Защита прав и законных интересов

Примеры превышения Конституционным Судом своей компетенции

Количество примеров превышения Конституционным Судом своей компетенции исчисляется десятками. Причем в большинстве случаев выработанные им подходы впоследствии закрепляются законодательно, хотя носят более чем сомнительный характер.

Начнем с примеров изменения системы правовых понятий и законодательного регулирования. В дополнение к примерам, указанным выше, необходимо привести еще ряд таких выводов Конституционного Суда, которые доказывают, что это не случайные огрехи, а принципиальный подход.

1. Суд, придя к выводу о несоответствии Конституции РФ федерального закона или закона субъекта РФ, не вправе применить его в конкретном деле и обязан обратиться в Конституционный Суд с запросом о проверке конституционности этого закона (см., например, п. 2 резолютивной части Постановления Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П).

Как уже отмечалось, такой вывод ограничивает прямое действие Конституции РФ и тем самым противоречит ее ч. 1 ст. 15, согласно которой в таких случаях суды обязаны напрямую руководствоваться Конституцией РФ. Подобные действия суда не являются признанием законов неконституционными, а представляют собой использование отдельного способа защиты — неприменение судом нормативного акта, противоречащего акту более высокой юридической силы.

Несмотря на это, данный подход впоследствии был закреплен п. 3 ст. 13 АПК РФ. ГПК подобная участь миновала.

2. Решение суда общей юрисдикции, которым закон субъекта РФ признан противоречащим федеральному закону, по своей природе не лишает его юридической силы с момента издания, а означает лишь признание его недействующим и, следовательно, с момента вступления решения суда в силу не подлежащим применению. Лишение же указанного акта юридической силы возможно только по решению самого законодательного органа, издавшего акт, или в предусмотренном Конституцией РФ порядке конституционного судопроизводства (абз. 5 п. 7 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 11 апреля 2000 г. № 6-П).

Это деление является абсолютно надуманным, за ним не стоит ничего, кроме желания сгладить негативные последствия ограничения полномочий судов упомянутым выше Постановлением Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П.

К сожалению, введенное в оборот Конституционным Судом понятие «признание нормативного акта недействующим» было перенесено в процессуальные кодексы применительно ко всем иным случаям нормоконтроля.

Основное негативное последствие такого подхода заключается в том, что нормативные акты, противоречащие актам более высокой юридической силы, теперь признаются недействующими только с момента вступления в силу решения суда, а не с момента их издания (п. 5 ст. 195 АПК РФ). Тем самым создается ситуация, что незаконный акт надо применять, пока суд не признает его недействующим.

При этом опять надо отдать должное Верховному Суду РФ. Ему удается сохранять соответствие ГПК РФ юридическим принципам. Согласно п. 2 ст. 253 ГПК РФ нормативный правовой акт признается недействующим полностью или в части со дня его принятия или иного указанного судом времени.

3. Конституционный Суд связал возможность взыскания штрафов с юридических лиц в бесспорном порядке с наличием их согласия с наложением штрафа, которое, в свою очередь, определяется через отсутствие факта обжалования этим юридическим лицом решения о наложении штрафа в суд (см., например, абз. 2 п. 5 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 30 июля 2001 г. № 13-П).

В то же время представляется принципиально неверным напрямую связывать наступление каких-либо негативных юридических последствий для субъекта (в данном случае — бесспорное взыскание задолженности), если он не воспользуется правом на защиту. Установление санкций для случаев, когда не реализуется право, искажает суть правового регулирования, поскольку стирает грань между правами и обязанностями, между правомерными и неправомерными действиями.

4. Статьи 29 и 150 АПК РФ во взаимосвязи со ст. 137 и 138 НК не препятствуют обжалованию в арбитражном суде актов Министерства финансов РФ (речь вдет о нормативных актах), если эти акты порождают право налоговых органов предъявлять требования к налогоплательщикам (абз. 4 п. 2 Определения Конституционного Суда РФ от 20 октября 2005 г. № 442-0).

Полное искажение правового регулирования. Во-первых, говоря о Министерстве финансов РФ, делаются ссылки на статьи НК РФ, в которых речь идет о налоговых органах, во-вторых, ст. 29 АПК РФ предполагала, что должен быть не запрет, а, наоборот, прямое указание на подведомственность таких дел арбитражному суду (см. подп. 1 п. 1 ст. 29 в первоначальной редакции).

К сожалению, практика Высшего Арбитражного Суда РФ свидетельствует о рассмотрении им дел об оспаривании нормативных актов Министерства финансов РФ сразу, не дожидаясь изменений в АПК РФ (см., например, решение от 24 января 2008 г. № 16720/07). А ведь дело идет не о защите прав и свобод граждан, а о распределении компетенции между государственными органами.

5. Юридическое последствие решения Конституционного Суда, которым выявляется конституционно-правовой смысл нормы, — прекращение ее действия (а значит, и применения) в неконституционном истолковании и, следовательно, утрата ею силы на будущее время в любом ином, расходящемся с выявленным конституционно-правовым смыслом, допускавшемся ранее понимании (п. 5 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 11 ноября 2008 г. № 556-0-Р).

При этом Конституционный Суд продолжает давать разъяснения обязательного характера конституционно правового смысла норм законов в определениях, не рассматривая обращений по существу (см., например, п. 1 резолютивной части Определения от 18 января 2011 г. № 8-О-П). Будет ли он применять упомянутую выше ч. 5 ст. 79 ФКЗ о КС, пока не ясно.

Что касается вывода, то он основан опять на искажении правового регулирования. Вместо того чтобы оценивать нормы права или смысл, придаваемый им правоприменительной практикой, на предмет соответствия Конституции РФ, Конституционный Суд сам занялся определением их конституционно-правового смысла. Таких полномочий в ФКЗ о КС у него нет. Толкование законов осуществляют пленумы Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ.

Нельзя не отметить и абсурдность постановки вопроса, а также сделанного вывода.

Во-первых, нормы законов должны соответствовать Конституции РФ, а не сами содержать конституционно-правовой смысл. Согласно ст. 18 Конституции РФ смысл, содержание и применение законов определяют права и свободы человека и гражданина.

Во-вторых, выяснение иного смысла нормы означает не утрату этой нормы юридической силы, а изменение порядка ее применения.

6. И, наконец, самый яркий пример.

Сначала Конституционный Суд отнес признание примененной судом нормы не соответствующей Конституции РФ к основаниям для пересмотра дел по вновь открывшимся обстоятельствам (см., например, п. 2 мотивировочной части Определения от 14 января 1999 г. № 4-0).

Затем этот подход был закреплен в подп. 6 ст. 311 АПК РФ (в первоначальной редакции).

Впоследствии Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ расширил этот подход, распространив его на акты Пленума и Президиума. Причем без признания норм права недействующими. Так, в п. 5.1 действующего на тот момент Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 марта 2007 г. № 17 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам» было разъяснено, что может быть пересмотрен по вновь открывшимся обстоятельствам также судебный акт, оспариваемый заявителем в порядке надзора и основанный на положениях законодательства, практика применения которых после его принятия определена Высшим Арбитражным Судом РФ в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ или в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, в том числе принятого по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора.

Конституционный Суд признал данное толкование не противоречащим Конституции РФ, хотя и оговорил его применение рядом условий, по сути, приравняв к нормативным актам (п. 1 резолютивной части постановления от 21 января 2010 г. № 1-П).

Очередное смешение понятий. Конституционный Суд говорит о нормоконтроле, искажая понятие «вновь открывшиеся обстоятельства», а Высший Арбитражный Суд РФ — о толковании, не различая его видов.

И это все происходит в то время, когда неправильное истолкование закона нижестоящими судами прямо названо в законе в качестве оснований для пересмотра судебных актов и в апелляционном порядке, и в кассационном порядке, и в порядке надзора (см. соответственно п. 2 ст. 270, п. 1 ст. 304, п. 2 ст. 288 АПК РФ).

В связи с этим авторы изменений в АПК РФ, которые, судя по всему знают, что такое вновь открывшиеся обстоятельства, были вынуждены применительно к данной ситуации ввести еще одно понятие — «новые обстоятельства» (см. ст. 311 АПК РФ в редакции ФЗ от 23 декабря 2010 г. № 379-Ф3).

Таким образом, вместо того, чтобы выступать с законодательной инициативой по вопросам своего ведения (подп. 6 ч. 1 ст. 3 ФКЗ о КС). Конституционный Суд сам изменяет законодательное регулирование и по любым вопросам. При этом он связывает законодателя своими решениями, поскольку их преодолевать нельзя.

Что касается насаждения подходов, характерных для системы общего права (англосаксонской правовой семьи), то этот вопрос возникает в связи с тем, что Конституционный Суд не признает границ своей деятельности и фактически действует как суд государства, право которого относится к этой правовой семье.

В частности, в этих государствах обязательное применение судебного прецедента предполагает наличие в судебном решении правового элемента. Эта часть решения получила название ratio decidendi (сущность решения). В одном судебном решении может содержаться несколько таких частей. Их выделение необходимо для применения прецедента и признается одной из сложнейших задач для судей.

Кроме того, первоначальная выработка правил через судебную практику, а уже затем ее закрепление в законодательных актах — это тоже подход, который порожден американской теорией экономического анализа права. Один из основных постулатов этой теории заключается в том, что общее право развивается в сторону повышения эффективности регулирования и соответственно судья не связан никакими формальностями.

Нетрудно заметить, что по этому же принципу построено применение и решений Конституционного Суда. Арбитражные суды также настойчиво двигают к тому что таким же образом им надо применять и решения Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ по конкретным делам.

Однако даже в государствах системы общего права (англосаксонской правовой семьи) действует принцип верховенства закона. Как видно из приведенных примеров, в России он нарушается и Конституционным Судом, а при его попустительстве — и Высшим Арбитражным Судом РФ. А соответственно нарушается и принцип разделения властей.

Одной из причин такой ситуации является то, что правовые позиции Конституционного Суда как результаты официального толкования Конституции РФ могут содержаться в любой части его решения. Хотя главной причиной, конечно, является фактическое осуществление Конституционным Судом законотворческой деятельности.

Государственной Думе и Совету Федерации уже давно следует обратить внимание на то, что их функции осуществляет другой орган государственной власти.