Право на необходимую оборону как способ самозащиты гражданских прав и свобод человека и гражданина

Конституционное закрепление естественной природы основных прав и свобод и права каждого на их самозащиту повлекло изменение подходов к институту необходимой обороны в отраслевом законодательстве, значительно расширив ее возможность и пределы и исключив ее соразмерность как основной критерий определения таковых.

Институт необходимой обороны является комплексным институтом, регламентированным гражданским и уголовным законодательством, поскольку в практике встречается причинение вреда исключительно при отражении опасности, созданной противоправным поведением потерпевшего лица. Этим обусловлено определенное единство в понятии необходимой обороны в уголовном и гражданском праве.

Необходимая оборона заключается в действиях, хотя и подпадающих под признаки состава преступления, но не являющихся преступлением, если они совершены при защите интересов личности, общества, государства или прав обороняющегося или другого лица от общественно опасного посягательства путем причинения посягающему вреда, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны.

Однако следует отметить, что единство понятия необходимой обороны в уголовном и гражданском праве не означает их абсолютного тождества.

Так, в соответствии со ст. 37 УК РФ не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, т.е. при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны.

Новая редакция данной статьи существенно отличается от ранее действовавшей ее редакции. Если в ч. 1 ст. 37 УК РФ закрепляется, что «это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия», то ранее после слова «если» следовали слова «при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны».

Новыми элементами необходимой обороны применительно к ч. 1 ст. 37 УК РФ являются факты посягательства, сопряженного: а) с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо б) с непосредственной угрозой применения такого насилия.

Таким образом, существенно расширены основания для применения лицом необходимой обороны и уже сам факт применения непосредственной угрозы указанного насилия порождает право на необходимую оборону. Такой подход получил свое подтверждение в практике Верховного Суда РФ, признавшего правомерными действия К. по отношению к Г., когда потерпевший Г., находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, придя к К., устроил ссору, стал оскорблять ее, избил, угрожал ножом, приставляя его к горлу. Когда та стала звать на помощь, Г. оставил ее, однако через некоторое время стал снова оскорблять ее и мать, избивать и угрожать изнасилованием малолетнего сына. Из изложенного видно, что Г. совершил общественно опасное посягательство, сопряженное с насилием, опасным для жизни К. В процессе продолжающегося посягательства она оборонялась оказавшимся у нее в руке ножом, нанесла Г. телесные повреждения, повлекшие впоследствии смерть.

Следует отметить, что несмотря на исключение в законе понятия соразмерности как основания для применения необходимой обороны судебная практика продолжает исходить из сложившихся стереотипов. Так, анализ практики свидетельствует, что основанием возникновения состояния необходимой обороны признается не всякое общественно опасное посягательство, а лишь такое, которое в данной конкретной обстановке представляет собой угрозу жизни и здоровью, свободе, чести и достоинству личности, собственности, общественной и государственной безопасности, основам конституционного строя и порядку управления. При этом не может признаваться находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, причинившее вред другому лицу в связи с совершением последним действий, хотя формально и содержащих признаки какого-либо деяния, предусмотренного уголовным законодательством, но заведомо для причинившего вред не представлявших в силу их малозначительности общественной опасности. В таком случае лицо, причинившее вред, подлежит ответственности на общих основаниях. Такой подход не может быть признан в полной мере соответствующим положениям о необходимой обороне, закрепленным в Конституции РФ и уголовном законодательстве, поскольку соразмерность вреда в применении необходимой обороны касается не оснований ее применения, а последствий такового.

Из судебной практики следует, что не могут считаться общественно опасным посягательством действия, направленные на разоружение лица, высказывающего намерения совершить преступление, и действия разоружаемого не могут считаться необходимой обороной. Так, например, Ф., будучи пьяным, в клубе вел себя вызывающе, приставал к танцующим и спровоцировал драку, поэтому был избит и выдворен из клуба. На улице Ф. вооружился обрезком металлической трубы длиной 2 м 10 см, диаметром 5 см и направился к клубу. Вышедший ему навстречу К. пытался остановить Ф. и отобрать у него трубу, но ему этого сделать не удалось. Выбежавшие из клуба подростки решили пресечь неправомерные действия Ф., размахивавшего трубой, и с этой целью направились к нему. Остановившийся от Ф. на расстоянии 1,5-2 м несовершеннолетний С. попытался приблизиться к нему и вырвать трубу, но Ф. ударил его трубой, причинив закрытую черепно-мозговую травму — опасное для жизни тяжкое телесное повреждение. Несмотря на усилия врачей, С. скончался в больнице.

Военный суд округа, квалифицируя таким образом действия осужденного, не принял во внимание то обстоятельство, что не может быть признано находящимся в состоянии необходимой обороны лицо, совершающее противоправные действия. Ф. сам явился зачинщиком хулиганских действий.

При таких обстоятельствах выводы суда кассационной инстанции о том, что со стороны подростков, в том числе С., имело место общественно опасное посягательство на Ф., не соответствуют фактическим данным, установленным в судебном заседании.

Состояние необходимой обороны возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной угрозы нападения. Например, С. угрожала реальная опасность: трое пьяных хулиганов упорно и настойчиво преследовали его, сопровождая преследование угрозами, и готовы были на него напасть. Как установлено личным обыском, и А., и Р. имели при себе ножи. С. принимал все меры к тому, чтобы предотвратить нападение: уговаривал их разойтись, подавал сигналы свистком, произвел два предупредительных выстрела в воздух и лишь после этого выстрелил в А., который вплотную подошел, намереваясь расправиться с ним. Следовательно, С. применил оружие лишь тогда, когда все меры оказались безрезультатными, а угроза нападения непосредственной.

Необходимая оборона может иметь место и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом хотя бы и оконченного посягательства, но по обстоятельствам дела для оборонявшегося не был ясен момент его окончания. Переход оружия или других предметов, использованных при нападении, от посягавшего к оборонявшемуся сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства. Например, Л. и М. с женами распивали спиртное в квартире Л. М. стал ссориться с женщинами и оскорбил жену Л., затем предложил ему выйти поговорить на кухню. Во время разговора М. неожиданно ударил Л. кухонным ножом в шею, причинив колото-резаное ранение шеи слева. Выдернув застрявший в шее нож, Л. нанес М. два ответных удара ножом в грудь, причинив ему колото-резаные ранения с повреждением легких, от которых тот скончался на месте происшествия.

По смыслу закона, состояние необходимой обороны может иметь место и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом посягательства и когда для оборонявшегося не был ясен момент его окончания. Переход оружия от посягавшего к оборонявшемуся сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства. Таким образом, из показаний Л. следует, что момент окончания на него посягательства со стороны М. ему не был ясен.

Действия оборонявшегося, причинившего вред посягавшему, не могут считаться совершенными в состоянии необходимой обороны, если вред причинен после того, как посягательство было предотвращено или окончено и в применении средств защиты явно отпала необходимость. В этих случаях ответственность наступает на общих основаниях. В целях правильной юридической оценки таких действий подсудимого суды с учетом всей обстановки происшествия должны выяснить, не совершены ли им эти действия в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного общественно опасным посягательством.

В сравнении с ранее действовавшим уголовным законом в ч. 2 ст. 37 УК РФ (в ред. Федерального закона от 14 марта 2002 г. № 29-ФЗ) сформулированы несколько расширенные основания для необходимой обороны. Закон определяет, что защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, т.е. умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства.

Следует отметить, что конституционные установки о праве лица на самооборону далеко не сразу получили свою реализацию в уголовном законодательстве России и прошли процесс своей эволюции в уголовно-правовой доктрине. Так, только через десять лет после конституционного установления права на необходимую оборону была определена законодательная основа и расширены возможности его реализации в уголовном законодательстве РФ.

Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ была введена ч. 2.1 в ст. 37 УК РФ, согласно которой не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения.

Эта уголовно-правовая норма — новелла в институте необходимой обороны, суд при квалификации действий в состоянии крайней необходимости учитывает то обстоятельство, что в состоянии душевного волнения, вызванного посягательством, обороняющийся не всегда в состоянии оценить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты.

По мнению ряда авторов, ч. 2 ст. 37 УК РФ «конкретизирует «процесс» необходимой обороны применительно к личности, в то время как в ч. 2 ст. 37 УК РФ предыдущей редакции понятие необходимой обороны трактовалось более расширительно»¹Завидов Б.Д. Правовые новации необходимой обороны // Информационная правовая система «КонсультантПлюс». 2004.. С этим можно согласиться, так как, решая вопрос о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны, суды должны учитывать не только соответствие или несоответствие средств защиты и нападения, но и характер опасности, угрожавшей оборонявшемуся, его силы и возможности по отражению посягательства, а также все иные обстоятельства, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягавшего и защищавшегося (количество посягавших и оборонявшихся, их возраст, физическое развитие, наличие оружия, место и время посягательства и т.д.).

В этой связи вопрос о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны следует решать с учетом:

физического развития нападающего и обороняющегося;
разницы в возрасте нападающего и обороняющегося;
удаленности места нападения от лиц, которые могли бы прийти на помощь;
количества нападавших;
криминогенных наклонностей нападавшего (нападавших), которые были известны оборонявшемуся;
предшествовавшей нападению агрессивности нападавшего по отношению к оборонявшемуся;
душевного состояния оборонявшегося.

Следует иметь в виду, что в состоянии душевного волнения, вызванного посягательством, обороняющийся не всегда может точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты. Действия обороняющегося нельзя рассматривать как совершенные с превышением пределов необходимой обороны и в том случае, когда причиненный им вред оказался большим, чем вред предотвращенный и тот, который был достаточен для предотвращения нападения, если при этом не было допущено явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства.

Оценивая формулировку закона, следует выделить двойственный характер необходимой обороны, которая является, с одной стороны, обстоятельством, исключающим преступность деяния, а с другой — субъективным правом граждан на защиту от посягательства.

В Российской Федерации право на необходимую оборону, гарантированное ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, является неотъемлемым атрибутом правового статуса личности. В.В. Меркурьев относит право на необходимую оборону к институту «гражданской самозащиты», базовым принципом которого является формулировка Основного закона²См.: Меркурьев В.В. Необходимая оборона: уголовно-правовые и криминологические аспекты. Рязань, 1998. С. 12.. Аналогичные нормы содержатся в гражданском, а ранее, до введения в действие с 1 июля 2002 г. КоАП РФ, содержались и в административном праве. Институт необходимой обороны был предусмотрен ст. 19 КоАП РСФСР 1984 г., однако наличие в Кодексе такой нормы не было практически оправданным. Отличие необходимой обороны в административном праве от аналогичного института в уголовном праве заключается в том, что посягательство, вызывающее состояние необходимой обороны, не несет в себе признака общественной опасности, так как не угрожает причинением вреда базовым общественным отношениям. Поэтому размер причиняемого посягающему лицу вреда должен быть существенно меньше, чем тот, который допускается уголовным законом. Многие административные правонарушения, такие, например, как мелкое хулиганство или мелкое хищение, представляют явный вред для общества и должны быть пресечены. Для их пресечения в подавляющем большинстве случаев необходимо причинить такой вред посягающему, который по своим объективным характеристикам будет соответствовать вреду, запрещенному уголовным, а не административным законом (побои, легкий вред здоровью, лишение свободы и др.). Необходимая же оборона по уголовному праву от посягательств, представляющих собой административные правонарушения, не допускается. В действующем КоАП РФ норма о необходимой обороне отсутствует.

Таким образом, право на необходимую оборону закономерно вытекает как из самой сущности права, так и из системы правовых норм, определяющих статус личности в российском государстве. Более того, это право коренится в самой природе человека и соответствует базовым ценностям и отношениям современного общества. В этой связи закономерно возникает вопрос о том, можно ли считать необходимую оборону не только правом, но и обязанностью граждан. Подавляющее большинство ученых отвечают на него отрицательно, признавая вместе с тем, что для некоторых категорий граждан необходимая оборона составляет их правовую обязанность. К этим категориям относятся сотрудники органов внутренних дел, военнослужащие, для которых пресечение правонарушений входит в их служебные обязанности. Позиция, возражения которой основываются на том, что трансформация права на необходимую оборону для одной категории граждан в обязанность для другой ведет к утрате формальной юридической определенности данного института. Защитные действия, предпринимаемые специальными субъектами, к числу которых относятся работники милиции, военнослужащие, работники таможенных органов и иные, наделенные специальными полномочиями, надо квалифицировать не как необходимую оборону, а как исполнение служебного долга, что является самостоятельным декриминализирующим основанием.

В уголовном законе отсутствует общее понятие обстоятельств, исключающих преступность деяния, хотя следует признать, что наличие такого понятия имело бы не только теоретическое, но и практическое значение. «Определение понятия необходимой обороны, — отмечает Н.Н. Паше-Озерский, — можно дать только исходя из понятия преступления и руководствуясь общим значением обстоятельств, исключающих преступность деяния»³Паше-Озерский Н.Н. Необходимая оборона и крайняя необходимость по советскому уголовному праву. М„ 1962. С. 5..

В реальной действительности правоприменитель может столкнуться с таким обстоятельством, которое еще не отражено в Кодексе, но по существу носит декриминализирующий характер.

Обозначим признаки обстоятельств, исключающих преступность деяния. Во-первых, эти обстоятельства являются сознательным и волевым поступком человека, обладающим внешними сходствами с признаками какого-либо преступления. В ст. 13 УК РСФСР I960 г. говорилось: не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного Особенной частью настоящего Кодекса, но совершенное в состоянии необходимой обороны. Термин «подпадение» вызывал критическую реакцию со стороны многих ученых-криминалистов. Н.Ф. Кузнецова утверждала, что уголовный закон ни формально, ни по существу не может признавать под него подпадающим или содержащим его признаки общественно неопасное деяние, а Т.Г. Шавгулидзе вообще заявлял, что ни необходимая оборона, ни крайняя необходимость даже формально не соответствуют составу преступления. Вместе с тем указание на «подпадение» деяния под признаки какого-либо преступления существенно облегчает задачу правоприменителя, который сталкивается с проблемой именно тогда, когда имеет место совпадение рассматриваемого им дела с рядом признаков одного из деяний, предусмотренных Особенной частью УК РФ. В любом случае следует говорить не о «подпадении» как таковом, а скорее о внешнем сходстве с составом преступления при отсутствии сходства внутреннего. К числу внешних признаков относятся субъект, объект и объективная сторона, причем с последней может иметь место как полное, так и частичное (при необходимой обороне) совпадение.

Во-вторых, признаком обстоятельств, исключающих преступность деяния, является их правомерность, выражающаяся в том, что они предусмотрены нормами законодательства. В Общей части УК РФ прямо названы шесть таких обстоятельств: необходимая оборона, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, крайняя необходимость, физическое или психическое принуждение, обоснованный риск, исполнение приказа или распоряжения. «Конструируя эти институты, наука уголовного права должна двигаться путем выводов и отвлечений от положений права других областей гражданского, государственного — определяющих содержание прав и благ, устанавливаемых и признаваемых государством за гражданами»⁴Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. СПб., 1905. С. 230..

В ст. 13 УК РСФСР, в более поздней редакции, было дано определение, согласно которому «правомерной является защита личности, прав и законных интересов обороняющегося, другого лица, общества и государства путем причинения любого вреда посягающему, если нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.

Защита от нападения, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства».

Анализ статей о необходимой обороне в уголовном законе действующей и предыдущих редакций свидетельствует, что внесенные изменения и дополнения в ст. 37 УК РФ во многом повторяют редакцию ст. 13 УК РСФСР, также дополненную и измененную Федеральным законом от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ, в части определения правомерности защиты в состоянии необходимой обороны. Единственно, в ч. 2 ст. 37 УК РФ термин «нападение» заменен термином «посягательство». В теории и на практике под нападением понимаются действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения. Более адекватным признается термин «посягательство», который охватывает также и ненасильственные случаи нарушения общественных или индивидуальных интересов.

В ст. 13 УК РСФСР 1960 г. (в ред. Федерального закона 1995 г.) содержалась норма, согласно которой признавалось правомерным причинение любого, в том числе и смертельного, вреда посягающему лицу, если нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. В УК РФ 1996 г. получила закрепление иная формулировка, согласно которой не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, т.е. при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны. Недостатком этой редакции отмечалось то, что она оставляла сомнения в правомерности лишения жизни посягающего при совершении им преступлений, не сопряженных непосредственно с угрозой жизни потерпевшего (например, при изнасиловании, похищении человека, вымогательстве), и тем самым вместо расширения права гражданина на необходимую оборону произошло как бы его ограничение. Тем не менее в 2002 г. законодатель вновь почти в точности принял норму, регулирующую необходимую оборону в редакции 1995 г.

Своеобразно регламентируется причинение смерти в состоянии необходимой обороны по уголовному праву США. УК штата Нью-Йорк 1967 г. допускает применение смертельной физической силы в ответ на применение или угрозу применения такой силы посягавшим, но только в том случае, когда обороняющийся не имеет возможности избежать ее, отступив. Вместе с тем он не обязан отступать, если находится в своем собственном помещении и не является первоначальным агрессором, а также если совершается похищение человека, изнасилование или ограбление. Допустимо применение смертельной физической силы и в отношении лица, совершающего незаконное проникновение в помещение с целью совершения там преступления.

Безусловным недостатком казуальной нормы является то, что она не может привести исчерпывающий перечень случаев предельной защиты, поскольку каждый случай по-своему уникален. Нельзя считать совершенно удачной и ту абстрактную формулировку, которая содержится в ст. 37 УК РФ, поскольку ее применение всегда вызывало и будет вызывать трудности на практике. Таким образом, по-прежнему перспективной является разработка такой нормы, в которой абстрактность и казуальность достигли бы оптимального сочетания.

Таким образом, по мнению законодателя, возвратившегося к раннее действовавшей редакции УК РСФСР, если оборона осуществляется от посягательства, сопряженного с применением насилия, опасного для жизни, или с угрозой применения такого насилия, то допустимо причинение любого вреда нападающему, в этом случае пределы необходимой обороны не могут быть превышены. Это значит, что вопрос о превышении пределов необходимой обороны может возникнуть только тогда, когда посягательство не было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Принципиально эта новелла ничего не меняет, поскольку и ранее характер посягательства непосредственно учитывался при решении вопроса о превышении пределов необходимой обороны. Вместе с тем отмечается, что «такое законодательное уточнение делает более четкой норму о необходимой обороне»⁵Шнитенков А. Новая редакция статьи о необходимой обороне требует дополнения // Российская юстиция. 2003. № 2. С. 82..

Превышением пределов необходимой обороны признаются умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства (ч. 2 ст. 37 УК РФ). Совершение таких действий является нарушением одного из условий правомерности необходимой обороны, а именно условий о недопустимости превышения пределов защиты, что объективно опасно для общества и, следовательно, влечет уголовную ответственность виновного в их совершении лица. Но прежде чем рассматривать вопрос о превышении пределов допустимой обороны и ответственности за него, необходимо установить эти пределы.

Вопрос о пределах защиты, а точнее о том, какие критерии лежат в основе их установления, решался в теории уголовного права неоднозначно. В прошлом веке длительное время господствовало мнение, что таким критерием служит соотношение между благом нарушаемым и защищаемым. Такое воззрение встретило критическую оценку со стороны А.Ф. Кони и Н.С. Таганцева. Последний по этому поводу писал: «Каким образом попытка нарушить право может быть когда-нибудь признана нормальным явлением, а противодействие таковой попытке — недозволенным... Отрицая, таким образом, значение соотношения между благами при определении границы обороны, мы в силу этого должны придать значение другому условию — соотношению размера защиты с размерами нападения».

Позиция Н.С. Таганцева представляется достаточно последовательной. Предположим, обороняющееся лицо исчерпало все средства противодействия лицу, посягающему на его имущество, не связанные с причинением тяжкого вреда, однако посягательство пресечь не удается: правонарушитель целенаправленно продолжает действовать. Должен ли в этом случае обороняющийся уступить преступной воле посягающего или он может продолжить защиту и причинить последнему тяжкий вред здоровью или даже смерть? Второй вывод в большей степени согласуется со взглядами А.Ф. Кони, который утверждал: «Право всегда выше не права, человек всегда имеет право употребить столько силы, сколько необходимо для защиты права. Здесь мерило — опасность, а не ценность блага»⁶Кони А.Ф. О праве необходимой обороны. М., 1866. С. 54..

Пределом необходимой обороны признается причинение посягающему вреда, соответствующего опасности посягательства и обстановке защиты. Характер опасности посягательства определяется исходя из того, какой категории ценностей посягательство угрожает причинением вреда и каким является размер угрожающего вреда. Так, характер опасности будет большим, если абсолютным или относительным ценностям угрожает тяжкий вред либо если ценностям абсолютным угрожает нетяжкий вред. Когда ценностям относительным угрожает нетяжкий вред, опасность считается относительно небольшой. Различают благоприятную и неблагоприятную обстановку защиты. Относительно благоприятной следует признать такую обстановку защиты, при которой обороняющийся имеет явное преимущество перед посягающим для успешною отражения или пресечения общественно опасного посягательства. И напротив, неблагоприятной для обороняющегося признается такая обстановка защиты, при которой его реальные возможности по отражению общественно опасного посягательства являются примерно равными или уступают возможностям посягателя. Исходя из этих критериев отмечаются три возможные модели установления пределов защиты:

а) когда при большой опасности посягательства складывается благоприятная обстановка защиты, предельно допустимым является причинение посягающему лицу средней тяжести вреда здоровью;

б) когда при большой опасности посягательства складывается неблагоприятная обстановка защиты, допустимо причинение посягающему лицу смерти;

в) когда при небольшой опасности посягательства складывается неблагоприятная обстановка защиты, предельно допустимым является причинение посягающему лицу средней тяжести вреда здоровью.

Уголовный закон критерием установления пределов защиты называет соответствие действий обороняющегося характеру и опасности посягательства. Характер посягательства — это его качественный признак, который зависит от ценности тою объекта, на который оно направлено. Опасность посягательства — это его количественный признак, на основании которого его можно отличить от другого посягательства на тождественный объект. Степень опасности посягательства может возрастать в зависимости от его средств и способов, количества посягавших, их возраста, физического развития, наличия оружия, места и времени посягательства.

Превышением пределов необходимой обороны могут быть только те действия, которые явно не соответствуют характеру и опасности посягательства. Явной следует считать такую глубину несоответствия между интенсивностью защиты и посягательства, а также между защищаемым и нарушаемым благом, которая была очевидна для обороняющегося и по обстоятельствам дела не могла вызывать у него сомнения. Явность несоответствия защиты посягательству свидетельствует о чрезмерном разрыве между ними, поэтому от обороняющегося нельзя требовать, чтобы причиненный им вред был меньшим или равным вреду, угрожавшему при посягательстве. Аналогичной позиции придерживается практика правоприменения, из которой следует, что действия обороняющегося нельзя рассматривать как совершенные с превышением пределов необходимой обороны и в том случае, когда причиненный им вред оказался большим, чем вред предотвращенный и тот, который был достаточен для предотвращения нападения, если при этом не было допущено явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства. Так, в параграфе 33 УК ФРГ 1871 г. (в ред. 1975 г.) содержится норма о том, что если лицо превысило пределы необходимой обороны из-за замешательства, страха или испуга, то оно не наказывается. В УК Испании 1995 г. действие в состоянии сильного страха признается самостоятельным декриминализирующим обстоятельством.

Одним из наиболее сложных в теории уголовного права и актуальных на практике является вопрос об обороне от посягательств со стороны должностных лиц. Власть не может требовать уважения к закону, когда сама его не уважает — граждане вправе отвечать на ее требования. Н.С. Таганцев допускает правомерность необходимой обороны против должностных лиц в случаях:

а) если орган власти действует вне сферы своей служебной, предметной или местной компетентности, являясь, так сказать, частным лицом;

б) когда орган власти, действуя в пределах своей компетентности, совершает акт, допускаемый только при соблюдении известных форм и обрядов;

в) если орган власти, действуя в пределах своей компетентности, принимает такие меры, которые составляют преступное посягательство на блага частных лиц (например, если следователь намеревается употребить пытку для получения признания, то оборона против его действий представляется вполне дозволенной).

Право необходимой обороны от должностных лиц может ограничиваться исключительно случаями их посягательств на личность. Наиболее дискуссионным является вопрос о допустимости обороны против действий должностных лиц, которые законны в формальном отношении, но противозаконны по существу, т.е. в материально-правовом отношении.

Согласно ч. 2 ст. 21 Конституции РФ никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Россия как участник Международного пакта о гражданских и политических правах, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения несет следующие обязательства: запретить пытки, жестокое и унижающее обращение и рассматривать их как уголовно-наказуемое деяние; осуществлять эффективное расследование по жалобам на пытки и жестокое и унижающее обращение; осуществлять уголовное преследование и наказание лиц, виновных в пытках, жестоком и унижающем обращении; предоставлять эффективные средства правовой защиты (включая право на компенсацию) и право на реабилитацию жертвам пыток и жестокого обращения; исключать возможность использования в судебных процессах доказательств, полученных при помощи пыток.

На протяжении последних лет правозащитными организациями регулярно фиксируются факты пыток и жестокого, унижающего обращения российскими правоохранительными органами. Правозащитные организации ежегодно ведут систематический учет и проверку сообщений о пытках и жестоких, унижающих достоинство обращениях. Так, по сообщению Йошкар-Олинской городской общественной организации «Человек и Закон» (Республика Марий-Эл) с января по ноябрь 2005 г. организация получила 12 жалоб на пытки и жестокое и унижающее обращение со стороны сотрудников правоохранительных органов. По результатам проведенных проверок, восемь из этих жалоб нашли подтверждение, по одной жалобе подтверждающих данных найти не удалось, а по оставшимся трем жалобам проверка не была завершена в связи с отказом заявителей поддержать свою жалобу. За тот же период времени Правозащитный центр Казани получил 39 обращений, из которых восемь нашли подтверждение при проверках и расследованиях, проведенных органами власти, а по 12 подтверждения были получены самими сотрудниками Центра. По данным нижегородского Комитета против пыток, за тот же период в 2005 г. зарегистрирована 41 жалоба на пытки и жестокое и унижающее обращение, а Читинский правозащитный центр зафиксировал 16 жалоб⁷См.: Права человека в Российской Федерации: доклад о событиях 2005 года. М.: Московская Хельсинская группа, 2006. С. 109-111..

Соблюдение должностным лицом в своей деятельности требуемых законом форм, безусловно, является одной из важнейших гарантий прав граждан, поэтому необходимая оборона допустима даже тогда, когда действие является законным по существу, но предпринимается с нарушением определенных законом формальностей, например производство обыска без санкции прокурора и постановления следователя, либо когда в действиях должностных лиц содержится противоправное деяние, например применение пыток и жестокого, унижающего достоинство обращения с целью раскрытия преступления, сбора доказательств по делу, получения показаний но делу, применение к задержанным насилия с целью явок с повинной, необоснованное насилие при задержании или иных следственных мероприятиях. Так, например, в апреле 2005 г. в Пермский региональный правозащитный центр обратилась семья Бахаревых с жалобой. Сын Бахаревых Дима гулял со старшим братом Павлом и его приятелем. Вся компания была нетрезвой, что и стало поводом для задержания нарядом милиции. При задержании один из сотрудников толкнул Диму, тот упал в лужу. Всех подростков доставили в Свердловский районный отдел милиции. Там Диму обыскали и стали опрашивать. Сотрудники милиции не вызвали родителей, что были обязаны сделать. Когда Дима попросился в туалет, один из сотрудников ударил его в грудь так, что тот ударился головой о стену и ему стало плохо. Сотрудники милиции вызвали «скорую помощь». Дима был доставлен в нейрохирургическое отделение медсанчасти № 2 с диагнозом «ушиб грудной клетки, ушиб мягких тканей головы, раны и ссадины на руках». Анализ жалобы свидетельствует о нарушении прав несовершеннолетнего со стороны должностных лиц — работников милиции.

Право на самозащиту от посягательств должностных лиц не может умаляться в зависимости от иерархического положения этих лиц — необходимая оборона допустима также и против высших должностных лиц государства. Такой вывод открывает возможность обосновать право на революцию в нормах уголовного закона, посвященных необходимой обороне. Признавая революцию проявлением необходимой обороны, А.Ф. Кони связывает ее правомерность с рядом условий. Он полагает, что революция возможна только тогда, когда, во-первых, она преследует целью защиту права, принадлежащего народу, во-вторых, когда это право действительно нарушено государством, и, в-третьих, когда революция остается последним средством защиты этого права.

Выводы А.Ф. Кони не утратили своей актуальности и в настоящее время. Народ имеет право на гражданское неповиновение и даже революцию, как акт самозащиты своих прав, исходя из принципа народовластия и народного суверенитета, закрепленною в ст. 3 Конституции РФ. Конституционно установлено, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и местного самоуправления (ст. 3). Следовательно, органы государственной власти обязаны действовать в интересах как суверена-народа в целом, так и отдельных граждан государства.

Однако эти конституционные установки на практике не получают своей реализации, что вызывает акты массового протеста в целях самозащиты прав и свобод. Так, например, в результате бездействия властей по расследованию дела об убийстве семерых жителей Карачаево-Черкесии на даче Влия Каитова, зятя президента Батдыева, родственники погибших захватили кабинет президента республики, так как они считали, что расследование протекало безрезультатно. Заявление об исчезновении родственники подали в милицию 13 октября. Но только спустя неделю началось расследование убийства. Родственники своими силами нашли на даче Каитова следы крови и гильзы, и после этого расследование было сдвинуто с мертвой точки.

Таким образом, граждане осуществляли самозащиту своих прав и законных интересов путем захвата кабинета высшего должностного лица. По их мнению, государство в полной мере не обеспечивало средства защиты прав граждан, а сотрудники правоохранительных органов бездействовали в осуществлении расследования факта преступления.

Вместе с тем революция всегда сопряжена с применением насилия в отношении противоборствующей стороны. Следовательно, необходимая оборона послужит основанием правомерности причинения вреда противоборствующей стороне в состоянии революции. Что здесь имеется в виду? Предположим, что одним их таких проявлений является ситуация, когда высшее должностное лицо государства в нарушение Конституции РФ осуществляет насильственное удержание власти по истечении срока своих полномочий при опоре на преданные ему вооруженные формирования. Оценка таким действиям должна быть дана на основании положений Конституции РФ, устанавливающих основы конституционного строя в РФ.

Согласно ч. 4 ст. 3 Конституции РФ, никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону. Данное деяние образует состав преступления, предусмотренного ст. 278 УК РФ, и посягает на те основы конституционного строя России, которыми закреплены принципы, порядок формирования и функционирования государственной власти. Единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти в органы местного самоуправления (ст. 3 Конституции РФ).

Государственную власть в Российской Федерации осуществляют Президент РФ, Федеральное Собрание, Правительство РФ, суды РФ. Государственную власть в субъектах Федерации осуществляют образуемые ими органы государственной власти (ст. 11 Конституции РФ).

Любой путь неконституционного прихода к власти и ее удержания является противоправным и влечет наступление юридической ответственности.

При насильственном захвате или насильственном удержании власти непосредственный ущерб наносится интересам народа как главного источника власти, а также физическим и юридическим лицам, осуществляющим властные полномочия. При этом действия, направленные на насильственный захват власти, могут выражаться в физическом устранении лиц, осуществляющих законно властные полномочия, либо в их принудительной изоляции и самопровозглашении на их месте тех, кто осуществляет противоправные действия, и т.п.

Такие действия могут носить либо локальный характер, связанный с захватом позиций одной из ветвей власти (законодательной, исполнительной или судебной), либо широкомасштабный, направленный на все ветви власти. Кроме того, они могут быть направлены против деятельности центральных органов власти либо органов власти субъектов Федерации.

Захват власти может сопровождаться прямым блокированием работы представительных и иных органов власти (изоляция депутатов, недопущение их входа в рабочие помещения, угрозы физической расправы, предъявление ультиматумов и т.и.). Действия, направленные на насильственное удержание власти, выражаются в недопущении после истечения сроков полномочий законной власти замены ее конституционным путем. Насильственное удержание власти может выражаться в недопущении вновь избранных (назначенных) лиц к осуществлению властных функций, их блокировании, ограничении либо лишении свободы и т.п. Таким образом, публично-властная система становится нелегитимной, но продолжает действовать, используя противоправные насильственные методы и средства. Как правило, такая форма самозащиты является результатом нарушения и способом защиты политических прав и свобод.

Наряду с уголовным институт необходимой обороны рассматривается и в гражданском законодательстве РФ. В гражданском праве самозащиты прав и интересов имеет более широкую трактовку. Под ней понимаются не только действия обороняющегося, которые не подпадают под признаки преступления, но подпадают под признаки гражданского правонарушения. Согласно ст. 1066 ГК РФ, не подлежит возмещению вред, причиненный в состоянии необходимой обороны, если при этом не были превышены ее пределы.

Необходимая оборона, по мнению многих авторов, является одним из способов самозащиты гражданских прав. Традиционно необходимая оборона признается правомерным действием при условии, что ее пределы не были превышены. Превышение пределов необходимой обороны является неправомерным действием. Вот почему в силу указаний ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный в состоянии необходимой обороны, не подлежит возмещению, тогда как вред, причиненный при превышении ее пределов, должен возмещаться на общих основаниях. При этом в силу ст. 1083 ГК РФ должна учитываться вина потерпевшего. Несомненно, что умышленные действия нападавшего являются основанием для освобождения причинителя вреда от ответственности в целом. В остальных случаях размер возмещения должен быть определен судом в зависимости от степени вины как потерпевшего, действиями которого был вызван вред, так и причинителя вреда. При этом суд вправе принять во внимание имущественное положение лица, причинившего вред.

Статья 1066 ГК РФ повторяет содержание ст. 448 ГК РСФСР 1964 г., хотя название статьи претерпело некоторое изменение: ранее в ГК РСФСР она называлась «Вред, причиненный в состоянии необходимой обороны». Противоправность поведения причинителя вреда, действовавшего в целях защиты охраняемых законом прав и интересов от посягательства на них, т.е. в случаях необходимой обороны, исключается, и, следовательно, отпадает и ответственность. Практически закон позволял обороняющемуся причинять вред посягающему и признавал поведение обороняющегося правомерным. Так, по Указу Президиума ВС СССР, необходимой обороной считалось, в частности, причинение вреда в результате правомерных действий гражданина по пресечению хулиганства и других преступных действий или по задержанию преступника.

В связи с регламентацией необходимой обороны в гражданском законодательстве возникает вопрос: допустима ли необходимая оборона только против преступных действий нападающего либо она допустима также и против таких действий, которые, не подпадая под признаки состава преступления, все же противоправны с точки зрения гражданского права? В литературе по этому поводу отмечается, что «поскольку гражданское законодательство предусматривает правила о необходимой обороне только применительно к причинению вреда, а причинение вреда действиями, составляющими только состав гражданского правонарушения, влечет за собой возникновение обязательства по возмещению вреда, которое реализуется в строго установленном порядке, следует признать, что необходимая оборона недопустима против правонарушений, не являющихся действиями уголовно наказуемого характера».

Необходимой обороне свойственны и специфические условия защиты. Особенность защиты в состоянии необходимой обороны состоит прежде всего в том, что она осуществляется путем причинения вреда нападающему, т.е. посредством действий, которые в нормальных условиях, при отсутствии общественно опасного посягательства, противоправны. И лишь тот факт, что такие действия носят вынужденно оборонительный характер, придает им характер правомерных действий.

Таким образом, разграничивая право на необходимую оборону в уголовном и гражданском законодательстве, можно отметить, что в уголовном праве действия, совершенные в состоянии необходимой обороны, не являются преступными и, следовательно, не влекут наступление уголовной ответственности, за исключением случаев превышения пределов необходимой обороны. В гражданском праве необходимая оборона рассматривается как способ самозащиты, и причиненный вред не подлежит возмещению также кроме случаев, если не было допущено превышения пределов необходимой обороны.

Наличие в законодательстве норм о необходимой обороне конкретизирует положение ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, а также содействует предотвращению насильственных посягательств и недопустимости применения пыток, жестокого и унижающею достоинства обращения со стороны любого посягающего, в том числе и при неправомерных действиях лица, осуществляющего служебные и иные полномочия. Жизнь, здоровье, достоинство личности находятся под охраной государства, и ничто не может быть основанием для умаления достоинства (ст. 20 и 21 Конституции РФ). Конституционно установленное право на самозащиту и его отраслевое закрепление и развитие является важной формой защиты личных прав и свобод, имеющей не только пресекательное и восстановительное, но и превентивное воздействие. Лицо, намеревающееся совершить преступление, знает, что оно может встретить активное противодействие и что закон считает это противодействие, равно как и причинение нападающему вреда, правомерным.