившейся власти, сложились предпосылки для регулирования деятельности религиозных объединений легитимными способами, а не секретными директивами, которые, однако, так и не были в полной мере реализованы.

Постановление ВЦИК и СНК от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях» стало основным нормативным правовым актом в конфессиональной сфере на долгие годы. Оно главным образом регламентировало отношения регистрации (легализации) религиозных объединений, использования имущества, находящегося в их пользовании, и государственного контроля за их деятельностью. Постановление 1929 г. ориентировало партийно-государственные органы на меры административно-политического воздействия в отношении верующих и религиозных объединений. Религиозные организации не могли заниматься какой-либо иной деятельностью, кроме удовлетворения религиозных потребностей преимущественно в рамках молитвенных зданий. Их деятельность обставлялась множеством ограничительных и жестко регламентирующих условий, что служило цели вытеснения их из всех сфер общественной жизни. За пределами легальности остались монашество, церковная благотворительность, образование, хозяйственная деятельность. Значительная часть религиозных объединений оказалась вне закона, так как религиозное общество или группа верующих могли приступить к своей деятельности только после регистрации в подлежащем административном отделе местного исполнительного комитета или городского Совета. Инструкции НКВД и ВЦИК, дополнительно регламентировавшие процедуру регистрации религиозной общины, значительно сузили зону легальной церковной жизни и соответственно расширили сферу церковного подполья.

В мае 1929 г. XIV Всероссийский съезд Советов изменил ст. 4 Конституции РСФСР — вместо «свободы религиозной и антирелигиозной пропаганды» предусматривалась только «свобода религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды». В феврале 1930 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений», согласно которому из органов церковного управления исключались «кулаки, лишенцы и иные враждебные советской власти лица». Послание папы римского Пия XI от 2 февраля 1930 г. с призывом к верующим всего мира к молитве за гонимую Русскую церковь в целом не повлияло на антицерковный курс власти. В течение 1929-1931 гг. ВЦИК принял несколько постановлений, существенно упрощавших порядок закрытия культовых зданий. При этом Конституция СССР 1936 г. декларировала: «в целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами» (ст. 124)²⁰Портнов В.И., Славин М.М. Этапы развития советских конституций: историко-правовое исследование. М., 1982. С. 32.. Во второй половине 1930-х годов в партийной среде получило распространение мнение о необходимости полной ликвидации законодательства о культах, с таким предложением к И.В. Сталину обращался, в частности, секретарь ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков²¹Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. М., 1994. С. 96.. Тенденция к сужению пределов легального функционирования церковного организма продолжалась вплоть до конца 1930-х годов.

В период Великой Отечественной войны в сферу легальной церковной жизни были возвращены возможности церковной благотворительности (в основном, правда, в пользу самого государства), духовного образования, монашества. Появилась возможность открывать храмы; частично восстанавливалась легитимность церковной жизни. Развитие законодательства в конфессиональной сфере следовало за фактическими изменениями религиозной жизни. Многие из них противоречили постановлению ВЦИК и СНК 1929 г. В частности, разрешение благотворительной деятельности — сбора средств в Фонд обороны на нужды раненых и сирот противоречили пункту «а» § 17 и 22 постановления «О религиозных объединениях»; распространение посланий патриарха, а также крестные ходы из села в село — § 19, ограничивавшему район деятельности служителей культа «местонахождением молитвенного помещения».

В 1945 г. с разрешения государственной власти стало возможным проведение Поместного собора Русской православной церкви и принятие «Положения об управлении Русской православной церковью», составленного при активном участии работников государственного органа специальной компетенции — Совета по делам Русской православной церкви. Положение значительно расходилось с существовавшей церковной традицией и практикой, например строгим разграничением функций в приходе: богослужебные — для пастырей, хозяйственно-финансовые — для мирян. При этом православная церковь становилась сплоченной иерархически, на всех уровнях соподчиненной организацией. Взамен от церковной организации требовалось участие в реализации имперских замыслов И.В. Сталина.

Надеясь на поддержку православных церквей стран так называемой народной демократии, 29 мая 1946 г. Совет министров СССР своим постановлением № 1132—465/СС обязал Совет по делам Русской православной церкви начать подготовку к проведению в Москве Вселенского предсоборного совещания с участием глав автокефальных православных церквей. Были предложены следующие вопросы для обсуждения:

о выработке общей лини по борьбе с Ватиканом;
об отношении к экуменическому движению;
о созыве Вселенского собора.

В марте 1947 г. Совет министров СССР утвердил сроки работы Предсоборного совещания — октябрь 1947 г. Совету по делам Русской православной церкви рекомендовалось представить план проведения Совещания к I июля 1947 г., а патриархии — отправить соответствующие приглашения главам автокефальных церквей²²См.: Васильева О.Ю. Русская православная церковь и Второй Ватиканский Собор. М., 2004. С. 59-91.. Позднее в связи с неудовлетворенностью И.В. Сталиным результатами Совещания глав и представителей автокефальных православных церквей в июле 1948 г., бесперспективностью самой идеи светской власти провести VIII Вселенский собор в Москве, пределы правового поля государственно-церковных отношений вновь стали сужаться. Под давлением власти Синод Русской православной церкви принял решения от 25 августа и 16 ноября

1948 г. о прекращении молебнов на полях, крестных ходов из села в село, внебогослужебных уроков Закона Божия с детьми. В конце

1949 г. был запрещен крещенский выход на иордань, пасхальное шествие осталось единственным легальным крестным ходом. Инструкция Совета, принятая в сентябре 1948 г., с последующими изменениями затруднила пути легализации духовенства через ограничение возможности регистрировать служителей культа, имеющих судимость.

Таким образом, посредством широкого использования неправовых форм государственно-церковных отношений государственная власть произвольно определяла пределы легитимности функционирования Русской православной церкви. Как правовые, так и неправовые формы осуществления государственных функций подчинялись общей марксистско-ленинской политико-правовой доктрине об искоренении религиозных предрассудков в процессе построения коммунизма. Законодательные акты советской поры регулировали только общие вопросы, касающиеся государственно-конфессиональных отношений. Правовой вакуум заполняли ведомственное и местное правотворчество, представлявшее собой достаточно разрозненный и противоречивый нормативный комплекс, не учитывавший юридической природы церковного права. Анализ основных тенденций развития советского законодательства в области свободы совести в рассматриваемый период позволил выявить следующие его черты: политическая ангажированность; бессистемность; внутренняя противоречивость; излишняя множественность нормативных правовых актов, отсутствие единого общесоюзного закона в области свободы совести. Указанные недостатки проявлялись как в вертикальной (иерархической), так и горизонтальной (отраслевой) плоскости.