Частноправовые основы ограничения права на самозащиту гражданских прав и свобод человека и гражданина

Осуществление конституционного права на самозащиту, как и любое субъективное право, предоставленное лицу правовыми нормами по правилам диспозитивности, не может быть безграничным. Оно ограничивается интересами других лиц — физических и юридических, а также интересами общества. Объем субъективных прав определяется не только границами, установленными правовыми нормами, но и совокупностью норм различных отраслей права, содержащих запреты и предписания, которые ограничивают субъективные права.

Ограничение прав и свобод человека и гражданина, т.е. определение пределов свободы личности в обществе и государстве, — это, безусловно, один из важнейших аспектов взаимоотношений человека и государства. Концептуальный подход к соотношению интересов личности, общества и государства получил закрепление в Конституции РФ и выражен в формуле «человек, его права и свободы, являются высшей ценностью». Это положение сопровождается установленной в Конституции РФ возможностью ограничения прав и свобод человека и гражданина, поскольку пределы реализации свободы лица определяются наличием прав и свобод у других членов социума, что требует установления определенных ограничений. Статья 17 Конституции РФ, закрепляя признание и гарантированность прав и свобод человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией, признавая основные права и свободы неотчуждаемыми и принадлежащими каждому от рождения, одновременно установила пределы их реализации. Согласно конституционным установкам осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. В положениях ч. 3 ст. 17 Конституции РФ получили закрепление частноправовые основания ограничения прав и свобод лица, в том числе установленного ч. 2 ст. 45 Конституции РФ права на самозащиту, которые получили свое развитие в отраслевом законодательстве.

Ограничения субъективных прав закреплены в положениях Гражданского кодекса РФ как пределы осуществления гражданских прав. Нормы, закрепляющие эти ограничения, объединены в ст. 10 ГК РФ. Пункт 1 этой статьи устанавливает, что при осуществлении любых гражданских прав запрещены:

действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу (так называемая шикана);
злоупотребление правом в иных формах;
использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции;
злоупотребление доминирующим положением на рынке.

Запрет шиканы введен в российское гражданское право впервые. Действия лица следует считать шиканой в тех случаях, когда они совершаются с прямым умыслом и единственной целью причинить вред другому лицу. Подобными действиями является, например, изменение собственником земельного участка русла ручья для того, чтобы отвести его от соседнего участка, расположенного ниже по течению, с единственной целью причинить вред собственнику этого участка.

Шикану законодатель относит к злоупотреблениям гражданскими правами. Определение понятия «злоупотребление гражданскими правами» в законе не дано. В судебной практике оно пока также не сформулировано (как, например, определение понятия злоупотребления родительскими правами).

Сам термин «злоупотребление правом» в его буквальном понимании означает «употребление права во зло». Уже из этого вытекает, что понятие «злоупотребление правом» может быть использовано лишь тогда, когда лицо обладает определенным субъективным правом. В тех же случаях, когда лицо совершает какие-либо действия, не основанные на субъективном праве, говорить о злоупотреблении правом нельзя. Действия такого рода могут быть противоправными, если они противоречат требованиям закона. Но они могут быть и правомерными, когда лицо, хотя и совершает действия, не опирающиеся на имеющееся у него субъективное право, тем не менее допускает такое поведение, которое подпадает под категорию «охраняемого законом интереса». Независимо от того, являются ли совершенные лицом действия противоправными или правомерными, в данном случае не может быть речи о злоупотреблении правом, поскольку эти действия субъекта не опираются на принадлежащее ему субъективное право. Аналогичное положение имеет место и в том случае, когда лицо, обладая определенным субъективным правом, в своем поведении выходит за границы содержания принадлежащего ему права. Сам термин «злоупотребление правом» уже говорит о том, что подобного рода действия могут быть связаны только с «употреблением» права, с его использованием. А это значит, что проблема злоупотребления правом связана не с субъективным правом вообще, а с процессом его реализации, с его осуществлением.

М.И. Бару полагал, что в случае когда действия лица не соответствуют содержанию его права, «безусловно, имеет место злоупотребление правом»¹Бару М.И. О статье 1 Гражданского кодекса // Сов. государство и право. 1958. № 12. С. 117-118..

В.П. Грибанов считал иначе: в данном случае «лицо не осуществляет своего права, не совершает тех действий, которые соответствуют содержанию принадлежащего ему права, а следовательно, действует за рамками данного субъективного права»²Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М., 1992. С. 31.. Подобного рода действия лица также могут быть как противоправными, так и правомерными, но ни при каких условиях они не могут быть отнесены к случаям злоупотребления правом.

Вопрос о наличии или отсутствии злоупотребления правом может быть решен, прежде всего, в зависимости от соотношения между санкционированным законом общим типом возможного поведения управомоченного лица и тем его конкретным поведением, которое он предпринимает в целях реализации субъективного права. При этом возможны различные ситуации. В тех случаях, когда лицо вообще выходит за рамки предоставленного ему субъективного права и его содержания, оно действует уже не как носитель данного субъективного права, не как управомоченный субъект. Здесь отсутствует само «употребление» права и независимо от того, использует ли в данном случае лицо дозволенные или недозволенные конкретные формы поведения, т.е. действует ли оно правомерно или противоправно, последнее в любом случае не может быть отнесено к случаям злоупотребления правом.

Термин «злоупотребление» содержится также в Уголовном, Семейном, Гражданском процессуальном кодексах и других нормативно-правовых актах. В большинстве случаев он используется для обозначения злоупотребления принадлежащими лицу субъективными правами. Так, Семейный кодекс РФ содержит несколько статей, в которых говорится о злоупотреблении родительскими правами. Статья 56 СК РФ закрепляет право ребенка, в случае злоупотребления родительскими правами, самостоятельно обращаться за защитой своих прав и интересов в орган опеки и попечительства, а по достижении возраста четырнадцати лет — в суд; ст. 69 предусматривает возможность лишения родителей родительских прав в случае злоупотребления ими; ст. 141 указывает на злоупотребление родительскими правами усыновителями как на одно из оснований отмены усыновления.

При обстоятельствах, когда понятие «злоупотребление правами» не раскрыто ни в законе, ни в разъяснениях высших судебных органов, на практике действия участников гражданских правоотношений довольно редко признаются злоупотреблением правом. Такой подход к использованию ст. 10 ГК РФ с точки зрения применения права представляется правильным, поскольку применение запрещающей правовой нормы, в которой не указаны признаки запрещенного деяния, может привести к нарушению принципа законности при вынесении судебных решений. Однако недостаток в определении и раскрытии содержания понятийного аппарата создает сложности в применении ограничений прав и ответственности за злоупотребление ими. В этой связи теоретическое осмысление сущности и содержания, введенного законом понятия, имеет не только теоретическое, но и большое практическое значение.

В теории гражданского права сформулировано понятие, согласно которому пределы осуществления субъективных гражданских прав — это законодательно очерченные границы деятельности управомоченных лиц по реализации возможностей, составляющих содержание данных прав. То есть законодатель устанавливает те или иные временные границы либо определяет правила о недопустимости или допустимости тех или иных способов осуществления, а также выражает, что лицу предоставляются строго определенные формы и средства защиты.

Границы осуществления конституционного права на самозащиту заключаются прежде всего в том, что лицо, осуществляя защиту прав и законных интересов, не должно нарушать прав и охраняемых законом интересов других лиц. Наличие подобного требования продиктовано тем очевидным обстоятельством, что права и свободы тех или иных субъектов в обществе теснейшим образом переплетены и связаны между собой. Осуществляя свои права, субъект должен считаться с тем, что другие лица являются обладателями аналогичных или смежных прав, которые точно так же признаются и охраняются законом.

Одним из определяющих признаков ограничения прав и свобод является то, что ограничение — это всегда установленный предел свободы индивида. Как подчеркивает И.И. Матузов, за отведенные пределы субъект не может выходить, так как он рискует задеть чужие интересы, также обеспеченные законом³См.: Матузов Н.И. О категориях «субъективное право» и «юридическая обязанность» в свете современного правового развития // Личность и власть: Межвузовский сборник научных работ. Ростов н/Д, 1995. С. 28.. А.В. Малько отмечает, что правовые ограничения ставят действия индивидов в определенные рамки, сужают их возможности до юридически и социально требуемого состояния⁴См.: Малько А.В. Стимулы и ограничение в праве (теоретико-информационный аспект): Автореф. дис.... докт. юрид. наук. Саратов, 1995. С. 4.. Так, в соответствии со ст. 31 Конституции РФ граждане РФ имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования. Федеральным законом от 19 июня 2004 г. № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» установлено ограничение по порядку проведения публичного мероприятия. Статья 8 закона определяет, что публичное мероприятие может проводиться в любых пригодных для целей данного мероприятия местах в случае, если его проведение не создает угрозы обрушения зданий и сооружений или иной угрозы безопасности участников данного публичного мероприятия. Условия запрета или ограничения проведения публичного мероприятия в отдельных местах могут быть конкретизированы федеральными законами.

К местам, в которых проведение публичного мероприятия запрещается, относятся: 1) территории, непосредственно прилегающие к опасным производственным объектам и к иным объектам, эксплуатация которых требует соблюдения специальных правил техники безопасности; 2) путепроводы, железнодорожные магистрали и полосы отвода железных дорог, нефте-, газо- и продуктопроводов, высоковольтных линий электропередачи; 3) территории, непосредственно прилегающие к резиденциям Президента Российской Федерации, к зданиям, занимаемым судами, к территориям и зданиям учреждений, исполняющих наказание в виде лишения свободы; 4) пограничная зона, если отсутствует специальное разрешение уполномоченных на то пограничных органов.

Порядок проведения публичного мероприятия на территориях объектов, являющихся памятниками истории и культуры, определяется органом исполнительной власти соответствующего субъекта Российской Федерации с учетом особенностей таких объектов и требований настоящего Федерального закона, а также порядок проведения публичного мероприятия на территории Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль», включая Красную площадь и Александровский сад, определяется Президентом Российской Федерации.

Гражданским кодексом РФ установлен перечень принципов, которыми обязаны руководствоваться субъекты гражданско-правовых отношений при осуществлении своих прав. Согласно ГК РФ граждане и юридические лица должны действовать:

разумно и добросовестно (этот принцип закреплен в ст. 157, 220, 234 ГК РФ);
соблюдать основы нравственности (ст. 169 ГК РФ);
соблюдать другие принятые в обществе нормы (ст. 241 ГК РФ).

Законодательное закрепление этих принципов не означает, что гражданский закон приравнивает нормы морали к правовым нормам и принципам. Само по себе нарушение моральных норм не может влечь для участников правоотношений неблагоприятных юридических последствий, так как иное толкование закона игнорировало бы различия, существующие между нормами права и нравственностью. Смысл данного требования заключается в том, чтобы ориентировать субъектов, а также правоприменительные органы на обязательный учет в своей деятельности общепринятых правил морали. Так, например, спор по поводу освободившегося изолированного жилого помещения в коммунальной квартире, на которое одновременно претендуют несколько нанимателей, имеющих формально равные юридические права на его присоединение, может быть правильно разрешен только с учетом моральных аспектов в правах претендентов. Моральные принципы общества играют существенную роль при разрешении целого ряда иных гражданско-правовых споров в жилищных, семейных и наследственных правоотношениях при разделе имущества супругов, устранении от наследования и др.

Категории «добросовестность» и «разумность», помещенные законодателем в статью о пределах осуществления гражданских прав, свидетельствуют о том, что законодатель относит требования разумности и добросовестности к пределам осуществления гражданских прав. Эти требования отличаются от пределов, перечисленных в п. 1 ст. 10 ГК РФ, тем, что формируют границы не любых гражданских прав, а только специально указанных в законе.

Под разумностью и добросовестностью следует понимать интеллектуальные и нравственные качества личности, проявляемые при реализации субъективных прав и имеющие правовое значение в указанных законом случаях.

В действующем Гражданском кодексе РФ об оценке действий субъектов гражданских прав и с точки зрения их соответствия требованиям как разумности, так и добросовестности говорится в ст. 6, 10, 53, 220, 234, 602 и 662.

В некоторых случаях о добросовестности в законе говорится в негативной форме, т.е. как о недобросовестности участника правоотношений (ст. 157, 220, 303, 1103, 1109 ГК РФ).

Правильное понимание содержания данных категорий имеет большое значение, прежде всего ятя практики, поскольку и. 3 ст. 10 ГК РФ в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти правила добросовестно и разумно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются.

Понятие недобросовестности является составным, включающим в себя оценку поведения участника правоотношения как с объективной, так и с субъективной стороны. Недобросовестными могут быть признаны лишь граждане и организации, которые, совершая противоправные действия (бездействия), знали или должны были знать о характере этих действий и их последствиях. Указание именно на недобросовестность свидетельствует о необходимости интегрированного понимания сущности данной категории. Представляется, что правило п. 3 ст. 10 ГК РФ о презумпции добросовестности участников гражданских правоотношений распространяется и на те ситуации, когда в норме права поведение участника характеризуется как недобросовестное. При этом доказать факт недобросовестности в случае спора должен истец. Например, согласно и. 3 ст. 157 ГК РФ, если наступлению условия недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой наступление данного условия невыгодно, оно признается наступившим. При этом учитывается не только оценка субъективной стороны поведения участника сделки, но и наличие противоправности в его действиях. Признание гражданина или организацией добросовестной или недобросовестной стороной определяется решением суда.

Представляет интерес анализ соотношения презумпции добросовестности (п. 3 ст. 10 ГК РФ) и презумпции виновности (п. 2 ст. 401 ГК РФ). Добросовестность и виновность являются характеристиками поведения субъекта гражданского права, его отношения к своим действиям и их последствиям. По смыслу п. 3 ст. 10 ГК РФ следует, что в гражданских правоотношениях презумпция добросовестности имеет место лишь тогда, когда закон связывает защиту гражданских прав с добросовестностью участника правоотношения.

Следовательно, если из закона не вытекает прямая связь между защитой права и добросовестностью участника правоотношения, нет и презумпции добросовестности. Если в законе есть прямое указание на защиту прав в зависимости от добросовестности — действует презумпция добросовестности. Эта презумпция может быть только законной, но не общей.

Такое сочетание в действующем законодательстве указанных презумпций обусловлено также тем, что категория виновности используется лишь в случаях привлечения к ответственности. Тогда как категория добросовестности (недобросовестности) может быть использована и используется законодателем как при решении вопроса о применении каких-либо имущественных последствий, не связанных с привлечением участника правоотношения к ответственности, так и в случае таковой.

При решении данного вопроса учитываются действия еще одной презумпции разумности. Разумность действия является самостоятельным гражданско-правовым принципом и предполагает оценку объективной стороны поведения ответчика. В случае признания ответчика совершившим действия неразумно и недобросовестно он привлекается к ответственности.

Под разумными понимаются действия, которые совершил бы человек, обладающий нормальным средним уровнем интеллекта, знаний и жизненного опыта. Абстрактная личность, обладающая такими качествами, может быть названа разумным человеком. Так, например, ст. 1101 ГК РФ предписывает суду определять размер компенсации морального вреда в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

Юридически значимым критерием правомерности психической (разумное предвидение и понимание) или физической (разумная мера и ведение дел) деятельности человека, в предусмотренных законом случаях, является их соответствие возможному поведению разумного человека в конкретной ситуации.

Неразумность поведения соответствующего субъекта характеризует его противоправность, поскольку в понятие надлежащего исполнения указанных лицом своих обязанностей в качестве элемента входит и требование о разумности исполнения обязанностей. Если обязанность исполняется неразумно, она признается исполненной ненадлежащим образом.

Субъективное право лица может ограничиваться запрещающими и предписывающими нормами различных отраслей права. В результате действия содержащих запрет норм реальный объем субъективного права уменьшается.

В этом случае действия субъекта, реализующего право, могут считаться правомерными только в том случае, если они не выходят за пределы, установленные как правовой нормой, определяющей первоначальный объем субъективного права, так и совокупностью обязывающих и запрещающих правовых норм, ограничивающих его. Если действия находятся в пределах меры дозволенного поведения, установленного правовой нормой, но выходят за границы дозволения установленного другими ограничивающими его нормами, то такие действия следует считать совершенными за пределами права, т.е. не реализацией права, а правонарушением. Так, например, несоблюдение установленного законом уведомительного порядка проведения уличного шествия и демонстрации является правонарушением и влечет применение мер ответственности.

Таким образом, недопустимость злоупотребления правом это конституционно закрепленный принцип в виде общего запрета, который предопределяет порядок реализации всех конституционных прав и свобод.

Пределы осуществления права лица на самозащиту также ограничиваются запретами использовать его для достижения социально вредных целей.

В качестве главного средства установления пределов осуществления права на самозащиту выступают законодательные запреты на общественно вредные способы, средства и цели осуществления этого права. Такими правовыми запретами определяется социальное назначение, цели того или иного субъективного права. Принцип осуществления конституционных прав и свобод в соответствии с их социальным назначением является не чем иным, как специфической формой принципа законности осуществления права и исполнения обязанностей. Поэтому право лица на самозащиту должно осуществляться в соответствии с его назначением, где под назначением права понимается та цель, для достижения которой оно предоставлено субъекту. Назначение субъективных прав либо прямо определяется гражданским законодательством, либо устанавливается самими участниками гражданских правоотношений в их договоре, либо вытекает из существа данного права.

Назначения права — категория объективная. Ее объективный характер определяется, с одной стороны, исторической обусловленностью назначения права, которое выражает определенные социально-экономические условия жизни общества, а с другой стороны, тем, что цели, для достижения которых может быть использовано субъективное право, либо прямо предусмотрены, либо прямо санкционированы законом. И хотя цели, для достижения которых лицо использует свое право, определяются индивидуальной волей субъекта, они не могут выходить за рамки целей, которые признаются заслуживающими уважения со стороны всего общества. Следовательно, в самом понятии назначения права находит выражение сочетание общественных и личных интересов. Назначение права — это лишь такие цели, которые соответствуют потребностям и интересам общества. Следует обратить внимание на то, что данная теория назначения права получила свое обоснование в период конституционного закрепления приоритета коллективных ценностей в актах советского периода. Однако она не утратила своей актуальности и в современный период конституционного закрепления индивидуальных ценностей и признания высшей ценностью прав и свобод отдельной личности. Системный анализ современных конституционных установок дает основания для вывода о взаимосвязи и взаимозависимости индивидуальных интересов личности и интересов иных лиц и корпораций людей и народа в целом. Это вытекает из конституционных установок ст. 3 Конституции РФ, устанавливающей носителем суверенитета и источником власти, учреждающей права и свободы в их современном значении многонациональный народ России. Статьи 12 и 13 Конституции РФ закрепляют признание и гарантированность местного самоуправления, многопартийность и равенство общественных объединений перед законом, тем самым создавая корпоративные институты гражданского общества. На сочетание интересов и ограничение прав индивида в интересах других членов общества направлены положения ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, устанавливающие недопустимость при осуществлении прав и свобод нарушать права и свободы других лиц.

Чрезвычайно важное практическое значение имеет вопрос о критериях, определяющих назначение того или иного субъекта права выявить те случаи, когда такое право осуществляется в противоречии с его назначением. При этом названные критерии должны иметь юридически значимый характер, т.е. они должны в той или иной мере опираться на закон. В противном случае толкование понятия назначения права выйдет за рамки законности, что неприемлемо.

В литературе никем не оспаривается, что правило п. 2 ст. 10 ГК РФ — один из важнейших принципов гражданского права. Практическое применение данного принципа вытекает, прежде всего, из самого его содержания, которое сводится к требованию закона осуществлять субъективные права в соответствии с их назначением⁵См.: Грибанов В.П. Принципы осуществления гражданских прав // Вестник Московского университета. Серия «Право». 1966. № 3. С. 61.. Это общее требование закона, обращенное ко всем носителям субъективных прав и к тем лицам, которые от их имени и в их интересах реализуют субъективное право использовать по целевому назначению.

По своей юридической силе данный правовой принцип представляет собой законодательное установление общей обязанности для каждого лица или лиц, осуществляющих право, делать это надлежащим образом в соответствии с его назначением. Следует иметь в виду, что само по себе осуществление прав в противоречии с его назначением — лишь один из случаев злоупотребления правом. Конкретные же составы предусматриваются отраслевым законодательством с учетом специфики такого рода правонарушений, характерной именно для данной отрасли права. Особое внимание следует обратить на необходимость четкой регламентации конкретных составов злоупотребления правом, имея в виду строгое проведение в жизнь принципа законности.

Вместе с тем принцип осуществления гражданских прав в соответствии с их назначением следует рассматривать также как принцип правоприменительный, связанный с реализацией норм права.

Установление факта злоупотребления требованием защиты права, как всякое иное осуществление права в противоречии с его назначением, должно иметь своим следствием отказ в его защите, а в ряде случаев и иные, предусмотренные законом последствия.

Важным условием правильной оценки личностью целей и пределов осуществления конституционных прав и свобод является правовая культура, которая дает возможность совершения активных действий но выбору наиболее приемлемого варианта поведения, направленного на осуществление прав и свобод. Помимо этого, уровень политической и правовой культуры граждан определяется тем, насколько правильно индивидом осознаны пределы, границы осуществления конституционных прав и свобод. Важную роль в осуществлении правовых целей играет деятельность самого обладателя права, направленная на совершение правомерных поступков по реализации конституционных прав и свобод. Реализация прав личности в значительной мере определяется личностным отношением к своим правам субъектов этих прав, так как дня реализации абсолютного большинства прав требуется проявление активности субъектов, ими обладающих.