Уголовно-процессуальная ответственность
Особого внимания заслуживает уголовно-процессуальная ответственность. Несмотря на то, что данная проблема получила освещение в трудах 3. Ф. Ковриги, Я. О. Мотовиловкера, Г. Н. Ветровой, Н. А. Громова, С. А. Полунина, П. С. Элькинд, В. М. Корнукова, Л. И. Петрухина и других ученых, по-прежнему продолжается полемика о понятии уголовно-процессуальной ответственности, о ее соотношении с уголовной ответственностью. Требуют тщательного изучения основания, функции и меры уголовно-процессуальной ответственности. Теоретически и практически важной представляется проблема соотношения мер уголовно-процессуальной ответственности с мерами уголовно-процессуального принуждения.
Н. А. Громов и С. А. Полунин полагают, что уголовно-процессуальная ответственность — это «предусмотренное уголовно-процессуальной санкцией воздействие на нарушителя требований уголовно-процессуальной нормы, выражающее государственное осуждение противоправного поведения». В. М. Ковалев определяет процессуальную ответственность как предусмотренное санкцией уголовно-процессуальной нормы воздействие на лицо, виновное в нарушении предписаний уголовно-процессуального закона.
П. С. Элькинд считает, что «уголовно-процессуальная ответственность — это реальное возложение на правонарушителя дополнительной уголовно-процессуальной обязанности, лишение его тех или иных процессуальных прав или же возложение дополнительной обязанности и лишение соответствующих процессуальных прав.
Г. Н. Ветрова определяет уголовно-процессуальную ответственность как подотчетность участников процесса государству в лице государственных органов и должностных лиц, наделенных соответствующими контрольными полномочиями в исполнении возложенных на них процессуальных обязанностей. По ее мнению, такое определение понятия уголовно-процессуальной ответственности подчеркивает ее негативный и позитивный аспекты.
З. Ф. Коврига анализирует уголовно-процессуальную ответственность в двух аспектах и определяет ее «как необходимость действовать в интересах правосудия, используя права и выполняя обязанности, а также обязанность нести меры правового воздействия в случае недобросовестного поведения правонарушителя». А. А. Бессонов отмечает, что «процессуальная ответственность представляет собой форму проявления социальной ответственности личности в сфере уголовного судопроизводства. Она отражает систему связей государства и личности по поводу возложенных на нее процессуальных обязанностей».
Определение уголовно-процессуальной ответственности подчеркивает ее отдельную грань, черту, раскрывает ее определенную особенность.
На наш взгляд, можно выделить следующие характеристики уголовно-процессуальной ответственности. Во-первых, уголовно-процессуальная ответственность едина, но имеет две формы реализации — добровольную и государственно-принудительную. Добровольная форма реализации уголовно-процессуальной ответственности состоит в уголовно-процессуальной обязанности деликтоспособных субъектов уголовного процесса и иных лиц, обязанных содействовать и не препятствовать осуществлению правосудия, соблюдать и исполнять требования уголовно-процессуальных норм.
Реализуется данная обязанность в реальном правомерном поведении. Во-вторых, государственно-принудительная форма реализации процессуальной ответственности заключается в обязанности виновного нарушителя процессуальных норм претерпеть осуждение и иные неблагоприятные последствия, предусмотренные санкцией уголовно-процессуальной нормы, и в их реальном претерпевании.
«В-третьих, основанием уголовно-процессуальной ответственности может быть только виновное поведение». В-четвертых, одновременное нарушение субъектом процессуальных норм и норм иной отраслевой принадлежности может влечь наступление уголовной, гражданско-правовой, дисциплинарной и других видов юридической ответственности. В-пятых, за уголовно-процессуальное правонарушение возможно сочетание (совокупность) нескольких видов юридической ответственности. В-шестых, она возникает в рамках уголовного судопроизводства в ходе дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства.
Особого внимания заслуживает вопрос о функциях уголовно-процессуальной ответственности. Как и другие виды юридической ответственности, уголовно-процессуальная ответственность выполняет регулятивную, превентивную, карательную, восстановительную, воспитательную функции.
Регулятивно-статическая функция уголовно-процессуальной ответственности участвует в закреплении прав и обязанностей участников уголовного процесса, оформляет их правовой статус и ответственность, а динамическая функция непосредственно оказывает воздействие на процесс реализации уголовного судопроизводства. Регулятивно-статическая и регулятивно-динамическая функции призваны сформировать и обеспечить правомерное поведение участников уголовно-процессуальных отношений и способствовать достижению целей уголовного судопроизводства.
А. В. Малько в качестве основной функции юридического процесса называет ограничивающую (охранительную, защитную) функцию, но никакая охрана и защита невозможны без осуществления регулятивного воздействия, без регулирования общественных отношений.
Основания реализации регулятивного воздействия, осуществляемого в отношении конкретных субъектов уголовно-процессуальной ответственности, достаточно сложны и находятся за рамками нашего исследования, тем не менее назовем некоторые из них. Они связаны со сложными комплексными юридическими фактами. Например: совершение преступления — возбуждение уголовного дела — принятие решения о задержании в качестве подозреваемого — предъявление обвинения — применение меры пресечения — появление соответствующих процессуальных обязанностей, связанных с применением меры пресечения.
Или другой пример: возбуждение уголовного дела — назначение экспертизы — появление соответствующих процессуальных обязанностей у эксперта.
Думается, что субъекты регулятивного воздействия уголовно-процессуальной ответственности за некоторыми исключениями практически тождественны участникам уголовного судопроизводства.
Остановимся на исключениях. Это суд, состав суда, следователь, прокурор, дознаватель, орган дознания. Конечно, их поведение подпадает под действие регулятивной функции, но не уголовно-процессуальной ответственности, а уголовно-процессуального права. Дело в том, что за нарушение уголовно-процессуальных норм указанные субъекты будут нести дисциплинарную, гражданско-правовую, материальную, уголовную ответственность.
В юридической литературе высказано мнение, что отстранение от расследования уголовного дела, отмена незаконного решения относятся к мерам уголовно-процессуальной ответственности. С этим вряд ли можно согласиться. Как правильно отмечают другие ученые, это восстановительные меры защиты. В таких мерах отсутствует осуждение и не выражены неблагоприятные последствия как таковые. Какой урон несет следователь, если его отстранили от расследования уголовного дела? Если учесть, что у среднестатистического следователя в производстве одновременно находится 15-20 уголовных дел, изъятие одного должно им расцениваться как награда, а не как порицание.
Другой вопрос, что прокурор в связи с отстранением следователя от уголовного дела может вынести представление, в котором поставит вопрос о привлечении следователя к дисциплинарной ответственности, но в таких случаях отстранение от расследования выступает уже в качестве условия привлечения к дисциплинарной ответственности, т. е. в качестве одной из составляющих сложного юридического факта.
Остается еще частное определение суда как мера реагирования на допущенные в ходе расследования уголовного дела правонарушения. Однако и его юридическая природа не свидетельствует о том, что его надо считать мерой юридической ответственности. Статья 29 УПК РФ гласит: «Если при судебном рассмотрении уголовного дела будут выявлены... нарушения прав и свобод граждан, а также другие нарушения закона, допущенные при производстве дознания, предварительного следствия или при рассмотрении уголовного дела нижестоящим судом, то суд вправе вынести частное определение или постановление, в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на данные обстоятельства и факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер».
Как следует из уголовно-процессуального закона, суд лишь «обращает внимание» на допущенные нарушения. «Обращение внимания» сложно назвать юридической ответственностью, но, опять же, установленные судом факты могут выступать в качестве судебной преюдиции, необходимой для привлечения к различным видам юридической ответственности.
Н. А. Громов и С. А. Полунин считают, что «уголовно-процессуальная санкция в случае совершения правонарушения становится правилом поведения должностного лица, полномочного на ее применение, т. е. диспозицией процессуальной нормы, охраняемой от нарушения другой санкцией». С аналогичной позицией, но в связи с регулятивным воздействием санкции уголовно-правовой нормы, мы уже сталкивались и отмечали свое отношение к ней.
Однако еще раз повторим: правилом поведения для правоприменителя служит уголовно-процессуальная норма в целом, а не отдельный ее элемент, санкция не «перевоплощается» в диспозицию или гипотезу. Правоприменитель в случае нарушения уголовно-процессуальной нормы оценивает и руководствуется всей нормой, а не одним из ее структурных элементов. Регулятивное воздействие уголовно-процессуальной ответственности многоаспектно и распространяется в том числе и на правоприменителя.
Специфика превентивной функции уголовно-процессуальной ответственности выражается в следующем: во-первых, данный вид превенции направлен на предупреждение не только уголовно-процессуальных правонарушений, но и дисциплинарных с уголовными; во-вторых, он призван содействовать обеспечению назначения уголовного судопроизводства и решению задач, стоящих перед правосудием; в-третьих, частнопревентивное воздействие сочетается с карательным, восстановительным и воспитательным.
К сожалению, законодатель не воспринял научные рекомендации о стимулировании и поощрении правовой активности свидетелей. «В частности, почему бы в специальном законе не установить меры вознаграждения отдельных свидетелей за сообщение (для следствия и суда) ценной информации, что позволило бы раскрыть преступление», или, наоборот, убедиться в невиновности субъекта? З. Ф. Коврига справедливо отмечает, что в ответственности нельзя видеть только кару, а условиями повышения эффективности ответственности и выполнения процессуальных обязанностей как раз и являются стимулирующие поощрительные средства.
Сложность уяснения карательного воздействия уголовно-процессуальной ответственности обусловлена его сочетанием с карательными функциями других видов юридической ответственности, которые могут применяться к участникам уголовного процесса, и неоднозначным решением в науке проблемы способов осуществления карательного воздействия.
Как известно, способ осуществления карательного воздействия — это осуждение правонарушителя, применение к правонарушителю правоограничений, предусмотренных санкцией нарушенной нормы. Мы уже останавливались на проблеме санкций за уголовно-процессуальные правонарушения, а сейчас считаем необходимым остановиться на данной проблеме более подробно.
Новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ содержит главу 14, в которой специально предусмотрены иные меры процессуального принуждения. В качестве таковых называются: обязательство о явке;
привод; временное отстранение от должности; наложение ареста на имущество; денежное взыскание. Среди указанных мер только денежное взыскание можно отнести к мерам карательного воздействия, т. к. остальные преследуют совершенно иные цели и выполняют другие функции.
Статья 117 УПК РФ гласит: «В случаях неисполнения участниками уголовного судопроизводства процессуальных обязанностей, предусмотренных настоящим Кодексом, а также нарушения ими порядка в судебном заседании на них может быть наложено денежное взыскание в размере до 25 минимальных размеров оплаты труда в порядке, установленном ст. 118 УПК».
Поражает то обстоятельство, что УПК РФ, разрабатывавшийся более семи лет, содержит столько неясностей. Сразу возникает вопрос: а кого понимать под участниками уголовного судопроизводства — всех участников или определенную категорию? Что понимать под процессуальными обязанностями? Какие процессуальные обязанности тут имеются в виду?
Раздел II УПК РФ в качестве участников уголовного судопроизводства называет: суд, прокурора, следователя, начальника следственного отдела, орган дознания, дознавателя, потерпевшего, частного обвинителя, гражданского истца, представителей потерпевшего, гражданского истца или частного обвинителя, подозреваемого, обвиняемого, законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого, защитника, гражданского ответчика, представителя гражданского ответчика, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика, понятого.
При этом все указанные категории участников уголовного судопроизводства делятся на несколько групп: суд; участники уголовного судопроизводства со стороны защиты; участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения; иные участники со стороны уголовного судопроизводства. Ссылка на ст. 118 УПК РФ в связи с порядком наложения денежного взыскания не вносит никакой ясности. В ст. 118 указывается, что денежное взыскание налагается судом, а суд сам является участником уголовного судопроизводства.
В самом деле, не будет же суд сам на себя налагать взыскание! Согласно этой статье «если нарушение допущено в ходе досудебного производства, то дознаватель, следователь или прокурор составляют протокол о нарушении, который направляется в районный суд». Если это нарушение допущено дознавателем или следователем, то, опять же, неужели последние сами на себя будут составлять протокол о допущенном нарушении?
Получается, такие участники процесса, как суд и некоторые субъекты со стороны обвинения, не могут быть субъектами карательного воздействия, а вот для привлечения к уголовно-процессуальной ответственности частного обвинителя, гражданского истца, представителей потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя какие-либо препятствия отсутствуют. Однозначно эта мера карательного воздействия может применяться к иным участникам уголовного судопроизводства: свидетелю, эксперту, специалисту, переводчику, понятому.
Интересным представляется вопрос о возможности применения процессуального штрафа к участникам уголовного судопроизводства со стороны защиты. В ч. 7 ст. 49 УПК РФ закреплено, что адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого. Возникает вопрос: а возможно ли за нарушение данной обязанности или других процессуальных обязанностей привлечь адвоката к уголовно-процессуальной ответственности?
Анализ ст. 258 УПК РФ (меры воздействия за нарушение порядка в судебном заседании) показывает, что нет, поскольку в ч. 1 ст. 258 содержатся общие положения о том, что возможно за нарушение порядка в судебном заседании вынесение предупреждения, удаление или наложение денежного взыскания.
А вот из положений ч. 2 ст. 258 УПК РФ как раз следует, что при «неподчинении обвинителя или защитника распоряжениям председательствующего слушание уголовного дела по определению или постановлению суда может быть отложено, если не представляется возможным без ущерба для уголовного дела заменить данное лицо другим». Заменить адвоката практически невозможно, а сообщение, которое суд может направить в адвокатскую палату, нельзя считать мерой ответственности, тем более что оно может остаться там без внимания и рассмотрения.
Статьи 49 и 53 УПК РФ, закрепляющие процессуальный статус защитника, нельзя назвать совершенными, в них преобладают права и отсутствуют корреспондирующие им обязанности, а право без обязанностей превращается в произвол. Что мешало специально закрепить в УПК РФ обязанность защитника являться по вызову следователя, суда или дознавателя для производства следственных действий?
Ведь не является секретом, что достаточно часто защитник с обвиняемым намеренно затягивают расследование уголовного дела в надежде на то, что истекут процессуальные сроки содержания под стражей и обвиняемого вынуждены будут освободить.
Практически отсутствуют какие-либо меры процессуального воздействия на адвоката в случаях, если по его вине срывается производство следственных действий. Ведь в ст. 53 УПК РФ прямо закреплено, что защитник имеет право «использовать иные не запрещенные настоящим Кодексом средства и способы защиты». Умышленная волокита, которую может использовать адвокат в качестве средства защиты, непосредственно законом не запрещена. Можно привести и другой пример.
Утративший силу УПК РФ устанавливал, что в случае, если обвиняемый умышленно затягивает срок ознакомления с материалами уголовного дела, следователь с согласия прокурора ограничивают данный срок. В действующем УПК такая мера реагирования отсутствует. Следовательно, что мешает обвиняемому и защитнику знакомиться с многотомными материалами уголовного дела по одной странице в день, а когда истекут все сроки содержания под стражей, заявить ходатайство об освобождении из-под стражи?
Оно, безусловно, должно быть удовлетворено, а после того, как обвиняемый окажется на свободе, начнется воздействие на свидетелей и потерпевших. Более того, ч. 3 ст. 217 УПК РФ прямо указывает, что «обвиняемый и его защитник не могут ограничиваться во времени, необходимом им для ознакомления с материалами уголовного дела». Между тем сроки расследования и содержания под стражей не «резиновые», они строго ограничены законом.
Непонятно, какими соображениями руководствовались разработчики УПК, формулируя столь противоречивые нормы. А где тогда, спрашивается, защита интересов потерпевшего, общества? Ее нет, УПК учитывает только интересы обвиняемого и ставит именно их на первое место, попирая интересы и потерпевшего, и общества.
Общеправовой принцип равенства предполагает равную ответственность лиц, решающих схожие правовые задачи. Этот принцип грубо нарушается в новом УПК. Так, следователь или прокурор за допущенную по уголовному делу волокиту может нести ответственность вплоть до уголовной, а адвокат — практически никакой. А ведь разработчики нового УПК стремились поставить в равное положение стороны обвинения и защиты. Равенство прав предполагает и равенство обязанностей с ответственностью, но и данный постулат разработчиками УПК грубо нарушен.
Подозреваемому, обвиняемому, подсудимому, адвокату предоставлен широкий спектр прав и свобод, но «юридическая свобода без ответственности — нонсенс. Свобода, отрицающая ответственность субъекта антисоциальна и несправедлива так же, как антигуманна ответственность, отрицающая свободу выбора».
Во время разработки УПК неоднократно со страниц юридической печати раздавались предложения предусмотреть в нем определенные процессуальные гарантии деятельности защитников в виде иммунитета. Это предложение реализовано в ч. 1 п. 10 ст. 448 УПК РФ, устанавливающей, что уголовное дело в отношении адвоката может быть возбуждено только прокурором.
В качестве довода в пользу необходимости адвокатского иммунитета обычно говорят: «А вдруг следователь или дознаватель будет мстить адвокату за осуществление профессиональной деятельности и незаконно возбудит уголовное дело?» Но так можно дойти и до абсурда: вдруг следователь будет мстить уборщице, которая плохо протерла его кабинет, или выпускник юридического факультета, ставший прокурором, будет мстить доценту, которому несколько раз пересдавал экзамены? Тогда надо идти еще дальше и устанавливать иммунитет для уборщиц и профессорско-преподавательского состава юридических факультетов.
Думается, что в случае нарушения обвиняемым процессуальных обязанностей на него в силу особого процессуального положения не может быть наложен процессуальный штраф. Однако в случае уклонения от следствия или суда, воздействия на свидетелей, потерпевших или других обвиняемых, дающих правдивые показания, к нему может быть применена мера процессуальной ответственности в виде изменения меры пресечения на более строгую. Подсудимый может быть удален из зала судебного заседания до окончания прения сторон в случае нарушения им порядка в судебном заседании. При этом ему должно быть предоставлено право на последнее слово (ч. 3 ст. 258 УПК).
Как следует из ст. 258 УПК РФ, за нарушение порядка в судебном заседании ко всем участникам судебного заседания (кроме обвинителя, защитника, подсудимого) может быть применена мера ответственности в виде штрафа. Мера процессуальной ответственности в виде удаления из зала судебного заседания может быть применена ко всем участникам процесса, за исключением обвинителя и защитника. Предупреждение о недопустимости нарушения порядка в судебном заседании может быть применено к любому лицу, находящемуся в зале судебного заседания.
Карательное воздействие процессуальной ответственности может носить материальный характер (ограничивать имущественную сферу), психологический (в виде разового порицания), организационно-правовой (удаление из зала суда), или же заключаться в ухудшении правового положения субъекта (применение более строгой меры пресечения).
Нельзя согласиться с Н. А. Чечиной и П. С. Элькинд, которые причисляют принудительный привод свидетеля и возвращение уголовного дела на дополнительное расследование к мерам процессуальной ответственности. В первом случае мы имеем дело с пресечением процессуального правонарушения, а во втором — с мерой предупреждения и пресечения.
Одновременно с карательной функцией процессуальной ответственности реализуется ее восстановительная функция. Н. А. Громов и С. А. Полунин отмечают специфику уголовно-процессуальных карательных санкций, состоящую в двойственности их роли: «Кроме общих для всех штрафных и карательных санкций задач предупреждения и наказания виновных, они обладают значительной правовосстановительной функцией в процессе их реализации». В принципе поддерживая данную позицию, отметим, что восстановительными свойствами обладает не санкция как таковая, а уголовно-процессуальная ответственность в целом, в реализации санкции упомянутая функция лишь объективизируется.
Так, предупреждение о недопустимости нарушения порядка в зале судебного заседания принуждает уголовно-процессуального правонарушителя исправить свое поведение в соответствии с требованиями уголовно-процессуальных норм. Удаление из зала заседания восстанавливает нарушенный правопорядок, нормализует уголовно-процессуальные отношения.
Во многом восстановительная функция уголовно-процессуальной ответственности обусловлена необходимостью восстановления нарушенных общественных отношений. Значительная роль здесь принадлежит вытекающей из факта совершения правонарушения уголовно-процессуальной обязанности правонарушителя восстановить нарушенный правопорядок. Если данная обязанность не исполняется добровольно, правонарушитель принуждается к ее выполнению.
Эффективности воспитательного воздействия должна способствовать справедливость самого уголовно-процессуального законодательства, отражение в нем моральных ценностей и общественных устоев, разумно установленный баланс между интересами государства, общества и интересами конкретного субъекта — участника уголовно-процессуальных отношений.