Момент возникновения и прекращения правоотношений юридической ответственности
Некоторые исследователи связывают возникновение и реализацию отношений ответственности со вступившим в законную силу приговором суда, полагая, что иной подход нарушает Конституцию РФ и УПК РФ. Вступление в законную силу приговора суда является лишь основанием для применения наказания. А наказание и ответственность — не тождественные понятия. Другая группа авторов связывает момент возникновения и реализации правоотношений ответственности с применением норм уголовного процесса, «поскольку необходимо выполнение определенных уголовно-процессуальных действий», но и в рамках данной концепции существует несколько направлений.
Так, одни ученые считают, что уголовно-правовые отношения возникают с момента применения мер процессуального пресечения, вторые связывают момент их возникновения с задержанием подозреваемого, третьи — с предъявлением обвинения, четвертые — с совершением преступления и вынесением обвинительного приговора, пятые — с моментом возбуждения уголовного дела, шестые — со вступлением в законную силу акта применения права.
Именно с момента совершения правонарушения у правонарушителя появляется обязанность подвергнуться неблагоприятным последствиям, которые предусмотрены санкцией нарушенной нормы. Наша позиция не противоречит Конституции РФ, как полагает А. С. Шабуров. По его мнению, связывать момент возникновения юридической ответственности с моментом совершения правонарушения означает противоречить Основному Закону РФ, ведь лицо вплоть до соответствующего решения (приговора) суда считается невиновным, следовательно, и не подлежащим юридической ответственности.
В Конституции РФ подчеркивается, что виновность должна быть установлена. И ни слова не говорится о том, что лицо не является виновным с момента совершения преступления. В ней указывается, что последний считается невиновным. Полагаю, что «не является» и «не считается» — разноплановые понятия. Основной Закон и УПК РФ лишь подчеркивают обязанность доказывания вины в установленном процессуальном законодательством порядке.
Примечательно, что согласно Всеобщей декларации прав человека лицо не «считается», а «имеет право считаться невиновным» (ст. 11). «Нетрудно заметить, что Конституция РФ говорит о принципе презумпции невиновности не в уголовном праве, а в уголовном процессе. В уголовном праве такого принципа нет».
Если придерживаться иных взглядов на момент возникновения юридической ответственности и правоотношений юридической ответственности, то придется либо признать, что наказание и уголовная ответственность — тождественные понятия, либо исключить из УК РФ институт освобождения от уголовной ответственности, либо свести на нет институты индивидуализации и дифференциации ответственности.
Положения не только Общей, но и Особенной части УК РФ свидетельствуют о возникновении ответственности именно с момента совершения преступления. Например: «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности» (ст. 299 УК); «Незаконное освобождение от уголовной ответственности» (ст. 300 УК). Привлечь можно к тому, что уже существует.
Закон специально подчеркивает, что ответственность есть, но следователь (дознаватель) привлекает к ней не то лицо или незаконно освобождает от нее. Правоотношения юридической ответственности возникают с момента совершения правонарушения, а вступление решения компетентного органа в законную силу указывает лишь на то, что наступила динамика этих правоотношений.
П. В. Коробов приводит десять аргументов в пользу того, что уголовная ответственность возникает с момента совершения преступления.
Во-первых, именно данная позиция согласуется с распространенным взглядом на ответственность как обязанность лица подвергнуться неблагоприятным последствиям. Во-вторых, это утверждение полностью соответствует представлению о правонарушении как юридическом факте, порождающем правоотношение и юридическую ответственность.
В-третьих, действующее законодательство свидетельствует о возникновении уголовной ответственности до производства процессуальных действий. В-четвертых, это следует из принципов уголовного права и других положений уголовного закона. В-пятых, иной подход к решению рассматриваемого вопроса обусловливает искаженные представления об уголовных правоотношениях, правах личности в уголовном судопроизводстве.
В-шестых, данная концепция позволяет разграничить законное и незаконное применение мер государственного принуждения. В-седьмых, по-иному будут ограничиваться пределы дифференциации уголовной ответственности. В-восьмых, иная трактовка ведет к сужению границ индивидуализации уголовной ответственности.
В-девятых, в противном случае можно прийти к выводу, что момент возникновения уголовной ответственности сливается с моментом ее прекращения. В-десятых, существуют противоречия в суждениях ученых, связывающих возникновение уголовной ответственности с иными моментами.
С точки зрения материального права субъект становится правонарушителем в момент совершения правонарушения, а не когда его признают таковым компетентные органы. Более того, позиции ученых, считающих основанием возникновения правоотношения ответственности факт возбуждения уголовного дела, предъявление обвинения и т.п., служат хорошей основой для обоснования беззакония и произвола, позволяя осуществлять уголовное преследование в отношении тех лиц, которые не совершали преступления.
Еще М. С. Строгович писал, что «приговор суда не делает из человека преступника, а признает преступником того, кто им стал в момент совершения преступления».
В течение некоторого времени рассматриваемое правоотношение может пребывать в статичном состоянии, не реализуясь, ибо составляющая его содержание связь требует для своего обнаружения целенаправленной, сознательной человеческой деятельности. Оно может и вообще прекратиться (по истечении сроков давности, сроков исковой давности), что не дает оснований для отрицания его реальности, объективного характера. Именно реальность конкретных отношений ответственности создает материальную основу деятельности государственных органов, направленной на раскрытие правонарушения и изобличения виновных.
С вопросом возникновения правоотношения, его прекращения, изменения тесно связана проблема стадий правоотношений юридической ответственности. На наш взгляд, неверно связывать стадии правоотношений юридической ответственности с различными этапами процессуальной деятельности, так как не всегда определенная стадия (этап) процессуального отношения соответствует определенному этапу материально-правового отношения.
Юридическая ответственность не может формироваться в процессуальных отношениях, так как они производны от материальных, а правоотношение, которое возникло в связи с совершением правонарушения, изначально конкретно определяет правовой статус правонарушителя и компетентных органов. Ошибочно считать, что с момента осуждения правонарушителя эти отношения ответственности прекращаются и возникают исполнительные отношения (уголовно-исполнительные, административно-исполнительные, гражданско-исполнительные и т.п.).
Мы не отрицаем возникновения уголовно-исполнительных и тому подобных отношений, но они развиваются на основе отношений ответственности, конкретизируют содержание этих отношений и обусловливают их динамику. В противном случае следовало бы признать, что с момента осуждения уголовно-правовые отношения прекращаются, а к преступнику применяются меры не уголовной, а уголовно-исполнительной ответственности.
Отношения, которые возникают в связи с принятием индивидуального акта о привлечении к ответственности, опосредуют отношения ответственности, обусловливая их динамику, но они не могут возникнуть, если не возникли отношения ответственности.
Материальное отношение служит основой для развития как процессуальных, так и исполнительных отношений, предполагающих реализацию конкретной меры юридической ответственности. Связь исполнительных отношений носит сложный характер. Они не могут развиться, с одной стороны, без материально-правового отношения, а с другой — если итогом функционирования процессуальных отношений не станет вынесение приговора суда или иного решения о привлечении к ответственности.
Соотношение материальных отношений ответственности и исполнительных отношений, показывающее, что в основе этих отношений находится материально-правовое отношение ответственности, можно подтвердить действующим законодательством, которое опровергает выводы о том, что с вынесением
Решения суда по конкретному делу прекращает свое существование и охранительное материальное правоотношение. Решение суда — это Юридический факт, который обусловливает дальнейшую динамику отношений ответственности, будь они гражданско-правовыми или уголовно-правовыми.
Так, за неквалифицированное убийство предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от шести до пятнадцати лет. Умышленное совершение убийства вменяемым субъектом свидетельствует о юридическом факте, порождающем правоотношение юридической ответственности, в основе которого лежат права и обязанности его сторон (преступника и государства в лице уполномоченных органов).
Обязанность применить к преступнику именно данную меру ответственности в виде лишения свободы — материально-правовая, и никакими иными нормами, кроме содержащейся в ст. 105 УК РФ, она не предусмотрена. Развиться эта обязанность в конкретное претерпевание (в фактическое поведение сторон правоотношения) может только в связи с наличием процессуальных отношений, своеобразным итогом которых выступает приговор суда, подтверждающий наличие данной обязанности (именно подтверждающий, а не устанавливающий ее).
В приговоре суда эта обязанность конкретизируется в соответствии с материально-правовыми правилами назначения наказания и определения вида исправительного учреждения. Если предположить, что с момента вынесения приговора суда материально-правовое отношение прекратилось, получится, что исчезла и основа для реализации наказания, а само отношение ответственности в своей динамике оказалось одномоментным.
После вступления приговора суда в законную силу возникают уголовно-исполнительные правоотношения, а обязанности, которые вытекают из этого правоотношения, конкретизируют материально-правовую обязанность (в нашем примере — обязанность подвергнуться лишению свободы за убийство). Скажем, многочисленные нормы уголовно-исполнительного законодательства лишь конкретизируют, каким должен быть режим отбывания наказания в виде лишения свободы (ст. 82, 85, 87, 88 УИК РФ и др.).
О том, что уголовные правоотношения не прекратились, свидетельствуют и нормы Уголовно-исполнительного кодекса, регламентирующие порядок освобождения от отбывания наказания. Они не устанавливают оснований освобождения от отбывания наказания (они установлены в УК РФ), а только конкретизируют их и определяют, как должно происходить освобождение от отбывания наказания, а иногда и просто дублируют нормы УК РФ (ст. 173,174, 175,176, 177 УИК РФ), что говорит о реальности отношений ответственности в период несения наказания.
В. С. Епанешников, специально исследовавший юридическую ответственность лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, пришел к выводу, что в период несения наказания, наряду с уголовно-исполнительными отношениями, существуют уголовно-правовые. Кроме того, меры дисциплинарного воздействия, применяемые к осужденным, реализуются в рамках уголовной ответственности, а если быть более точным, отношения дисциплинарной ответственности осужденных производны от уголовно-правовых отношений ответственности.
Если предположить, что уголовные правоотношения прекратились, то в случае изменения уголовного закона (устранения ответственности за то деяние, за которое был осужден виновный) осужденного нельзя будет освободить от ответственности, ведь правоотношения ответственности уже прекратились, однако это противоречит обратной силе уголовного закона.
В принципе сказанное относится и к отношениям, связанным с длящимся порицанием (остаточными явлениями ответственности, судимостью, состоянием наказанности). «Формой опосредования уголовно-правовых отношений при этом (в случаях наличия у лица судимости) выступают административно-правовые отношения. Однако и здесь надо подчеркнуть, что уголовно-правовые отношения не прекращают своего существования, они не превращаются в административно-правовые отношения, а при помощи последних проводятся в жизнь те правовые ограничения, которым в силу и на основании норм уголовного закона подвергаются лица, имеющие судимость».
Правоотношение юридической ответственности — это материальное властеотношение, возникающее в момент совершения правонарушения. Его содержанием являются право и обязанность государства в лице уполномоченных органов осудить правонарушителя и принудить его к претерпеванию неблагоприятных правоограниче- ний, предусмотренных нарушенной нормой, а также право и обязанность нарушителя претерпеть предусмотренные нарушенной нормой осуждение и иные правоограничения, которые выражаются в реальном поведении участников общественных отношений.
Реализация прав и обязанностей есть динамика правоотношений ответственности, выражающаяся в отрицательной оценке (осуждении) и претерпевании неблагоприятных последствий, предусмотренных в правовой норме, происходящая на основе модели правоотношения и отражающая их взаимосвязь и органическое единство.
Регулятивные правоотношения и юридическая ответственность.
Если вопрос о реализации ответственности за правонарушение в рамках охранительных отношений не вызывает сомнений, то не все ученые, даже признающие позитивную юридическую ответственность, согласны с тем, что реализуется она в рамках регулятивных правоотношений. Некоторые рассматривают ее реализацию вне правоотношений.
Достаточно распространена точка зрения, согласно которой пассивное воздержание от совершения правонарушения осуществляется вне правоотношений. Во многом отрицание регулятивных правоотношений ответственности связано с отрицанием регулятивной функции юридической ответственности, с признанием того, что не всякая правовая связь есть правовое отношение, и с отстаиванием тезиса об искусственности общерегулятивных правоотношений. Как отмечает Н. М. Кропачев, названные тезисы достаточно противоречивы.
Предполагается, что есть общие и абсолютные правовые связи, но нет общих и абсолютных правоотношений. Остается неясным, как разграничивать правовые отношения и правовые связи, а фактически правовые связи и правовые отношения тождественны друг другу. «Наконец, главное: если даже какая-то часть правовых норм реализуется посредством активной деятельности лишь с одной стороны правоотношения, а другая часть — посредством двустороннего взаимодействия, то обоснованно ли связывать с данным фактом разграничение правовых отношений и правовых связей?».
Еще одно противоречие: элементом механизма правового регулирования выступает именно правоотношение, а не правовая связь. Даже авторы, отрицающие концепцию общерегулятивных правоотношений, приходят к выводу, что создание теории правового отношения требует глубокого изучения этого явления с более широких позиций, нежели те, которые традиционно приняты в правовой науке, а в широком смысле к правовым отношениям могут быть отнесены все отношения, так или иначе связанные с действием права в обществе.
Взаимосвязи общих правовых отношений с юридической ответственностью посвятили свои работы 3. А. Астемиров, Н. И. Матузов, В. О. Лучин, И. Э. Звечаровский, Т. Н. Радько, P. Л. Хачатуров, Н. М. Кропачев, В. С. Прохоров, А. Н. Тарбагаев, Б. Т. Разгильдиев, Т.Д. Зражевская и другие ученые. Думается, что разработанность проблем общерегулятивных правоотношений позволяет не спорить о том, существуют они или нет, а всесторонне исследовать их социальную и юридическую основу, фактическое и юридическое содержание, связь с позитивной ответственностью и охранительными правоотношениями.
Расширение границ свободы, обусловленное демократизацией нашего общества, построением правового государства, одновременно требует и повышения ответственности как самого общества и государства в целом, так и личности в отдельности, а оно не может происходить вне правоотношений.
Гражданское общество и правовое государство, с одной стороны, предполагают свободу и основываются на ней, а с другой стороны — ограничивают ее, побуждая или принуждая субъекта действовать в рамках предоставленной свободы. «Свобода порождает ответственность, ответственность направляет свободу». Как юридическая ответственность личности, так и юридическая ответственность государства имеют социальную природу. Она предопределена общественным характером отношений, особенностями личности и государства, их местом в системе общественных отношений, особенностями самого общества.
Не ученые порождают регулятивные правоотношения, а объективные закономерности, проявляющиеся в общественных отношениях. Когда субъект социальных отношений несет юридическую ответственность, в ней отражаются социальные связи и отношения. Социальная ответственность есть «отражение всего многообразия социальных отношений и обобщенное выражение всех форм ответственности». Подобным образом и юридическая ответственность есть отражение многообразия правоотношений и обобщенное выражение всех форм ее реализации.
Развитие общества, государства приводит к возникновению новых видов общественных отношений, которые основаны на свободе, но в то же время требуют регламентированности, четкости и упорядоченности. В них праву и обязанности одного субъекта должны корреспондировать право и обязанность другого субъекта, а это возможно только при придании этим общественным отношениям правовой формы.
«Субъекты, включенные в правовую сферу, неизбежно оказываются взаимно связаны между собой, с одной стороны, правомочиями и притязаниями, а с другой — обязательствами и ответственностью». Основа основ общерегулятивных правоотношений содержится в Конституции РФ, определяющей общую правовую связь государства и человека. «Признание, соблюдение и защита прав человека и гражданина — обязанность государства», — гласит ст. 2 Конституции РФ; в свою очередь, граждане обязаны соблюдать Конституцию РФ и законы РФ, — отмечается в ч. 2 ст. 15 Основного Закона.
В первом случае это означает, что российские граждане как носители прав выступают по отношению к государству в качестве управомоченных, а государство по отношению к ним является правообязанной стороной, а во втором случае уже государство выступает управомоченной стороной, а граждане — правообязанной стороной.
Взаимная связанность государства и гражданина обусловливает ответственность как государства и его органов перед гражданином, так и гражданина перед государством. «Взаимная ответственность личности перед государством находит свое юридическое выражение в исполнении прежде всего конституционно установленных обязанностей».
В зарубежной литературе отмечается, что юридическая ответственность проявляется в отношениях двух родов. Отношение первого рода — это специфическое общественное отношение между гражданами и государством. Оно содержит обращенное к гражданам и организациям требование подчиняться правовым нормам. Для граждан и организаций данное отношение предполагает обязанность исполнять указанное требование и отвечать за свое поведение в случае нарушения обязанности.
Признание реализации общих обязанностей вне правоотношений снижает регулирующий потенциал Конституции умаляет ее роль в организации жизнедеятельности общества и превращает ее в декларацию, что прямо противоречит порядку ее вступления в силу и принципу непосредственного действия. «Реализация же неправовых свойств и возможностей конституционных норм вполне возможна вне правовых отношений».
Имеется в виду реализация воспитательного, идеологического воздействия, формирующего сферу правосознания субъектов общественных отношений. «Гражданин и государство Российской Федерации, — отмечается в постановлении Конституционного Суда РФ, — связаны взаимными правами, ответственностью и обязанностями». В этом постановлении говорится о типичном общерегулятивном правоотношении, в рамках которого и реализуется ответственность субъекта. Это типичное общее правоотношение, а не фактическое отношение, никак не опосредуемое правом.
Вне общих правоотношений невозможно понять принцип взаимной юридической ответственности, проявляющийся по нескольким направлениям, между: государством и гражданами; гражданами и государством; гражданами. Он заключается не столько в неотвратимости наказания, сколько в обеспеченной неотвратимости несения и исполнения юридических обязанностей, в правомерном поведении. «Общерегулятивные правоотношения выражают общую взаимосвязанность и взаимозависимость субъектов права, характеризующих их особое состояние, в котором находится каждое лицо и которое определяет его положение по отношению к другим лицам».
Это особое состояние и есть состояние ответственности. Правомерное поведение граждан и правомерная деятельность различных организаций порождают не некое всеобщее (одно) отношение, а целую систему общерегулятивных отношений, обусловленных добровольной формой реализации юридической ответственности.
Добровольная юридическая ответственность реализуется в регулятивных правоотношениях; в свою очередь, правоотношения направлены на обеспечение правомерного поведения как динамичной стадии юридической ответственности, поскольку цель взаимных прав и обязанностей — обеспечить ответственное, правомерное поведение в регулятивном правоотношении. При всей спорности определения ответственности, предлагаемого В. Г. Беляевым, в нем, несомненно, подчеркивается состояние (отношение) ответственности. Причем отношение регулятивное, а не охранительное.
Так, автор отмечает: «Следствием принятия и действия закона, вводящего ответственность, будет сама ответственность — общее исходное правовое состояние государства и его граждан, общества и его членов, правовой и социальный режим их взаимодействия, правовой и социальный статус каждого из них, фактическая и юридическая реальность их свободы».
Именно наличие общерегулятивных правоотношений может породить негативную ответственность государства в случае несоблюдения им обязанности защищать и охранять права и свободы граждан, что подтверждается конкретными постановлениями Конституционного Суда РФ. В настоящее время перестали быть редкостью случаи проявления гражданами правовой активности: последние обращаются в суд за защитой своих прав и законных интересов, если государство нарушает свои обязанности в общерегулятивных правоотношениях.
Если рассматривать общерегулятивные правоотношения не как фактические отношения, а как модели, закрепляемые в правовых нормах, трудно будет недооценить значение этих моделей, определяющих правомерные варианты поведения субъектов общественных отношений, демонстрирующих гарантированность, обеспеченность и поощряемость правомерного поведения.
Государство, действуя от имени общества, формулирует в правовых нормах абстрактную обязанность всех субъектов исполнять конкретные юридические обязанности, а само выступает субъектом, имеющим право требовать исполнения этой обязанности. Под конкретные обязанности субъектов заложено достаточно широкое по объему требование исполнять определенные правовые обязанности и соблюдать запреты.
В свою очередь, граждане, общественные объединения и различные организации вправе требовать от государства соблюдения своих прав, свобод и законных интересов. Если добровольная форма реализации ответственности формируется (закладывается) в правовом отношении — модели, а в своей динамике выражается в реальном правомерном поведении в общественном отношении, урегулированном нормами права (правоотношении), то что мешает назвать подобные правоотношения правоотношениями ответственности?
Хотя добровольная форма реализации ответственности очень тесно связана с правоотношением, мы не ставим между ними знака равенства. Ведь в содержание правоотношения входят субъективные права, не входящие в содержание юридической ответственности.
Общерегулятивные правоотношения ответственности отражают связи высокого уровня между государством и гражданами, а также последних между собой по поводу гарантирования и осуществления основных прав и свобод личности. Помимо общерегулятивных правоотношений, в литературе отмечают наличие абсолютных правоотношений, в которых, на наш взгляд, также возможна реализация добровольной ответственности субъекта.
По своим признакам абсолютные правоотношения схожи с общерегулятивными, поскольку в них точно определена лишь одна сторона правоотношений — например, автор произведения которому противостоят субъекты, соприкасающиеся с этим правом (или способные с ним соприкоснуться) и обязанные соблюдать, уважать и не нарушать его. Отличие абсолютных правоотношений от общерегулятивных в основном заключается в опосредовании отношений различного уровня. Так, общерегулятивные правоотношения опосредуют наивысшие социальные ценности.
Несмотря на то, что ученые-цивилисты в своем большинстве не воспринимают концепцию общерегулятивных и абсолютных правоотношений, она вполне закономерно вытекает из общих требований разумности, добросовестности, непричинения вреда при реализации субъективных прав субъектами гражданско-правовых отношений. Понятиями «разумность», «добросовестность» оперирует международное частное право.
Так, в ст. 7 Конвенции ООН от 1980 г. «О договорах международной купли-продажи товаров» указывается, что «при толковании настоящей Конвенции надлежит учитывать ее международный характер и необходимость содействовать достижению единообразия в ее применении и соблюдению добросовестности в международной торговле». В Конвенции отмечается, что покупатель утрачивает право заявить о расторжении договора, если не сделает этого в течение разумного срока.
В настоящее время в основных положениях ГК РФ содержится очень емкая и четкая формулировка, закрепившая обращенное ко всем участникам гражданских правоотношений требование законодателя о необходимости добросовестности, разумности, справедливости (п. 2 ст. 6). В п. 3 ст. 53 ГК РФ подчеркивается, что лицо, которое в силу закона или учредительных документов выступает от имени юридического лица, должно действовать добросовестно и разумно.
Субъекты гражданского права при отсутствии правовых норм должны сообразовывать свое поведение с нормами морали, принципами права, обычаями делового оборота. Участники гражданского оборота, действуя разумно, должны проявлять должное внимание и осмотрительность, соизмерять свое поведение с установленными правилами, а при отсутствии таковых — с нормами морали, обычаями.
Разумность и добросовестность, на наш взгляд, могут выражаться через формулу «не навреди другому». Добросовестность участников гражданского правоотношения заключается в том, что они при осуществлении своих прав не ущемляют права и законные интересы других субъектов, надлежащим образом исполняют свои обязательства, согласуя свое поведение с требованиями ГК РФ.
Ю. И. Гревцов, выступая с критикой общерегулятивных и абсолютных правоотношений, отмечает: «Введение в юридическую науку концепций абсолютного и общерегулятивного правоотношений без ясного очерчивания и соотнесения с выбранным аспектом исследования правоотношения сегодня начинает основательно препятствовать более глубокому познанию проблемы осуществления права». На наш взгляд, таким необходимым аспектом исследования как раз и является связь общерегулятивных и абсолютных правоотношений с добровольной формой реализации юридической ответственности.
Не умаляя значения общерегулятивных правоотношений, отметим, что позитивная ответственность реализуется и в конкретных регулятивных правоотношениях. Яркий тому пример — обязательственное гражданско-правовое отношение, в котором одна сторона принимает на себя обязательства выполнить определенные действия в пользу кредитора, а другая вправе требовать точного и неукоснительного выполнения обязательств. Но из этого правоотношения государство не «исчезает». Оно выступает в таких правоотношениях опосредованно, обеспечивая реализацию обязанностей возможностью государственного принуждения.
Поощрительные санкции свидетельствуют о возможности реализации ответственности не только в общих, но и в конкретных правоотношениях. Например, субъект, заключая трудовой договор, становится участником конкретного трудового регулятивного правоотношения, в рамках которого на него возлагаются обязанности соблюдать трудовую дисциплину, бережно относиться к вверенному имуществу, выполнять установленные нормы труда и т.д. (ст. 21 ТК РФ).
За добросовестную реализацию указанных обязанностей в конкретном правоотношении работник может быть поощрен Почетной грамотой, премией и т.п. Само поощрение выступает мерой ответственности и противовесом наказанию, а его основание — заслуга в конкретном правоотношении. «Общие и конкретные правоотношения — своеобразное проявление унификации и дифференциации законодательства, а на его основе — всего процесса правового регулирования общественных отношений.
Унификация находит выражение прежде всего в нормах Конституции, содержащих наиболее высокую степень обобщения (генерализующих), а специализация — в конкретных отраслях, подотраслях, институтах, субинститутах, отдельных правовых нормах. Это разные уровни юридического опосредования общественных отношений».
Идея общих регулятивных отношений была воспринята представителями науки уголовного права и позволила им обосновывать реальность и действенность добровольной формы реализации уголовной ответственности. Правоотношения, возникающие на основе норм уголовного права, вполне реальны и ничем существенным не отличаются от иных регулятивных правоотношений. В противном случае пришлось бы признать, что уголовное право — некая «особая» отрасль права, адресованная только преступникам и распространяющая свое действие на лиц, совершивших преступления.
С момента достижения возраста уголовной ответственности субъект попадает в сферу действия уголовно-правовых норм. Обязанности субъекта не нарушать уголовно-правовые запреты корреспондирует право государства требовать соблюдения уголовно-правовых норм и его обязанность не применять негативную ответственность в случае ответственного правомерного поведения. Государство в таком правоотношении обязано поощрять правовую активность субъекта и констатировать его позитивную ответственность.
Примером того, как общее правоотношение уголовной ответственности трансформируется в конкретное регулятивное уголовно-правовое отношение, служит реализация гражданами права на необходимую оборону, на крайнюю необходимость, за которую они должны активно поощряться государством. Начало совершения общественно опасного посягательства — юридический факт, свидетельствующий о том, что конкретный субъект может реализовать свое право на необходимую оборону.
Это право вполне конкретно, как и конкретен его носитель; четко определена и обязанность не превышать пределов необходимой обороны. Государство, в свою очередь, обязано не привлекать такого субъекта к ответственности и констатировать факт правомерного поведения, а в необходимых случаях и поощрить его.
Однако есть среди исследователей и противники общерегулятивных уголовно-правовых отношений. Стремясь обосновать положение об отсутствии общерегулятивных уголовно-правовых отношений, Г. П. Новоселов утверждает, что «преступление есть всегда нарушение некого рода социальной нормы», а уголовно-правовой запрет сформулирован не в Уголовном кодексе, а в иных отраслях права. Такая постановка вопроса может завести слишком далеко, и придется пересматривать представления о самостоятельной природе уголовно-правовых норм и об основаниях уголовной ответственности.
Получается, что основанием уголовной ответственности служит юридический факт, заключающийся в нарушении нормы не уголовного права, а конституционного, административного права и т.д. Из рассуждений Г. П. Новоселова можно сделать и ряд других противоречивых выводов: «если преступление нарушает норму других отраслей права, тогда добровольный отказ от доведения преступления До конца (ст. 31 УК РФ) не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее противоправность деяния, и должен влиять лишь на меру ответственности. Если при совершении кражи нарушается запрет, содержащийся в ст. 35 Конституции РФ, регламентирующей право собственности, а вещь похищалась из владения лица, не имеющего право собственности на нее, то на вопрос, имеет ли уголовно-правовое значение примирение юридического владельца вещи с похитителем, может быть дан только отрицательный ответ».
Г. П. Новоселов признает за уголовно-правовой нормой свойства регулировать и охранять, как не признает и возможности уголовно-правового регулирования до совершения преступления. Представив эти тезисы на одной странице, на другой он утверждает обратное: «Принимая во внимание, что правовое регулирование отношений между людьми только направлено на охрану определенного рода ценностей, но само по себе ею не является, так же, как, в свою очередь, и охрана лишь предполагает регулирование, но как таковая им признаваться не может».
Сам того не желая, он возвращается к известному тезису (уголовное право регулирует, а регулируя, охраняет), поскольку отмечает правовое регулирование между людьми (почему между людьми, т. е. горизонтальные отношения, остается неясным), но только направленное на охрану определенных ценностей. Вот и получается, что уголовное право, регулируя, одновременно и охраняет. Кроме того, в приведенной цитате, очевидно, речь идет не только об отношениях, возникающих в связи с совершением преступления, но и о регулятивных отношениях.
В юридической литературе сторонники позитивной ответственности и общих регулятивных отношений связывают момент возникновения такой ответственности с моментом вступления нормативно-правового акта в силу. На самом деле проблема сложнее. Действительно, существуют общие запреты — «не убий», «не укради», «не оскорбляй» и т.д., — которые действуют и реализуются в правоотношениях с момента вступления уголовного закона в силу, но для действия ряда уголовно-правовых норм недостаточно одного факта их наличия.
В особенности это относится к нормам, в которых определен специальный субъект или дополнительный юридический факт, с наступлением которого и связано ее воздействие. Подобные нормы могут начинать свое воздействие с момента приобретения субъектом соответствующего специального статуса. Скажем, обязанность оказывать помощь больному возникает с момента получения медицинского образования (ст. 124 УК РФ). Для возникновения обязанности уплачивать средства на содержание детей необходим юридический факт — решение суда (ст. 157 УК РФ).
Лицо становится субъектом ответственности за заведомо ложный донос с момента его предупреждения о возможности органами следствия или дознания (ст. 307 УК РФ). Некоторые регулятивные отношения так и остаются абстракцией (моделью), не выражаясь в реальном поведении субъектов общественных отношений, поскольку не наступают конкретные юридические факты, вызывающие к жизни это правоотношение.
Примером здесь может служить правоотношение, смоделированное в ст. 82 УК РСФСР 1960 г., в которой предусматривалась уголовная ответственность за уклонение от выполнения повинностей или уплаты налогов в военное время. Как известно, военного времени в период действия уголовного закона 1960 г. не существовало. В этой связи следует согласиться с мнением Н. М. Кропачева о необходимости различать понятия «действие уголовного закона» и «реализация уголовного закона в правоотношении».
Регулятивные уголовно-правовые отношения возникают с наступлением типичных, конкретных юридических фактов, предусмотренных уголовно-правовой нормой. С возникновением юридических фактов правовая норма начинает выполнять свою социальную роль, устанавливая тот порядок, который был смоделирован в правовой норме.
Однако для некоторых уголовно-правовых (впрочем, не только для уголовно-правовых) норм достаточно их вступления в законную силу — и они уже оказывают организующее воздействие и формируют ответственное поведение участников правоотношений, а для действия других, помимо этого, необходим еще дополнительный юридический факт. Следовательно, можно предположить, что подобные регулятивные правоотношения могут быть не только общими, но и конкретными.
Итак, правоотношения юридической ответственности — разновидность охранительных и регулятивных отношений. Регулятивное правоотношение ответственности — это общественное отношение, отражающее общую или конкретную взаимосвязанность субъектов юридической ответственности правами и обязанностями, вытекающими из норм, предусматривающих юридическую ответственность и реализующихся в ответственном правомерном поведении субъектов или деятельности организаций и государства.
Добровольная форма реализации ответственности формируется (закладывается) в правовом отношении — модели, а в своей динамике выражается в реальном правомерном поведении, в общественном отношении, урегулированном нормами права (правоотношении); такие правоотношения можно определить как регулятивные правоотношения ответственности. Добровольная ответственность реализуется как в общих регулятивных правоотношениях, так и в конкретных регулятивных правоотношениях.
Охранительное правоотношение юридической ответственности — это возникающее в момент совершения правонарушения материальное властеотношение, содержанием которого являются право и обязанность государства в лице уполномоченных органов осудить правонарушителя и принудить его к претерпеванию неблагоприятных правоограничений, предусмотренных нарушенной нормой, а также обязанность нарушителя претерпеть предусмотренные нарушенной нормой осуждение и иные правоограничения, которые выражаются в реальном поведении участников общественных отношений.
Реализация прав и обязанностей — это динамика правоотношений ответственности, выражающаяся в отрицательной оценке (осуждении) и претерпевании неблагоприятных последствий, предусмотренных правовой нормой, происходящая на основе модели правоотношения и выражающая их взаимосвязь и органическое единство.